– А вот мне сдается, не все сходится, – заявил ворчун Бельдин. – Еще в Реоне ты, Цирадис, перечислила всех до единого, кто должен сопровождать Гариона к месту встречи. А вот меня ты не упоминала. Значит ли это, что мне забыли выслать приглашение?
– Нет, добрый Бельдин. Теперь присутствие твое совершенно необходимо. Зандрамас включила в свое войско еще одного бойца, не предусмотренного пророчествами. Ты здесь для того, чтобы сражающихся осталось поровну.
– Но ведь Зандрамас не может играть честно, правда? – спросил Шелк.
– А ты разве можешь? – ответила Бархотка вопросом на вопрос.
– Я – это совсем другое дело. Цель моя – лишь кусочки презренного металла. А в этой игре ставки будут повыше...
Дверь каюты открылась, и вошел капитан Креска, неся под мышкой несколько пергаментных свитков. Он сменил камзол на просмоленную куртку из грубого холста. Головным убором морской волк пренебрег – Гарион заметил, что его коротко подстриженные волосы, такие же серебряные, как у Бельгарата, странно контрастируют с темным обветренным лицом.
– Похоже, шторм слабеет, – объявил он. – По крайней мере, около рифа море становится спокойнее. Никогда прежде такого не видывал!
– Будь это не так, капитан, я изумился бы, – ответил Бельдин. – Насколько мы можем судить, такой шторм – первый и последний в истории.
– Думаю, вы ошибаетесь, друзья, – возразил капитан Креска. – В погоде вообще мало нового. Наверняка такое уже бывало.
– Молчи и не спорь! – шепотом приказал Бельдину Бельгарат. – Он ведь мельсенец и просто не подготовлен к такого рода вещам.
– Ну, да ладно. – Капитан небрежно сдвинул в сторону пустые тарелки и разложил на столе карты. – Сейчас мы находимся вот тут, – указал он. – В какой части рифа вы желаете высадиться?
– У подножия самого высокого пика, – сказал Бельгарат.
Креска вздохнул.
– Я мог бы догадаться... Подробной карты именно этой части рифа у меня как раз и нет! Когда я в свое время промерял тут глубины и подошел к этому месту, неизвестно откуда налетел шквал, и мне пришлось ретироваться. – Он минутку поразмыслил. – Впрочем, не важно. Мы встанем на якорь в полумиле или около того от берега и спустим на воду шлюпку. Но кое о чем я все же обязан вас предупредить.
– И о чем же? – спросил Бельгарат.
– Сдается мне, там кто-то есть. Какие-то люди.
– Сильно в этом сомневаюсь.
– По крайней мере, я не знаю иных существ, умеющих разводить костры. С северной стороны в этой скале есть вход в пещеру, и моряки частенько видят там огни – уже не первый год. Лично я считаю, что там поселились пираты. Оттуда ведь очень легко темными ночами выходить в море на небольших судах и грабить торговцев.
– А отсюда видны сейчас эти огни?
– Полагаю, да. Давайте поднимемся на палубу и посмотрим.
Женщины, Сади и Тоф остались в каюте, а Гарион с остальными поднялись за капитаном Креской на палубу. Ветер, который грозил сорвать такелаж, когда матросы бросали якорь, уже стих, а вокруг рифа уже не было рваных клочьев белой пены.
– Вон там! – указал капитан Креска. – Даже отсюда заметно, хоть и не так явственно. Вот когда стоишь в море прямо напротив входа в пещеру, тогда пылает вовсю.
Гарион с трудом различил туманное красное зарево чуть выше подножия огромного пика. Другие скалы, образующие риф, представляли собой заостренные пики, но эта вершина была иной формы. Отчего-то она напомнила Гариону раздвоенную вершину в земле улгов, где находился далекий Пролгу.
– Никто еще не смог толково объяснить мне, отчего эта вершина словно расколота пополам, – заметил Креска.
– Наверное, это очень долгая история, – сказал Шелк. Маленький человечек содрогнулся. – Здесь прохладно. Не сойти ли нам вниз?
Гарион шел вслед за Бельгаратом.
– Откуда это зарево, дедушка? – вполголоса спросил он.
– Я еще не вполне уверен, – ответил Бельгарат, – но, думаю, это Сардион. Нам уже известно, что он находится в этой пещере.
– Нам это доподлинно известно?
– Разумеется. Во время последней встречи должны повстречаться не только вы с Зандрамас, но и Шар Алдура с Сардионом. Тот мельсенский ученый, который похитил Сардион, обогнул южную оконечность Гандахара и исчез где-то в этих широтах. Все настолько сходится, что не тянет на совпадение. Сардион вел ученого к тому самому месту, куда хотел попасть, – и несчастный покорно доставил его туда. Возможно, камень вот уже пять тысяч лет дожидается нас в этой пещере.
Гарион оглянулся через плечо. Рукоять его меча покрыта была кожаным чехлом, но он был совершенно уверен, что увидит слабое сияние, исходящее от Шара.
– А Шар всегда реагирует на близкое соседство Сардиона? – спросил он.
– Может быть, мы недостаточно близко – к тому же мы все еще в море, а на воде Шар не вполне хорошо себя чувствует. Не исключено, что он не желает позволить Сардиону себя обнаружить раньше времени.
– Неужели он способен так серьезно рассуждать? Я заметил, что он обычно ведет себя как сущее дитя...
– Ты недооцениваешь его, Гарион.
– Тогда все и впрямь сходится.
– Ничего странного, Гарион. Иначе то, что произойдет завтра, не могло бы произойти.
– Ну что, отец? – спросила Польгара, когда они вошли в каюту.
– В пещере действительно горит какой-то огонь, – ответил он. Однако пальцы его говорили совсем другое: «Поговорим подробнее, когда капитан уйдет». Он повернулся к Креске. – Когда будет отлив?
Креска прищурился, соображая.
– Мы его уже проворонили. Сейчас как раз начинается прилив. Следующий отлив – на рассвете. Но это будет королевский отлив. Ладно, оставлю-ка я вас – вам надо отдохнуть. Как я уже понял, завтра у вас денек не из легких.
– Благодарю вас, Креска, – сказал Гарион, пожимая руку капитану.
– Не стоит благодарности, Гарион, – усмехнулся Креска. – Король Ольдорин щедро заплатил мне за это плавание, поэтому мне даже как-то неловко.
– Это хорошо, – улыбнулся Гарион. – Приятно, когда столько друзей о тебе заботятся.
Капитан расхохотался и вышел, дружески помахав всем рукой на прощанье.
– О чем это он говорил? – спросил Сади. – Что еще за королевский отлив?
– Такое случается только пару раз в году, – объяснил Бельдин. – Это просто необыкновенно сильный отлив, всецело зависящий от положения светил – довольно редкого, кстати.
– Похоже, все силы природы словно сговорились, чтобы сделать завтрашний день совершенно особенным, – отметил Шелк.
– Ну ладно, отец, – серьезно сказала Польгара, – что это за история с огнем в пещере?
– Я не на все сто процентов уверен, Пол, но подозреваю, что пираты тут ни при чем – к чему тогда все эти хлопоты, дабы не допустить туда посторонних?
– Так что же это, по-твоему?
– Вероятно, Сардион.
– Разве он должен светиться красным светом?
Бельгарат пожал плечами.
– От Шара исходит голубое свечение. В том, что Сардион, вероятно, светится красным, есть определенная логика.
– А почему не зеленым? – спросил Шелк.
– Зеленый – промежуточный цвет спектра, – вставил Бельдин. – Это смесь синего и желтого.
– Известно ли тебе, Бельдин, что ты неисчерпаемый кладезь бесполезной информации? – спросил Шелк.
– Бесполезной информации не бывает, Хелдар, – презрительно фыркнул Бельдин.
– Ну ладно, – заговорил Закет, – так что мы будем делать?
– Цирадис, – обратился Бельгарат к прорицательнице, – конечно, я лишь высказываю догадки, но полагаю, они весьма близки к истине. Ни один из двоих противников не должен первым достичь пещеры, правда? Ведь две великие сущности просто не допустят туда первыми ни Зандрамас, ни нас.
– Поразительно! – пробормотал Бельдин. – Неслыханно! Великолепная логика! Ты не приболел, Бельгарат?
– Заткнись, прошу тебя! – прорычал Бельгарат и повернулся к прорицательнице. – Это так, Цирадис?
Она молчала. Лицо ее стало отрешенным. Гариону снова показалось, что он слышит многоголосый шепот.
– Твои рассуждения верны, древнейший. Это же некоторое время назад поняла и Зандрамас – так что я не открываю вам ничего такого, что было бы сокрыто от нее. Зандрамас, однако, пренебрегла доводами разума и устремилась вперед, дабы перехитрить самое себя, но потерпела поражение.
– Это даже хорошо, – сказал Закет. – Коль скоро и мы, и она должны быть там одновременно и понимаем это, то, вероятно, скрываться совершенно ни к чему? Значит, нам надо просто высадиться на берег и идти прямиком к пещере.
– Однако необходимо сделать краткую остановку, чтобы мы с тобой облачились в доспехи, – прибавил Гарион. – Не стоит делать это здесь, на борту. – Креска может занервничать.
– Мне нравится твой план, Закет, – согласился Дарник.
– А вот мне – не очень, – с сомнением сказал Шелк. – Лучше было бы все же подкрасться незамеченными.
– Ох уж эти драснийцы! – вздохнула Сенедра.
– Не спеши отвергать его предложения, Сенедра, – дружески посоветовала ей Бархотка.
– Не спеши отвергать его предложения, Сенедра, – дружески посоветовала ей Бархотка.
– Вот что я предлагаю, – принялся развивать свою мысль Шелк. – Зандрамас знает – пусть в глубине души, – что не сможет опередить нас, но уже много месяцев пускается во все тяжкие, чтобы этого добиться, надеясь сыграть против правил. Теперь постараемся вообразить себе, что мы – это Зандрамас...
– Да я скорее отравлюсь! – вздрогнула от отвращения Сенедра.
– Это единственно для того, чтобы лучше понять образ мыслей врага, Сенедра. Сейчас Зандрамас лелеет безумную надежду, что она опередит нас, добравшись до пещеры, и избежит суровой необходимости встать лицом к лицу с Гарионом. Ведь он убил Торака, а никто, пребывая в здравом уме, не захочет бросить вызов Богоубийце.
– Когда я вернусь в Риву, то прикажу никогда более так меня не называть, – раздраженно сказал Гарион.
– Это дело будущего, – отмахнулся от него Шелк. – Итак, как Зандрамас будет себя чувствовать, если, подойдя к входу в пещеру, оглядится и не увидит нас?
– Кажется, я понимаю, куда ты клонишь, – восхищенно пробормотал Сади.
– Еще бы, – сухо сказал Закет.
– Но это поистине гениально, Каль Закет! – сказал евнух. – Зандрамас овладеет дикое торжество. Она возомнит, что ей удалось перехитрить пророчества, она твердо уверует, что победила!
– Ну, а что приключится с нею, когда, мы выступим из укрытия и она поймет, что ей все же придется встретиться с Гарионом и предоставить Цирадис право выбора?
– Она будет в высшей степени разочарована, – сказала Бархотка.
– Думаю, сказать, что она будет разочарована, – это ничего не сказать, – продолжал Шелк. – Она придет в замешательство. Прибавьте сюда еще и бешеную злобу, и солидную порцию страха – получится замечательная смесь. Перед нами предстанет противник, начисто лишенный ясности мысли. Мы ведь совершенно уверены, что нам предстоит схватка, а в любом бою деморализованный противник в незавидном положении.
– С точки зрения тактики это весьма разумно, Гарион, – сказал Закет.
– Позвольте, я продолжу, – вмешался Бельгарат. – Как минимум это даст мне возможность отплатить Зандрамас за то, что она слишком часто заставляла меня горевать. Полагаю, я задолжал ей за то, что она изрезала на куски ашабские пророчества. Завтра с утра я поговорю с капитаном Креской и выясню, можно ли высадиться у восточного склона горы. Королевский отлив даст нам прекрасный шанс. Потом мы осторожно обогнем скалу, оставаясь незамеченными, найдем укрытие у самого входа в пещеру и подождем, пока не появится Зандрамас. А уж тогда выйдем и преподнесем ей сюрприз.
– Могу предложить маленькую услугу, – сказал Бельдин. – Я полечу впереди и дам вам знать, когда она высадится. Так вы будете вполне готовы ее приветствовать.
– Только не оборачивайся ястребом, дядюшка! – взмолилась Польгара.
– Почему?
– Зандрамас не круглая дура! Ястребу решительно нечего делать на рифе – ему не на кого там охотиться.
– Может, она подумает, что меня принесло ветром...
– И ты так безрассудно рискнешь хвостовым оперением? Стань чайкой, дядюшка!
– Чайкой? – с отвращением переспросил Бельдин. – Но они же так тупы – да и грязны к тому же!
– И ты говоришь о грязи? – поднял голову Шелк. Он сосредоточенно подсчитывал что-то на пальцах.
– Не задирайся, Хелдар! – угрожающе прорычал Бельдин.
– Какого числа родился принц Гэран? – спросил Шелк у Сенедры.
– Седьмого. А что?
– Похоже, завтрашний день необыкновенен во всех отношениях. Если я не ошибся в подсчетах, то завтра твоему сыну исполняется два года.
– Не может быть! – воскликнула королева. – Мой малыш родился зимой!
– Сенедра, – нежно принялся растолковывать жене Гарион, – Рива находится на противоположном краю земли. Сейчас там как раз зима. Сосчитай сама, сколько прошло времени с рождения Гэрана до того дня, как Зандрамас украла его, прибавь то время, что потратили мы, путешествуя сперва в Пролгу, потом в Тол-Хонет, затем в Найс – и так далее. Если ты будешь внимательно считать, то обнаружишь, что прошло как раз около двух лет.
Сенедра сосредоточенно нахмурилась, загибая пальцы. И вот глаза ее расширились.
– Кажется, Шелк прав! – воскликнула она. – Гэрану завтра исполняется два года!
Дарник положил ладонь на плечо маленькой королевы.
– Погляжу, может, мне удастся приготовить ему какой-нибудь подарочек, Сенедра, – ласково сказал он. – Мальчик непременно должен получить подарок в день рождения – особенно после того, как он так долго пробыл в разлуке с семьей.
Из глаз Сенедры брызнули слезы.
– О, Дарник! – Она, рыдая, кинулась ему на грудь. – Ты такой заботливый!
Гарион взглянул на Польгару, слегка пошевелив пальцами.
«Кажется, пора вам, женщинам, сообща уложить ее баиньки. Мы все немного нервничаем, а если она слишком много будет думать о завтрашнем дне, то вконец разволнуется. Грядущий день и для нее окажется нелегким...»
– Наверное, ты прав.
Когда женщины удалились, Гарион и остальные мужчины остались сидеть за столом, погруженные в воспоминания. Они припоминали необыкновенные приключения, выпавшие на их долю с той самой вьюжной ночи, когда Гарион, Бельгарат, Польгара и Дарник, крадучись, покинули ферму Фалдора и очутились в мире, где причудливо переплелись возможное и невозможное. И вновь Гарион ощутил, как очищается его душа, – почувствовал он и еще кое-что: вновь нахлынувшие переживания обо всем, что выпало на их долю во время долгих странствий, как бы фокусируют его волю, исполняют решимости, помогают яснее осознать свою цель. Это непременно должно было помочь.
– Полагаю, на сегодня достаточно, – сказал Бельгарат, вставая. – Теперь все мы знаем, что у нас позади. Пора перестать думать об этом и устремиться к тому, что ждет нас впереди. А теперь пора спать.
Когда Гарион лег в постель, Сенедра беспокойно заворочалась.
– Я думала, ты до утра там просидишь, – сонно пробормотала она.
– Мы разговаривали.
– Знаю. Я слышала ваши голоса. И после этого мужчины упрекают женщин в болтливости!
– А разве не так?
– Возможно, но женщины болтают, когда руки их заняты работой. А вот у мужчин все иначе.
– Может, ты и права.
Она немного помолчала и снова позвала:
– Гарион!
– Что, Сенедра?
– Можно мне одолжить у тебя кинжал – ну, тот маленький кинжальчик, который подарил тебе Дарник, когда ты был еще мальчиком?
– Если хочешь что-нибудь отрезать, скажи, что именно, – и я сам отрежу.
– Дело не в этом, Гарион. Мне завтра понадобится кинжал.
– Зачем?
– Когда я встречусь с Зандрамас, я ее убью.
– Сенедра!
– Я имею на это полное право! Ты сказал Цирадис, что не можешь сделать этого, потому что Зандрамас женщина. А вот у меня нет причин так с нею деликатничать! И я вырежу сердце у нее из груди – если оно там есть! И сделаю это медленно. – В голосе ее звучала такая жгучая злоба, какой Гарион никогда не подозревал в ней. – Я жажду крови, Гарион! Мне нужны потоки крови, а еще я хочу слышать, как она закричит, когда мой кинжал вонзится ей в грудь! Ты дашь мне его?
– Ни за что!
– Ну ладно, Гарион, – ледяным тоном ответила Сенедра. – Я уверена, Лизелль одолжит мне один из своих. Лизелль – женщина, и она понимает мои чувства. – И Сенедра повернулась к мужу спиной.
– Сенедра, – немного спустя позвал он.
– Что?
Голос ее звучал мрачно.
– Будь разумной, дорогая.
– Я не хочу быть разумной! Я хочу убить Зандрамас!
– А я не собираюсь позволять тебе подвергаться опасности! У нас завтра найдутся дела поважнее.
Сенедра вздохнула.
– Думаю, ты прав. Я просто...
– Что просто?
Она повернулась к мужу лицом и крепко обняла его.
– Ничего, Гарион. Давай спать.
Она прильнула к его груди и через минуту задышала спокойно и ровно.
«Надо было дать ей кинжал, – услыхал он беззвучный голос. – Шелк мог бы завтра незаметно стянуть его у нее».
«Но...»
«Нам надо поговорить с тобой о другом, Гарион. Ты подумал о том, кто станет твоим преемником?»
«Ну... некоторым образом. Знаешь, никто из них на эту роль не годится».
«Ты всерьез обдумывал каждую кандидатуру?»
«Думаю, да, но так и не смог принять решения».
«А этого от тебя пока и не требовалось. Ты просто должен был как следует оценить каждого и мысленно разложить все по полочкам».
«А когда я должен принять решение?»
«В самый последний момент, Гарион. Ведь Зандрамас может подслушать твои мысли, – а если ты ничего пока не решил, то она ничего и не узнает».
«А что, если я ошибусь?»
«Не думаю, что ты способен совершить ошибку, Гарион. Не думаю...»
Ночью Гарион спал беспокойно. Его одолевали бессвязные, обрывочные сновидения, он то и дело пробуждался, но лишь для того, чтобы вновь забыться тревожным сном. Поначалу его посещали странные обрывки того самого сна, что видел он в странную давнюю ночь на Острове Ветров – как раз перед тем, как жизнь его волшебно переменилась. В мозгу его снова и снова эхом отдавалось: «Ты готов?» И вновь он стоял лицом к лицу с Рундоригом, другом детства, а в ушах его звенело эхо спокойного приказания тетушки Пол: «Убей его!» Но вот перед ним уже кабан – тот самый, с которым сразился он в заснеженном лесу в окрестностях Вал-Алорна, – зверь злобно роет копытами снег, маленькие глазки его пылают злобой и ненавистью. «Ты готов?» – спросил Бэрак, прежде чем выпустить зверя. И Гарион уже стоит на бескрайней и бесцветной равнине, которая на самом деле – поле, на котором идет некая непостижимая земному уму игра. Вокруг него фигуры, и он пытается понять, какой именно из них сделать ход, а голос, звучащий у него в мозгу, торопит его...