– Не разбудила? Скажи, как ты относишься к бардовской песне?
– Лучше, чем к посещению филармонии, в которую ты меня затащила в прошлом году.
– Значит, если я тебя приглашу на концерт господина Коржикова, ты не будешь сопротивляться?
– Мариша, ты же знаешь, с тобой – хоть на край света. А Коржиков, надеюсь, ближе?
– Ближе-ближе. Все, целую, пока.
На нее напало какое-то игривое настроение. Все по–следние события казались незначительными и не способными испортить ей жизнь. По-видимому, она приходила в себя. «Как птица феникс» – это было ее любимое сравнение.
Глава 18. Полезное мясо хамон
Она вспомнила, кто такой Вадим. Это же любитель малого бизнеса, пирогов с капустой и секса с Татьяной. Он оказался человеком слова, и когда она позвонила ему на трубку, объяснил, что приятель, о котором он упоминал при их незабываемой встрече, наконец оформил все необходимые документы и открывает свой ресторанчик, вернее – хамонерию. Марина почувствовала себя совершенно серой в вопросах ресторанного бизнеса.
– Простите, что открывает? – переспросила она, надеясь, что Вадим назовет предприятие своего знакомого второй раз как-нибудь по-другому.
– Ха-мо-не-рию. Честно говоря, я смутно представляю, что это такое, – признался Вадим, и ей стало не так стыдно за свою отсталость. – Думаю, что он сам вам при встрече объяснит. Записывайте адрес и не откладывайте встречу. Сейчас он там все время, а потом начнет ездить туда-сюда, и вам его будет не застать.
Чуть позже Марина поняла, что Вадим имел в виду под словами «туда-сюда». Позвонив пару раз, она услышала:
– Евгения Борисовича здесь нет, позвоните в кафе…
– Евгения Борисовича здесь нет, позвоните в магазин…
Наконец ей удалось застать неуловимого бизнесмена на месте, и он назначил им с Ипполитом аудиенцию.
– Ну, вот теперь можешь использовать свой французский багаж, – несколько витиевато начала она готовить Ипполита к встрече с ресторатором. Зять с недоумением посмотрел на нее. Она пояснила: – Есть возможность поработать в качестве сомелье у одного дяденьки. Но должна предупредить тебя, что я его совсем не знаю, так же как не знаю, что такое хамон и хамонерия, которую он открывает. Вот сейчас пойдем и все выясним. Только не надевай свой дурацкий балахон, ну, тот серый свитер.
Парень слегка побледнел.
– Хамон – это подкопченное свиное мясо, национальное испанское блюдо.
– Ты пробовал?
– Угу, – ответил он уже из-за двери Алениной комнаты. Голос звучал глухо. Очевидно, он что-то натягивал через голову. Минутой позже Ипполит вышел. Он был одет в отличные темно-синие джинсы и голубой свитер, от которого его глаза казались еще голубее. – Пробовал, – продолжил он разговор, наблюдая за произведенным своим появлением эффектом. – Вкусно, только вина подбирать к нему трудно.
…Старинное здание, в котором расположилась хамонерия, находилось в центре города, на пересечении многих транспортных маршрутов. Поэтому добраться до него не составляло никакого труда. Уже это обстоятельство говорило о том, что человек, открывший «мясное» заведение, хорошо ориентировался в человеческой психологии.
Ипполит и Марина прошли через небольшой холл и оказались в ярко освещенном помещении, оформленном в стиле средневекового замка. На стенах – старинное оружие и доспехи, оленьи рога. Над деревянными столами и скамьями – люстры в виде свисающих лоз и кистей винограда. Марина представила, как все это будет выглядеть при вечернем освещении, и мысленно поаплодировала коллеге-дизайнеру.
Выяснив, кто они и зачем, администратор зала провел их через служебные помещения в кабинет предпринимателя. Марина впервые была в таком специфиче–ском для нее учреждении, и все ее удивляло. Спустившись из Средневековья на пару ступенек, они оказались в современном винном погребе с притушенным освещением и почти неслышным кондиционером. Вдоль стен на специальных полках от пола до потолка, каждая – в отдельной ячейке, покоились разной пузатости бутылки. Поскольку стены и пол были выложены темной керамической плиткой и причудливо отражали содержимое полок, то создавалось ощущение бездонно–сти этого винного царства.
«Вот ведь расстройство-то для алкоголиков», – без восторга подумала Марина, хотя призналась себе, что ее коллега-дизайнер потрудился на славу, чтобы удивить и поразить воображение посетителей. А надо полагать, в программе этого заведения было предусмотрено посещение погреба постоянными клиентами. И потом, судя по этикеткам на бутылках, алкоголикам здесь делать нечего.
Хозяин хамонерии встретил их на пороге небольшого кабинетика, оснащенного компьютером, факсом и высоким стеллажом для папок с документами. Совершенным диссонансом в этом сугубо деловом – до аскетизма – помещении смотрелась дорогая гитара позади письменного стола. После «винного погреба» Марина не стала удивляться. Евгений Борисович, мужчина невысокого роста, лет шестидесяти, с маленькими проницательными глазками и губками бантиком, со стрижкой ежиком и легкой сединой на висках, в жилете серо-стального цвета от костюма-тройки больше походил на технаря, чем на ресторатора. Впрочем, Марина сказала себе, что, поскольку совершенно не знает этого мира, ей трудно судить, как выглядят его представители и на кого должны быть похожи. «Интересно все-таки, что у него за речь. Иногда о происхождении начального капитала красноречивее всего говорит не внешний вид бизнесмена, а его лексика». И она вспомнила своего недавнего заказчика-немтыря. Ей было интересно, как чувствует себя Ипполит в такой обстановке, и она украдкой наблюдала за ним во время их маленького «путешествия». Похоже, что в отличие от тещи зять уже бывал на подобных экскурсиях.
Речь Евгения Борисовича походила на размеренно текущую реку. Он поведал, что до недавнего времени занимался только торговлей, но на одной из выставок познакомился с представителями испанской фирмы, производящей национальное деликатесное мясо – хамон. В России они еще только начинают разведывать рынки сбыта. Ему предложили выгодные условия сотрудничества, так как он будет пионером в прериях российского бизнеса. Испанцы обеспечивают его рекламными материалами, информационной поддержкой и консультациями. Они уже вложили кругленькую сумму в реконструкцию и оформление этого помещения. Параллельно с мясной продукцией российский предприниматель должен знакомить россиян и с испан–скими марочными винами. Его задача – привлекать приличную публику в свое заведение и пропагандировать испанских производителей. Если дела пойдут успешно, он сможет открыть такие хамонерии в нескольких районах города. На данный момент у него нет специалиста, который бы разбирался в винах настолько, что мог бы общаться и консультироваться с испанцами на профессиональном уровне. Если молодой человек ему подойдет, то к работе можно приступать хоть завтра. Недостатка в посетителях, интересующихся экзотикой, нет.
– Ну что? Пойдем? – завершил он свою речь во–просом, обратившись к Ипполиту.
– Куда? – спросила Марина.
– Пойдемте, – ответил Ипполит.
– Вы тут посидите, журнальчики полистайте, а мы с молодым человеком пойдем в зал, побеседуем, – сказал Евгений Борисович и увел зятя с собой.
…Марина уже пролистала все журналы, стопками и россыпью лежавшие на огромном письменном столе Евгения Борисовича, и решила, что он просто иезуит. Оставлять гостя наедине с фотографиями умопомрачительного съестного, не предложив даже чашечку кофе, – это что-то вроде пыточного испанского сапога. Изучение содержимого журналов на испанском языке вызвало у нее прилив такого голода, что она уже собралась идти на поиски запропавших мужчин, чтобы побыстрее распрощаться и забежать в ближайшее кафе поесть сосисок, раз хамоном не угощают. Мужчины вернулись через полчаса. Судя по виду молодого и взрослого лиц, оба были довольны произведенным друг на друга впечатлением.
– Ну-с, Марина… – начал было говорить и запнулся ресторатор.
– Петровна.
– Да, Марина Петровна, ваш сын…
– Зять, – перебила она.
Он поднял бровь и продолжал:
– Ваш зять вполне удовлетворительно разбирается в винах, умеет говорить, что редкость для молодых людей его возраста. Я предлагаю ему 300 долларов для начала и проценты от выручки с каждой проданной бутылки, поскольку в его функции будет входить не только обсуждение качеств вина, но и его предложение по винной карте. Молодой человек согласен. А вы не против?
Нет, она не была против. Надо полагать, аудиенция закончена и они могут откланяться.
– Я рада, что вам удалось договориться. Приятно было познакомиться с вами.
– Всего хорошего, – почти что щелкнул каблуками Евгений Борисович и проводил до порога кабинетика, передав на руки подошедшему администратору. «Все-таки везде нужен глаз да глаз. Вдруг, проходя через винный зал, соискатели какую-нибудь бутылку и стибрят?» – ехидно прокомментировала про себя Марина действия бизнесмена.
– Всего хорошего, – почти что щелкнул каблуками Евгений Борисович и проводил до порога кабинетика, передав на руки подошедшему администратору. «Все-таки везде нужен глаз да глаз. Вдруг, проходя через винный зал, соискатели какую-нибудь бутылку и стибрят?» – ехидно прокомментировала про себя Марина действия бизнесмена.
Она уговорила Ипполита зайти в кафе, заказала салаты и курицу с фасолью. Исподволь наблюдала за тем, как изящно и непринужденно он пользуется столовыми приборами во время еды. Ее снова поразили его тонкие пальцы, и она с горечью подумала, что, конечно, ей приятнее было бы видеть в его руках гитару, а не бутылку марочного вина, но, увы, жизнь так устроена, что не все и не всегда можно осуществить.
– Ну, молодой человек, – обратилась она к нему, когда они перешли к кофе, – конечно, еще рано говорить, но, кажется, судьба начинает поворачиваться к тебе лицом, да? Ты рад?
– Да, спасибо, но я чувствую большую ответственность. Я никогда один не работал. – Первый раз она услышала от него столь длинную фразу.
– А по-моему, это полезно. Когда над тобой нет нянек и ты имеешь возможность самостоятельно принимать решения, это способствует профессиональному росту. Будь внимателен, будь сконцентрирован. Думай, наблюдай, считай, наконец. Ты справишься. Ну, какие у тебя планы на вечер? Я поеду в студию, надо привести в порядок кое-какие документы, а ты?
– Похожу, наверное…
Они вместе вышли из кафе и отправились каждый по своим делам. Она стояла на автобусной остановке и смотрела вслед удалявшемуся зятю. Теперь он совсем не похож на птенца с перебитой шеей. Он больше не сутулился и от этого казался выше. Плечи, обтянутые тонким бадлоном, а не укутанные бесформенным свитером, оказались широкими, талия – тонкой… Он шагал широко и размашисто, чуть подпрыгивая на длинных ногах, как будто ему не терпелось побежать от переполнявшей его энергии.
«Господи, неужели скоро все закончится? – неуверенно подумала Марина, боясь радоваться. – Неужели все плохое позади и этот парень наконец найдет свое предназначение или хотя бы сможет себя содержать и уж тогда сам решит – то ли ему откупаться от службы в армии, то ли просто покупать медицинские документы. Пусть решает сам. Человек с деньгами имеет право выбора».
Глава 19. Дочь опять… выходит замуж
Алена в ответ на рассказ матери об успешном трудоустройстве Ипполита написала:
Какое совпадение! Я тоже была в винном погребе. Только в жутко холодном и старом. Ему лет двести, и он принадлежит семье Каталины. Все ее родственники и родители – потомственные виноделы. Только Янош, ее брат, помешан на лошадях. Наверное, это у него в крови. Ведь все мадьяры – прекрасные наездники!
Передай Ипполиту мои поздравления. Я рада, что бабушка снова дома. Ей тоже передавай привет.
…С возвращением бабушки домой все встало на круги своя. «Перед едой нужно руки мыть в обязательном порядке. Обувь нужно чистить немедленно, как только вошел в квартиру. А приходить домой после десяти вечера семейной женщине просто неприлично». По поводу счастливого завершения поисков работы для Ипполита мать сказала Марине осуждающе:
– Какая ты, однако, недальновидная! Ведь сопьется парень, и это будет на твоей совести.
Она не стала спорить. Спиться можно без работы и без ощущения, что ты кому-то нужен. И вообще, спиться можно где угодно и когда угодно – все зависит от внутреннего состояния души. Какой смысл говорить глухому, что он глухой? Марина давно освоила технику бесконфликтного общения с матерью: лучше промолчать.
Неожиданно ее поддержал Валентин, когда они вы–брались посидеть в своем любимом загородном ресторанчике.
– А по-моему, очень даже благородная, я бы даже сказал, с оттенком аристократичности, профессия, – оценил Скурихин работу сомелье. – Требует некоторого аскетизма, чтобы сохранить обоняние и вкус, знания психологии, чтобы общаться с такими тонкими ценителями вин, как я, или с такими хамами, как твой Прохоров…
– Он, слава Богу, не мой! – мгновенно отреагировала Марина.
– Не важно… Да и за внешностью, и за фигурой, и за костюмом надо следить, чтобы людям приятно было посмотреть! – Голос Валентина становился все драматичнее. – А главное, главное… – Тут он сбился на житейскую интонацию: – Марина, ну что ты смеешься?! Я же еще главной мысли не произнес.
– Я уже догадалась. – От смеха Марина чуть не подавилась маслиной. – «Главное, чтобы у вас была ухоженная челюсть!»
– Действительно, а как ты догадалась? – фальшиво удрученно удивился стоматолог.
– Валя, я тебя обожаю! Но дай поесть спокойно…
…Рабочий день Ипполита начинался во второй половине дня и заканчивался в полночь, когда Марина уже спала или собиралась спать. Она же предпочитала встречаться с заказчиками с утра. Поэтому встречались они редко. О том, что «мальчик пошел в белой рубашке, галстуке и начищенных ботинках и, кажется, мальчик доволен и счастлив», она узнавала от матери. О том, что Ипполит серьезно относится к своей работе, она догадывалась по случайно оставленным на кухне журналам «Ресторан» и «Виноделие». В первую получку он принес им с бабушкой по букету роз, а себе – учебник испанского языка.
Неожиданно винная тема нашла продолжение с возвращением Геннадия из Венгрии. Он позвонил накануне:
– Марина, если тебя интересует настоящее нашей дочери, то я привезу фотографии и себя в приложении к ним.
– Жаль, конечно, что нельзя без приложения… Ну уж не томи. Вези.
– Я произвел подробную съемку специально для тебя – как для отчета, – комментировал пачку снимков быстро приехавший Геннадий. Все семейство собралось в гостиной и рассматривало фотографии, которые Гена передавал по кругу: сначала их получала Марина, потом бабушка, затем Ипполит. – Это ее комната. А душ и туалет – в общем коридоре. Кухня тоже общая, но они, как правило, не готовят. Это уж для тех, кому вдруг захочется покушать чего-нибудь своего, до боли знакомого. Это ее соседка по комнате, она же подружка. Это они у нее дома.
Марина молча показала пальцем на молодого человека, за плечи приобнявшего двух девушек. Геннадий, оставив фотографию без комментария, задвинул ее в конец пачки и продолжал демонстрацию.
– Это их виноградники. – И снова оставил у себя очередную фотографию, на которой Алена сидела на черной лошади впереди все того же жгучего брюнета со светлыми глазами. – Вообще, они, венгры, веселые ребята. У них каждый день праздник – то сбора винограда, то конного спорта, то циркового искусства, то фестиваль музыки. Честно говоря, я подумал, не завести ли мне там какой-нибудь контакт с местными рекламными агентствами – ведь работы, я думаю, непочатый край.
– Ждут тебя там с распростертыми объятиями ребята-конкуренты… – съехидничала Марина, но Гена продолжал, как глухарь на току:
– Я уж не говорю о женщинах – ну красотки писаные!
– А я слышала, что это венгры – самые красивые мужчины в Европе.
– Только после меня, – уверенно согласился Геннадий.
Ипполит держал в руках толстую пачку переместившихся к нему фотографий и как будто ждал продолжения, но у Геннадия уже ничего не было. Повисла пауза. Марина поняла, чего хотел Ипполит: он ждал письма, и тогда она решила помочь ему:
– Ген, Алена для Ипполита ничего не передавала?
Рекламщик мгновенно все понял.
– Ну как же не передавала. Приветы, горячие поцелуи и все такое. Сказала, что бумагу мне никак доверить нельзя, по моему легкомыслию, и что она напишет пространное письмо по электронной почте на твой адрес.
Когда они остались одни, Геннадий вынул из кармана куртки снимки, оставшиеся без комментария. Марина снова внимательно посмотрела на молодого человека в футболке рядом с Аленой. Это был невысокого роста черноволосый парень с выступающими рельефными мышцами легкоатлета. Она снова вопросительно посмотрела на бывшего мужа. Тот со вздохом человека, припертого к стене, сказал:
– Ну что, Марина Петровна, вполне возможно, что это наш в скором времени родственник.
– Ты что, шутишь? Кто это?
– Это Янош, брат Каталины, студент факультета менеджмента и без пяти минут совладелец вот этого всего, – и он постучал пальцем по фотографии вино–градников, – хозяйства. На данный момент сходит с ума по лошадям и нашей Алене.
– А она?
– Она производит впечатление счастливой влюбленной девушки.
– А ты что думаешь?
– Мариша, что бы я по этому поводу ни думал, я – здесь, а она – там. И этот парень ей очень нравится. Кстати, мне тоже.
– Тебе нравится он или его виноградники?
– А вот это ты напрасно. Я никогда не был меркантилен, и перспектива стать тестем человека, чей бизнес сильно зависит от погоды, сезонности и вообще всяких разных колебаний, меня особо не привлекает. Я тебя умоляю. Еще ничего не известно. Она обещала тебе написать. Ну, мавр сделал свое дело, мавр может уйти, – стал откланиваться Геннадий.