Они пришли с очередным письмом дочери:
Мам, привет. Напиши мне подробнее, какие витамины ты пила во время беременности, а то здешние врачи дают мне взаимоисключающие советы. Мамуля, я беременна. Скоро узнаю, мальчик или девочка. Папа говорил, что ты стала крутой бизнесвумен, но может быть, найдешь время, чтобы приехать к нам?
Алена.
Она еще спрашивает! Конечно, она найдет время, не все же Геннадию ездить в Европу. Надо все-таки и ей на новых родственников посмотреть. Марина написала ответ и стала собираться.
Глава 28. У новых родственников
Первый порыв прошел. Это раньше она могла все бросить и поехать. Теперь – нет. Ее мысль была: да, конечно, она непременно поедет, но, поостыв немного, она поняла, что уже не может вот так сразу бросить все и поехать. Каждый день нужна ее подпись на договорах, финансовых документах. Нужно открывать и за–крывать офис, нужно поддерживать внешние связи.
Она несла ответственность за людей, которые ей доверились, у нее были обязательства перед многочисленными клиентами. И она поняла, что теперь ее бизнес не может быть оставлен надолго. Она может позволить себе поехать к дочери максимум на неделю. И то для этого нужно многое сделать и подстраховаться на всевозможные экстремальные случаи.
Первым делом она заручилась обещанием Евгения Борисовича Чернина приглядывать за менеджерами и в случае каких-то организационных или финансовых за–труднений помочь разобраться Лизе и Галине.
Геннадий пообещал заглядывать к молодежи, чтобы они «не резвились в ее отсутствие и не напридумывали черт-те что».
Татьяна обещала присматривать за квартирой, цветами и котами.
Когда все инструкции были даны, написаны и оставлены, когда в тысяча первый раз она объяснила Лизе, как сдавать на сигнализацию офис, Марина отправилась в аэропорт. За прошедшую неделю сборов она так устала, что под дежурно-ласковый совет стюардессы пристегнуть ремни перед набором высоты заснула, а проснулась, когда то же самое нужно было сделать перед посадкой самолета.
…К ее удивлению, в аэропорту Будапешта в зале прибытия ее никто не ждал. Она похвалила себя за то, что позаботилась сделать роуминг, и стала названивать Алене на трубку.
– Мама, извини, ради Бога, – ответила ей дочка, – но, похоже, опаздывать к прибытию самолетов стало нашей семейной традицией. Мы меняем колесо километрах в пяти от тебя. Пожалуйста, стой, где стоишь. Мы уже скоро будем.
Минут через двадцать она их увидела: черный «мерседес» резко затормозил на стоянке, из него выскочила Аленка, следом быстрым шагом шел Янош. Оба – в джинсах, трикотажных пуловерах. «Сплошной унисекс, – вздохнув, подумала Марина. – Вся разница только в том, что у Яноша волосы до плеч, а у Алены – короткая стрижка».
Дочка очень сильно похудела, глаза стали еще больше и выразительнее. На эту пару все оборачивались – так они подходили друг другу и были красивы.
– Мамуля, как я тебе рада! – кинулась Аленка к ней на шею. Это тоже было ново. Раньше дочка была сдержаннее на выражение эмоций по отношению к ней. Янош поцеловал теще руку, подхватил у нее дорожную сумку, пошел впереди к машине, положил в багажник.
Марина почувствовала, что ребята перед тем, как приехать сюда, ссорились, – по их напряженным взглядам, по коротким репликам на венгерском, по недовольным лицам. Уж не ее ли приезд тому виной? Алена села вместе с ней в салон, предварительно сказав что-то мужу по-венгерски. Тот усмехнулся.
Они вели обычный дорожный разговор (кто где теперь работает, женился – родил, звонил – не звонил), во время которого Марина бросила взгляд на спидометр – сто двадцать километров в час. Она глазами показала Алене на цифры, та со вздохом махнула рукой:
– Ведь просила – бесполезно. Лишь бы скорость, а на лошади или на машине – все равно.
– Ты чем-то расстроена, или мне показалось? – издалека начала Марина, решив, что если дочь захочет с ней поделиться, то воспользуется брошенной репликой. Если нет – дальше разговор не пойдет.
– У нас нестыковка с Яношем получается. Меня от газеты посылают в Вышеград освещать международный рыцарский турнир. Это не специализация Яноша, и он туда не едет. И он не хочет, чтобы я туда ехала. А как я могу отказаться, если это само по себе достаточно престижно – освещать такое событие! Да и я ни разу не видела ничего подобного, хоть турнир и традиционный. А потом, меня совсем недавно приняли в штат редакции. Ну ладно, потом договорим, – шепнула она матери, так как машина, поднявшись в гору, оказалась на дороге, с обеих сторон которой расстилались виноградники.
Янош сбавил скорость и, держа одной рукой руль, правой повел вправо-влево, снабдив жест коротким комментарием.
Алена перевела:
– Здесь начинаются земли Шантошей.
В центре виноградников располагалась настоящая усадьба: большой двухэтажный дом с высокой башенкой. По периметру огороженной живой изгородью территории – какие-то хозяйственные постройки, небольшие домики вроде наших дачных в садоводствах.
Машину уже ждали: на крыльце стоял такой же коренастый крепыш, как и Янош, только раза в два старше и с широкими темными усами; рядом с ним стояли полная, почти кругленькая, темноволосая женщина и молоденькая девушка, ровесница Алены, в открытом сарафанчике.
Алена представила родственников друг другу:
– Глава семьи Игнац Шанта, мама Яноша Эржбета Шанта и Каталина – ты ее уже знаешь заочно.
После улыбок и приветствий и некоторого замешательства Алена повела мать в отведенную ей комнату на втором этаже.
– Полчаса тебе на то, чтобы прийти в себя после дороги, а потом я за тобой зайду. Нас ждут за праздничным столом в честь твоего приезда.
За столом родственников прибавилось: напротив Марины сели старший брат Яноша Эрнё с женой Илонкой.
Марина обнаружила, что русско-венгерский разговорник, который она штудировала последние две недели, ей вряд ли понадобится, потому что старшее поколение знало про 1956 год и русский язык, а младшее – говорило на английском. Так что, используя смесь того и другого, можно было понять или догадаться, о чем идет речь.
Когда скованность первых минут прошла, за столом завязалась общая беседа. А уж когда Марина подтвердила, что является хозяйкой частной фирмы, оказалось, что у них с господином Игнацем много общих интересов.
Марина заметила, как Илонка несколько раз отодвигала от мужа бокал с вином, как он ударил ее по руке, как чуть позднее Эржбета Шанта подошла и что-то шепнула на ухо старшему сыну, он нехотя поднялся и вышел из комнаты. Через несколько минут следом за ним ушла Илона…
Подали чай, кофе и сладкое… Когда Эржбета Шанта, что-то воркуя, разливала чай, за стенкой в соседнем помещении послышался звук удара чего-то мягкого об пол. Руки Эржбеты дрогнули, и чайная заварка попала на белоснежную скатерть. Она подала чашку Марине, поддержала разговор и незаметно вышла. Алена с Яношем, убедившись, что беседа гостьи со старшим Шантой течет полноводной рекой, тоже потихоньку смылись. Потом вернулась в комнату Эржбета и присоединилась к беседе. Они вместе посмотрели семейный альбом. Вот уж палочка-выручалочка для начального знакомства. Можно говорить, и рассказывать, и обсуждать до бесконечности, кто из детей на кого похож, кто чем переболел, и как строился дом, и как было тяжело, и как все начиналось.
…Марина чувствовала, что глаза ее скоро начнут слипаться.
– Заговорил ты сватью совсем. Марианна, наверное, хочет отдохнуть, – на венгерский лад переиначив имя свояченицы, обратилась Эржбета к мужу.
– Конечно, конечно, пора отдохнуть. – Игнац был сама любезность, и Марина отправилась к себе.
Как когда-то в их собственной квартире, в дверь комнаты знакомо поскреблась Алена:
– Мам, ты еще не спишь? Ну, как тебе у нас?
– Мне трудно судить по нескольким часам, но, по-моему, они дружная семья. Самое главное, чтобы ты себя здесь чувствовала уютно. Расскажи мне про малыша.
– Срок еще небольшой, и определить пол пока нельзя, а чувствую я себя хорошо. Янош еще из-за этого не хочет меня отпускать, – вернулась Алена к прерванному утреннему разговору. Видимо, он был важен для нее. Затем продолжала: – Мы никогда до этого не ссорились, а вот сейчас он со мной разговаривать не хочет. Как ты считаешь, ехать мне или нет?
Марина понимала, что дочери трудно. Она здесь одна, не только в новой семье – в другой стране, с другими обычаями и нравами. Но давать конкретный совет не захотела.
– Алена, я не могу тебе сказать «да» или «нет». Я могу только подсказать тебе пару вопросов, ответив на которые, ты сама сможешь принять решение.
Вопрос номер один – твое собственное самочувствие и рекомендации докторов в связи с теми нагрузками, которые будут у тебя во время работы на этом турнире.
Вопрос номер два: а если на следующее соревнование или скачки твой муж тоже не сможет поехать, а перед другими соревнованиями его лошадь окажется больной, ты тоже должна будешь отказаться от поездки? Вопрос номер три – чем ты будешь заниматься, если откажешься от работы в газете?
Вопрос номер два: а если на следующее соревнование или скачки твой муж тоже не сможет поехать, а перед другими соревнованиями его лошадь окажется больной, ты тоже должна будешь отказаться от поездки? Вопрос номер три – чем ты будешь заниматься, если откажешься от работы в газете?
– Мамуля, какая ты у меня, оказывается, мудрая! – дипломатично воскликнула Алена, чмокнула ее в щеку и ушла.
…День в семье Шантошей начинался рано. Старший Шанта в шесть утра уезжал осматривать виноградники, потом возвращался и что-то обсуждал с Илоной. Часов в восемь к дому подходили несколько мужчин и женщин, которых, как объяснила Марине Алена, приглашают обрабатывать виноградники – подвязывать тяжелеющие лозы с гроздьями зреющих ягод, снимать насекомых, обрабатывать кусты, устанавливать поливальные устройства, – это было маленькое сельскохозяйственное производство, которое от урожая до урожая должно было кормить семью целый год.
Эржбета Шанта, как положено хозяйке, хлопотала по дому и готовила еду для большого семейства. Илонка занималась приглашенными работниками, Янош уезжал на тренировку со своими лошадьми, Алена либо сопровождала его, либо уезжала в город в свою редакцию. Первые два дня Марина с удовольствием бродила по окрестностям, помогала подвязывать лозы на виноградниках, потом Алена повезла ее в Будапешт.
Город был сказочно красив, тем более что Марина всегда любила готику. Но ее поразили не живописные набережные, не прекрасные дворцы и музеи, о которых она много читала перед поездкой, а… собственная дочь. Она впервые увидела Алену за рулем автомобиля и как человек, недавно получивший права, смогла по достоинству оценить умение дочери управлять машиной и ориентироваться в практически чужом для нее городе. Она была рада, что ее девочка так много знает и с удовольствием рассказывает о стране, которая волею судеб стала ее домом. Устав от впечатлений и интенсивного движения, они решили посидеть в маленьком уютном кафе. Пока Алена делала заказ подошедшему официанту, она отметила в ее голосе новую – совсем уже взрослую – интонацию уверенной в себе молодой женщины. И самое главное – дочь свободно говорила по-венгерски. Впрочем, это как раз неудивительно – ведь у нее всегда были склонности к иностранным языкам.
– Алена, я рада за тебя, – сказала она дочери, когда официант ушел. – По-моему, ты хорошо освоилась здесь и чувствуешь себя уверенно.
– Если ты думаешь, что я не скучаю, то ошибаешься, – ответила ей Аленка. – Но раз так сложилось, и мужа я нашла здесь, то и жить надо не оборачиваясь. По-моему, так.
Обратная дорога в пригород Будапешта в вечернее время была трудной, и они практически не разговаривали, обмениваясь короткими репликами, если Марине хотелось что-то уточнить об увиденном в пути.
Вернулись они поздно, когда уже стемнело. Дочка задержалась в гараже. Марина собиралась подняться к себе и уже почти прошла по коридору мимо гостиной, как вдруг услышала громкие голоса старшего Шанты и Яноша. Несколько раз отец повторил имя Эрнё. Потом в чем-то убеждал младшего сына. Тот явно был не согласен с отцом, и они оба сердились.
Конечно, Марине хотелось знать о подводных течениях в семье, где жила ее дочь. Но чувство такта возобладало, и она поднялась в свою комнату. Когда к ней, по обыкновению, для вечернего шептания заглянула Алена, она решила расспросить ее подробнее об отношениях отца и сыновей.
– Ты знаешь, мам, отец Яноша настаивает на том, чтобы тот прекратил свои бега и занялся хозяйством.
– Но ведь еще есть старший сын, а он чем занимается?
– Да в том-то и дело, что на Эрнё родители возлагали большие надежды. Он окончил биологический факультет университета и как старший сын должен был перенять от отца виноградники. И все шло хорошо, пока он не начал спиваться.
Тут Марина вспомнила немую сцену за столом в свой первый день и то, как нервничала Эржбета. Алена продолжала объяснять:
– А Янош категорически не хочет и говорит, что он давно отца предупреждал, чтобы тот на него не надеялся. Они уже спорят не первый год. Хотя мне кажется, что если бы свекор Игнац свыкся с мыслью, что Янош просто не приспособлен к такой методичной, планомерной работе, которая требуется на виноградниках, то он бы увидел, что ему уже давно помогает Илона, жена Эрнё.
– Да, я тоже заметила, что она очень толково распределяет работу и что к ней, хоть она и молода, работники относятся с уважением.
– Но тут же, видишь, свое понимание традиций. Во-первых, она чужая, во-вторых, она женщина. Только мне кажется, что Игнацу в конце концов ничего не останется, как смириться с тем, чтобы признать хозяйкой Илону. Она никуда отсюда не уйдет и не бросит Эрнё, потому что их сыну уже десять лет. Она будет обеспечивать его будущее. А мы в сентябре с Яношем снова вернемся в Будапешт, в университет…
…На следующий день Марина из окна комнаты наблюдала, как Игнац отправился на велосипеде объезжать свои виноградники, как пришли работники и Илона стала распределять им задания, как Янош с Аленой отправились на тренировку, и… заскучала.
Это была другая жизнь, это была чужая жизнь, а ей пора было возвращаться домой.
Глава 29. А кому легко?
– Так что, Гена, в каждой семье свои проблемы, – закончила она рассказывать бывшему мужу о своей поездке. Он приехал за ней в аэропорт. – Я переживаю за Алену. Ей сейчас предстоит принять трудное решение. От него очень многое зависит. А на Яноша отец наседает. В общем, им обоим трудно.
– А кому сейчас легко? – хмыкнул Геннадий за рулем и перевел разговор в другое русло. – Твоим, например, юным гениям без тебя тоже трудно.
– Там что-то случилось? Они мне, когда я звонила, сообщали, что все в порядке.
– А что они тебе должны были говорить, если ты в виноградниках саранчу ловишь, а у них здесь клиент рвет и мечет?
Марина решила сразу ехать в студию. Раздала обрадовавшимся ее возвращению ребятам сувениры и только потом спросила:
– Ну, что у нас плохого?
Дизайнеры, не сговариваясь, посмотрели на Галину. Та стала объяснять:
– Помните, Марина Петровна, перед вашим отъездом фирма наш эскиз одобрила и подписала? Мы начали по нему работать. Даже текстиль заказали и оплатили, кстати. А они через неделю звонят и говорят, что передумали, что им все не нравится и что мы должны предложить им другой вариант.
– И что?
– Мы согласились и предложили еще один вариант и пошли на встречу. На встрече они сказали: «Да, хорошо», – а на следующий день снова позвонили и сказали, что и этот вариант им не нравится. И что нам теперь делать? Деньги мы потратили, и нам их не вернут, а если продолжать под их дудку плясать, так это до бесконечности…
У Марины засосало под ложечкой. Ей пару раз попадались сомневающиеся клиенты. Она их называла гоголевскими Коробочками: «Мертвых-то я, батенька, не продавала», – и знала по опыту, что душу такие люди мотать умеют. Но это те самые издержки бизнеса, о которых ее уже предупреждал Евгений Борисович.
– Так, господа дизайнеры и менеджеры, – решила она подбодрить свое малочисленное войско, глядя на их унылые мордашки. – Ситуация грустная, но решаемая. Лиза, напиши мне все координаты этих сомневающихся. Завтра я ими займусь, а сейчас пьем чай с венгерскими лакомствами и я поеду домой отмывать заморскую грязь.
Лиза принесла ей визитку: ЗАО «Модератор», генеральный директор Егоров Николай Егорович, проспект Военлетов, 12. «Кажется, в этом районе Валентин „строил“ себе квартиру», – с грустью вспомнила она.
Ребята повеселели и посветлели лицами. Лиза с Галиной распаковывали пакеты со сладостями, Валера, естественно, крутился возле них, Ванечка наливал воду в чайник и риторически спрашивал, «не козел ли этот Егоров вместе со всем „Модератором“». Марина почувствовала, что наконец-то вернулась домой.
Переговоры с фирмой заняли у нее почти всю следующую неделю, но она, сцепив зубы, решила довести дело до конца и либо расторгнуть договор, заставив заплатить за уже выполненную и принятую работу, либо получить гарантийное письмо, стопроцентную предварительную оплату и только после этого завершить проект.
– Говорил я тебе, – расстроился из-за нее Чернин, – нельзя людям доверять, даже если у них кристально честные глаза. Работай только с предоплатой. А теперь что – теперь выясняй, кто там воду мутит, чего хочет, и дави до победного конца.
Марина выяснила, кто мутит воду. Оказалось, что генеральный директор господин Егоров держал в офисе двух любовниц: одна была действующая и выполняла функции референта, а другая – в отставке, но при должности пресс-секретаря. Ни та ни другая не хотели делиться друг с другом властью над папиком. Но если в производственные дела он их не допускал, то в вопросах хозяйственных советовался. В зависимости от того, кто брал верх, ему то нравился проект, предложенный дизайнерами, то не нравился.