– Значит, говоришь, отвезла его на дачу? Он сам этого захотел?
– Да нет… просто как еще я могла узнать, где находится его знаменитая дача. К тому же мне важно было пометить территорию…
– Как это и где? – Женя Жукова ревниво наблюдала за тем, как новая сотрудница ловко взялась за дело и, почти взяв их, настоящих работников агентства, за руки, повела туда, куда сочла нужным.
– Я пометила территорию дачи. Оставила там свою косметичку, чтобы был повод, во-первых, вернуться, во-вторых, напомнить о себе… Конечно же, это я внушила Ашу мысль, что ему лучше всего сейчас уехать из города, побыть на свежем воздухе и что ему совершенно не обязательно встречаться дома со своими родителями… Он пытался сопротивляться, говорил, что ему страшно одному, и тогда мне пришлось соврать, что я побуду там вместе с ним. Но я была там не больше часа – он быстро уснул, я позвонила вам…
– Значит, ты звонила не от подруги?
– Нет, от друга, но это же не принципиально. И вот мы с вами встретились…
– Он сам рассказал тебе о Барыбине?
– Фотография этого Барыбина в его спальне висит на стене. Я сразу его узнала. Спросила, кто это, не тот ли парень, с которым я его видела раньше?.. Он был в таком состоянии, что даже не поинтересовался, где я могла видеть их вместе, видимо, ему хотелось самому поплакаться в жилетку. Вот он мне коротко так все и рассказал…
– О том, что Барыбин был фашистом? И все это ты узнала от него лично, никогда не поверю! – вспылила Женя.
– И не верь. Потому что от Аша я узнала лишь фамилию Черноглазого и кое-что об их дружбе, а остальное спросила, позвонив прямо с дачи своей тетке…
– Той, что в НИЛСЭ работает?
– Нет, другой, которая в органах работает, только не пытайте, кто, все равно не скажу… пока… Пока контракт с вами не подпишу.
– Ладно, валяй, так это тебе тетка рассказала о великой дружбе Аша с Барыбиным?
– Да, представьте себе. Барыбин одно время был действительно опасным человеком, его пасли, телефоны его прослушивались. Но он умер – и одной проблемой в городе стало меньше. Поэтому-то тетка мне так спокойно об этом и рассказала.
– Аш, значит, не опасный?
– Аш, по словам тетки, ребенок, который никак не повзрослеет. Сказала еще кое-что… То, что мне бы лично и в голову не пришло…
Шубин расхохотался. Ему было чертовски приятно общаться с этой бойкой молодой особой, которая так отчаянно торговалась, как не торгуются даже на восточных рынках. Вот ведь и сейчас она заявит, что знает об Аше кое-что еще очень важное, но расскажет лишь после заключения контракта, будет до последнего набивать себе цену.
– Я прочитала ваши мысли, – улыбнулась Бескровная. – Правильно – все после контракта.
– Так поехали, заключим контракт, минутное дело.
– А как же Земцова?
– Думаю, она будет только рада появлению в наших рядах таких симпатичных и энергичных работников. Женя, не дуйся и не ревнуй, это смешно, честное слово…
– Да, конечно, Женечка, не дуйся, посмотри, какие у меня кривые ноги, косые глаза, и практически нет носа… провалился после сифилиса… Да и зубов нет… Словом, не конкурентка я тебе…
– Не надо так, – отмахнулась от нее Женя, поддавшись внезапно хорошему настроению и тоже улыбнувшись. – Не надо так о себе говорить. Ты – симпатичная девчонка. Но у тебя тетки – это твои козыри!
– А как же без козырей? У тебя тоже козырь.
– Какой?
– Игорь Шубин и то, что ты носишь под сердцем, – уже вполне серьезно заявила Таня. – Давайте заканчивать это дело. Знаете, я после нашего разговора в магазине, где Игорь был с Земцовой, прямо места себе не могла найти, даже директору нахамила… Мне очень хочется поработать в такой команде, как ваша. Я уверена, что у меня все получится.
– Тогда поехали в агентство, – предложил Шубин, не без улыбки глядя, как Таня усаживается в свой красный «Форд». – Кажется, у Земцовой прежде был такой… Вы, женщины, почему-то любите все яркое, броское…
Шубин сел в замызганную «шестерку», предварительно усадив Женю, и выехал на дорогу.
– Думаю, не потеряешь из виду…
В агентстве, куда они благополучно прибыли, уже трезвонил телефон. Звонила Земцова. Она в двух словах рассказала Игорю о том, что сейчас в теплице работает группа экспертов. Рассказала про кафе «Ветерок», где официантка не могла не вспомнить девушку, не заплатившую по счету и сбежавшую.
– Когда эксперты закончат свою работу, будем ждать результатов. Я просто уверена, что эти старички, эти папоротники имели к Оле непосредственное отношение.
– Папоротники? Но почему «папоротники»-то?
– Не знаю, такие ассоциации…
– Оригинально. У меня для тебя тоже есть хорошие новости. Наш штат пополнился еще одним перспективным работником. Вот увидишь, она тебе понравится…
– Девушка из обувного магазина?
– И как это ты только догадалась? Причем у нее есть информация для нас. Так что приезжай, есть о чем потолковать…
– Это связано как-то с Ашем?
– Жаль будет, если ты укатишь в Париж с Патриком и оставишь нас, проницательная ты наша.
– Не ерничай. И вообще не телефонный это разговор, ты не находишь?
– Где сейчас Аш?
– Таня его на дачу отвезла… Да-да, на ту самую… Может, не станем тянуть время, а заглянем к нему туда, пока он там один, тепленький, в своей постельке…
– Это точно, что он там один?
– Во всяком случае, примерно час тому назад был один.
– Конечно, нехорошо вот так нарушать покой человека, только что вернувшегося с похорон своей подружки, но зато он сейчас такой уязвимый, его можно брать прямо голыми руками…
– Вот и я о том же. Так что подъезжай.
…Дорогу показывала Таня на своем красном «Форде». Шубин с Женей, Земцовой и Патриком следовали за ней на Юлиной машине. Стало уже совсем темно, когда показались башенки особняка, в котором должен был находиться Виктор Аш. Одно окно светилось оранжевым светом.
– Это я оставила включенным ночник в его спальне, – сказала Таня, покидая машину и стараясь не хлопнуть дверью. Они нарочно остановились в некотором отдалении от дачи. – Может, он еще спит? Предлагаю сделать так. Поскольку он меня знает, во всяком случае, помнит, то в ворота позвоню я, разбужу его, он выйдет, думаю, откроет ворота, а вы в это время будете где-то поблизости, только чтобы вас не было видно. А уж остальное – дело техники… Заходите, вяжите… Главное, по моему мнению, это эффект неожиданности. Надо, чтобы он понял, что с ним не шутки пришли шутить, а что он подозревается в убийстве Ольги Неустроевой. Думаю, он так струхнет, что даже не заметит отсутствия каких-либо документов на право вторжения и прочее… Поверьте мне, он сейчас – никакой…
Другого плана все равно не было, поэтому все согласились без звука. Оказаться вот так легко на территории особняка Ашей!
Земцова и Шубин переглянулись и поняли друг друга без слов – девушка как нельзя вовремя подключилась к расследованию.
Таня подошла к воротам и нажала на кнопку звонка. Затем еще раз и еще. Прошло довольно много времени, пока над крыльцом не вспыхнул фонарь, и на пороге показалась долговязая фигура, закутанная в тулуп.
– Кто там? – крикнул Аш, вглядываясь в маленького человека, давящего на кнопку звонка.
– Виктор, это я, Таня, я у тебя сегодня была, вот решила проведать, посмотреть, как ты… К тому же я оставила у тебя кое-что из своих вещей. Ты как там, ничего, держишься?
Притаившиеся в кустах Земцова и компания с интересом наблюдали, как свободно и непринужденно ведет себя Таня, как легко владеет ситуацией, словно действительно пришла проведать своего друга, а не привела за собой целый хвост неприятных во всех отношениях для него людей.
– Да ничего, нормально… Заходи…
Раздался металлический щелчок, после чего ворота стали открываться. Через пару минут на руках Аша появились наручники, а сам он был буквально внесен в огромный холл собственного дома.
– Сука, сучара, – грустным, безвольным голосом произнес и без того обессилевший и находящийся в состоянии полусна Виктор, обращаясь к совершенно невозмутимой Тане Бескровной, которая и внутри дома чувствовала себя как рыба в воде.
– Сам такой. Пришил подружку, а на кладбище целый спектакль разыграл…
Шубин еще раз про себя отметил, что Таня пришла на похороны совершенно незнакомой ей девушки – видно, ей на самом деле захотелось поменять профессию. И как легко она вошла в доверие к человеку, которого, по словам Каштановой, боялась вся школа. Неужели она так разбирается в людях, что увидела за яркой внешностью и огромным желанием чувствовать себя сильной личностью обыкновенного инфантильного и закомплексованного юношу? Или же риск – одна из черт ее собственного характера?
– Виктор Аш? – Шубин подошел к нему вплотную и предъявил свое настоящее удостоверение сотрудника частного сыскного агентства, чувствуя, что Аш все равно ничего не поймет от волнения и страха.
– Виктор Аш? – Шубин подошел к нему вплотную и предъявил свое настоящее удостоверение сотрудника частного сыскного агентства, чувствуя, что Аш все равно ничего не поймет от волнения и страха.
– Да, это я. Но я никого не убивал. Мне незачем было ее убивать, вы же сами видели, какая она красивая.
– Красота – это для тебя критерий огромной важности, когда речь идет о том, кого убить, а кого оставить в живых?
– Все это чушь… Но я на самом деле люблю все красивое. А вы Юля Земцова, я правильно понял? Вы ведь не из прокуратуры…
Шубин понял, что ошибся, Аш все-таки успел немного прийти в себя. И вот узнал Земцову… Откуда он ее знает?
– Да, моя фамилия Земцова. Я веду дело об убийстве Ольги Неустроевой. Но раньше мы, кажется, не встречались?
– Я видел вас сегодня на кладбище, во-первых, во-вторых, мне друзья вас как-то показывали в ресторане, где вы были с вашим мужем, Крымовым. Не понимаю, как он может вас оставлять здесь одну?
– Виктор, весь город знает о том, чем вы занимаетесь, какую пропаганду ведете, что вы связаны с московскими скинхедами, или фашистами… Но поскольку вы до сих пор на свободе, видимо, власти не считают вас социально и политически опасным, хотя на вашем счету и погромы, и осквернение могил… Что такого могла знать Ольга, за что вы убили ее?
Аш, к удивлению присутствующих, как будто немного успокоился и снова попытался надеть на лицо одну из своих многочисленных непроницаемых масок, способных ввести в заблуждение кого угодно. Ему это, как ни странно, удавалось даже сейчас!
– Здесь холодно, давайте пройдем в комнату, там я разжег камин, посидим, потолкуем, а уж потом вы сами решите, сдавать меня ментам или нет. Но предупреждаю сразу – Ольгу я не убивал и никакого отношения к убийству не имею.
Никто не возражал переместиться в более теплое помещение. Большая гостиная, залитая светом (Аш включил высоко подвешенную к куполообразному потолку люстру, сделанную под старину), огонь в камине, овальный дубовый стол, на котором поднос с напитками… Все расположились поближе к огню.
– Как в кино, – шепнула Женя Шубину, усаживаясь подле него в глубокое, покрытое толстой, похожей на медвежью, шкурой кресло. – Красиво, ничего не скажешь…
– У меня нет алиби на момент убийства, и я был в парке в тот вечер. И пригласила меня туда Ольга. Ей нужны были деньги. И хотя деньги ей были нужны всегда и она часто обращалась ко мне за ними, именно в тот вечер я не мог ей их предоставить. Я сильно потратился, купил машину, но пообещал Ольге, прямо в парке, где мы встретились, что непременно разыщу для нее деньги, попрошу у родителей. Мы были с ней в достаточно близких отношениях, чтобы обходиться без церемоний. Я знал многое о ее жизни, а она – о моей. У нее были свои проблемы, у меня – свои. Но, клянусь, в тот вечер я раздобыл деньги, десять тысяч, хотя она просила гораздо меньше…
– Зачем ей нужны были деньги?
– Вы же сами знаете, что у нее за родители. Она мечтала снять квартиру и переехать туда. Я пообещал, что помогу ей в этом. Я оставил ее в парке, хотя и видел, в каком взвинченном состоянии она находилась… Возможно, мне надо было взять ее с собой, и тогда бы она осталась жива… Но я сказал ей, чтобы она пошла погреться в кафе, там, в парке, неподалеку от теплицы, есть хорошее кафе… Я дал ей денег, но только на чашку кофе, у меня больше не было… И вернулся довольно быстро, искал ее в ресторане, можете спросить охрану, меня видели… Думаю, то, что я был в парке, может подтвердить еще старуха в зеленой шляпе. Понимаю, что говорю себе во вред, что это лишь усиливает ваше подозрение, но я вернулся, повторяю, в парк, чтобы дать ей деньги. Я очень хотел, чтобы она пожила спокойно одна. Она была хорошей девчонкой, да вот только с родителями ей не повезло…
– Вы ее не нашли?
– Нет.
– Может, вы видели ее… труп под деревьями? Увидели, испугались и убежали? – спросила Земцова.
– Нет, я никогда бы не позволил Оле лежать на холодной мокрой земле в парке, даже зная, что она мертва…
– Потому что она красивая?
– Потому что я ее отлично знал и был по-своему привязан к ней. Мне всегда хотелось сделать для нее что-то хорошее.
– Я вот слушаю вас, Виктор, и никак не могу понять, то ли вы нас за идиотов держите, то ли у вас что-то с головой… Под Каменкой кто бараки построил, кто агитировал очистить нацию, общество от «отребья», не знаю там еще от чего или кого? Он, понимаешь ли, концлагерь строит под Каменкой, странные листовки распространяет о страшных опытах, которые проделывали над узниками концлагерей, а теперь вот эта непонятная благотворительность… – разозлилась Земцова. – Вы можете четко сформулировать ваши идеи, Виктор?
– Сейчас. Раз я остался один, мне уже незачем играть в эти игры… да и идеи были не мои, но они могли бы стать моими, доведи я дело до конца со своим близким другом. Но он, к несчастью, умер…
– А может, для большинства людей к счастью? – У Шубина на лице отразилось отвращение к сидящему напротив него Ашу. – Вы же имеете в виду Барыбина?
– Вам и про Леню известно? Да, я до сих пор скорблю о нем. Он был личностью, волевым человеком, я очень хотел походить на него, потому и втянулся во все эти политические дела, сунулся, ничего не понимая… Но я видел, как сильно вырос в глазах своих же одноклассников, когда те узнали, что, помимо обычных подростковых увлечений, я занимаюсь чем-то серьезным… Но вы же неглупые люди, неужели не понятно, что все это – сплошной антураж, а эти бараки – декорации к спектаклю, который никогда не будет поставлен… Порой мне и самому становилось жутко, когда я читал ту страшную книгу об Освенциме. Кстати, у меня ее выкрали в школе. Видимо, кто-то еще захотел поиграть в войнушку… – Он хрипло рассмеялся.
– Да если бы не ваши влиятельные родители, у вас могли бы быть большие неприятности, надеюсь, это-то вы понимаете, – сказала Земцова.
– Естественно. И этой дачи бы не было, и этого камина, и этого огня… Я просто сын своих родителей и очень одинокий человек. Сегодня вот похоронил еще и Олю…
– Как она относилась к вашим политическим играм?
– Боялась. Панически. Она верила, что я способен причинить людям боль… Но ей бы я никогда не причинил боли… Да, кстати, меня собираются подставить, вы еще не слышали? В моей квартире появились какие-то дурацкие листки с цитатами из этой книги… Не удивлюсь, если на моей одежде будет свеженарисованная гуашью свастика. Тот, кто пытается подставить меня, и есть настоящий убийца Оли.
– Вы с Ольгой были в близких отношениях?
– В близких отношениях он был с Леонидом Барыбиным, сейчас у Виктора другая пассия, которой он, вероятно, и купил машину и остался, бедолага, без денег… – это вставила молчавшая до этого Таня. – Он либо гомосексуалист, либо бисексуал…
– Вот Оля была другой, – живо отреагировал на выпад Бескровной Аш. – Она в этом плане понимала меня и даже жалела по-своему. Она понимала, как я страдаю без Лени.
– Зачем вам нужна была Оля?
– Она была хорошим человеком. К тому же на ней я проверял свои рассуждения о жизни, об обществе и о том, куда мы катимся… Но, повторяю, она была слишком зациклена на своих проблемах, связанных с родителями и элементарным выживанием, чтобы более внимательно относиться к моим, скажем так, бредовым идеям… У меня-то по сравнению с ней было все. И мне нравилось что-то дарить ей, покупать, давать деньги… К тому же мы ходили с ней по ресторанам, где нас все принимали за пару. Иногда мне надо было это… Мой новый друг не может заменить мне Леню, зато он красив как бог… А вы почему молчите? – обратился он к Патрику. – Вы тоже в моем вкусе.
– Слушай, у тебя действительно не все дома! – взорвалась Таня. – Все улики против тебя, даже тетка в зеленой шляпе тебя видела, по сути, в момент совершения убийства, а ты еще злишь нас всех! Да кто тебе поверит, что это не ты убил Ольгу? Кто?
– Я ее не убивал. И какие у меня могли быть мотивы? Я привез, повторяю, ей в парк деньги, но ее нигде не было… Можете спросить охранников этого кафе, я поднимался на второй этаж, смотрел, ее нигде не было…
– Виктор, вы знали, чем зарабатывала себе на жизнь ваша подруга? Вы знали о тех объявлениях, которые она расклеивала в подъездах, в лифтах многоэтажек?
– Конечно, знал. Я и деньги ей давал, чтобы только она бросила это занятие. Но я понимал, что все не так просто, что бросить занятие проституцией в ее положении, да еще и в том психологическом состоянии, в котором она находилась последний год, будет трудно.
– Почему?
– Да потому что ей элементарно не хотелось идти домой, вот она и шаталась по своим клиентам, которые порой даже и заплатить-то толком не могли…
– Вы знали кого-нибудь из ее клиентов? Или хотя бы видели?
– Нет, конечно.
– А не была ли Ольга знакома с кем-то из теплицы?
– Думаю, что ей было не до цветов.
– Помимо цветов, в теплице есть сторожа… Из ваших же слов выходит – клиентура для Оли подходящая…