У Борисова был скромный «УАЗ» и три охранника, включая водителя. Машина сопровождения отсутствовала. Новоявленный комбриг докуривал сигаретку, глядя, как водитель с вихрастым затылком колдует под капотом.
– Ну и что там, Онищенко? – спросил Борисов и затоптал окурок.
– Да бес ее знает, товарищ майор, – расстроенно пробурчал шофер. – Не заводится. Сейчас еще пошаманю, кажется, знаю, в чем тут дело.
– Поехали, потом заведешь, – пошутил комбриг.
Водитель еще чуть-чуть повозился под капотом, потом захлопнул его, протер руки ветошью и побежал на свое место.
Двигатель пару раз кашлянул и заработал бесперебойно.
– Знает, зараза, что со мной шутки плохи! – жизнерадостно возвестил Онищенко. – Милости просим, товарищ майор, карета готова!
Подошел, пыхтя сигаретой, полковник Суслов, махнул напрягшейся охране, мол, расслабьтесь, все свои, встал рядом с Борисовым.
– Негоже, Александр Сергеевич, командиру бригады ездить на таком металлоломе.
– Так я же не знал, Виктор Владимирович, что вы уже сегодня меня назначите, – отшутился Борисов. – А то приехал бы на белом кабриолете.
– С девочками, – поддержал шутку командующий. – Ладно, сам разберешься, на чем тебе ездить и какую охрану брать. Но сопровождение должно быть обязательно. Не нравится мне эта история про диверсантов из СБУ, мутная она какая-то. Такую публику забрасывают в тыл для выполнения особо важных заданий, отдающих политикой. Ну, давай, служи, будущий подполковник! – Командующий выбросил окурок и протянул руку. – Знаю, ты лучший.
– Спасибо, товарищ полковник. Мне просто везло, – с улыбкой сказал майор.
– Всем бы так везло. Помнишь, что я говорил, майор? Война неизбежна, но выводить войска на позиции мы сейчас не можем. Это чревато воплями с Запада и усилением санкций. Задача твоей бригады – в нужный час развернуться всеми силами на рубеже Марусино – Корчма и закрепиться там. Этот сценарий мы отрабатывали многократно. Чем меньше времени на это потребуется, тем лучше. Поэтому техника всегда должна быть наготове, исправна, заправлена – танки, САУ, тягачи, грузовики для перевозки личного состава. Всегда, в любое время суток. Завтра, через неделю, через месяц. И постоянный мониторинг линии соприкосновения!
– Ясно, товарищ полковник.
– Все, езжай с богом, тебе еще восемнадцать верст пылить до Букаево. В штабе ждут со всеми воинскими почестями. Будь осторожен в дороге. Как приедешь, позвони.
– Вы прямо мама родная, товарищ полковник, – пошутил Борисов. – Та тоже постоянно твердила: «Как доедешь домой, обязательно позвони».
– Кстати, как она?
– Все в порядке, товарищ полковник. На пенсию не спешит, работает в библиотеке. Живет с моими в Мурманске. Вы уже спрашивали две недели назад.
– Серьезно? – Полковник смутился, но быстро сделал вид чрезвычайно занятого человека. – Ладно, майор, удачи. Не буду тебя задерживать. Поздравляю с назначением. Вернее, сочувствую. Геморрой ты себе нажил отменный. – Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал к заднему крыльцу.
Майор посмотрел на светящийся циферблат и запрыгнул в машину.
Поздний вечер плавно перетекал в ночь. Ущербная луна светила как далекий фонарь. Мелководная, петляющая змейкой речка Бука поблескивала, журчала на перекатах. В лунном свете проступали очертания глинистого обрыва, утлый мостик с покосившимися сваями.
В дневное время автомобилисты пользовались дорогой, проходящей через него. Это был единственный короткий путь из Захаровска в Букаево. Но с наступлением темноты движение затихало. Боевые действия фактически не велись, но люди ночью старались не покидать свои жилища. Они боялись грабителей, озверевших голодных бродяг, прочих лихих людей.
За последние пятнадцать минут здесь проехала только одна легковая машина. Она продребезжала по накату и утонула в густой траве.
Поблизости не было ни одного села. Расстояние до Букаево от моста равнялось пяти верстам, до Захаровска в обратную сторону – тринадцати.
Ветерок стих. В округе настала тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и стрекотом кузнечиков.
В траве что-то шевельнулось. Какой-то человек встал, побежал, споткнулся и сдавленно выругался.
– Якуба, ты что, ослеп? – прошипел кто-то из травы.
– Да задел что-то, командир.
– Ты на меня наступил, придурок!
Виновник всей этой беды глухо хохотнул, примостился рядом.
Отсюда до моста было метров двадцать.
На обратной стороне дороги находились еще двое. Оба в таких же маскировочных халатах, с измазанными углем лицами.
Предстоящая операция не требовала длительных приготовлений. Смысл ее заключался лишь в том, чтобы появиться в нужном месте в нужное время.
Группа лейтенанта Жереха, подчиняющаяся полковнику Вишневскому, двое суток отсиживалась в лесном массиве, дожидаясь приказа. Сигнал поступил сорок минут назад – выдвинуться к мосту и ждать. Группа передвигалась на невзрачном джипе с форсированным движком и битым кузовом. В тыл врага она, понятное дело, переправлялась пешком. Джип дожидался на хуторе Змеином, в сарае у верного человека.
В состав группы входили четыре подготовленных спецназовца: сам лейтенант Жерех, тридцатипятилетний основательный мужчина с выбритым черепом, старшина Григорий Бескровный, сержанты Семен Грабчак и Виктор Якуба. Эти люди были опытными профессионалами, много лет служили в разных силовых подразделениях. В прошлом году вся компания пришла в СБУ и стала слаженным подразделением, способным решать весьма специфические задачи.
Они получали хорошую зарплату, а полковник Вишневский еще и доплачивал им из какого-то загадочного благотворительного фонда. Сумма, в несколько раз превышающая оклад, служила гарантом лояльности этих людей. Но они работали бы и даром.
Все четверо были родом из центральных областей, но признавали только крайне правые идеи, хотя в работе свои политические предпочтения старались не выпячивать. Это были призраки, способные возникать из ниоткуда и пропадать в никуда, люди без моральных устоев.
У лейтенанта Жереха сработала рация. Он перекатился на спину, включил прием.
– Едут, – скупо сообщил информатор. – Сопровождения нет. Один «УАЗ». Помимо объекта в машине три солдата. Время прибытия – от восьми до десяти минут.
– Лейтенант, разберем накат моста? – предложил Якуба, лежащий рядом. – На всякий случай. Снимем пару бревен, и они уже не проедут. Я проверил, вытащить можно.
– Не стоит, – подумав, проговорил Жерех. – Может появиться посторонняя машина. Мы же не собираемся коллекционировать тут трупы. Да и поздно. Эй, хлопцы! – Он повернул голову, обращаясь к подчиненным, залегшим на другой стороне дороги. – Чего притихли? А ну-ка не спать!
– Становимся ближе к природе, лейтенант, – отозвался Грабчак.
– Звереете, что ли? – с усмешкой спросил Якуба.
Они замолчали. По проселочной дороге со стороны Захаровска приближалась машина. Свет фар плясал по колосьям мятлика, вырывал из мрака неровности дороги.
Диверсанты подобрались, застыли. Все, что нужно, уже лежало под рукой.
– Пропускаем! – бросил Жерех.
Бойцы не комментировали приказ. Командиру виднее. Наблюдатель не мог ошибиться, если сказал «от восьми до десяти минут», значит, так и будет. Позже – вполне возможно. Машину могут остановить, она иногда ломается. А раньше – исключено. Да и контуры этого средства передвижения оказались иными.
Выдержка у бойцов была отменная. Они отползли от дороги. Мимо проехал микроавтобус, притормозил перед накатом. Потом водитель поддал газу, и машина начала взбираться по прыгающим бревнам. Через минуту она растворилась в густой темени левого берега.
«Накладочка бы не вышла, – подумал лейтенант. – На эффективность выполнения задания это не повлияет, но зачем лишний шум? Тишина – лучший друг диверсанта».
Снова воцарилось безмолвие. С момента доклада информатора прошло семь минут. Было тихо и темно. Перистые облачка плыли перед луной, и Жереху казалось, что она подмигивает ему.
– Лейтенант, а если они проскочат? – засомневался Якуба. – Мало ли что, врежут по газам!..
– Не проскочат, – отрезал Жерех. – Им перед мостом в любом случае надо скорость сбросить, иначе побьются. Ждем, хлопцы, скоро появятся.
Опушку далекого леса озарили проблески света. Приближался очередной транспорт.
Майор Борисов на несколько минут закрыл глаза. Они проехали треть пути, от постоянной болтанки его клонило в сон.
Вихрастый Онищенко несколько раз переключался на нейтралку, дергал заслонку, бормотал под нос:
– Только не сломайся, зараза! А уж приедем, я тебя до ума доведу или выброшу к той самой матери. Нам теперь с товарищем майором по статусу новая машина полагается, большая, бронированная и чтобы не ломалась как баба. Правильно я мыслю, товарищ майор?
Этот простецкий рабоче-крестьянский парень мыслил правильно.
Этот простецкий рабоче-крестьянский парень мыслил правильно.
«Статус изменился, жизнь усложнилась, но раз уж взялся за этот гуж, то тяни. Тебя и раньше не любили украинские военачальники, боялись встречаться в открытом бою с лихими молодцами из твоего батальона. А сейчас они и вовсе впадут в истерику – Майор улыбнулся. – Ладно, не злорадствуй раньше времени при посторонних. Хотя какие они посторонние?»
Он открыл глаза. Онищенко со свистом вертел баранку, давил на педали газа и тормоза. Дорога отнюдь не расстилалась гладким полотном.
Рядом с водителем сидел рослый ополченец Пастухов, зажав автомат с подствольником между ног. Он как сыч вертел головой.
Борисов покосился направо. Мускулистый Бусман тоже не спал, смотрел в окно, иногда оглядывался, глядел в ночную пелену.
«Через пятнадцать-двадцать минут приедем», – подумал Борисов, доставая сигарету из портсигара.
План действий на завтра он уже выстроил в голове. Сперва «знакомство» с командирами частей, с которыми он уже целый год воевал в одной упряжке, потом постановка задач, обязательный осмотр автопарка и инвентаризация всего вооружения. Но это завтра. Сегодня надо отдохнуть, набраться сил.
Майор закурил, выпустил дым в открытое окно.
Лес оборвался, дорога выскочила на опушку. Такое ощущение, что небо сделалось ближе, звезды опустились. С трех сторон простиралось поле, заросшее луговыми травами.
Дорогу Борисов знал наизусть. Где-то впереди петляла речка Бука. За ней грунтовка сворачивала направо, устремлялась к дальнему осиннику.
Мысли майора прыгали с пятого на десятое. Полковник Суслов явно смутился, когда упомянул маму Борисова. Мог бы и не смущаться – сам начал. Странная штука жизнь. Она сводит и разлучает людей, а потом ты поражаешься пресловутой тесноте мира.
Отец Борисова командовал силами быстрого реагирования Северного флота. Под его началом была бригада морской пехоты. На пенсию Сергей Александрович вышел в звании капитана первого ранга. К сожалению, жизнь на покое не затянулась. Отец скончался в возрасте шестидесяти трех лет.
Виктор Владимирович Суслов не был его другом, они даже знакомы не были, но на похороны он приехал, поскольку знал мать Борисова. Суслов стоял перед могилой на промозглом ветру и отрешенно смотрел в пространство, потом пробыл вечер с мамой и уехал.
На вопрос, кто такой, мама, немного смутившись, ответила, что просто друг, хороший знакомый из далекой-далекой юности. Читать по лицам Борисов умел, ничего не стал спрашивать. Если и было что-то у них, то наверняка до свадьбы с его отцом. О другом даже думать не хотелось.
Все же он машинально глянул в зеркало. Нет, вроде не похож на этого мужика. Потом злился, пришла же в голову такая дичь!
Прошла какая-то пара лет, и он встретился с товарищем полковником, да не где-нибудь, а в штабе соединения, куда прибыл на совещание. Суслов сразу его узнал, обрадовался, смутился. Как Мюллер Штирлица, попросил остаться, начал расспрашивать. Про мать, конечно, в первую очередь.
Молодого майора так и подмывало съязвить. Мол, слушаю ваши вопросы на мои ответы, товарищ полковник.
«Только матери не говори, что со мной встретился, – настойчиво просил тогда Виктор Владимирович. – Не надо, чтобы она еще больше волновалась».
Похоже, эти двое после смерти отца снова начали общение, во всяком случае, переписку.
«А как я могу ей сказать, что с вами здесь встретился, товарищ полковник? – удивился Борисов. – Согласно версии, предназначенной для мамы, я нахожусь на Дальнем Востоке, обучаю новобранцев и каждый день встречаю мирные восходы. Я могу с вами увидеться только в Находке».
– Приближаемся к мосту через Буку, товарищ майор, – проинформировал Онищенко. – На нем потрясет немного.
– Можно подумать, до этого не трясло, – заявил Пастухов. – Ты уж не несись по мосту как угорелый. «УАЗ» и так на ладан дышит.
«Мостик действительно не ахти, – подумал Борисов. – Прав Виктор Владимирович, надо укреплять конструкции. Скоро по нему не только военная техника, но и легковушка не проедет».
– Эх, молока напился. Добрая бабуля в Захаровске угостила, – проговорил Бусман и начал беспокойно ерзать. – Понимаю, что не положено, товарищ майор, но, может, не в службу, а в дружбу, остановимся на чуток? Я сбегаю на обочину.
– Эх, Бусман! – проворчал Онищенко. – Вечно ты со своим молочком!.. Пятнадцать минут езды осталось. Что будем делать с этим недержанием, товарищ майор?
– Мост переедем, там остановимся, – пробормотал Борисов. – Я бы тоже, честно говоря, прогулялся по обочине.
Приближался мост. Мелькали в свете фар покосившиеся перила, догнивающие бревна наката, похожие на старинную стиральную доску. Косматая трава окаймляла дорогу.
Охранники подобрались, вытянули шеи и все же проглядели! Что-то выкатилось на дорогу. Сработала светошумовая граната! Закричали люди, сидящие в салоне. Вторая граната взорвалась с задержкой в пару секунд.
Ослепленный Онищенко машинально врезал по газам, но справиться с управлением уже не мог. Машину повело на обочину, она сменила курс, завязла в канаве.
Ошеломленный Борисов схватился за кобуру. Пальцы срывались, не могли отыскать застежку. Что-то орал Бусман, сидящий рядом. Но майор ничего не слышал. В ушах у него надрывались колокола, перед глазами носились концентрические круги.
Машина накренилась, но не упала. Что-то выросло из травы и стало приближаться к «УАЗу».
Диверсанты работали спокойно. Эффект от взорвавшихся гранат был достигнут. Дезориентированные ополченцы не могли оказать организованного сопротивления.
Из накренившейся машины вывалился взъерошенный шофер с блуждающим взором, бросился обратно, стал выдергивать АКС, застрявший между сиденьем и коробкой передач. Он рухнул на колено, передернул затвор.
Прибор ночного видения отлично выделял его на фоне наклонившегося «УАЗа». Пистолеты диверсантов были оснащены не только глушителями, но и устройствами лазерного наведения.
Жерех не без удовольствия оттянул спусковой крючок, когда на лбу водителя заплясал огонек. Парень с пробитым черепом повалился под колеса своей машины.
Рослый ополченец спрыгнул с подножки. Он плохо соображал, но на автопилоте поднял ствол автомата и был готов открыть огонь.
Грабчак и Якуба выстрелили одновременно. Две пули попали в бронежилет Пастухова. За ними полетела третья и угодила ему в шею. Он схватился за нее, как будто оса ужалила, выронил автомат. Ранение было не смертельным. Пуля лишь вырвала кожу, не задела ни трахею, ни позвонки. Но уже подкрался Бескровный, набросился на раненого, повалил, принялся наносить удары ножом.
Крепыш Бусман ногой высадил дверь, вцепился в камуфляж офицера, сидящего рядом, поволок его за собой из машины. Этот парень до последнего выполнял свой долг.
Офицер от удара плечом о стойку выронил пистолет, извлеченный из кобуры, пытался отстегнуть от пояса рацию. Два тела вывалились в траву. Раздался резкий звук ломающейся кости. Офицер закричал от боли. Очень уж неловко он покинул машину. Телохранитель схватил его за шиворот, поволок в бурьян.
– Потерпите, товарищ майор, еще немного, – прохрипел он.
Бусман увидел надвигающиеся силуэты, бросил Борисова, скинул с плеча автомат.
Но подстрелить одинокую мишень диверсантам было несложно. Прозвучал сухой щелчок, и мертвое тело покатилось в борозду.
Над майором склонились трое. Его лицо быстро превращалось в бескровную маску. Пот заливал глаза. Очки каким-то чудом держались на носу, но стекла покрылись трещинами. Он тяжело дышал, сжимал зубы, чтобы не разораться от боли.
Диверсанты задумчиво смотрели на изувеченную конечность. Надо же так постараться! Видно, ногу зажало в машине, а охранник, мир его праху, с силой выдергивал офицера. Да, не по плану.
Голень была перебита, огрызок кости прорвал штанину, торчал наружу. Вся земля вокруг раненого была залита кровью. Глаза его затягивала поволока, он потерял сознание. Но это был именно тот офицер, на которого охотилась группа. Ошибка исключалась.
– Обзавелись геморроем на свою голову, – недовольно проворчал Грабчак. – В натуре, чтобы жизнь медом не казалась.
– Теперь до леса его тащить! – заявил Якуба. – Еще и подохнуть может, зараза.
– Не подохнет, – успокоил его Жерех. – Если кровь вовремя остановим. Подумаешь, ножку сломал. Живо, хлопцы, жгут, анальгетик, перевязать, чтобы через пять минут как огурчик был.
Бойцы ворчали, но слушались. Мертвый майор Борисов означал бы полный провал задания.
Под колесами накренившегося «УАЗа» еще не утихла возня. Жерех оставил подчиненных нянькаться с пострадавшим, сам вразвалку отправился к дороге. Рослый охранник оказался живучим. Он обливался кровью, слабел от полученных ранений, но ни в какую не хотел умирать.
– Бескровный, ты чем там занимаешься? – недовольно спросил Жерех, подходя поближе.