Итог последовавшего вслед затем (если верить журналу) голосования разделил предпочтения весьма странным и очень показательным образом. В пользу проекта Балтийского завода высказались все представители флота: вице-адмирал Я.А. Гильтебрандт, контр-адмиралы Н.Н. Ломен, А.А. Бирилев, З.П. Рожественский. Проекту Нового адмиралтейства отдали предпочтение штатные береговые администраторы, скованные должностными инструкциями: вице-адмиралы В.П. Верховский, К.К. Деливрон, И.М. Диков. Поскольку председателю по должности полагалось два голоса, в журнале отмечалось, что голоса разделились поровну".
Из многих странностей этого чрезвычайно искусно составленного и, по-видимому, много недоговаривавшего журнала нельзя не обратить внимание на смешение как будто бы объективно-протокольной формы изложения с безапелляционно-жестко проявленной (и свыше заданной) позицией МТК. Состояло оно в неприятии каких-либо отклонений от французского образца (и почти во всем повторявшего его проекта Нового адмиралтейства) и столь же последовательном стремлении "утопить" проект Балтийского завода.
Странным кажется и отсутствие в журнале упоминаний об участии в обсуждении проектов Я.А. Гильтебрандта, З.П. Рожественского, автора проекта Нового адмиралтейства Д.В. Скворцова и представителей Балтийского завода К.Я. Аверина, И.Г. Бубнова. Любопытно включение в журнал составленного, по-видимому, уже без участия приглашенных адмиралов, своего рода "внутреннего заключения" МТК. Умозрительно, в заключение доказывалась "непроизводительность" всех тех перераспределений толщин и границ бронирования, которыми проект Балтийского завода отличался от французского эталона и следовавшего ему проекта Нового адмиралтейства. Особенно порицался Балтийский завод за уменьшение длины внутренней броневой переборки – с 74% длины корпуса на "Цесаревиче" и 73% на "Бородино" – до 57%. Компенсирование этого укорочения переборки усилением наружного бортового бронирования МТК считал неравноценным. Даже применение общепринятого в то время по английскому примеру и вскоре принятого на новых броненосцах скоса броневой палубы МТК признавал пока что лишь с оговорками.
Устроенный А. Лаганем переход внутренней броневой палубы с округлением в трюмную продольную переборку, чем создавался независимый от состояния бортов как бы "чехол на все жизненные части трюма" в МТК продолжали рассматривать как "своего рода преимущество". Вскоре, как оказалось, именно эта "независимость" от состояний бортов и подвела "Цесаревич" во время взрыва торпеды в Порт-Артуре.
В стремлении во что бы то ни стало "утопить" проект Балтийского завода МТК признал непроизводительными" и 149 т нагрузки, употребленные на увеличение длины корпуса, вызванное размещением более мощных (на 700 л.с. больше) и соответственно на 70 т утяжеленных машин и котлов. В укор заводу, постоянно боровшемуся за увеличение паропроизводительности котлов, не забыли упомянуть, что он в своем проекте (решив, очевидно, играть по общим правилам – за счет искусства "артистов-кочегаров" – P.M.) не обеспечил увеличения расхода пара на силу. Под сомнение ставилось и ожидаемое увеличение скорости до 22 узлов. Впадая уже в полную умозрительность, авторы заключения МТК выдвигали тот довод, что это преимущество может быть утрачено из-за необходимости уширить броненосец. Расчетов меры этой потери и возможных способов ее компенсации, понятно, не приводилось. Ведь могло статься, что, благодаря благотворному увеличению длины корпуса (о чем раньше напоминал И.Г. Бубнов) и улучшению обтекания в корме, незначительное уширение (даже если оно бы потребовалось) могло скорости и не повредить. Но тем и удобна внутренняя реакция, что она возражений не предусматривает.
Хотя и признав, что "по отношению к механизмам и котлам для будущих броненосцев" он отдает преимущества во всех подробностях проекту Лаганя, по которому строится "Цесаревич" (предстоящих скандальных поломок чугунных эксцентриков предвидеть никто не мог), отдел, однако, из двух сравниваемых проектов отечественных заводов делал выбор в пользу проекта Балтийского завода (литер "Ж") с продольным расположением котлов. Но общего мнения МТК зтот отзыв не изменил.
Как было заведено, результаты проведенной адмиралами дискуссии с присоединением собственного разбирательства МТК представлял на "благоусмотрение" управляющего Морским министерством.
Вместе с тем, нарушая сложившуюся традицию уклонения от конкретных рекомендаций, все подписавшие журнал специалисты – главные инспекторы и их помощники – всего 14 человек вместе с председателем – заявляли, что "из сравнения двух упомянутых проектов предпочтение остается за проектом инженера Лаганя, измененным в Новом адмиралтействе в согласии с дополнительными требованиями по журналу от 12 января 1899 г. № 6. Никаких других рекомендаций по увеличению паропроизводительности котлов, скорости, усилению артиллерии и бронирования по проекту Балтийского завода (с соответствующим увеличением водоизмещения) журнал не содержал. Соответственно клались под сукно и все предложения, высказанные адмиралами. Невнятные и непоследовательные в отношении главнейших характеристик корабля, они конкретизировались лишь в частное так: о замене 75-мм пушек на 120-мм. Единственно предметные пожелания (с просьбой внести в журнал) высказал контр-адмирал Н.Н. Ломен, но и они, говоря по справедливости, не могли составить заметного вклада в банк выдающихся проектных решений. Здравое в общем предложение о придании конструкции боевой рубки "не той формы, какая существует ныне", а удлиненной овальной для свободного из нее обзора с кормы" повторяло решение, уже предложенное Балтийским заводом по эскизу "Ж".
Не лишено было смысла и пожелание адмирала о придании будущим броненосцам такого развала носовой части батарейной палубы, который позволил бы установить в ней до 4-5 пушек "для обстреливания миноносцев прямо с носа". Странно, однако, что пушки для этого адмирал назначал давно, казалось бы, отжившего 47-мм калибра. Явным анахронизмом, словно заимствованным из времен Трафальгарского сражения 1805 года, выглядело предложение Н.Н. Ломена об устройстве над поперечным мостиком по бокам боевой рубки "стальных тентов толщиной в одну четверть дюйма (6,35 мм – Авт.) для защиты находящихся на нем командира и людей от обстреливания с неприятельских марсов". Запредельно перестраховочным, опрокидывавшим элементарные нормы технической целесообразности, было и предложение отказаться от применения балансирных рулей потому, что в их дейдвудные вырезы могут попасть буксирные или швартовные перлини. Приличия ради о всех этих предложениях в журнале записали, что они подлежат особому рассмотрению в заседании технического комитета". Но ни рассмотрения, ни перемен в проекте никаких не последовало. Никак не отразилось в журнале упоминавшееся в нем (сознание пришло позднее) сообщение морского агента из США генерал-майора Д.Ф. Мертваго. Из него следовало, что по опыту испано-американской войны в мире утверждалась тенденция распределения бронирования на возможно большую площадь борта за счет уменьшения толщин, обязательной защиты броней всей артиллерии и устранения дерева на кораблях, включая настилы палуб, мебель и отделку жилых помещений.
Завершение интриги произошло почти анекдотически. Можно долго гадать о том, какая и на каких ступенях власти произошла подготовка августейшей воли генерал-адмирала, но в итоге рассмотрения двух проектов 27 марта его высочество отдал историческое приказание. Оно гласило: "Теперь же начать постройку двух броненосцев одного типа – на Балтийском заводе на эллинге по спуске "Громобоя", а другого на Галерном островке- по чертежам броненосца "Бородино". Странное это решение объяснялось стремлением избежать задержки в работе от новой переработки проектов. Третий же из подлежащих постройке кораблей Балтийскому заводу разрешалось построить (в эллинге, освободившемся после спуска "Победы") по собственному проекту на основе варианта "Ж", обсуждавшегося в МТК, с учетом мнений, высказанных адмиралами на последнем обсуждении. Иначе говоря, проект "Бородино" заведомо признавался несовершенным, но осуществлять его надо было без промедления, чтобы не потерять время. Балтийскому же заводу, одновременно с постройкой второго "Бородино", предоставляли возможность еще раз доработать свой проект. Бездарно потеряв время, в продолжение года толча воду в ступе, бюрократия вдруг спохватилась, и отыграться решили опять на качестве кораблей.
Уже однажды великий князь удивил всех уровнем своего мышления, разрешив в 1887 г. два очередных броненосца (история "Двенадцати Апостолов") 20-летией программы 1882-1903 гг. строить по двум разным проектам. В МТК тогда сумели отговорить великого князя от столь блистательного плюрализма. Но урок не пошел впрок. Не считаясь с наступившими совсем другими временами, его высочество продолжал свои бездарные эксперименты над флотом. Вредоносная, но располагавшая всей полнотой власти бюрократия словно бы отмщала Балтийскому заводу за его высокую организацию труда, современную технологию, доброкачественность кораблей, а, возможно, и нежелание пойти навстречу корыстным поползновениям чиновничества. Только так можно объяснить ту стабильную обстановку недоброжелательства и произвола, в которой завод работал вплоть до 1917 г.
Постоянные отклонения творческих инициатив завода, даже если удавалось добиться их одобрения императором (проект 1895 г. башенного 15000-тонного крейсера), задержки в оплате выполненных работ, манипуляции с заказами, и всегда в пользу зарубежных и отечественных частных конкурентов, обреченность на одиночные постройки кораблей вместо серий – этими и подобными эпизодами не переставала полниться история отношения завода со своим нерадивым хозяином – государством. И никто из причастной к делу чиновной братии парижского завсегдатая генерал-адмирала, Великого князя Алексея Александровича и заседавших в МТК ничего менять не собирался. Было так удобно и привычно думать, что в какое бы нелепое положение не поставить завод-он непременно из него вывернется. Думать же о благе отечества, его обороне и эффективности работы своего лучшего завода чиновники научиться так и не смогли.
12. Несостоявшийся дредноут
Новый шаг к творческому озарению, какой уже однажды был упущен в дни обсуждения отчета адмирала В.П. Мессера, предоставила неожиданно явившаяся проектная инициатива великого князя Александра Михайловича. Будучи контр-адмиралом русского флота и занимая созданную для него должность Главноуправляющего торговым мореплаванием и портами, он много способствовал просвещению флота изданием известного (выходившего с 1891 г.) справочника "Военные флоты и морская справочная книжка". Вместе с исчерпывающими сведениями о флотах мира, которые содержал известный справочник Джена и другие выходившие в мире справочники такого рода, издание ВКАМ выгодно отличалось аналитическими обзорами программ судостроения, типов кораблей, тенденций в развитии их техники и вооружения. Но не нашлось, видимо, в окружении великого князя аналитиков, которые могли бы предвидеть и подсказать ему тот уже маячивший за горизонтом тип корабля будущего, которым вскоре -в 1905 г. стал английский "Дредноут".
Не было и попыток оценить перспективы типа германских "Бранденбургов", отечественных "Адмиралов" постройки 1867 г. И никто не сумел увидеть в этих старых кораблях золотое зерно истины – многобашенный тип с линейным расположением главной артиллерии. Без применения осталась и теория лейтенанта Н.Н. Хлодовского – он, по-видимому, не принадлежал к окружению великого князя и вместо творческой разработки своих многообещающих идей должен был тянуть рутинную строевую лямку. С горечью приходится признать, что мощная волна научно-проектных инициатив и критического самоочищения, пришедшаяся на период 1897-1899 гг., в силу множества не раз называвшихся причин, а в общем, безусловно, из-за мертвящей обстановки рутины и косности – не смогла подняться до высот подлинного творческого озарения.
Из творческого процесса к этому времени выбыла главная интеллектуальная сила отечественного кораблестроения – Балтийский завод. Истощив свой конструктивный потенциал в изнурительной борьбе с МТК, С.К. Ратник решил оставить донкихотские попытки сказать новое слово в корабельной архитектуре и сосредоточился на обыденных технологических проблемах постройки заказанных ему кораблей. Этой неистощимостью талантов, творчества и инициативы в обстановке застойного режима царствования императора Николая II и приходится объяснять судьбу явившегося в те годы нового проекта, который по заданию великого князя Александра Михайловича разработал Д.В. Скворцов.
Стремясь усовершенствовать проект "Бородино", он вместо 4 305-мм и 12 152-мм пушек предложил установить однокалиберную артиллерию из 16 203-мм пушек в 8 башнях. Сверх того предусматривались 4 152- мм, 16 75-мм, 14 47-мм и 4 37-мм пушки (разговоры о противоминных 120-мм на авторов проекта действия не возымели). Скорость с 16,4 уз повышалась при естественной тяге до 17,4 уз., при форсированной – до 19 уз. Проект отражал происходившее в те годы (особенно под влиянием японо-китайской войны) увлечение скорострельной артиллерией. Переход к 203-мм пушкам, приближавшимся по скорострельности к 152- мм, был шагом вперед навстречу новой тенденции. Чрезвычайно замечательно, что проект, по-видимому, может претендовать на приоритет в сравнении с подобным же проектом, предложенным в 1901-1902 г. (необходимо лишь уточнить даты) выдающимся итальянским конструктором В. Куниберти (1854-1913).
Правда, в этом проекте, предложенном в 1901-1902 г., кроме 16 203-мм пушек предусматривались еще две 305-мм в двух концевых башнях. По мысли автора, они должны были при сближении пробить броню противника и довершить повреждения 203-мм орудиями. Казалось бы, нетрудно было, оценив смелость идеи, сделать такой же смелый следующий шаг, заменив 203-мм пушки на 305-мм. Это, очевидно, могло бы резко усилить разрушительный эффект стрельбы, но великий князь Александр Михайлович все еще, как было принято в мире, не доверял 305-мм пушкам.
Той повышенной скорости, о которой не раз вспоминали при обсуждении проектов Балтийского завода и которая в проекте В. Куниберти бьша доведена до 22 уз, проект Д.В. Скворцова также не предусматривал. Не было в нем и осуществленных в итальянском проекте более производительных и надежных котлов (Бабкок- Вилькокса) и применения стали повышенного сопротивления. К взрыву творчества не привело и состоявшееся (журнал № 6) 31 января 1900 г. обсуждение проекта. Результат его, помимо всех других обстоятельств, мог быть предрешен и фактом ни для кого не составлявшим секрета соперничества между двумя великими князьями на право возглавлять Морское ведомство. А потому, видимо, никто не нашел возможным возразить на основополагающий, но фальшивый тезис о том, что "для эскадренного боя один лучший ходок не имеет значения, так как эскадренный ход зависит от худшего ходока".
Собравшимся не составляло бы труда припомнить, сколько в истории примеров исключительного значения в морском эскадренном (а особенно одиночном) бою повышенной скорости одного, да еще более мощно вооруженного корабля. Правда, председатель МТК И.М. Диков нашел нужным признать, что в боевом отношении однородная артиллерия, несомненно, выгоднее разнокалиберной. Но Н.Е. Кутейников, выполняя, очевидно, социальный заказ, постарался, "оставляя до времени тактический вопрос", увести собравшихся в дебри технических подробностей. И вновь В.П. Верховский обратился к своему излюбленному тезису о том, что главное в бою – добиться высокого процента попаданий. Оперируя этим тезисом, он сумел подвергнуть сомнению даже целесообразность приборов управления артиллерийским огнем. Ведь они прямо на повышение процента не работают. Теперь же он, повторяя азы европейской науки, убеждал собравшихся в том, что для процента было бы еще выгоднее избрать преимущественным калибром 152-мм пушки.
В то же время адмирал с похвальной настойчивостью напоминал о необходимости предусматривать в проектах резерв паропроизводительности котлов. Ведь известно же, повторял он, что "ни один из наших броненосцев не сохраняет скорости хода; скорость достигается только на пробных испытаниях". А чтоб такой резерв не был слишком обременительным, надо сделать котлы легче и проще. Об этом напомнила дискуссия, разгоревшаяся между В.П. Верховским и главным инспектором механической части Н.Г. Нозиковым. Первый утверждал, что котлы Бельвиля невыносимо тяжеловесные (против них он и ранее "решительно восставал") и что несравненно лучше котлы Никлосса, которые при той же колосниковой поверхности на 30% легче. Второй же (его поддержал и Д.В. Скворцов) отстаивал считавшиеся в механическом отделе непререкаемыми по достоинствам котлы Бельвиля. По его мнению (также на основе документов), котлы Никлосса по тяжеловесности превосходят котлы Бельвиля.
Печально, что при той похвальной принципиальности (МТК не поколебало даже избрание великим князем котлов Никлосса вместо Бельвиля при заказе броненосца "Ретвизан" и крейсера "Варяг") МТК не мог, а может быть, и не пытался провести глубокий инженерный анализ, а еще лучше- натуральные испытания котлов главнейших в мире (или хотя бы двух-трех) систем. Таких исследований не было проведено вплоть до времени проектирования дредноутов в 1908 г., но и тогда МТК, оставаясь непостижимо слеп и глух к уже достаточно выявившимся в мире котлам новых систем, с упорством, достойным лучшего применения, намеревался турбинные дредноуты оснастить уже безнадежно устаревшими котлами Бельвиля. А.Н. Крылов ("Воспоминания", 1956.), вспоминая, как собрав чуть ли не всех механиков флота, с помощью "голосования" преодолел сопротивление механического отдела и принял для дредноутов котлы Ярроу.
Только в 1913 г. по результатам заграничной командировки был опубликован отчет Д.А. Голова "Паровые котлы современных военных судов". В нем (с приложением чертежей) признавалось, что котлы Бельвиля и Никлосса "постоянно выходят из употребления" и что "наиболее распространенными" на флотах мира являются котлы Ярроу. Но и тогда исчерпывающих или хотя бы упрощенных таблиц характеристик котлов приведено не было. И только в 1916 г. сравнительные сведения о котлах разных типов (но все еще без системы Бабкок-Вилькокса) были приведены в составленной корабельными инженерами И.Ф. Гардениным (1887-1977, Брюссель) и Ю.В. (он же Ю.А.) Шиманским (1883-1962) "Справочной книге для корабельных инженеров" (отд. 3, с. 182-194). Трудно, очень трудно давались шаги по решающим ступеням научно-технического прогресса. Но не нашлось в МТК выдающихся эрудитов, которые в контурах проекта Д.В. Скворцова смогли бы увидеть очертания суперброненосца "Дредноут".