— Не заставляй меня рассыпаться перед тобой в благодарностях. Я хоть и максар, но добра не забываю. Можешь быть уверен, — поморщилась Рагна.
Повинуясь ее беззвучному зову, откуда-то набежали мрызлы и впряглись в телегу вместо лошади, чувствовавшей себя в Чернодолье весьма неуютно. (Впрочем, вернуться назад ей, естественно, было не суждено.)
Мрызлы трудились, не жалея себя, и как только очередная партия валилась без сил, ее тут же сменяла новая. Колеса телеги вихляли, ободья могли свалиться в любой момент, а оси безбожноскрипели. Конечно, можно было перебраться прямо на плечи чудовищ, но сделать это не позволяли еще не до конца зажившие раны Окша.
Безусловно, Генобра узнала об их приближении заблаговременно, однако выйти навстречу не соизволила. Слуги — не те, которых Окш видел здесь в прошлый раз, а уже совсем другие, — доставили гостей в обширный сводчатый зал, судя по огромному количеству пыльных штандартов, предназначенный для официальных приемов.
Никакой другой мебели, кроме низкого столика, сервированного к ужину, здесь не было, и Окшу пришлось прилечь прямо на голый пол. Заранее переволновавшись перед встречей с Геноброй, сейчас он был совершенно спокоен, однако на всякий случай решил изображать тяжелораненого.
Вконец озверевшая от жажды, Рагна схватила со стола кувшин с вином и уже хотела запустить им в окно, но передумала и налила кубок Окшу.
— Хочешь, чтобы и я отравился? — Он сделал отрицательный жест рукой. — Нет, в этом доме я не прикоснусь ни к еде, ни к питью. Не хочу заглатывать крючок, на который уже попалась ты.
— Тогда постарайся не дышать и ни к чему не прикасаться, — сказала Рагна. — Уж если мамаша захочет угостить тебя каким-нибудь из своих ядов, то обязательно сделает это. Моя бабушка и все тетки тоже были известными отравительницами, однако она перехитрила их всех.
— Приятно слышать похвалу из уст родного дитяти, — произнесла Генобра, появившаяся совсем не с той стороны, откуда ее ожидали. — Как добрались? Не утомила ли вас дорога? Не обидел ли кто в пути?
Тембр ее голоса находился в промежутке между хриплым и скрипучим, хотя на первый взгляд она была еще женщиной в соку — немного перезрелой, зато сладкой, душистой и податливой. Впрочем, оба гостя знали, насколько обманчиво это впечатление.
— Хватит паясничать! — Рагна топнула ногой. — Я сдержала свое слово, хотя для этого мне пришлось исколесить всю Страну жестянщиков. Теперь твоя очередь выполнять обещание. Подай сюда противоядие!
— Не пойму, о каких обещаниях ты говоришь? — Улыбка Генобры была похожа на гримасу отвращения. — Мы заключили сделку. У меня свой товар, у тебя свой. А за глаза покупку совершают только дураки. Да и одним-единственным беглым взглядом не обойдешься. Товар надо хорошенько пощупать, помять, попробовать на зуб, а если такая возможность имеется, то и примерить.
— Пощупай, — согласилась Рагна. — Но примерять не советую. Молод он еще, да вдобавок и ранен. Вдруг не выдержит.
— Зачем же ты его так? — Генобра изобразила сострадание. — Лежащая женщина это еще куда ни шло, а лежащий мужчина — зрелище жалкое.
— Это не я.
— А кто?
— Там война идет, понимаешь? — Рагна не собиралась посвящать мамашу во все подробности своего пребывания в Стране жестянщиков. — Сосед убивает соседа. Пулю можно схлопотать, даже сидя на горшке.
— Свои убивают своих? — удивилась Генобра. — Ну прямо как у нас! А еще говорят, жестянщики недостойны носить звание человека.
— За последнее время они преуспели во многих делах. Молодцы, да и только!
Генобра, с любопытством разглядывая Окша (можно было подумать, что это какая-нибудь заморская диковинка, а не максар-полукровка), расхаживала вдоль противоположной стороны зала. Подходить к гостям ближе чем на двадцать-тридцать шагов она пока не решалась — вероятно, опасалась с их стороны какого-нибудь подвоха. Клинок, висевший у левого бока, очень не гармонировал с ее домашним нарядом.
— Того ли ты мне привела, дочка? — спросила она с сомнением. — Сама же говорила, что твой дружок светленький и руку имеет сухую.
— Раньше так оно и было, — объяснила Рагна. — Но я немного изменила его внешность, чтобы ввести в заблуждение прислужников Карглака… Ты же сама видишь, что это максар.
— Мало ли бесприютных максаров шатается по свету. Я, например, даже не упомню, сколько раз рожала, а глаза мне ты одна мозолишь.
— Дай ему свой клинок, — предложила Рагна. — И он докажет, что в совершенстве знает его устройство.
— Ив кого ты только такой шутницей уродилась? — ухмыльнулась Генобра. — Может, мне лучше удавку на шее завязать и конец тебе передать?
— Тогда для чего было начинать все это? — Рагна уже не могла сдерживать ярость. — Ведь ты сама просила найти мастера для починки клинка!
— Это ты просила у меня пощады, а взамен обещала найти толкового оружейника, — поправила ее Геноб-ра. — Почему бы мне не согласиться на такое предложение? Что я, спрашивается, теряю? Ничего. Тебе от меня и так никуда не деться. Приползешь назад как миленькая, да еще и дружка с собой прихватишь. Так оно и получилось.
— Хватит издеваться! — прохрипела Рагна. — Дай противоядие! Я умираю от жажды!
— Потерпишь. Как говорят жестянщики, без терпения нет спасения. Впрочем, я еще не решила, как быть с тобой. Сама посуди, зачем ты мне теперь? Думаешь, я не догадываюсь, что вы сговорились прикончить меня при первом удобном случае? — Генобра по привычке схватилась за рукоять клинка.
— Тогда не надейся, что твое оружие возродится! — Эта угроза заставила Генобру расхохотаться.
— Ты уверена? — Она перевела взгляд на Окша. — Полагаешь, он ценит твою жизнь больше своей? Боюсь, ты ошибаешься. Если мы не договоримся с ним полюбовно, беднягу посадят в бочку с зельем, медленно растворяющим кожу. Ни максар, ни человек не в состоянии долго терпеть такие муки.
— Ваши слова следует понимать так, что менязама-нили сюда обманом и никакого завещания Азда на самом деле нет? — Это была первая фраза, сказанная Окшем в присутствии Генобры.
— Завещание-то как раз и есть, — ответила она. — Но только ты его никогда не получишь, отродье Клай-нора. Если судьбу дочки я еще не решила, то с тобой для меня все ясно. В случае, если ты вернешь силу моему клинку, я сохраню твою жизнь. Хороший оружейник всегда пригодится. Но из твоего тела и твоей души будет изъято все, что делает обычного человека максаром.
Для Окша голос Генобры был примерно тем же самым, что волчий вой для пса. Он проклинал тот момент, когда согласился явиться сюда, и кусал губы от бессильной ярости. Можно вести разговоры даже с заведомым подлецом, преследующим свою выгоду, но как договориться с сумасшедшей дурой, не отдающей отчета собственным поступкам… Хотя нет, это он зря. В изуверской предусмотрительности и безжалостной логике Генобре не откажешь. Смягчить эту людоедку вряд ли возможно, но надо хотя бы попытаться заговорить, отвлечь ее.
— Несравненная, — начал он осторожно. — О своей принадлежности к расе максаров я узнал совсем недавно и еще не успел проникнуться духом, соответствующим моему новому положению. Поэтому я не стану огорчаться, если буду возвращен в прежнее состояние. Кроме того, ремесла привлекают меня куда больше, чем воинские подвиги или опыты по изменению человеческой сущности. Должность оружейника при столь могущественной особе вполне устроит меня. Ведь имея в руках действующий клинок, вы приобретете в среде максаров особое положение.
— Ни один максар не признает за другим максаром какое-то особое положение, — перебила его Генобра. — Эти слова еще раз доказывают, что тебе чужды наши обычаи и привычки.
— Простите, если я сказал что-то не так. — Окш изо всех сил старался изобразить покорность. — Когда вы получите возродившийся клинок, сами решите, как им лучше воспользоваться. Мое дело — вернуть ваше оружие к жизни.
— Вот именно. — Похоже, речь Окша заинтересовала Генобру. — Начал ты издалека, а чем собираешься закончить?
— Сейчас вы узнаете, несравненная, — продолжал Окш. — Может случиться так, что я не смогу быстро отремонтировать клинок. Ведь все они отказали по общей причине, которую, возможно, придется искать в Стране жестянщиков. Что это за причина, я пока не знаю, однако уверен, что в завещании великого оружейника Азда можно найти ответ на все мои вопросы.
— Вот, оказывается, куда ты клонишь! — Хохот Ге-нобры был похож на клекот стервятника. — Хитер, ничего не скажешь! Твой Азд был не только великим оружейником, но и непримиримым врагом максаров в том смысле, в каком жалкий шакал может быть врагом льва. Печальный опыт отцов и дедов ничему не научил его. Завещание, о котором ты говоришь, содержит план уничтожения нашей расы, а поскольку сами жестянщики не в состоянии противостоять максарам, его выполнение предполагается поручить какому-нибудь выродку вроде тебя. Существо, наделенное волей максара и смекалкой жестянщика, может причинить Чернодолью немало вреда. Поэтому и не мечтай получить доступ к— этому проклятому завещанию. По крайней мере до тех пор, пока в тебе останется хотя бы сотая доля сущности максара.
— Дай противоядие! — Рагна в припадке бешенства перевернула стол с винами и закусками. — Чего ты еще хочешь от меня? Каких услуг? Какого унижения? Только прикажи, и я выполню любой твой каприз! Стать перед тобой на колени? Поцеловать твою кобылу в задницу? Лечь под первого попавшегося мрызла?
— Я подумаю над твоими предложениями. — Ге-нобра послала дочке милостивую улыбку. — А пока стань рядом со своим дружком. На тот случай, если он вернет клинок в прежнее состояние и попытается убить меня. Тогда тебе придется помешать ему, ведь в случае моей смерти ты обречена. В моих запасах имеются сотни ядов и противоядий, и только я одна знаю, какое именно средство в состоянии спасти тебя. Да и наш юный оружейник, даже овладев клинком, вряд ли сможет уйти отсюда. — Она отдернула один из гобеленов, и за ним обнаружилась ниша, в которой затаилось несколько громадных мрызлов, изготовившихся к бою.
Рагна, шатаясь, подошла к Окшу и пребольно ухватила его за волосы.
— Слышал, что сказала эта стерва? — прохрипела она. — Чтоб ты ни-ни! Чтоб даже дышать в ее сторону не смел! Надо слушаться мамочку!
— А разве я не слушаюсь? — Окш стал засучивать рукава. — Если она соизволит передать мне свой клинок, я посмотрю, что с ним можно сделать. Но только сначала пусть принесут мои инструменты, которые остались в телеге. (Этот инструмент и еще кой-какие мелочи они прикупили по дороге сюда в последнем перед границей поселке жестянщиков.)
— Ну так и быть. Покажи свое умение. — Генобра, по-прежнему держась на дистанции, швырнула ему клинок. — Однако боюсь, что ты ничего не сможешь поделать с ним. У каждого клинка есть свой особый секрет, известный только его хозяину.
— Секрет, говорите? — Окш ловко поймал клинок за рукоятку (таким фокусам он научился еще в первые дни пребывания в мастерской). — Это для вашей дочки секрет. Или для любого другого максара, не умеющего отличить бронзу от латуни, а винт от заклепки. Но только не для жестянщика, сведущего в оружейном деле.
Прежде чем наиболее толковый из мрызлов доставил в зал добротную кожаную сумку, в которой позвякивал металл, Окш успел отсоединить от клинка гарду, содержавшую основные механизмы управления.
Генобра, перехватив посыльного в дверях, самолично проверила каждую отвертку и каждый надфиль, а у сумки не поленилась оторвать подкладку. Лишь после этого инструменты поступили в распоряжение Окша. Скоро пол был усеян многочисленными деталями клинка, большинство из которых размером не превышало просяного зерна.
— С твоей сноровкой надо бисером вышивать, — буркнула Рагна, возвышавшаяся над Окшем, как сторожевая башня.
Время от времени она почесывала своими смертоносными ногтями у него за ухом — там, где равномерно подрагивала сонная артерия.
Разборка еще не была завершена, а Окшу уже бросилось в глаза, что в конструкции клинка присутствуют две неизвестные ему детали, никакого функционального значения, похоже, не имеющие. Тщательно изучив загадочные находки через оптическое стекло, он пришел к выводу, что именно с их помощью жестянщики пытались сохранить хоть какую-то, пусть и иллюзорную, власть над грозными творениями своих рук.
Первая деталь представляла собой прерыватель цепи питания всего механизма. Вторая — миниатюрное, но мощное взрывное устройство, типичный самоликвидатор, применяемый жестянщиками и в других видах оружия, например, в самоходных картечницах.
Обе эти детали управлялись на расстоянии кодированными сигналами, имевшими ту же природу, что и свет, но, в отличие от него, невидимыми. С помощью этого хитроумного устройства жестянщики имели возможность вывести из строя или даже уничтожить любой клинок (в последнем случае, правда, только тот, который был заранее приведен в боевое состояние).
Окшу не приходилось слышать, чтобы жестянщики хоть раз воспользовались своей предусмотрительностью, да и неудивительно — проницательные максары моментально определили бы природу отказа клинков, и уж тогда-то судьбе строптивых оружейников можно было бы только посочувствовать.
Карглак, в своих миротворческих стремлениях дошедший до абсурда, действовал не на авось. Жестянщики не раз намекали максарам, что боеспособность клинков находится в прямой зависимости от жизни и здоровья их создателей, хотя технические детали этой, взаимосвязи не раскрывали (да спесивые хозяева. Чернодолья и не поняли бы их).
Оставалось лишь догадываться, кто именно подал, сигнал, обезвредивший клинки — кто-то из оружейников, не до конца утративший разум, или некое автоматическое устройство, специально предусмотренное для такого случая (последнее предположение казалось наиболее вероятным).
Как бы то ни было, но единственный уцелевший наследник мастеров-оружейников оказался нынче в любопытной ситуации. Он мог без труда привести клинок в действующее состояний, — для этого достаточно было соединить цепь питания напрямую, минуя прерыватель. Мечта Генобры исполнилась бы, но что это давало в итоге самому Окшу? Весьма сомнительные льготы, обещанные рыжей стервозой, да жалкое существование в человеческом облике.
Соглашаясь на все условия, выдвинутые Геноброй, он, конечно же, кривил душой. Власть над живыми существами, присущая максарам от рождения, и возможность безнаказанно манипулировать поведением человеческих масс уже успели вскружить ему голову. Да и воинские подвиги, честно говоря, привлекали Окша куда больше, чем кропотливая возня с неподатливым металлом.
Вкусив однажды разудалого и вольного житья, он уже не смог бы ходить в чьих-нибудь прислужниках, а тем более находиться в зависимости от ненавистной ему Генобры.
Конечно, сюда они явились не с пустыми руками и для хозяйки замка было приготовлено несколько сюрпризов, но пока инициатива целиком и полностью принадлежала последней. Замыслам Окша сильно мешали перебитые ноги, а Рагна, до этого прилежно разыгрывавшая умирающую от жажды психопатку, могла сорваться в любое мгновение.
Интересно, а что случится, если клинок взорвется прямо в руке Генобры? Обезвредит это ее хоть на какое-то время или только приведет в ярость? Во всяком случае, рискнуть стоит.
Пока Окш был занят этими размышлениями, его руки проворно собирали клинок в единое целое. Процесс сборки был еще далек от завершения, а он уже почувствовал, что оружие начинает оживать.
Незаметно для всех (за исключением, может, одной только Рагны) Окш направил острие клинка в сторону отиравшегося неподалеку мрызла, того самого, который доставил инструмент и привел механизм в действие.
Полоса металла, только имитировавшая лезвие холодного оружия, внезапно замерцала и превратилась в луч призрачного света, метнувшегося над самым полом к противоположной стене. Мрызлу отрезало обе ступни, да так чисто, что они остались стоять на прежнем месте, а их бывший хозяин с нестерпимым визгом откатился в сторону, где и был добит кем-то из соплеменников.
Но еще прежде, чем все это случилось, Генобра успела скрыться в соседней комнате, проявив расторопность, весьма завидную для ее возраста и комплекции. Уже оттуда донесся ее злобный вопль:
— Не смей пользоваться моим клинком, ублюдок! Прекрати немедленно или я обрушу на вас потолок! Вы обречены! Спасти вас может только мое милосердие!
— Простите, несравненная, я вовсе не хотел причинить вред вашему слуге, — говоря так, Окш ободряюще подмигнул Рагне. — Мне просто нужно было проверить, как действует клинок. А тут он как на беду подвернулся… Еще немного терпения, и вы получите оружие в безукоризненном состоянии. Хоть сено им косите, хоть врагов…
— Рагна, сучка, ты слышишь меня? — вновь раздался голос Генобры.
— Гав-гав! — не без юмора ответила дочка.
— Забери у этого пустобреха клинок и принеси мне. Тебя-то можно не опасаться. Ведь ты все равно не умеешь им пользоваться… И не смей перешептываться со своим дружком!
— Да успокойся ты! — огрызнулась Рагна. — Никто тут ни с кем не перешептывается. Просто я жду, когда он закончит возиться с этим железом.
— Подождите, несравненная, еще самую малость! Я только удалю накопившуюся пыль и грязь. — Окш установил взрывное устройство так, что оно должно было сработать при первой же попытке привести клинок в боевое состояние, и быстренько завершил сборку.
Рагна осторожно приняла клинок на вытянутые руки и походкой придворной дамы засеменила через весь зал к дверям, за которыми скрылась ее мамаша. Однако сверхподозрительная Генобра остановила ее на полпути.
— Стой! крикнула она, по-прежнему находясь вне поля зрения Окша. — Положи клинок на пол и поворачивай обратно.
В зал Генобра вернулась только после того, как один из мрызлов поднял клинок. Но даже сейчас она боялась прикоснуться к нему, словно это было не хитроумное творение человеческих рук, а ядовитая змея, укус которой смертелен даже для максара.