Рассуждения о перипетиях отношений преемников капитана королевской гвардии с королевской властью мало тронули Андрея. А вот известие о том, что его бравый капитан сейчас глубокий старик, поразило.
— А позволено мне будет спросить, — не удержался он от вопроса. — Как сложилась судьба принцессы Элизы, дочери короля Аль-Гарда?..
— Ты имеешь в виду королеву Элизу? — построжел собеседник. — О, это великая женщина, она, в отличие от наших недоумков, сумела уберечь все, что создал ее отец, мало того, именно ее стараниями Гвардария окончательно лишилась двух графств…
— Увы, королева уже несколько лет, как сложила с себя корону. На троне ее сын. Способный, надо сказать, юноша, но не ровня матери… Хотя, возможно старуха уже и померла…
"Жаль, если так. Хорошая была девочка", — расстроено вздохнул Андрей. Приставать дальше с расспросами ему отчего-то расхотелось. Однако не удержался и задал последний: — Простите мою темноту, ваше сиятельство, а как же корона? Раз королевством кто-то правит, значит, он возлагает ее на себя?
— Поистине, дикий народ… — огорчился граф. — А что корона? Как положено, так и возлагают. Руками…
Видно было, что ему наскучило общение с простолюдином.
— Эх, кабы не судья, мог еще поспать… — вздохнул узник.
— Кстати, а за что тебя задержали? — поинтересовался он, скорее со скуки, чем от желания узнать историю бродяги.
— Не могу знать, ваше сиятельство, — изобразил искреннее удивление Андрей. — Я шел себе, никого не трогал… А тут, эти, стражники. Схватили, бросили в каталажку.
— Понятно…, бродяга, — кивнул граф. — Впрочем, теперь это не важно.
— Сдается, нам уже недолго осталось смотреть на этот мир, — вырвалось у загрустившего графа.
— Новый судья — потомок самого министра полиции того, первого короля. Папаша его, как мне поведал однажды отец, крепко подвел своего суверена, и только исчезновение короля спасло полицмейстера от заслуженной кары. И не секрет, что именно он стал главным наушником Габса первого… который взошел на трон через пару лет после исчезновения Того короля. Иноземец на троне Гвардарии, да к тому же бывший казначей. Виданное ли дело? Впрочем, при нем, к слову, королевство еще кое-как сохранялось в его прежнем виде. Пришло в упадок оно уже после… А вот полицмейстер сумел пересидеть на своем посту трех или четырех правителей. И с почетом ушел в отставку всего лет пять назад… Но перед тем умудрился пристроить сынка на теплое местечко.
Продолжать расспросы Андрей не решился. Информации пока хватило.
"Если Аль-Гардия оттяпала у северного соседа два графства, то это, несомненно, имевшая выход к морю провинция и богатое золотом графство Алекса. Или принцесса раздумала выполнять данную мне клятву, и прибавила еще пару графств к уже имеемым?…Тогда я буду огорчен, — рассудил король, — хотя, она в чем-то права. Обещание было дано мне, но никак не взявшему на себя явочным порядком бремя власти казначею".
"А что за фокусы с короной? Или ее сила исчезла? Ох, уж эти мне кукловоды… нет, чтобы хоть в трех словах предупредить о том, что случилось?"
"Вот, что, — принял решение король. — Первое, что стоит предпринять, — это встретиться с Гором. Надеюсь, старик еще не впал в детство и сумеет пролить свет на творящееся в королевстве безобразия".
"Погоди… — в памяти Андрея возникла картина величественных горных хребтов и утесов… Край, в котором ему пришлось сразиться с могучим владыкой замка. — Как же его?"
"Точно, Дорн… Пернанские хребты… Именно этот замок я подарил Гору. Теперь все более-менее понятно. Если из пяти графств осталось только два, то одно из них — это малопригодное для жизни маркграфство Григориан, большая часть которого расположена в горной местности. Интересно, какие земли оттяпали коронованные соседи? Будем исходить из того, что первое это Алекса. Как самое богатое и ближайшее к владениям Аль-Гардии. Вторым могло оказаться графство Торус, оно было лакомым куском для Хеттов. А если учесть, что местное дворянство давно мечтало попасть в протекторат к северному соседу, по всему, Торус самый предпочтительный кандидат номер два.
Дальше, как говорится, возможны варианты…"
Его раздумья прервал стук засова.
— Эй, лиходеи, встать… — приказал толстый надзиратель. — Приветствовать его превосходительство, королевского судью, молча. Рта не открывать, руками не шевелить.
Прошло несколько секунд, и в камере появились пара солдат. Мундиры странного серо-зеленого цвета, с дикими, оранжевыми вставками, едва не вызвали у Андрея приступ смеха. Однако, сумел сдержаться и задавил неуместную веселость.
Следом за охранниками в проем, держа у лица белоснежный платок, вошел вельможа. Он брезгливо ступил начищенным башмаком на осклизлый пол камеры и невнятно пробурчал что-то.
— Камера номер семь, — преданно глядя на судью, зачастил тюремщик. — Шевалье Гордье, обвинен в нарушении эдикта всемилостивейшего короля Маркуса: Ношение платья цветов того, о ком не говорят…
"Странное сочетание? — удивился формулировке обвинения Андрей. — Погоди, это они про меня, что ли? Вот тебе и на…"
— Второй — бродяга. Имя неизвестно, сеял смуту, призывал к бунту… — как ни в чем не бывало, продолжил доклад охранник.
— Вердикт: повесить, — коротко распорядился чиновник и стремительно развернулся, собираясь покинуть дурно пахнущее место.
— Сударь… — не выдержал граф. — Я дворянин, вы не имеете права…
Закончить он не успел. Удар рукоятью алебарды бросил его на пол.
— Графский титул, данный тем, о ком не говорят, отменен указом всемилостивейшего короля Маркуса. — За самовольное присвоение титула — наказание четвертованием. Приговор обвиняемым привести в исполнение не позднее завтрашнего полудня, — тем же задушенным голосом пробормотал судья.
— Простите, ваше превосходительство, уточню. Этого только повесить. А второго? Сначала повесить, а потом четвертовать или наоборот? — уточнил толстяк, пыхтя от усердия,?
— Как угодно. Король Маркус милостив, поэтому, в любой последовательности, — бросил уже на ходу вершитель судеб. Дверь захлопнулась.
Когда камера опустела, Андрей склонился над лежащим в грязи бедолагой: — Вставайте, граф… — попытался он привести сокамерника в чувство.
— Скотина, — пробормотал Гордье, не разжимая глаз. — Я согласен идти на плаху, это пристало дворянину, но вытерпеть этакий позор…
"Похоже, он говорит совершенно серьезно, — изумился Ильин. — Его расстроил не сам факт казни, а способ… Дурдом".
"Все же правду гласит пословица: Туда где был счастлив, не возвращайся", — печально рассуждал бывший король, сидя на куче сырой соломы. Его сокамерник уже оправился после правосудия и тоже сидел молча, уныло глядя в покрытую бурыми пятнами стену каземата.
Случись все в ту славную пору первого визита, когда Андрей бесшабашно крушил все, что мешало ему идти к цели, он бы поступил в том же стиле. Недолго думая, оглушил бы ударом кулака мордатого вертухая и отправился на поиски выхода, а не сидел, бездарно рассуждая о скоротечности времени. Будь то в его привычном мире, или в реальности, созданной его собственным подсознанием.
Однако теперь житейская мудрость подсказывала, что охрана в тюрьме наверняка поставлена на высоком уровне, потому горячку пороть не стоит. И в то же время он никак не мог избавиться от непонятной апатии: "Ну, выйду я на свободу, а дальше? Что может сделать один человек, пусть даже обладающий правами на корону и титулами? Махина государственного аппарата, пришла в движение, в стране наверняка создана плотная сеть надзора и борьбы с любым проявлением вольнодумства. Обухом плеть…" — он с удивлением сообразил, что эти паскудные и упаднические мысли вовсе не его. Уж он-то никак не мог перепутать пословицу. "Плетью обуха… — исправился Андрей и вскочил с лежанки. — Не знаю, что, или кто навел на меня этакий морок, но лучше бы ему не рисковать, — его всерьез разозлило столь бесцеремонное воздействие. — Ну, ладно. Я вам устрою… Закат солнца, вручную".
Андрей покрутил головой и задумчиво уставился на соседа.
— Послушайте, граф, — призвал Ильин того к вниманию, — скажите…
— Да какой я граф?.. — слабо махнул рукой тот, — Сам все слышал…
— Короче, ладно. Там разберемся, граф или нет. А сейчас вопрос: Вы хотите жить, или для вас предпочтительнее быть повешенным? — напористо поинтересовался Андрей.
Гордье с удивлением уставился на странного простолюдина. — Не то, что у меня особо много причин стремиться к веревке, — наконец состроил он обтекаемую фразу.
— Отвечайте коротко. Да или нет? — повторил Ильин вопрос.
— Да кто ты такой, чтобы устраивать мне допрос?.. — попытался принять гордый вид сокамерник.
— Слушай, граф. Если спрашиваю, значит, надо, а будешь выкобениваться, дам промеж глаз и оставлю дожидаться завтрашнего дня, — предупредил Андрей. — Итак?
— Да кто ты такой, чтобы устраивать мне допрос?.. — попытался принять гордый вид сокамерник.
— Слушай, граф. Если спрашиваю, значит, надо, а будешь выкобениваться, дам промеж глаз и оставлю дожидаться завтрашнего дня, — предупредил Андрей. — Итак?
— Да, — коротко отозвался Гордье, четко осознав реальную перспективу схлопотать в ухо. — И не из страха… Мое дворянское происхождение…
— Все, понял. Можно не продолжать. Слушаем меня и не задаем вопросов, — Андрей вытянул из постели клок мокрой соломы и принялся стирать с себя грязь.
Затем порылся в развале и отыскал пиджак и ботинки. Надел пиджак и повесил на шею галстук. — Ну, как? — поинтересовался у изумленного соседа, приводя в порядок свою шевелюру.
Тот заморгал глазами, но не сумел подобрать слов, чтобы выразить удивление.
— Теперь стучи что есть силы в дверь, а когда придет этот толстый, прячься в солому. Попытаюсь задурить ему мозги.
— К-кто ты? — произнес граф. — Твой костюм?..
— Я сказал, молчать, — голосом строевого сержанта пресек Андрей вопросы. — Выполняй.
— Так, может, его, это, того? — изобразил характерное движение помощник. — А я что с ним, песни петь собираюсь? — ехидно поинтересовался король. — Все, я сказал. Долби…
Стучать пришлось долго. Граф уже едва мог поднять руку, когда из-за дверей послышался недовольный голос тюремщика. Очевидно, стук оторвал его от приятного общения с кувшином, поэтому голос охранника был зол и невнятен.
— Я тебе сейчас покажу… Долбить… — приговаривал толстяк, торопливо дергая засов.
Не дожидаясь приказа, граф юркнул в угол и быстро, со сноровкой матерого крота, зарылся в солому. Оно и понятно. Что задумал странный сосед в не менее диком наряде неизвестно, а огрести от разъяренного охранника можно в два счета.
— Что за?.. — успел произнести лишь половину заготовленного вопроса тюремщик. Он распахнул дверь и уставился на человека, стоящего посреди пустой камеры.
— Трепещи, несчастный, — Андрей принял самый что ни на есть грозный вид, собираясь поразить своего тюремщика волшебным превращением безродного бродяги в посланца богов. Однако, и в этом Ильин быстро убедился, что-то не сработало.
Мордатый, действуя с неожиданной для его комплекции ловкостью, рванулся к Андрею и занес свое оружие, норовя огреть его по голове.
— Ах, ты… — Ильин сделал короткий шажок в сторону, пропуская бьющую руку, и с удовольствием дернул тяжелую тушу вперед. Получив дополнительное ускорение, сторож не устоял на ногах и смачно влепился в стену.
Казалось, вздрогнул весь каземат. «Вертухай» охнул и медленно сполз на пол.
— Готово, — Андрей легонько пихнул безвольное тело. — Сон, глубокий, но не долгий.
— Эй, граф, выбирайтесь, вас ждут великие дела, — позвал он соседа и принялся торопливо снимать с неподъемного толстяка его наряд.
Куртка и штаны оказались короче нужного размера на три, однако по ширине можно было запихать еще одного такого же здоровяка.
— Ничего, на первый случай сойдет, — усмехнулся Ильин, перевязывая кисти рук «вертухая» галстуком.
— А в чем смысл этих странных одежд? — несмело поинтересовался Гордье, следя за действиями Андрея. — И откуда они? Ты не похож на бродягу. Кто ты?
— Отставить вопросы. Все потом. А смысл… В факторе внезапности, — постарался скрыть свой конфуз Андрей. — Теперь дело за малым. Как нам выбраться отсюда?
Он выглянул наружу.
— Ну, с богом, — выдохнул граф и шагнул следом.
Беглецы выбрались из их душной камеры, которая была последней в череде остальных, и двинулись по длинному коридору.
"Ну, и где у них тут выход? — с интересом оглянулся Андрей, когда они приблизились к глухой стене с другой стороны коридора. — Неужели перепутал? Но я ведь явно слышал, что он подходил отсюда, — Гордье озадаченно развернулся: — А может, сюда? — ткнул он в маленькую, едва заметную дверцу. Глянул на Андрея, безоговорочно признавая в нем старшего.
— Попробуем, — Ильин сжал конфискованную у сторожа дубину и толкнул дверцу.
Посредине комнатки стоял грубый стол, заставленный блюдами с закусками, возле примостился и кувшин, со столь уважаемым охраной напитком, чуть дальше видна была небрежно заправленная кровать.
"Наверное, это и есть помещение караулки, где сидел этот толстяк", — но, что характерно, ни второй двери, ни окон в помещении не наблюдалось.
— М-да, — озабоченно поскреб затылок Андрей. — Граф, а когда вас привезли сюда, может быть, вы запомнили дорогу? — сообразил, наконец, задать самый логичный вопрос Ильин.
— Да как сказать?.. — замялся Гордье, с вожделением поглядывая на стол. — Я, признаться, был слегка навеселе. Не помню, — он развел руками, — ни пса не помню. Очнулся уже здесь, в камере, — он вскинул голову, — Ну, а вы? Как вас вели? — незаметно для себя он перешел на вежливый тон обращения.
Теперь пришла очередь Андрея. — Темно было… — на ходу сымпровизировал он, — помню, какая-то лестница…
— Все ясно, — граф подошел к столу и отломил куриную лапу. — думать куда лучше на полный желудок.
— А бежать на пустой, — парировал Андрей, однако присоединился к спутнику.
Утолив голод, он отобрал кувшин у собравшегося было отхлебнуть добрый глоток спутника: — Не время, Федор… Ты уже раз через это на нары угодил. А мы еще даже не выбрались.
— Как вы сказали, Теодор? Странное прозвище, — граф вытер жирные губы рукавом мундира. — А вот это уже лучше, — он распахнул узкий шкаф и вытащил несколько клинков.
— Эспадроны. Зачем, скажите, в тюрьме оружие для сражения? — граф прикинул центровку одного из клинков. — Отлично.
Андрей, который в своем первом путешествии привык к тому, что местное дворянство отдает предпочтение шпагам, покачал головой: "Время летит. Так они и до порохового заряда скоро доберутся".
Он вынул из связки похожее на саблю оружие: "Тяжелый, довольно длинный. Отличное средство для ближнего боя. Таким и секиру можно, если повезет, удержать. А уж по силе удара, пожалуй, ничуть не уступит хваленой катане. Хотя, тут все от мастера зависит".
— Хватит, граф, я думаю, стоит вернуться обратно и задать пару вопросов нашему негостеприимному хозяину. Что это за теремок такой без дверей, без окон?
— Почему без окон? — среагировал Гардье, — А в камере? Оно, правда забито, но ведь можно оторвать, и что такое те-ре-мок?
— Вопрос хороший, — Андрей хмыкнул. — Такое же хитрое строение, как это, только меньше и другое.
— А? — "Похоже, с чувством юмора у местного дворянства не очень", — сообразил Андрей, видя, как изменилось лицо графа, занятого осмыслением сказанного.
— После, после, дорогой граф, все вам объясню, и даже нарисую… — отвлек Ильин спутника, — теперь не время.
Они торопливо зашагали в обратном направлении, не забывая, попутно, толкать запертые двери соседних камер, в надежде отыскать выход.
Глава 3
Так и не отыскав ни малейшего следа входной двери, они вернулись в камеру, откуда всего несколько минут назад вырвались. Конвоир уже пришел в себя и злобно уставился на беглецов. Лоснящаяся морда исказилась глумливой удыбкой.
— Эй, ты… — Андрей, не утруждая себя уговорами, приставил острие шпаги к толстому животу. — Считаю до трех, уже два. Не ответишь, проткну. Где выход?
— Ты, бродяга, считаешь себя умнее господина судьи? — отозвался вертухай, косясь на сизую сталь. — Неужели, в таком случае он бы оставил охранять вас, висельников, лишь одного сторожа? Из замка нельзя выйти. Только войти…
— А как же он сам? — удивился Гордье. — Или судья живет здесь, в соседней камере?
— Еще один… — обретая уверенность, ухмыльнулся толстяк. — Его превосходительство облечен великим знанием магических символов, отворяющих ход… Он, и только он, получил от нашего всемилостивейшего короля. Вот что, ребята. Развяжите меня и вернитесь в камеру. Тогда я, может быть, и подумаю о быстрой смерти для вас. А иначе… Помирать вам придется долго и мучительно.
— Заткнись, скотина, — осадил наглеца граф. Он пнул сидящего на полу охранника и направился к стене.
— Стоит попробовать? — кивнул он на маленькое окошко.
— А толку? — Андрей, которого крепко озадачили слова стражника, с сомнением глянул наверх. — Если даже сумеем оторвать доски, выбраться не получится. Голова и то не пролезет. Я уже не говорю об остальном. Эти паразиты, раз им хватило ума законопатить нас таким хитрым образом, вполне могли устроить еще одну пакость.
"Странно это все как-то, — вернулся он к рассуждениям. — Корона не работает, руны еще какие-то… Ничего не понимаю".
Оставив графа сторожить пленника, вышел в коридор. Медленно, вглядываясь во все щели, двинулся по коридору. Возле одной из камер остановился и потянул за ручку массивной двери. Отворил ее и остановился на пороге. Точная копия покинутой, эта была совершенно пуста. Уже начиная подозревать неладное, шагнул к следующей. Так и есть, похоже, они единственные узники.