Я была очень-рада принять приглашеніе отъ моей милой миссъ Мэтти, независимо отъ фокусника, и мнѣ очень хотѣлось не допустить ее обезобразить свое крошечное, кроткое личико огромнымъ турецкимъ тюрбаномъ. Согласно этому желанію, я купила ей хорошенькій чепчикъ, приличный для пожилой женщины, который однако сильно разочаровалъ ее, когда, при моемъ пріѣздѣ, она пошла за мною въ мою спальню, какъ-будто затѣмъ, чтобъ помѣшать огонь въ каминѣ, но на самомъ дѣлѣ для того, я полагаю, чтобъ посмотрѣть, не находится ли въ моемъ чемоданѣ свѣтло-зеленый тюрбанъ. Напрасно повертывала я чепчикъ со всѣхъ сторонъ и сзади и сбоку: сердце ея жаждало тюрбана, и она могла только сказать съ покорностью судьбѣ и въ голосѣ и взглядѣ:
— Я увѣрена, что вы исполнили все, какъ только можно лучше, душенька. Это совершенно такой чепчикъ, какъ носятъ всѣ крэнфордскія дамы, а онѣ, позвольте сказать, покупали ихъ уже годъ назадъ. Мнѣ хотѣлось бы, признаюсь, что-нибудь поновѣе, что-нибудь болѣе похожее на тюрбаны, которые, какъ говоритъ миссъ Бетти Баркеръ, носитъ королева Аделаида; но чепчикъ прехорошенькій, душенька. И, признаться сказать, этотъ цвѣтъ прочнѣе свѣтло-зеленаго. Да впрочемъ, зачѣмъ заботиться о парадахъ? Вы скажите мнѣ, не нужно ли вамъ чего-нибудь, душенька. Вотъ здѣсь колокольчикъ. Я полагаю, тюрбаны не дошли еще до Дрёмоля?
Говоря такимъ-образомъ, милая старушка съ тихой горестью вышла изъ комнаты, оставивъ меня одѣваться къ вечеру; она ожидала миссъ Поль и мистриссъ Форрестеръ и надѣялась, что усталость не помѣшаетъ мнѣ присоединиться къ нимъ. Разумѣется, я поспѣшила, разобраться и одѣться, но, несмотря на всю мою торопливость, я слышала пріѣздъ и шептанье въ сосѣдней комнатѣ прежде, чѣмъ была готова. Когда я отворила дверь, до меня долетѣли слова: «Я имѣла глупость ожидать чего-нибудь порядочнаго изъ дрёмбльскихъ лавокъ… бѣдная дѣвушка! она сдѣлала все, что только могла, я не сомнѣваюсь;» но, несмотря на все это, мнѣ было пріятнѣе, чтобъ она бранила и Дрёмбль и меня, чѣмъ обезобразила себя тюрбаномъ.
Миссъ Поль изъ трехъ собравшихся теперь крэнфордскихъ дамъ были болѣе всего извѣстны всѣ городскія новости. Она имѣла привычку проводить утро бродя изъ лавки въ лавку не затѣмъ, чтобъ купить что-нибудь (исключая развѣ катушки бумаги или куска тесемки), но чтобъ посмотрѣть на новые товары, разсказать о нихъ и собрать всѣ городскія вѣсти. Она умѣла такъ прилично соваться куда ни попало, гдѣ только могла удовлетворять свое любопытство, умѣла такимъ-образомъ, что еслибъ не казалась аристократкою по своему званію, могла бы показаться дерзкою. Теперь, по той выразительности, съ которой она прокашливалась и ждала, когда прекратится разговоръ о всѣхъ ничтожныхъ предметахъ (такихъ, напримѣръ, какъ чепчики и тюрбаны), мы знали, что она хочетъ разсказать что-нибудь особенное. Наконецъ наступила продолжительная пауза. Я надѣюсь, что нѣтъ человѣка, обладающаго приличной скромностью, который могъ бы поддерживать длинный разговоръ, когда кто-нибудь сидитъ рядомъ съ вами, молча, смотря свысока на все, что говорятъ, какъ пошлое и достойное презрѣнія въ сравненіи съ тѣмъ, что онъ можетъ разсказать, если только его хорошенько попросятъ. Миссъ Поль начала:
— Когда я выходила сегодня изъ лавки Гордона, мнѣ вздумалось пойдти въ гостинницу Сен-Джорджа (у моей Бетти тамъ родственница горничной, и я подумала, что Бетти будетъ пріятно узнать о ея здоровьѣ). Не встрѣтивъ никого, я взобралась на лѣстницу и очутилась въ сѣняхъ, ведущихъ въ залу собранія (мы съ вами, конечно, помнимъ залу собранія, миссъ Мэтти, и придворные минуэты). Вотъ я иду, не думая о томъ, гдѣ я, какъ вдругъ примѣчаю приготовленія къ завтрашнему вечеру; комната раздѣлена большой перегородкой, которую три обойщика Кросби обивали красной фланелью; это казалось, что-то темно и странно и такъ меня изумило, что я, въ своей разсѣянности, пошла за ширмы, когда какой-то джентльменъ (настоящій джентльменъ, могу васъ увѣрить) подошелъ ко мнѣ и спросилъ, что мнѣ угодно приказать ему. Онъ говорилъ такимъ милымъ, неправильнымъ англійскимъ языкомъ, что мнѣ представилось не Таддеусъ ли это, или венгерскій братъ или Санто-Себастіани; покуда я воображала себѣ его прошедшую жизнь, онъ съ поклономъ вывелъ меня изъ комнаты. Но погодите-ка! Вы еще половины моей исторіи не знаете. Я сходила съ лѣстницы, когда встрѣтилась съ родственницей Бетти. Разумѣется, я остановилась поговорить съ нею о Бетти, и она сказала мнѣ, что я точно видѣла фокусника. Джентльменъ, который неправильно говорилъ по-англійски, былъ самъ синьйоръ Брунони. Именно въ эту минуту проходилъ онъ мимо насъ по лѣстницѣ и сдѣлалъ преграціозный поклонъ, въ отвѣтъ на который я тоже сдѣлала ему книксенъ: у всѣхъ иностранцевъ такія учтивыя манеры, что поневолѣ заимствуешься отъ нихъ. Когда онъ сошелъ внизъ, я вспомнила, что уронила перчатку въ залѣ собранія (она была въ моей муфтѣ все это время, и я нашла ее ужь послѣ). Я воротилась назадъ и, прокрадываясь въ проходѣ, оставленномъ большой перегородкой, которая раздѣляетъ почти всю залу, кого увидала я тамъ? Того самаго джентльмена, котораго я встрѣтила только-что передъ этимъ, который прошелъ мимо меня по лѣстницѣ, а теперь являлся изъ внутренней части комнаты, куда совсѣмъ нѣтъ хода — помните миссъ Мэтти! и повторилъ тѣмъ же самымъ милымъ, неправильнымъ англійскимъ языкомъ: что мнѣ угодно, только совсѣмъ не такъ грубо. Казалось онъ не хотѣлъ пропускать меня за перегородку. Я объяснила ему, что пришла за перчаткой, которую, довольно впрочемъ странно, я нашла именно въ эту минуту.
Миссъ Поль, стало-быть, видѣла колдуна, настоящаго живаго колдуна! Какъ многочисленны были вопросы, сдѣланные ей всѣми нами:
— Носитъ онъ бороду?
— Молодъ или старъ?
— Блондинъ или брюнетъ?
— Какой наружности?
Короче, миссъ Поль была героиней вечера, благодаря своей утренней встрѣчѣ.
Колдовство, фокусы, волшебство, чародѣйство составляли главные предметы разговора во весь вечеръ. Миссъ Поль была немного скептикомъ и наклонна думать, что даже поступки каждаго чародѣя можно рѣшить ученымъ образомъ. Мистриссъ Форрестеръ вѣрила всему, начиная отъ привидѣній до домовыхъ. Миссъ Метти держала середину между обѣими, всегда склоняясь на убѣжденія послѣдней. Думаю, что она внутренно склонялась болѣе на сторону мистриссъ Форрестеръ; но желаніе показаться достойною сестрою миссъ Дженкинсъ заставляло ее удерживать равновѣсіе. Миссъ Дженкинсъ, никогда не позволяла служанкѣ называть сальные кружочки, образующіеся вокругъ свѣчекъ, «саваномъ», но приказывала говорить просто кружочки. И ея сестра будетъ суевѣрной! Нѣтъ это невозможно.
Послѣ чаю меня отправили внизъ за тѣмъ томомъ старой энциклопедіи, въ которомъ находятся существительныя имена, начинающіяся съ буквы С. длятого, чтобъ миссъ Поль могла почерпнуть оттуда ученыя объясненія къ фокусамъ слѣдующаго вечера. Это помѣшало партіи преферанса, которую миссъ Мэтти и мистриссъ Форрестеръ имѣли въ виду, потому-что миссъ Поль погрузилась въ свой предметъ и въ гравюры, которыми книга была иллюстрирована, а намъ показалось жестокимъ мѣшать ей. Только двумя или тремя зѣвками, которыхъ я не могла удержать, старалась выразить я скуку, потому-что дѣйствительно была тронута той кротостью, съ какою обѣ дамы переносили свое обманутое ожиданіе; но миссъ Поль читала отъ этого только усерднѣе, и не сообщала намъ интересныхъ свѣдѣній, какъ урывками:
— А, вижу; совершенно-понимаю. А представляетъ шарикъ. Поставьте А между Б и Д… Нѣтъ! между Е и И и поверните второй суставъ третьяго пальца вашей лѣвой руки надъ кистью вашей правой И. Точно, очень-ясно. Милая мистриссъ Форрестеръ колдовство и волшебство дѣло простой азбуки. Позволите прочесть вамъ одно это мѣсто?
Мистриссъ Форрестеръ умоляла миссъ Поль избавить ее, говоря, что съ дѣтства она не могла понимать, когда читаютъ вслухъ, а я выронила изъ рукъ карты, которыя тасовала очень-громко, и этимъ скромнымъ движеніемъ принудила миссъ Поль примѣтить, что нынѣшній вечеръ назначено было состояться преферансу, и предложить нѣсколько неохотно не начать ли пульку — какая пріятная веселость засіяла при этомъ на лицахъ двухъ дамъ! Миссъ Мэгги почувствовала нѣкоторое угрызеніе совѣсти, зачѣмъ прервала ученое занятіе миссъ Поль, и не помнила хорошо картъ, не обращала полнаго вниманія на игру до-тѣхъ-поръ, пока не успокоила своей совѣсти. Она предложила миссъ Поль взять домой этотъ томъ энциклопедіи, и миссъ Поль приняла его съ признательностью и сказала, чтобъ Бетти взяла его домой, когда та пришла за нею съ фонаремъ,
На слѣдующій вечеръ мы всѣ находились въ нѣкоторомъ смятеніи при мысли объ ожидающей насъ веселости. Миссъ Мэтти ушла одѣваться заблаговременно, торопила меня, и намъ пришлось дожидаться полтора часа, потому-что двери открывались ровно въ семь, а намъ предстояло идти лишь нѣсколько саженъ! Однако, какъ говорила миссъ Мэтти, не слѣдуетъ слишкомъ погружаться во что бы то ни было и забывать время; поэтому она думаетъ, что мы сдѣлаемъ лучше, если просидимъ спокойно, не зажигая свѣчъ до семи часовъ безъ пяти пишутъ. Миссъ Метти дремала, а я вязала.
На слѣдующій вечеръ мы всѣ находились въ нѣкоторомъ смятеніи при мысли объ ожидающей насъ веселости. Миссъ Мэтти ушла одѣваться заблаговременно, торопила меня, и намъ пришлось дожидаться полтора часа, потому-что двери открывались ровно въ семь, а намъ предстояло идти лишь нѣсколько саженъ! Однако, какъ говорила миссъ Мэтти, не слѣдуетъ слишкомъ погружаться во что бы то ни было и забывать время; поэтому она думаетъ, что мы сдѣлаемъ лучше, если просидимъ спокойно, не зажигая свѣчъ до семи часовъ безъ пяти пишутъ. Миссъ Метти дремала, а я вязала.
Наконецъ мы отправились и у подъѣзда встрѣтили мистриссъ Форрестеръ и миссъ Поль. Миссъ Поль разсуждала все о томъ же предметѣ, только съ большимъ жаромъ, чѣмъ прежде, и закидала насъ азами и буками, какъ градомъ. Она даже списала нѣсколько рецептовъ, какъ она выражалась, различныхъ фокусовъ. Эти рецепты были записаны на оборотѣ конвертовъ, чтобъ быть наготовѣ уличить синьйора Брунони.
Мы вошли въ переднюю, смежную съ залой собранія; миссъ Мэтти нѣсколько разъ вздохнула о своей минувшей юности, вспомнивъ послѣдній разъ, когда она была здѣсь, и поправила свой хорошенькій новый чепчикъ передъ страннымъ старомоднымъ зеркаломъ, въ передней. Зала собранія была пристроена къ гостиницѣ, около ста лѣтъ тому, нѣсколькими графскими фамиліями, собиравшимися въ этой самой комнатѣ разъ въ мѣсяцъ зимою потанцовать и поиграть въ карты. Не одна знатная красавица отличалась здѣсь въ минуэтѣ, который она танцовала послѣ передъ королевой Шарлоттой. Говорили, что одна дама, изъ фамиліи Генингсъ, украшала эту комнату красотой своей; а всѣмъ было извѣстно, что богатая и прелестная вдова, леди Уильямсъ прельстилась здѣсь благородной фигурой юнаго артиста, жившаго учителемъ въ какомъ-то семействѣ по сосѣдству и сопровождавшаго своихъ хозяевъ въ крэнфордское собраніе. И славное сокровище достала себѣ леди Уильямсъ въ особѣ своего красиваго супруга, если всѣ разсказы справедливы. А теперь никакая красавица не зарумянивалась и не улыбалась въ залѣ крэнфордскаго собранія; никакой красивый артистъ не прельщалъ сердца своимъ поклономъ съ chapeau bras въ рукахъ: старая комната была темна; палевая краска стѣнъ превратилась въ дикую; большіе куски штукатурки отвалились отъ бѣлыхъ панелей и фестоновъ стѣнъ; но еще заплѣсневѣлый запахъ обиталъ въ этомъ мѣстѣ и смутное воспоминаніе объ исчезнувшихъ дняхъ заставило миссъ Метти и мистриссъ Форрестеръ выпрямиться при входѣ и жеманно пройдтись по комнатѣ, какъ-будто бы тутъ было множество благородныхъ зрителей вмѣсто двухъ маленькихъ мальчиковъ съ пряниками въ рукахъ для препровожденія времени.
Мы остановились у втораго ряда; я не могла хорошенько понять зачѣмъ, до-тѣхъ-поръ, пока не услыхала, какъ миссъ Поль спрашиваетъ проходящаго слугу: ждутъ ли кого-нибудь изъ графскихъ фамилій? Когда слуга покачалъ головою, говоря этикъ, что нѣтъ, мистриссъ Форрестеръ и миссъ Мэтти подвинулись впередъ. Передній рядъ скоро увеличился и обогатился леди Гленмайръ и мистриссъ Джэмисонъ. Мы вшестеромъ занимали два передніе ряда и наше аристократическое а parte было уважено толпами лавочниковъ, входившихъ въ залу время-отъ-времени, и тѣснившихся на заднихъ скамейкахъ. По-крайней-мѣрѣ я такъ заключила по шуму, съ которымъ они опускались на свои мѣста. Но когда мнѣ надоѣло смотрѣть на упрямую старую занавѣсь, которая не хотѣла подниматься, и вмѣсто того уставилась на меня парой двухъ странныхъ глазъ, выглядывавшихъ сквозь щель, я чуть-было не обернулась назадъ на весело-болтавшій народъ. Въ это время миссъ Поль схватила меня за руку и просила не оборачиваться, потому-что это неприлично; что было «прилично», я ни какъ не могла узнать, но должно быть что-нибудь необыкновенно-скучное и утомительное. Мы всѣ, однако, сидѣли вытянувшись въ струнку, уставивъ глаза впередъ на мучительную занавѣсь и говоря чуть-слышно: до-того мы боялись быть уличенными въ неблагопристойности. Мистриссъ Джемисонъ была счастливѣе всѣхъ, потому-что она заснула.
Наконецъ глаза исчезли, занавѣсъ зашевелился, одна сторона его поднялась выше другой, которая стояла упорно, и потомъ вдругъ упалъ, потомъ опять поднялся и съ новымъ усиліемъ, и отъ мощнаго взмаха невидимой руки взлетѣлъ наверхъ, представивъ нашимъ взорамъ величественнаго джентльмена въ турецкомъ костюмѣ, сидящаго передъ небольшимъ столикомъ и смотрящаго на насъ (я побожилась бы, что тѣми же самыми глазами, которые я видѣла сквозь дырку занавѣса). Онъ смотрѣлъ спокойно и съ снисходительнымъ достоинствомъ «подобно существу изъ другой сферы», какъ чей-то сантиментальный голосъ, произнесъ позади меня.
— Это не синьйоръ Брунони! сказала рѣшительно миссъ Поль, и такъ громко, что, я увѣрена, онъ слышалъ непремѣнно, потому-что взглянулъ черезъ свою развѣвающуюся бороду на нашъ кружокъ съ видомъ нѣмаго упрека. — У синьйора Брунони бороды не было, но, можетъ-быть, онъ явится скоро.
И она принудила себя къ терпѣнію. Между-тѣмъ, миссъ Мэтти дѣлала рекогносцировку сквозь зрительную трубку, вытерла ее и опять начала глядѣть, потомъ обернулась и сказала мнѣ ласковымъ, кроткимъ, но грустнымъ тономъ:
— Видите, душенька, тюрбаны еще носятъ.
Для дальнѣйшаго разговора мы не имѣли времени. Турецкій султанъ, какъ миссъ Поль заблагоразсудилось назвать его, всталъ и отрекомендовался синьйоромъ Брунони.
— Я ему не вѣрю! воскликнула миссъ Поль, недовѣрчивымъ тономъ.
Онъ взглянулъ на нее опять съ тѣмъ же самымъ упрекомъ оскорбленнаго достоинства.
— Не вѣрю! повторила она, еще положительнѣе, чѣмъ прежде. — У синьнора Брупони не было этой мохнатой вещи около подбородка, онъ былъ выбритъ чисто, какъ настоящій джентльменъ.
Энергическая рѣчь миссъ Поль произвела спасительное дѣйствіе на мистриссъ Джемисонъ, которая широко раскрыла глаза въ знакъ глубочайшаго уваженія, что заставило замолчать миссъ Поль, а турецкаго султана заговорить. Онъ заговорилъ на самомъ несвязномъ англійскомъ языкѣ, такомъ несвязномъ, что не было никакого смысла между отдѣльными частями его рѣчи — обстоятельство, которое онъ самъ замѣтилъ наконецъ, и потому, оставивъ разговоръ, началъ дѣйствовать.
Теперь мы были удивлены. Какъ онъ дѣлалъ свои фокусы, я не могла понять, даже когда миссъ Поль вытащила лоскутки бумажки и начала читать громко, или по-крайней-мѣрѣ очень-слышнымъ шопотомъ отдѣльные рецепты для самыхъ обыкновенныхъ фокусовъ. Я никогда не видала такихъ нахмуренныхъ бровей и такого яростнаго взгляда, съ какимъ турецкій султанъ уставился на миссъ Поль; но, какъ она говорила, можно ли было ожидать порядочныхъ взглядовъ отъ мусульманина? Если миссъ Поль оставалась скептикомъ и больше занималась своими рецептами и чертежами, чѣмъ его фокусами, миссъ Метти и мистриссъ Форрестеръ находились въ величайшемъ недоумѣніи и мистификаціи. Мистриссъ Джемисонъ то-и-дѣло снимала и вытирала очки, какъ-будто предполагала въ нихъ какой-нибудь недостатокъ, который былъ причиною фокуса, а леди Гленмайръ, которая видѣла много любопытныхъ вещей въ Эдинбургѣ, была очень-изумлена фокусами; она никакъ не хотѣла согласиться съ миссъ Поль, которая объявляла, что всякій можетъ сдѣлать то же самое съ небольшимъ навыкомъ, и что даже она сама успѣла бы сдѣлать все, что онъ дѣлалъ, почитавъ часа два энциклопедію и постаравшись сдѣлать гибкимъ свой средній палецъ.
Наконецъ миссъ Мэтти и мистриссъ Форрестеръ были приведены въ совершенный ужасъ, начали шептаться между собой, и такъ-какъ я сидѣла позади ихъ, то и не могла не слышать о чемъ онѣ говорили. Миссъ Мэтти спрашивала мистриссъ Форрестеръ: «какъ она думаетъ: хорошо ли пріѣзжать смотрѣть на такія вещи? Она боится, не одобряютъ ли онѣ то, что несовсѣмъ…» Легкое качанье головой дополнило остальное. Мистриссъ Форрестеръ отвѣчала, что та же мысль поразила ея умъ, что она чувствуетъ себя очень-неловко: «все это такъ странно». Она была совершенно-увѣрена, что въ этомъ хлѣбѣ именно ея носовой платокъ, а онъ былъ въ собственныхъ ея рукахъ не далѣе, какъ за пять минутъ передъ этимъ. Она желала бы знать, у кого взятъ этотъ хлѣбъ? Она увѣрена, что не у Декина, который вѣдь церковный староста! Вдругъ миссъ Мэтти обернулась ко мнѣ:
— Пожалуйста посмотрите, душенька: — вы въ здѣшнемъ городѣ пріѣзжая, и это не возбудитъ непріятныхъ толковъ — пожалуйста посмотрите, не здѣсь ли мистеръ Гейтеръ? Если онъ здѣсь, я думаю, мы можемъ заключить, что въ этомъ удивительномъ человѣкѣ нѣтъ ничего опаснаго и меня это очень облегчитъ.
Я посмотрѣла и увидѣла высокаго, худощаваго, сухаго, запыленнаго учителя, окруженнаго учениками изъ уѣзднаго училища и стрегомаго толпой мужчинъ отъ приближенія крэнфордскихъ дѣвицъ. Доброе лицо его сіяло улыбкой, а мальчишки, окружавшіе его, заливались хохотомъ. Я сказала миссъ Мэтти, что учитель улыбается одобрительно, и это сняло тяжесть съ ея совѣсти.