- Послушай, а зачем два гаража? - спросил Придира Зейнал у Ханыша, шофера Меджидова. - Что, одного мало?
- Видно, мало, - многозначительно, как и его хозяин, улыбнулся Ханыш. Коли возможность есть, отчего не построить еще один. Про запас.
- Нет, я серьезно спрашиваю. Зачем? - не отставал Зейнал.
Тогда Ханыш пояснил: один гараж предназначен для "Волги" директора, другой - для "Жигулей" его сына, который учится в Баку. Меджидов жил на широкую ногу. Любил закатывать пиры. Каждый божий день из меджидовского особняка разносился на все село запах шашлыка. И деревенские ребята, глотая слюнки, наблюдали за суетой во дворе, взобравшись на дерево. Сразу же после школы они спешили занять местечко поудобнее и повыше на ветке какого-нибудь из многочисленных деревьев, окружавших директорский дом, и глазели на открывающуюся отсюда "сладкую жизнь".
- Послушай, откуда это ваш Меджидов столько баранов берет, а? полюбопытствовал у Ханыша на третий день после нашего приезда неугомонный Придира Зейнал.
- Берет... - неопределенно ответил Ханыш. - Чего у меня спрашиваешь? У него самого спроси.
- И спрошу, - заявил Придира Зейнал, ударив себя в грудь. - Что тут такого? И замечу тебе, братец, ты очень, как я вижу, невысокого мнения о нашей профессии. Уж больно ты скромный, как я погляжу.
- А что хорошего в том, что крутишь баранку?! Скажут - туда езжай, едешь туда, скажут - сюда езжай, едешь сюда... Осточертело! Давно хочу податься куда-нибудь,- признался Ханыш.
- И куда же?
- Да хотя бы в институт. Диплом о высшем образовании получишь-все равно какой, - человеком себя почувствуешь. .. Я уже пробовал поступать. Вместе с сынком директора. Ведь мы одногодки. В одном классе учились.
- И что же?
- Ясно что. Сынок директорский поступил, а меня срезали. Хотя в школе был посильнее... Сказано же: с поддержкой и щенок волка свалит!
- Ты вот что, Ханыш, - сказал я ему, - бросай директора возить. Приходи на стройку. Сядешь за руль вот такого красавца, - я похлопал по капоту моего "КрАЗа", - сразу изменишь свое отношение к шоферскому делу. Сам себе хозяин...
- Да, Валех прав, - поддакнул Зейнал. - Возить твоего директора да его жену, прямо скажу, удовольствие не из приятных. Оттого ты, братец, и хандришь!
Директорская жена, надо сказать, была не менее колоритна, чем сам товарищ Меджидов. Когда эта стодва-дцатикилограммовая женщина садилась в "Волгу" - а ходить она не ходила, только ездила! - то машина резко оседала на один бок. Казалось, вот-вот рессоры не выдержат, сломаются!
Эта бабища, которую за толщину, белый цвет кожи и одутловатость оплывшего лица мы сразу же прозвали Екатериной Второй, целый день сидела на подушках на веранде, пила чай и распоряжалась по хозяйству. Пронзительный голос ее долетал до самых отдаленных уголков обширной директорской усадьбы. Сама она палец о палец не ударяла, на нее работали несколько женщин- одна пекла хлеб, другая стирала, третья готовила обед. И вообще у меня сложилось впечатление, что все село работало на товарища Меджидова, его сто двадцатикилограммовую жену и сына. Вот такие порядочки царили в совхозе. Очень странные порядки, надо сказать.
Причем этот совхоз по иронии судьбы носил имя великого сатирика!
- Сабира бы сюда! - повторял Сарвар по мере того, как мы приглядывались к тому, что здесь делается. - Эх, сюда бы Сабира!
Разумеется, мы многого не знали. О многом могли только догадываться. Но и слепому было видно, что здесь не все чисто. Лично у меня создалось впечатление, что я перенесся на столетие назад. Во времена описанного Джалилом Мамедкулизаде самодура и единоличного хозяина села Худаяр-бека.
Кроме собственного благополучия, похоже, товарищ Меджидов, как и Худаяр-бек, ничего не признавал. Не терпел, когда ему перечат. Впрочем, ему никто и не перечил в селе. Все уступали ему дорогу, с ним здоровались первыми даже белобородые аксакалы. И никто - Ханыш не был здесь исключением! почему-то не интересовался, каким образом их директор достиг таких высот личного благосостояния, в то время как большинство из них жило несравненно хуже и до всеобщего изобилия было далеко. Хотя совхоз и числился в "миллионерах", детский садик здесь располагался в двух тесных комнатушках, в селе не было бани, столовой, парикмахерской, а единственная чайхана содержалась в таком виде, что, зайдя туда в первый день и увидев рой мух, облепивших вазочки с сахаром на грязных столиках, мы больше туда не заходили. Обедать ездили в райцентр.
Возникал вопрос: кому - при таком-то положении дел! - нужен был роскошный дом культуры с колоннадой и мраморной лестницей?! Селу? Да нет же. Скорее товарищу Меджидову. Лично ему.
- Я выступил в газете и обещал сдать клуб в этом году! - то и дело с апломбом говорил директор. - Так что нажмите. Считайте, что премиальные у вас в кармане!- И директор понимающе подмигивал нам: дескать, разговоры разговорами, а дело делом. Знаю, мол, для вас, шоферов, главное - вышибить деньгу! Не бойтесь, за мной не пропадет!
Не люблю, когда кто-то твердит: "Я выступил в газете", "Я подал ценную инициативу! .." и т. д., потому что здесь сразу бросается в глаза неискренность начинания, быть может, даже и важного, фальшивый энтузиазм, ибо в таких случаях если что и стоит за всем этим, так это голый расчет, корысть.
Несколько раз мы пробовали поговорить с товарищем Меджидовым. В деликатной форме. Ведь если местные .жители не считали необходимым осадить директора, не усматривали в его действиях ничего противоестественного,- казалось, с чего было нам во все это встревать?! И тем не менее..,
- Скажите, товарищ Меджидов, - в первый же день спросил Сарвар, - не слишком ли роскошный клуб вы замахнулись .строить? Для вашего-то села.
- Партия учит нас, что главное - это воспитание трудящихся! - с апломбом ответил директор.- Мы не должны жалеть средств, чтобы нести свет культуры в массы!
- Свет культуры? - не вытерпел я. - О какой культуре вы говорите, если в селе нет ни бани, ни столовой, а детский сад теснится в двух комнатушках?! Показуху вы несете в массы - вот что!
Последние слова я буквально выкрикнул. Швырнул в жирное директорское лицо. Будто оплеуху дал. Мне казалось, после таких слов этот самодовольный начальничек выйдет из себя, скажет мне что-то резкое. Я ждал этого и приготовился выложить ему все, что думаю о нем, приготовился к ожесточенной схватке. Но я недооценил опыта товарища Меджидова. Чего-чего, а с людьми он умел ладить, умел выходить из любой ситуации.
Меджидов не принял боя.
- Молодец, - похлопал он меня по плечу с масленой улыбкой, - узнаю самого себя в молодости! Горяч! Настоящий комсомолец!
Он говорил все это, а я видел только его фальшивую улыбочку, и руки так и чесались проучить этого ловкача, умело прячущегося под щитом высоких слов "партия", "свет культуры"... Уж я бы показал ему, где раки зимуют. Показал, на что способен настоящий комсомолец! Но Сарвар оттер меня плечом от директора.
- Ладно, - сказал он, - вы лучше скажите, когда баню построите? А то что же получается - люди будут идти за светом культуры в ваш клуб немытыми?
- Все будет, ребята, - елейно улыбаясь, говорил директор. - И баня будет, и столовая. Постепенно сделаем все, все сделаем.
- Сделаешь, когда хвост у верблюда вырастет до земли, - пробурчал Придира Зейнал.
Нет, не вышло у нас с директором разговора. Не принял он моего вызова. На том и расстались, что директор снисходительно похлопал меня по плечу и наказал повару почаще кормить нас бозбашем. Он очень спешил и вообще настроен был в тот день благодушно.
- К нему сын Ровшан приехал, - объяснил Ха-ныш. - Каждому своя радость. К. директору вот пожаловал сын, а у меня, между прочим, в воскресенье свадьба,
Приглашаю вас всех, ребята. Если кто не придет, обижусь!- И, повернувшись ко мне, добавил: - А ты, Валех, приходи с невестой, ладно?
.. .И вот наступило воскресенье.
Подъезжая *к селу, мы услышали пронзительные звуки мелодии "Кероглы", исполняемой на зурне. Под эту древнюю воинственную мелодию воины народного мстителя шли на бой. Когда я слышу "Кероглы", я ощущаю в себе силу льва, готового к прыжку. В такую минуту мне бы коня, меч, и я, как в сказке, одним ударом меча снес бы головы целой дюжине врагов.
Когда мы подошли к свадебной палатке, разбитой во дворе, нас встретили приветственными криками:
- Добро пожаловать! Дорогу гостям! Дорогим гостям дорогу!
Мы были из другого села, считались на свадьбе гостями. А потому нам особый почет и уважение. Так принято.
Напротив свадебных палаток в окружении толпы (народу на свадьбе - яблоку негде упасть!) танцевали молодые парни. Когда нас усадили, распорядитель меджлиса, пританцовывая, приблизился к нам, приглашая на танец.
- Давай "терекеме", - предложил я.
- "Терекеме"! - прокричал распорядитель музыкантам.
С первыми звуками этого танца Зейнал вошел в круг. Это был его любимый танец. Под одобрительные возгласы толпы Придира Зейнал выделывал ногами такие штуки, да так быстро, что в глазах мельтешило. Ведь недаром к названию "терекеме" добавляют слово "дели", что означает "неистовый", "буйный".
- Давай "терекеме", - предложил я.
- "Терекеме"! - прокричал распорядитель музыкантам.
С первыми звуками этого танца Зейнал вошел в круг. Это был его любимый танец. Под одобрительные возгласы толпы Придира Зейнал выделывал ногами такие штуки, да так быстро, что в глазах мельтешило. Ведь недаром к названию "терекеме" добавляют слово "дели", что означает "неистовый", "буйный".
- Спасибо! Ай молодец! Спасибо, дорогой гость! - выкрикивали зрители, глядя на то, как Зейнал танцует.
Бурный порыв Зейнала передался толпе, и вот уже в круг вошел еще один танцор, за ним еще двое, еще, еще... А Зейнал, продолжая пританцовывать, встал напротив Сарыкейнек. Сарыкейнек вышла ему навстречу.
Вообще-то "терекеме" - древний танец скотоводов-кочевников, пастухов огненно-быстрый, мужественный танец, и исполняют его, как правило, мужчины. Но Сарыкейнек была плясуньей хоть куда и даже в стремительных мужских танцах могла заткнуть за пояс иного парня.
Я видел, с каким восхищением наблюдали за танцем Сарыкейнек вокруг, гордость за нее наполнила мое сердце.
- "Джейраны"! - крикнул я музыкантам, входя в круг. Это был наш с Сарыкейнек любимый танец. Полилась знакомая мелодия - медленно, томно. Откинув голову, Сарыкейнек скользила по кругу, делая плавные движения широко раскинутыми, будто охватывающими весь этот прекрасный мир руками, а я двигался, быстро-быстро перебирая ногами, будто никак не мог дотянуться до своей любимой, прикоснуться кончиками пальцев к ее плечу...
Прекрасный танец. Его часто танцуют влюбленные, жених и невеста...
- Ай джан! Джан! - восторгались вокруг.
- Молодцы! Спасибо!
- Долгих вам лет!
С каждым возгласом разрумянившееся лицо Сарыкейнек принимало все более серьезное, сосредоточенное выражение. А я улыбался - радостно, торжествующе. Улыбался этим прекрасным парням и девушкам, окружившим нас и смотревшим на нас с восторгом. Улыбался солнцу, высоким горам, синему небу.
- Джан! Молодцы!
То и дело к нам, по обычаю, подбегали с деньгами; кое-кто просто бросал деньги в круг, и Сарыкейнек, гибко изогнувшись, поднимала их с земли. Видя такой наш успех, музыканты старались изо всех сил, все убыстряя и убыстряя мелодию, и вот зурначи сделали отчаянный переход, и мелодия "джейраны" превратилась вдруг в стремительное грузинское "шалахо".
Не чувствуя ног, летели мы с Сарыкейнек по кругу. Но вот в танец включился Эльдар, и мы, ссыпав "шабашные" деньги на столик перед музыкантами, тяжело дыша, вышли из круга под аплодисменты публики.
Несмотря на комплекцию, Эльдар был хорошим танцором, что и продемонстрировал с огоньком.
Затем в круг вышел Сарвар. У него тоже был свой коронный танец "вагзалы". Одно удовольствие было смотреть, как Сарвар танцует "вагзалы". Дружно хлопая, мы не отрывали глаз от его ладной сухощавой фигуры.
- Глянь, как девушки едят глазами нашего Сарвара, а! - шепнул мне на ухо Зейнал. - Особенно вон та, с косой.
Девушки и вправду не отрывали восторженных взоров от Сарвара, а та, на которую указал Зейнал, чуть не следом за ним шла, увлеченно хлопая в ладоши.
-- Дорогие гости, просим отведать наше скромное ;угощение, - пригласили нас в палатку.
- А ты, сестрица, иди с нами! - обратилась к Сарыкейнек та самая девушка с длинной косой, которой так понравился танец Сарвара.
Я знал, что в здешних местах на свадебных торжествах женщины едят-пьют отдельно от мужчин (в Азербайджане есть места, где такого разделения не придерживаются), и молча кивнул Сарыкейнек: иди, мол. Девушки удалились в соседнюю палатку.
К вечеру свадебное веселье .разгорелось с новой силой. К зурначам присоединилась еще одна группа музыкантов, включающая тариста, кеманчиста и ханенде - певца.
- А знаешь, здешние девушки очень интересуются нашими ребятами, - шепнула мне на ухо Сарыкейнек. - А та, с косой, все выспрашивала про Сарвара.
- Что именно?
- Есть ли у него невеста, кем он работает? Когда я ответила - шофером, не поверила. Говорит, не похож он на шофера. На ученого человека похож.
- А ты б ей ответила, что шофер не хуже ученого! - разозлился я.
- Так именно я ей и ответила, - поторопилась успокоить меня Сарыкейнек. Сказала, что Сарвар очень начитан, что мы и сами зовем его "ученым". Умный, говорю, парень. И красивый.
- Ну, это ты зря, - покачал я головой: терпеть не могу, когда расхваливают красоту мужчины. Есть в этом что-то противоестественное: мужчина должен быть мужчиной. Волевым, мужественным, решительным... А красивым быть не обязательно.
- "Вагзалы"! - крикнул я музыкантам, а сам толкнул в бок сидящего по другую сторону от меня Сарвара:- Вон ту, с длинной косой, видишь? Пригласи! А то глаз с тебя не сводит!
Сарвар улыбнулся своей несколько ленивой, снисходительной улыбкой и посмотрел туда, куда я показывал.
- Ну что же ты? - подтолкнул я его. - Давай!
Вообще-то "вагзалы", как и "джейраны", с их замедленным ритмом, плавностью, танцуют обычно девушки. И потому когда под звуки такого танца первым выходит в круг мужчина, значит, он собрался пригласить кого-то из девушек.. .
Когда Сарвар под звуки "вагзалы" пошел по кругу мимо стоявших стайками девушек, те смущенно опускали глаза, а у каждой небось сердечко стучало в груди: "Не меня ли пригласит?.. Не меня ли?"
Сарвар дошел до длиннокосой, остановился перед ней, и все подруги ее разом подняли головы - застенчивости как не бывало. Во взорах любопытство, интерес. Зато длиннокосая вся зарделась от смущения, замешкалась на мгновение, словно бы не решаясь принять приглашение на танец. И вот вышла...
- Ах, какая пара! - восторженно заметила Сарыкей-нек.
Но тут внимание всех переключилось с танцующих на новых гостей, только что прибывших на "Волге" и входивших во двор. А впрочем, какие же это были гости? То был товарищ Меджидов, рядом молодой стройный парень, одетый с иголочки (наверное, его сын), и с ними человек в сером двубортном костюме, в шляпе, как позже выяснилось - заместитель начальника райотдела милиции, один из завсегдатаев хлебосольного председательского дома. Все трое были слегка навеселе, раскраснелись.
Товарищ Меджидов прошел мимо расступившихся перед ним людей прямо в центр круга, остановился как бы в размышлении, а потом вдруг сорвал с головы ондатровую шапку, хлопнул ею оземь и ударил в ладоши. Тут же смолкнувшие при его появлении музыканты грянули изо всех сил "узундере".
Грузная фигура товарища Меджидова, его круглый живот, свисающий поверх толстого кожаного ремня, его манера ходить вперевалочку - все это давало мало надежд на то, что перед нами предстанет хоть на что-нибудь способный танцор. Однако. . . При первых же звуках мелодии председатель подтянулся, вобрал живот, с лица его слетела масленая улыбочка. Перед нами предстал совсем другой человек. Приятный, задушевный, веселый. И этот другой человек, двигаясь плавно и ловко, со скрытой силой и благородством, так прошелся по кругу, что все дружно зааплодировали ему. Совершенно искренне похлопали ему и мы.
А одетый с иголочки сынок председателя тем временем, не глядя ни на кого, уверенно прошел на возвышение для почетных гостей, плюхнулся на один из стульев, небрежно облокотился о спинку, так, чтобы видны были его наручные электронные часы и массивный перстень с камнем (у нас в Карабахе носить кольцо с камнем считается неприличным для парня). Вид у председательского сынка был небрежно-ленивый, снисходительный. Словно бы он явился на свадьбу со скучным, но, увы, неизбежным визитом вежливости. С равнодушным выражением лица, усевшись поудобнее и закинув ногу на ногу, Ровшан - так звали директорского сына - стал рассматривать присутствующих, и, вижу, взгляд его остановился на Сарыкейнек. Сарыкейнек тут же почувствовала на себе этот чужой пристальный взгляд, подняла голову и демонстративно отвернулась. А тому хоть бы хны. Продолжает смотреть, прямо-таки ест глазами...
Тут Сарыкейнек подвинулась .ко мне, давая, очевидно, понять наглецу, что она с парнем. Но Ровшан - зря, ой зря дали ему славное имя Ровшан, имя Кероглы! - по-прежнему не отрывал взгляда от Сарыкейнек.
- Знаешь что, - шепнула она мне на ухо, - давай уйдем. Что-то голова у меня разболелась...
Не хочет говорить правду, знает, что я могу сгоряча натворить дел.
- Черт с ним, - ответил я Сарыкейнек. - Не обращай внимания, пусть пялится.
В это время распорядитель объявил:
- Танец Ровшана!
Это означало, что танец заказал директорский сынок. Не успели мы и глазом моргнуть, смотрим - Ровшан тут как тут. Вырос перед нами, улыбается Сарыкейнек, приглашает выйти в круг. ..
Сарыкейнек отрицательно покачала головой и резко отвернулась. Но Ровшан принял это за обычное девичье кокетство. Видно, он и представить себе не мог, чтобы какая-то там сельская девушка отвергла его ухаживания. Развинченно дергаясь и подпрыгивая, он прошел круг и опять застыл перед Сарыкейнек. А тут из толпы донесся пьяный голос кого-то из местных подхалимов: