- Но, доктор, разве вы при высокой температуре не кладете на лоб больного пузырек со льдом? - поддержал Гадирхана второй молодой человек, как оказалось - председатель'колхоза.
- Вот-вот, - обрадовался его поддержке старик. Но тут же, возвращаясь, видимо, к каким-то давним спорам, обрушился и на него: - Медицину, я вижу, ты знаешь получше сельского хозяйства. Ну какой из тебя председатель, если ты до сих пор не организовал сбор лесных плодов? Ведь это же в колхозную кассу пойдет! - И, обернувшись к нам, старик пояснил: - Вокруг села сплошные леса, слава богу, не все еще успели вырубить. А в лесах чего только нет. Тут и дикий орех, и лечебные травы, и ягода всякая, и грибы. . . Правда, грибов у нас не едят, но ведь в городе... с руками оторвут! Вот я и говорю: дайте мне дюжину ослов, корзин побольше, несколько человек сборщиков... Расходы небольшие, зато пользы сколько! И лесу, и нам. - От этой длинной речи старик как-то сразу ослаб, откинулся в изнеможении на подушки и закрыл глаза. А председатель смущенно почесал за ухом и рассмеялся:
- Вот горяч, а! Сразу видно, у него температура!
- Он и без температуры чихвостит тебя в хвост и в гриву, - заметил врач, довольный тем, что разговор с медицины перешел на хозяйственные дела. - Хорошо еще, что старый Гадирхан не затеял разговор о разведении ослов...
- Ослиная ферма? - ухмыльнулся председатель.-> Да предложи я такое, меня же-засмеют!
- А когда ты на осле спускаешься вниз, в райцентр, над тобой кто-нибудь смеется?! Никто, - воспламенился снова старик. - Нет лучше животного в горах, чем длинноухий. А как неприхотлив - хочешь, неделю его не корми, выпусти пастись, сам себе пропитание найдет. Так скажи, почему не разводишь ослов? Хотя бы для нужд лесного хозяйства? Ведь там, где даже мотоцикл не про-, едет, осел пройдет!
- Ты бы, старый, съел пару ложек пшена, а? - вмешалась в разговор Гонча, желая, видимо, положить конец спорам. Но он отмахнулся от нее.
- Ну мы пошли, - сказал председатель, вставая.- А то при гостях ты нам все косточки перемоешь!
- Да какие ж они гости, - сказал дедушка. И только теперь представил нас:Это моя внучка, дочка покойной Саяд. А это ее жених. . .
- Очень приятно, - председатель пожал нам руки. - .Долго ли у нас пробудете?
- Посмотрим, - неопределенно ответил я.
- Если нужно что, к вашим услугам. Заходите вечерком в гости!
- Спасибо. Вот дедушке полегчает...
В городе, по словам Сарвара, за подобными приглашениями в гости ничего не стоит. Обычай гостеприимства и хлебосольства в городских условиях, где все куда-то спешат, все заняты, блюсти не так уж легко. Другое дело - село. Я знал, что, если мы откликнемся на приглашение председателя и действительно придем к нему, он будет искренне этому рад, выставит на стол все, что есть в доме. И жена его будет рада новым людям. Гость в доме - праздник. Эта народная поговорка, к счастью, не потеряла еще своего значения.
А старуха Гонча тем временем извлекла из принесенной председателем корзины мясную вырезку, обернутую в чистую белую тряпицу, горшочек густых деревенских сливок, сливочное масло в медной пиале, тендирный чурек.
- Ай, спасибо, Сараджам. Спасибо! - приговаривала старуха, выставляя все это на стол.
- Сараджам это кто? - спросила Сарыкейнек.
- Жена председателя. Учительница. Очень уважает нашего старика, иногда приходит сюда со школьниками, чтобы Гадирхан рассказал, как жили в старые времена!
- И про что же он рассказывает? - поинтересовался я.
- Про удалых разбойников, - коротко, как бы нехотя ответила бабушка Гонча.
- Ну уж про разбойников! Ты скажешь! - подал голос старик. - Аразгараглы Сулеймана, про Сумасшедшего Али... Так прозвали его за безумную удаль, пояснил старик. - Бек, видишь ли, отнял у него дочь. Он убил этого бека и подался в бега... Отчаянный был человек!
Меня всегда очень интересовали гачаги. Слово это буквально означает "беглец", но в народе оно обрело иной смысл, а именно: удалец, герой, народный мститель. .. Помню, маленьким я очень боялся темноты, и в минуты, когда в комнате выключали свет и воспитательница закрывала дверь, я, чтобы не трусить, представлял себя большим, сильным. Чем-то похожим на легендарного Гачага Наби. Быть может, происходило это потому, что рос я без отца и отсутствие близкого человека, с кем мог встать вровень хотя бы в своих мечтах, привело меня очень рано в мир героических сказаний, дастанов... Теперь, когда я вырос, пожалуй, единственное, в чем мы схожи с Наби, - это то, что у меня есть своя Хаджар, своя верная и преданная подруга - Сарыкейнек.
Пока я предавался размышлениям, а старый Гадирхан дремал, женщины хлопотали по хозяйству. Разделали мясо, почистили зелень, поставили на огонь небольшой медный казан. И вот уже все готово, стол накрыт. Закипела похлебка, источая по всей комнате аромат. Гонча попробовала было разбудить старика, чтобы тот поел горячего, но безрезультатно.
- Ладно, пусть поспит. Сон сейчас для него важнее, чем еда, - решила старуха. И усиленно стала потчевать нас с Сарыкейнек.
Я мигом расправился с содержимым своей тарелки и вышел на веранду покурить. И тут через открытую дверь слышу, как старуха пытает Сарыкейнек, расписались ли мы. Говорит, бывает, что со свадьбой тянут, ведь для хорошей свадьбы сколько надо всего - и дом, и мебель, и постель, и посуда! - так вот, пока, говорит, то да се, молодые, глядишь, сходят в загс... Тогда, говорит, все законно, даже и без свадьбы! (Смотри-ка, грамотная старуха!) Услышав от Сарыкейнек, что пока мы не расписались, старуха смолкла. Из комнаты доносился только стук посуды, прибираемой со стола.
Когда я вошел, старуха глянула на меня исподлобья.
- Вот что, парень, собирайся! - решительно сказала она. - Переночуешь у нас.
- Почему?
- В своем поселке делайте все, что вам вздумается, А у нас с этим строго...
- С чем, бабушка? - спросил я.
- С этим, - и старуха взглядом показала на Сарыкейнек. - Чтобы дочка покойной Саяд на виду у всех распутничала?!
- Да о чем это вы, бабушка?-вспыхнула Сарыкейнек. - Фата невесты для меня священна. И Валех, слава богу, не такой парень!
- Ладно, что говорить пустое, - прервала ее Гонча. - Бог свидетель, я не хотела тебя обидеть. Делайте что хотите. .. - И она направилась к двери.
Примирение произошло на пороге. Женщины обнялись, постояли, о чем-то пошептались.
- Быть может, Валех, прихватим одеяла и подушки, а? - сказала, повернувшись ко мне, Сарыкейнек. - А то у дедушки, я смотрю, с постельными принадлежностями небогато. Идем, тетушка Гонча даст.
- Нет, не надо, - решил я. - Все равно по очереди придется возле дедушки сидеть. А вздремнуть есть где, Во дворе на топчане...
На том и порешили.
.. .Ночью дедушка метался в постели, кашлял, хватаясь за грудь. В бреду продолжал спорить с председателем колхоза.
Мы накрывали его одеялом, но одеяло то и дело сползало на пол. Клали мокрую тряпицу на лоб. Лоб пылал,
Вскоре мы оба стали клевать носом. Сказывалась усталость после дороги.
- Вот что, ты иди поспи, а я посижу, - сказала Сарыкейнек. - Я тебя разбужу, и ты сменишь меня.
- Ладно.
Выйдя во двор, я улегся на деревянный топчан, натянув на себя рваный палас. Глубоко вдохнул чистый, свежий воздух. И мгновенно заснул... Проснулся тоже, как мне показалось, мгновенно. Надо мной стояла Сарыкейнек. Лицо у нее было встревоженное.
- Дед исчез.
- Как это?
- А вот так. Я на минуту вздремнула, открыла глаза, а его постель пуста. Думала, по нужде вышел. Подождала, вижу - нет. Вышла во двор, нигде нет! -От огорчения Сарыкейнек чуть не плакала.
- Успокойся. Сейчас найдем.
Мы обшарили весь дом, вышли на улицу. Дед и вправду пропал.
- Послушай! - сообразил я наконец. - Да он к водопаду пошел! Помнишь?
- Помню. Врач не советовал купаться в ледяной воде... - сказала Сарыкейнек и тут же испуганно вскрикнула: - Быстрей! Ведь он же доконает себя! Бежим!
- Без паники. - Я прислушался к ночной тиши и услышал неподалеку ровный шум воды. - Кажется, там?
- Да идем же скорей!
Домик старого Гадирхана стоял на самом краю села. За ним сразу же начинался лес.
Хватаясь за стволы, за ветви деревьев, мы начали спускаться по крутому склону, утопая по щиколотку в скользкой прелой листве. Однако не одолели и десятка метров, как услышали рядом с собой знакомый голос:
- Вы куда?
В нескольких шагах от нас стоял дед. Был он в нижнем белье и в накинутом на плечи архалуке.
- К водопаду бежите? Искупаться? - Голос деда звучал сильно и уверенно, так, будто это не он недавно бредил и метался на постели.
- Дедушка, так мы ж за тобой! - обрадовалась Сарыкейнек и тут же укоризненно добавила: - Ну как тебе не стыдно, а?! Ушел, ничего не сказав. Мы с ног сбились, ищем тебя.
- Ничего мне не сделается! - отмахнулся дед.
- Да разве можно тебе купаться в ледяной воде?! 'Доктор что сказал?
- Да разве можно тебе купаться в ледяной воде?! 'Доктор что сказал?
- Восемьдесят пять лет прожил без твоего доктора.., даст бог, проживу еще. А коли помирать время пришло. .. - Старик не договорил, пошатнулся от слабости,
Я подхватил его худощавое, неожиданно тяжелое тело и понес к дому. Благо до дома было два шага.
.. .Двадцать дней и ночей мы ухаживали за дедом. Он был так плох, что ни о какой поездке в Москву не могло быть и речи. Правда, старуха Гонча приходила каждый день. Но все же она была слишком стара, чтобы успевать с делами у себя дома да за дедом смотреть. Ply, а Сарыкейнек как-никак единственная родственница старика. Двадцать дней и ночей прошли быстро. С утра я уходил за покупками, колол дрова, приносил воду. Сарыкейнек готовила обед, стирала, хлопотала возле деда, то и дело меняя ему белье, - дед постоянно потел. Он ослабел, похудел и еле вставал на ноги, чтобы выйти во двор. Но о лекарствах и о враче по-прежнему слышать не хотел. "Чему быть, того не миновать", - твердил он.
На двадцать первый день хворь наконец отступила.
И дед как- ни в чем не бывало сидел на топчане во дворе и преспокойно набивал гильзы.
- Дедушка, у нас отпуск кончается. Пора уезжать, - сказала Сарыкейнек. Может, поедешь с нами?
- Куда? - удивился старик.
- На стройку.
- Зачем?
- Как зачем? Вместе с нами жить будешь. Нам квартиру скоро дадут, вот и... Поедем, дедушка, а?! В твоем возрасте нельзя бобылем жить. Ведь ты здесь- один как перст!
- Как перст! - не очень слушая, механически повторил дед.
- Разве не так?
- Сарыкейнек дело говорит, - поддержал ее я.
- Ну, подумай сам, - Сарыкейнек старалась изо всех сил, - не дай бог, опять заболеешь. Кто за тобой ходить будет? А болезни в твоем возрасте...
- Не такой уж я старый,'- возразил старик, беря в руки очередную гильзу. Один раз заболел. Больше нe заболею.
- С тобой не договоришься, - расстроилась Сарыкейнек.
Дед глянул на нее.
- Поехать бы я поехал, - сказал он, - да вот медведи мои обидятся. . .
- Да ну тебя! - сердито отвернулась от него Сарыкейнек.
- Говорю точно. Обидятся, - повторил старик. - Медведи в нашем лесу - мои друзья! Ей-богу, не вру. А все потому, что еще ни разу я не стрелял в них. Во врага медвежьего, в дикого кабана, пожалуйста, сколько хочешь. А в медведя никогда! Оттого-то они меня и не трогают.
- На самом деле не трогают? - заинтересовался я.
- Ей-богу! Сколько раз, бывало, столкнусь с медведем нос к носу и, вместо того чтобы ружье вскинуть, стою, смотрю на него. А он - на меня. А потом качает головой, вот так, - старый Гадирхан показал как, - и уходит. Однажды лег я соснуть под орешником. Просыпаюсь, вижу - прямо надо мной стоит большущий такой мишка. На задних лапах стоит, смотрит на меня и смеется,
- И смеется? - с изумлением переспросила Сарыкейнек.
- Да. Прямо как человек. Ну, я ему тоже улыбнулся. А потом спрашиваю: как дела, ай Оджагверди? А он продолжает улыбаться и качает головой: мол, дела ничего. ..
- А Оджагверди это кто?
- Есть у нас такой крепыш. Голыми руками однажды задушил волка.
- Волка?! - ахнула Сарыкейнек.
- Ага. Потом спрашивают у него, как это, мол, тебе удалось? А он объясняет: да очень просто. Подмял под себя, как медведь, и давай душить! С тех пор его так и прозвали: Медведь Оджагверди.
Рассказывая все это, старик ни на минуту не переставал заниматься делом. Его короткие жесткие ногти, ладони были черны от пороха. Рядом лежала двустволка, снятая со стены. Время от времени дед посматривал на нее любовно.
Вскоре патронташ был набит. Дед встал, вымыл руки. От этого, правда, они не стали светлее: пороховая пыль въелась в кожу навечно.
А потом старый Гадирхан подошел к Сарыкейнек, погладил ласково ее по плечу.
- Ты не обижайся, дочка. Не могу я поехать с вами. Как у джинна душа запечатана в кувшине, так и у меня душа здесь, в этом лесу. Спасибо за приглашение, за то, что вспомнила старика. За все. Поезжайте спокойно.
.. .Последний день перед отъездом прошел в хлопотах. Съездив в нижнее село, мы привезли для деда всяких припасов - сахару, чаю, сливочного масла. Да еще Сарыкейнек присмотрела в магазине постельное белье, ткань для штор. Увидев наши покупки, старик рассмеялся:
- Уже не женить ли вы меня собрались, а?
Сарыкейнек последний раз прибрала в доме. Все помыла, вытерла, перестирала. Поручила деда старой Гонче, поговорила с председателем колхоза, с доктором. Попросила, если вдруг дед заболеет, чтобы нам немедленно дали знать!
- А вы и сами можете звонить в правление колхоза - предложил председатель. - Позовем деда...
- И правда, - обрадовалась Сарыкейнек. - Обязательно будем звонить! - И записала номер телефона.
Нас проводили до нижнего селения, где ждала грузовая машина. Только когда мы прощались, я увидел печаль в глазах старого охотника.
Машина рванулась вниз по крутому спуску, и оставшийся наверху дед, казалось, вознесся над нами, как памятник на постаменте лесистой горы... И еще мне показалось, что с той же быстротой, с какой он удалялся от нас, удалялось и его время...
.. .На стройке нас встретили упреками:
- Где вы пропали? Ни слуху ни духу!
- Хоть пару строк черкнули бы из Москвы.
- Дали бы хоть телеграмму. Мол, доехали благополучно. .. Эх, вы!
Минуту-две нам не давали слова произнести, насели со всех сторон. Ребята крепко обиделись. Особенно Сарвар. Но когда град упреков стих и мы наконец объяснили, в чем дело, ребята уважительно посмотрели на меня и Сарыкейнек. А Сарвар даже пожал нам руки.
Глава шестая
ОТЪЕЗД ШОФЕРОВ В СОВХОЗ, ЗА КОТОРЫМ ПОСЛЕДОВАЛИ ИСТОРИЯ С РОВШАНОМ, АРЕСТ ВАЛЕХА И ПРОЧИЕ СТРАННЫЕ СОБЫТИЯ
Отпуск кончился. Засучив рукава, мы снова принялись за работу. Жизнь вошла в привычную колею. Рейсы на карьер, стройка, общежитие, столовая. Уединение в часы досуга на нашей с Сарыкейнек скале. Ожидание квартиры. .. Все шло своим чередом.
В один прекрасный день нас, шоферов, после работы позвали в управление.
Зайдя в кабинет Джамал-муаллима, мы увидели грузного, с властным лицом мужчину. Джамал-муаллим представил его нам. Это оказался директор находящегося километрах в десяти от нас совхоза имени Сабира.
Представив гостя, Джамал-муаллим объяснил, почему он вызвал нас.
- В совхозе строят дом культуры, - сказал он. - Вот товарищ Меджидов и просит нас оказать ему содействие. В порядке шефской помощи.
- А в чем оно должно выражаться? - спросил Сарвар.
- Нам нужны машины, чтобы возить на стройку камень, песок, цемент... Ибо, - тут директор совхоза сделал паузу, - мы дали слово закончить стройку до конца этого года. И мы свое слово сдержим! - эффектно закончил он. Сделав паузу, будто ожидая, что мы разразимся аплодисментами, директор продолжал уже другим тоном:- Сами знаете, ребята, место у нас горное, если до августа не закончим кладку, пойдут дожди.
- Когда ехать? - спросил Сарвар.
- Да хоть завтра. Утречком, - ответил директор.- Вы не возражаете? повернулся он к Джамал-муаллиму.
- Нет-нет, - ответил тот. - Можно и завтра. На стройке мы как раз сдали объект. Так что... По существу, машины стоят без дела.
- Скажите, а крановщик у вас есть? - неожиданно для самого себя спросил я.
- Есть, - ответил директор, не понимая, почему все рассмеялись.
- Его невеста - крановщик, - объяснил Джамал-муаллим. Рассмеялся на этот раз товарищ Меджидов, причем от смеха заколыхался его большой живот. - Но, если вы даже попросите, крановщика мы вам не дадим. Самим нужен. И все же... вы уж отпускайте Валеха пораньше. Наверное, он после работы будет приезжать сюда. К невесте.
- Человек обручен, - вставил Сарвар.
.. .Совхоз имени Сабира оказался богатым совхозом. Хотя и располагался он в горной местности, здесь было достаточно плодородной пахотной земли, а на ближайших холмах и отдаленных склонах гор повсюду виднелись овечьи отары.
Прямо посреди села, на возвышении, бросалось в глаза строящееся здание будущего дома культуры. Судя по всему, здание строилось по индивидуальному проекту, с большим размахом и на городской манер. Вдоль всего фронтона вытянулись железные прутья, круглой формы опалубки - будущие колонны. К ним вела широкая лестница. Рядом со стройкой все прочие дома в селе казались крохотными и жалкими. Все, кроме дома директора совхоза. Белокаменного особняка в два с половиной этажа, опоясанного застекленной верандой и крытого железом. Особняк наполовину был скрыт высоким забором и представал взору в полной красе только тогда, когда распахивались массивные железные ворота, пропуская директорскую машину или, что случалось нередко, целую вереницу машин: дом Меджидова был хлебосольным.
Судя по номерам - а в номерах мы, шоферы, знали толк, - машины принадлежали начальству. Поговаривали, что в роскошном этом доме было двенадцать комнат, вокруг располагалось много всяких служб, как это бывало в усадьбах богатых беков. Подвалы, склады, помещения для скота и птицы. Всякого рода беседки, летняя кухня, два гаража.