– А потом что? Ну, когда выяснит, что поиски Вероник продолжаются?
– Либо еще раз позвонит, либо что-то предпримет. Не переживай, организуем прослушку.
Севастьян удовлетворенно кивнул, задумался и произнес, вернувшись к жене:
– Не хотела, говоришь? Зачем тогда ей в меня стрелять?
– Когда поймаю ее, у нее и спросишь.
– Но, Макар, надо же что-то делать!
– Хочешь дело? Вези меня в поселок Первомайский.
– Зачем? Это же у черта на куличках.
Всех этих лириков-невротиков не обязательно посвящать в тонкости, а то, не приведи бог, сдвинутся, Макар отговорился:
– Много вопросов, Севастьян. Так надо.
– Сейчас везти? Но... я немного выпил...
– Вижу.
– Совсем немного. Мне приходилось водить машину подшофе, я неплохо справлялся... Короче, за дорогу проветрюсь. Едем.
– Нет уж, нет уж, мне жить пока не надоело. Сиди дома и не беспокой меня по пустякам.
– Разве мое предложение пустяки? – разгорячился Севастьян. – Думаешь, мне не страшно стать мишенью? Я не такой храбрый, как может показаться, мне понадобилось время, чтобы принять решение... И я согласен с завтрашнего дня сутками кататься по городу, пока она не объявится. Другого пути нет. Ты не найдешь ее. Как можно найти человека в городе, где живут сотни тысяч людей?
– Находят, – коротко сказал Макар.
– Не таких изворотливых! Она четыре года здесь жила! – Севастьян в сердцах ударил по столу ладонью. – А я не догадывался, что за змея у меня спит под боком. – Внезапно он обмяк, упал на диван, устало вымолвив: – Я хочу знать, что все это значит. Должен же этот кошмар когда-то кончиться?
– Кончится, – пообещал Макар, вставая. – А ты не суетись. Будешь сидеть дома – останешься жив.
– Понятно. Ты отказываешься от моей помощи. Ну, что ж, тогда я сам буду искать ее.
– Ну и дурак. Где ты собрался искать свою жену?
– Везде, – обвел рукой Севастьян. – Ничего, ничего, я сам справлюсь. Парочку охранников найму, это сейчас не проблема, были б деньги. Буду ловить ее на себя. Где-то же она притаилась. И ей что-то нужно, раз она в меня стреляла. Но что я с ней сделаю... страшно подумать.
– В Дениса тоже кто-то стрелял, так что не ты один пострадал в этой истории. Хочешь искать свою Веронику – ищи, я не могу тебе это запретить. И постарайся не навредить ей, иначе под суд пойдешь ты. А сейчас извини, я устал, мне еще надо навестить Алину, она тоже сидит под замком. Пока.
17
Распахнув дверь, Алина встретила его хорошей новостью:
– Звонили из больницы, сказали, что я могу навестить Дениса... Мы можем, – зачем-то внесла она поправку.
– Значит, с ним порядок. Вероника прислала письмо?
– Да. Я не позвонила... не хотела отвлекать вас от дел.
– Покажите, – снимая куртку, сказал он. Минуту спустя Макар читал: – «А я не хочу тебя видеть. Ты уехала, бросила нас с мамой. Тебя не интересовало, что с нами, как мы живем, живы или нет. Первое письмо мы от тебя получили шесть лет назад. А до этого где ты была?» Вы действительно не писали четыре года?
– Да, – смутилась Алина. – Мне было очень трудно, я была одна в чужой стране, экономила на всем. Потом в моей жизни наступили неожиданные перемены, я сразу написала и получила ответ от Вероники, что мама под следствием.
– Вероника сразу стала вымогать у вас деньги?
– Нет-нет, она вообще не вымогала... поначалу не вымогала. Я сама начала высылать ей деньги, значительно позже, уже будучи замужем, она... Впрочем, моя Вероника замужем не была, как выяснилось. Читайте дальше.
– «Если хочешь мне добра, не суйся в мою жизнь. Забери заявление из милиции, садись в самолет и лети туда, откуда прилетела. И вообще, забудь обо мне, так будет лучше для нас обеих».
Макар сделал отметку в уме: опять требование прекратить поиски. Севастьян и Алина – два главных звена, от которых зависят поиски Вероник, поэтому на них и оказывается давление. Но давильщики – люди безграмотные, потому что в этой истории появились трупы, а они не напишут заявление, мол, прекратите искать наших убийц. Поскольку он углубился в размышления и, казалось, забыл об Алине, она легонько тронула его за плечо:
– Что будем делать, Макар?
– Писать ответ. Садитесь. – Он уступил ей место, оперся локтями о стол и приступил к диктанту: – «Ты считаешь, что я виновата перед тобой? Хорошо, пусть так. Но разве я не заслужила прощения? Кто помогал тебе все эти годы?..»
– Это некорректно, Макар, – воспротивилась Алина. – Если берешься помогать, то делать это надо от души, не рассчитывая на ответную благодарность и уж тем более не попрекать.
Он подпер ладонью подбородок и взглянул на нее, как на вымершее существо юрского периода, которое случайно ожило, но не понимает, куда попало, и всех напрягает своим присутствием. Вот до чего доводит благополучная жизнь за рубежом – ни самолюбия, ни опыта ведения переговоров с негодяями. Макар счел, что воспитывать Алину поздновато, ее надо заставить слепо выполнять его указания:
– Пишите, пишите... Написали?
– Написала, – вздохнула она.
– Пишите дальше... «Вероника, я заберу заявление, но только после того, как увижу тебя. Мне кажется, пишешь не ты, а кто-то другой. Пока я не удостоверюсь в обратном, не уеду». Написали?
– Да.
– Ну и хватит с нее. Отправляйте. Кстати, когда пришло письмо?
– В пятнадцать десять.
– В общем, одно и то же время... А знаете, мы выяснили имя убитой женщины.
– Что вы говорите! И кто она?
– Да никто. – Макар бесцельно прошелся по комнате, вразвалочку, собственно, торопиться было некуда, ночевать он собрался здесь, не желая оставлять Алину одну. – Пенсионерка. Зовут Любовь Прохоровна Гришина. Я сегодня говорил с соседями, но не со всеми. У нее есть сестра, живет далековато, в поселке, я не рискнул туда поехать, не уверен, что справлюсь с таким расстоянием. Хотел Севастьяна посадить за руль, но он пьян.
– Вы хотите поехать к сестре убитой женщины?
– Хотел, но...
– Так поехали! – Алина захлопнула крышку ноутбука и решительно направилась к выходу.
– Стойте! – остановил ее Макар. – Мы не поедем.
– Это почему?
– Я передумал. Погода испортилась.
– Ай, бросьте! Вот еще – погода помешала! Не погода виновата, вы боитесь, что ОНА ждет меня у подъезда. Выходите первым, подгоните машину, и я в нее сяду...
– Нет.
Алина выдержала небольшую паузу, глядя на него с протестом, вздернула нос и твердо сказала:
– Да!
Она проверила, какое это произвело на него впечатление. Макар, наклонив голову вперед и, уперев руки в боки, явно готовился дать словесный отпор непокорной подопечной. Алина упредила его, сказав более мягко, чтоб ему нечем было крыть:
– Пожалуйста, не разговаривайте со мной приказным тоном, мы же не в казарме. Макар, а вдруг сестра убитой что-то знает и нам это поможет? Мне очень хочется приблизить развязку, правда. Да ничего не случится, при вас на меня никто не осмелится напасть. А вы не подумали, что та женщина, живущая в поселке, может попасть в неприятность, и потом вы будете жалеть, что не поехали? Ведь всякое бывает.
Он молча прошел мимо нее, надел куртку и распахнул дверь, дескать, выходите. Алина улыбнулась, быстро собралась, закрыла квартиру.
Жена Севастьяна пила чай, сконцентрировавшись на своих мыслях и уставившись в одну точку, а может, она никуда не смотрела, а слушала вой за окном. На улице разгулялся ветер, здесь, на просторе, он хулиганит на все лады. Изредка казалось, что он отрывает шифер на крыше, но эта попытка потерпела неудачу, ветер помчался дальше проверять крыши на прочность. Иногда дребезжали оконные стекла, будто дрожали от страха, что их расколют на мелкие кусочки.
Тетка Варвара вязала перед телевизором, вязала, не глядя на рукоделие, ее внимание было приковано к экрану. Вдруг погас свет.
– Не дали кино досмотреть, – проворчала она, заерзав. – Теперь дня два электричества не будет, а то и больше. Лампу зажги.
Жена Севастьяна протянула руку, поводила ею по столу, нащупала керосиновую лампу, чиркнула спичкой. Как только поднялся ветер, тетка Варвара приготовила лампу и положила рядом коробок спичек, зная, что штормовые ветры не редкость весной и поздней осенью, от них много убытка. Она зашаркала к противоположной стене, включила радио – работает. Настала очередь холодильника, старого, как она сама. Тетка Варвара выдернула шнур из розетки на тот случай, если дадут свет, чтоб мощное напряжение не вывело из строя агрегат, как бывало у соседей. Ремонтировать не на что, покупать новый – тем более, она берегла вещи.
– Давай поужинаем? – предложила тетка Варвара.
– Не хочу, – ответила племянница, уложив голову на скрещенные руки.
– Я все ж разогрею, аппетит приходит во время еды. Горло болит?
– Немного, – сказала та.
После пряток в камышах она промочила ноги, наутро результат не заставил себя ждать: разболелось горло. От кого она убегала и пряталась – не видела, ее вело чувство самосохранения, ему она и подчинялась. Да нет, не игра больного воображения заставила ее вчера бежать, она знала, от кого убегала. Уже много дней она жила в режиме опасности, в любой миг готова была бежать, бежать без оглядки туда, куда ноги несут.
По просьбе Макара Алина остановилась посреди поселка, но он не торопился выходить, высматривал в свете фар тех, кого мог бы расспросить о Гришиной. Только ни одного человека поблизости не было, улица как после войны – ни света, ни жизни.
– Почему здесь так темно? – недоумевала Алина.
– Наверное, от ветра произошло замыкание, или повредилась линия. Ладно, вы сидите, а я поищу людей.
Выйдя из машины, Макар попробовал прикурить, но огонек зажигалки гас от сильного ветра, как он ни заслонял его, пришлось отказаться от сигареты. Идя вдоль низких и высоких заборов, Макар заглядывал во дворы, но темень стояла – хоть глаз выколи. Правда, там, где в окнах горели лампы, кое-что удалось разглядеть, и Макар увидел мужчину, в потемках закрывавшего некое строение из досок, может, сарай.
– Извините, не подскажете, как найти Гришину?
– Бабу Варю? – приблизился к нему мужчина. – А ты кто?
Все ему надо знать! Макар лгал редко, но на этот раз приврал:
– Я привез к ней дальнюю родственницу, завтра надо назад ехать, а найти мы ее не можем в такой темноте. Сестра ее, Любовь Прохоровна, в больнице без сознания, соседи точный адрес не дали, сказали, что и так найдем. Вон наша машина, – указал он для убедительности.
– Поезжай вниз к речке, доедешь до последнего дома, свернешь налево, ее дом узнаешь по ступенькам. Деревянные ступеньки ведут к самой дороге, больше ни у кого таких нет.
Макар поблагодарил, вернулся в машину.
Что-то громко стукнуло снаружи, покатилось. Жена Севастьяна вздрогнула, перевела испуганные глаза на дверь. Тетка Варвара пребывала в хладнокровном спокойствии:
– Чего всполошилась? Это доски на крыльцо упали, я забыла их закрепить.
– Почему они упали? – не успокоилась племянница.
– Так ветер же.
– А что покатилось?
– Доски и переворачивает ветром. Да не бойся ты! Ой, беда так беда...
Тетка Варвара тяжело поднялась, взяла старое пальто и, одеваясь, заковыляла к дверям. Племянница кинулась к ней:
– Куда вы?
– Да закреплю доски...
– Не надо! – заполошно вскрикнула жена Севастьяна. – Не ходите.
– Завтра не соберу их. А как соседям урон от моих досок будет? На что мне ссоры? Да не за тобой это, угомонись. Глянь, непогода какая, да и далеко от города. И темно. Кто ж сюда прибудет даже за-ради тебя? Ну-ка, отойди. Ты лучше чайку попей, радио послушай, я скоро управлюсь.
Лже-Вероника отступила, не смея больше задерживать старуху, доводы которой были убедительными, но беспокойство не проходило. Тетка Варвара надела пальто, повязала на голову платок и вышла, хлопнув дверью, а племянница осталась стоять, прислушиваясь к звукам снаружи, к охам и вздохам старухи, ее кряхтению. Вскоре послышались удары досок одна о другую. Что она там видит в темноте? Надо бы ей помочь, однако страх одержал верх. Жене Севастьяна казалось, если она сейчас выйдет за пределы дома, случится нечто ужасное, чего она не предвидела и не ожидала, но именно в неожиданности заключался весь ужас.
– Стоп, стоп, Алина, – сказал Макар. – По-моему, мы проехали.
– Здесь не развернуться, дорога узкая.
– Давайте сделаем так, я выйду, вернусь назад и поищу дом Гришиной. А вы поезжайте вперед. Где-то же должно быть место для разворота, эту дорогу автомобили проложили.
– Хорошо, я поищу место. Идите.
Макар шел по дороге назад, спотыкаясь и сетуя, что не повезло с погодой, ругая себя за слабость, что позволил женщине одержать верх. Разве нельзя было завтра съездить к Гришиной? Впрочем, никто не мог предугадать, что в поселке погаснет свет. Ну, а раз приехали, стоит попытаться найти эту самую Гришину, хотя Макар был не уверен, захочет ли она разговаривать с незнакомыми людьми ночью. Наверняка не захочет. И почти ничего не видно – просто напасть!
Вдруг он замер, услышав сдавленный крик совсем недалеко. Вот они, ступеньки...
Крик услышала и племянница, естественно, узнала голос тетки Варвары, приоткрыла дверь и позвала:
– Тетя Варя! Тетя Варя, что с вами?
Нет ответа. Но, может быть, она не расслышала зова о помощи из-за ветра, наверняка он развеял голос Варвары Прохоровны. Раздумывать было некогда. Вдруг семидесятилетняя тетка упала и не может подняться? Племянница набросила пальто и выскочила на крыльцо, где ветер обдал ее бешеным порывом – холодным и влажным. Но как разглядеть, где тетка? Темно.
– Тетя Варя!.. – крикнула она сначала несмело, затем громче и громче. – Тетя Варя! Где вы? Тетя Ва-аря!
Несмотря на шум от ветра, сквозь грохот и скрип хилых построек она расслышала шорох, словно кто-то пробирался к ней через препятствия. Жена Севастьяна повернула голову на этот шорох, но ничего не разглядела, как вдруг из-за калитки раздался громкий мужской голос:
– Эй, кто там? Мне нужна Варвара Прохоровна. Она здесь живет?
– Здесь, – откликнулась племянница, так как подумала, что отчество знать может только знакомый тетке Варваре человек. – Вы кто?
– Я по срочному делу, – крикнул Макар.
Племянницу отвлек шум в нескольких шагах, но теперь он отдалялся в сторону соседской ограды. Вдруг она рассмотрела человеческую фигуру, но не теткину. А тетя Варя где?
– Как мне войти? – крикнул Макар. Не дождавшись ответа, он перекинул руку через калитку и зашарил в поисках задвижки. Нащупал крючок...
Жена Севастьяна находилась в абсолютной растерянности, когда происходящее не осознается умом, лишь отпечатывается в сознании, вызывая панику. Тетка не откликается, какой-то мужчина пришел ночью и требует ее, будто другого времени не нашел, еще и чужой пробрался во двор, вероятно, вор, но брать-то здесь нечего, кроме кур и досок. Вдобавок стоит непроглядная темень, леденит душу вой ветра и это постоянное ощущение опасности... Чуть не плача, не зная, в какую сторону сделать шаг, чтобы найти тетку, она произнесла жалобно и тихо:
– Тетя Варя, ну почему ты молчишь?
А куда делась человеческая фигура? И кто это был: мужчина или женщина? Она промелькнула, когда из-за облаков на секунду выглянула луна. Мелькнула и пропала. А если это не вор?! Вероника сжалась, чувствуя, как по телу пробежали мурашки отнюдь не от пронизывающего насквозь ветра. И вновь в голове молнией блеснула мысль: бежать.
– Девушка! – Плохо, но Макар рассмотрел молодую женщину, застывшую как изваяние. – Мне нужна Варвара Прохоровна, я по поводу ее сестры...
Макар наткнулся на что-то мягкое и вместе с тем упругое. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: это тело, человеческое тело.
Алина не нашла места, где развернуть автомобиль. С одной стороны шелестел и гнулся двухметровый камыш, с другой – протянулось нечто вроде насыпи, или горки, на которой стояли домишки. Но дорога поворачивала, Алина поехала по ней, так объехала чертов поселок, вернее, его половину, выехала на ту же улицу, где останавливалась с Макарам. Доехав до конца улицы, развернула машину и заглушила мотор. Ну и как быть? Макар не догадается, что ей пришлось объехать эту деревню и вернуться на изначальную точку. Чего доброго, запаникует, мол, куда делась мадам Алина? Выход был один: идти ему навстречу.
Алина приоткрыла дверцу и поежилась: не хочется окунаться в темень, не хочется из тепла попадать в холод. Но выбор у нее невелик: либо идти к Макару, либо не идти. Алина поставила ногу на утрамбованную колесами дорогу, фары не выключила – они будут ориентиром, вышла из машины, закрыла ее. Ну и ветер! Алина ощущала себя голой, ветер словно искал в одежде прорехи, забирался туда, обдавая холодом. Шейный платок она повязала на голову, так как первое, что замерзло у нее – уши и нос. Приготовления закончились, Алина двинула по кривой дорожке, осторожно ступая в туфлях на высоких каблуках, весьма неудобных в данной ситуации.
Это было человеческое тело. Макар мигом присел, нащупал голову и нос, подставил ладонь под ноздри, но при таком ветре человеческого дыхания не ощутишь. Он приподнял за плечи пожилую женщину, понял, что одному ему ее не поднять, она оказалась полной и крупной, скомандовал жене Севастьяна:
– Девушка, бери ее за ноги.
– Кого? – несмело вымолвила та.
– Женщину, что здесь лежит, – рявкнул Макар. – Ее надо внести в дом.
– Это тетя Варя, да? – подходя, спросила племянница, голос ее дрожал. – Что с ней?
– Не знаю. Внесем – увидим. Берись за ноги... Так, поднимаем... Несем... Надо было тебе первой идти... – Макар пятился, держа бесчувственную женщину под мышки, а девушка наступала. – Я ж не знаю, куда ее нести.
– Давайте повернемся, – предложила она.
– Нет-нет, уж лучше так... как-нибудь... Тяжелая! Ай, черт! – Макар едва не упал, споткнувшись о первую ступеньку крыльца.
– Осторожно! Это ступеньки.
– Ну, теперь мы ее быстренько... Сколько ступенек?
– Не считала. Пять или шесть.
Макар взобрался на крыльцо, пришлось уложить женщину, чтобы открыть дверь и подпереть ее ступней, затем снова взять тело и внести. Наконец жена Севастьяна увидела, что несут они с незнакомцем Варвару Прохоровну, и захлюпала носом, запищала протяжно и тихоиспугавшись того, что тетка без сознания. Старуха была настолько тяжелой, что у обоих отваливались руки, поэтому ее уложили на ковровую дорожку посреди комнаты, не донесли до кровати. И только тогда Макар разглядел кровавые потеки на шее Варвары Прохоровны.