Здоровый сон – счастливый ребенок - Марк Вайсблут 19 стр.

Сон у детей, ранее страдавших коликами

Мною было проведено еще одно исследование, в котором принял участие 141 ребенок в возрасте от четырех до восьми месяцев из семей среднего класса. Оно показало, что повышенная нервозность / колики в более раннем возрасте связаны с сообщениями родителей о существующей проблеме ночных пробуждений. Их частота представляла проблему для 76 % детей, продолжительность – для 8 %, а и то, и другое одновременно – для 16 %. Чем чаще просыпался ребенок, тем больше была продолжительность бодрствования в ночное время. Другие исследователи тоже сообщают о существовании проблемы с ночными пробуждениями у детей, ранее страдавших коликами, в возрасте от 8 до 12 и от 14 до 18 месяцев. Общая суточная продолжительность сна этих детей была меньше, чем в контрольной группе (13,5 и 14,3 часа соответственно). Эти межгрупповые различия с возрастом уменьшаются.

По некоторым данным, раздражительность и недостаток сна у детей на протяжении первого года жизни и позже оказываются умеренно стабильными индивидуальными характеристиками. В одном из исследований было показано, что у детей, страдавших коликами, в возрасте трех лет отмечается больше нарушений сна, а взаимоотношения в их семьях более напряженные, чем в семьях детей, входящих в контрольную группу. Исходя из тенденции постепенного уменьшения межгрупповых различий в режиме сна и данных лабораторных исследований сна у детей с коликами в возрасте девяти недель, можно предположить, что на закрепление нарушений сна в более старшем возрасте влияют не биологические факторы, а действия родителей.

Невозможно не согласиться с доктором Пармели, который говорит: «Родители никогда не бывают полностью готовы к тому, насколько мощным оказывается воздействие режима сна и бодрствования ребенка на распорядок дня и любую деятельность всех членов семьи».

Если их дети ранее страдали коликами, то им может быть сложно справиться с частыми ночными пробуждениями и увеличить продолжительность сна ребенка после четырех месяцев. Из-за утомления, которое они испытывают, родители непреднамеренно могут быть недостаточно последовательными и постоянными в своих действиях и отношении к ребенку. Они могут проявлять чрезмерную заботу, потворствовать ночным пробуждениям ребенка и, сами того не сознавая, лишать его возможности научиться засыпать самостоятельно. Одним матерям бывает трудно расстаться с ребенком, особенно ночью, а у других может возникнуть тенденция к развитию депрессии, что может усугубляться утомлением из-за попыток справиться с чрезмерно нервозным младенцем. В любом случае предложения простых методов, способных помочь ребенку спать лучше, часто не находят отклика у родителей, которые не видят причин менять свои действия. Если ребенку не удается научиться засыпать самостоятельно, это приводит к фрагментации или нехватке сна, который управляется непоследовательным положительным подкреплением со стороны родителей. А это, в свою очередь, заставляет утомленного ребенка еще больше беспокоиться и спустя продолжительное время после прекращения коликов, поэтому в конечном итоге от переутомления начинает страдать вся семья.

Эта теория подтверждается данными исследования детей, которое было начато, когда им было пять месяцев, и продолжалось до достижения ими возраста 56 месяцев. Доктор Вольке сумел показать, что «на основании присутствия длительного плача и связанных с ним отрицательных переживаний в первые пять месяцев жизни ребенка мы можем с большой долей вероятности предсказать наличие у него проблемы ночных пробуждений в возрасте двадцати месяцев», но не в возрасте 56 месяцев. Иными словами, сочетание таких факторов, как долгий плач у младенцев в возрасте пяти месяцев и негативные эмоции родителей, часто приводит к появлению проблемы ночных пробуждений. Еще более серьезные нарушения сна, которые могут развиться в будущем, в основном обусловлены совокупным и взаимосвязанным отрицательным воздействием плача и проблем со сном у пятимесячных детей, а не с одной лишь проблемой плача. Нарушения сна в этом возрасте служат наиболее достоверным основанием для предсказания развития к 20 месяцам дальнейших проблем, в первую очередь ночных пробуждений. Доктор Вольке заключает, что возникающие у детей, ранее страдавших коликами, «нарушения сна, скорее всего, объясняются неспособностью родителей установить и поддерживать регулярный режим сна… Это не означает, что в проблемах со сном нужно винить родителей, а в первую очередь позволяет нам понять, почему многие из них, пытаясь бороться с ночными пробуждениями детей, стремятся идти по пути наименьшего сопротивления, прибегая к ночным кормлениям и совместному сну. Это, вероятно, особенно верно для тех родителей, дети которых обладают более трудным темпераментом». Авторы данного исследования также заключают, что проблемы со сном, возникающие по окончании проявлений коликов, объясняются не просто усилением плача как такового, но и, по всей видимости, являются следствием связанных между собой нарушений сна и непостоянства используемых родителями методов борьбы с ночными пробуждениями детей в раннем возрасте.

Доктор Бейтс с коллегами недавно провел прямую оценку взаимосвязи между семейным стрессом, организацией отношений в семье, нарушенным режимом сна у ребенка (имеются в виду непостоянство количества сна и времени укладывания, а также слишком позднее укладывание) и его адаптацией к условиям детского учреждения в возрасте примерно пяти лет. Дети с нарушенным сном плохо приспосабливаются к дошкольным учреждениям. Анализируя полученные данные, ученые говорят о том, что нарушенный сон напрямую связан с поведенческими проблемами. Они не нашли никаких доказательств того, что стресс в семье или сложности во взаимоотношениях могут приводить как к нарушениям сна, так и к проблемам с поведением. Доктор Бейтс заключает, что «нерегулярность сна ответственна за различия в [поведенческой] приспособляемости независимо от различий в уровне стресса и сложностей взаимоотношений в семье». Доктор Бейтс поддерживает мою гипотезу о том, что сон влияет на темперамент, и он говорил мне, что «реакция родителей на проблемы [со сном], вероятно, связана с дальнейшим развитием темперамента ребенка… Если родители предпринимают последовательные попытки управлять режимом детского сна, то в будущем они получат менее сложное и менее неуправляемое поведение своих детей». В еще одном недавнем исследовании принимали участие 64 ребенка в возрасте от восьми до десяти лет, у которых в младенчестве наблюдался «упорный плач», т. е. состояние беспокойства или плач на протяжении более трех часов три дня в неделю. Авторы делают вывод, что такие дети подвержены риску возникновения проблем, связанных с гиперактивностью, и трудностей в обучении. Кроме того, в возрасте от восьми до десяти лет детям, бывшим ранее упорными плаксами, требуется больше времени, чтобы заснуть, на основании чего доктор Вольке высказывает предположение, что «они недостаточно эффективно могут контролировать собственное поведенческое состояние».

Следовательно, получается, что слишком плаксивое и беспокойное поведение в младенчестве связано с сокращением продолжительности сна, а плач и беспокойство сами по себе не связаны напрямую с возникновением нарушений сна в будущем. Хотя семьи, в которых дети страдали коликами, могут испытывать стресс, по-видимому, к нарушениям сна и поведенческим проблемам в более старшем возрасте ведет в первую очередь неспособность родителей установить соответствующий возрасту ребенка распорядок сна.

Итоги

В первые четыре месяца жизни дети, страдающие коликами, по определению отличаются более плаксивым и беспокойным поведением. Данные, взятые из родительских дневников, показывают, что дети с коликами в возрасте четырех с половиной, семи и восьми недель по сравнению с контрольной группой спят меньше (примерно 12–12,5 часа против примерно 14–14,5 часа), но имеются разногласия по поводу того, происходит ли уменьшение продолжительности сна преимущественно в дневное или ночное время. К девяти неделям в данных, полученных в лабораториях сна, не выявляются групповые различия в сне между детьми с повышенным и нормальным уровнем нервозности. Различия в продолжительности сна в этих двух группах присутствуют даже в четырехмесячном возрасте, однако исчезают к шести – восьми месяцам. Это дает основания предположить, что особенно сильное влияние на режим сна после девяти недель оказывают действия и отношение родителей; особенно это касается развития у детей привычки к ночным пробуждениям. Кроме того, по мнению исследователей, к шести месяцам вклад родителей в развитие нарушений сна, особенно ночных пробуждений, становится более явным.

Большинство ученых сходятся в том, что детский плач сам по себе не может свидетельствовать о дальнейшем развитии нарушений сна. Предсказать ночные пробуждения в возрасте 20 (но не 56) месяцев можно на основании наличия совокупного эффекта плача и эмоциональной нестабильности родителей или плача и нарушений сна, присутствующего в возрасте пяти месяцев.

Оценки темперамента двух– и четырехнедельных младенцев свидетельствуют о том, что если он определяется как трудный в этом возрасте, то можно предсказать усиление плача и нервозности примерно в шесть недель. У детей, страдающих коликами, в четырехмесячном возрасте, как правило, выявляется более трудный темперамент, но в 12 месяцев этого не наблюдается. Трудный темперамент во многих возрастах, как правило, связан с нарушениями сна, например, со снижением его продолжительности и ночными пробуждениями, но на основании этой связи нельзя предсказать наличие проблем со сном в будущем. В возрасте четырех-пяти месяцев дети с трудным темпераментом спят в сутки около 13 часов, в то время как с легким – около 15.

Связь трудного темперамента с нарушениями сна в возрасте четырех и чуть более месяцев проявляется независимо от успешного избавления от коликов. Я изменил свое мнение по этому вопросу и теперь считаю, что именно родители, обладающие достаточной волей и ресурсами для того, чтобы делать все возможное для успокоения детей в периоды нервозности, способны предотвратить переход беспокойства в плач и развитие некоторых нарушений сна в более старшем возрасте. Однако некоторые родители не могут справиться с очень высоким уровнем беспокойства у своих детей, и плач приводит их в отчаяние. Им кажется, что они не способны ничего сделать ни с ним, ни со сном.

Родителям очень важно помочь детям, которые ранее страдали коликами, установить здоровый режим сна. В возрасте около четырех месяцев у них еще не развита способность самостоятельно успокаиваться; возможно, это объясняется тем, что родители постоянно утешают таких детей, чтобы предотвратить переход беспокойства в плач, а возможно, неспособность успокоиться – одна из специфических черт, которые и характеризуют явление коликов. Если вмешательство в действия и отношение родителей, направленное на то, чтобы помочь им справиться с детским плачем в период коликов, оказывается успешным, их эмоциональное состояние становится более адекватным. Поддержание соответствующей возрасту ребенка гигиены сна по окончании периода коликов, как правило, обеспечивает предотвращение нарушений сна в возрасте старше четырех месяцев. Неудачное вмешательство повышает вероятность того, что проявления трудного темперамента, стресс в семье и проблемы со сном сохранятся и после достижения ребенком возраста четырех месяцев.

Предлагаю вам живое описание повышенной нервозности / коликов.

Сон? Гммм… Ах, да! Помню, помню! Мы часто это делали, пока не родилась Мишель.

Сейчас, когда прошло уже два года и у нас появился второй ребенок, я все равно ежедневно вспоминаю, как Мишель появилась на свет. Я пошутил в родильной палате, что малышка просто «у-жас», но это была не более чем уловка, с помощью которой я старался сдержать слезы. Здоровый нормальный ребенок! Все демоны, одолевавшие нас в последние девять месяцев, мгновенно отлетели прочь.

Первые несколько дней были великолепны. Пока моя жена с дочкой восстанавливали в больнице свои силы после долгих, изнурительных и сложных родов, я вовсю играл роль новоявленного отца – с покрасневшими глазами, «усталого-но-в-восторге». На следующий день я пришел на работу вроде бы для того, чтобы сохранить день отгула на будущее, но на самом деле – чтобы похвастаться сделанными фотоаппаратом Polaroid снимками. Я принес их домой на рассвете самого первого дня после рождения Мишель, потому что не мог ждать бесчеловечных 24 часа, пока не будут готовы отпечатки с пленки.

Все было просто идеально. Я приводил в порядок дом, совершал телефонные звонки, носил все необходимое в роддом. Моя жена, Шэрон, успешно начала кормить ребенка грудью, и малышка пребывала в покое и благополучии.

Обманчивое впечатление контроля и безопасности сохранилось даже в первые несколько дней после того, как Шэрон и Мишель вернулись домой. Дочка просыпалась каждые три или четыре часа и тихим, деликатным плачем давала нам понять, что ее снова пора покормить. Мы удивлялись тому, что слышали ее голос из любой комнаты, каким бы тихим он ни был. Правда ведь, быть родителями потрясающе? Мишель обычно снова засыпала прямо во время кормления. Закончив кормить, Шэрон клала ее обратно в кроватку, и мы просто смотрели на спящую дочку, наслаждаясь этим зрелищем.

Но как только Мишель пересекла границу второй недели своей жизни, картина начала меняться. Тот же деликатный плач. Та же процедура кормления. Но потом, когда она заканчивала сосать, снова начинался плач. Но уже совсем другой. Громче. Отчаяннее. Требовательнее. Вначале я даже скорее этому радовался, потому что получал возможность взять ребенка на руки, и через несколько минут укачивания и похлопывания плач прекращался. Я впервые почувствовал мимолетную уверенность в себе как в отце.

Но Мишель плакала все больше и больше. Пять минут укачивания превратились в часовые полуночные вылазки на улицу с коляской. Если шел дождь, я носил ее кругами из кухни в столовую, из столовой – в большую комнату и снова в кухню, повторяя этот путь столько раз, что в конце концов начал пытаться его изменить, на самом деле испугавшись, что протопчу тропинку в ковре. На левом плече всех моих футболок красовались пятна от срыгивания. Я стал носить Мишель по-другому, «регби-захватом»: держа ее лицом вниз, на животе, и поддерживая пальцами за подбородок, я раскачивал бедрами – туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. В три часа ночи я надевал слинг и снова возобновлял свой маршрут с мечущейся дочкой на руках.

Каждая из этих стратегий срабатывала только на короткое время. Однако Мишель пристрастилась к движению. Если мы оставляли дочку лежать, она кричала отчаянно и беспрерывно, в буквальном смысле часами. Голос малышки становился хриплым, но даже это ее не останавливало.

У каждого из наших знакомых, даже у людей, с которыми мы случайно пересекались в супермаркете, существовала на этот счет своя теория. Они щедро и великодушно засыпали нас советами, но среди них не оказалось ни одного, в котором не было бы скрытого подтекста: на самом-то деле все беды – от некомпетентности родителей.

Малышка слишком много сосет. Ей не хватает материнского молока, поэтому нужно давать смесь. Добавьте в нее немного каши. Кормите не чаще, чем через четыре часа. У ребенка должен быть режим. Расслабьтесь, она чувствует ваш стресс. И т. д. и т. п. Конца советам – всегда противоречивым, иногда обвиняющим и никогда полезным – не было.

Мишель вела себя все хуже и хуже. А мы все больше и больше уставали, все больше и больше изводились и все больше и больше копили раздражение. А потом мы купили качели.

Это была одна из тех заводящихся моделей, когда нужно посадить ребенка на сиденье, 50 раз повернуть рукоятку, и оно будет раскачиваться туда-сюда, механически тикая.

Качели в полной мере соответствовали определению палки о двух концах. Пока они, размеренно тикая, работали, Мишель замолкала и часто засыпала. Но проходило максимум две минуты после последнего щелчка, и она начинала ерзать, вытягивала ручки, набирала в легкие воздуха и разражалась плачем.

Полного завода качелям хватало минут на двадцать. Поэтому нам волей-неволей пришлось разбить всю нашу жизнь на ровные 20-минутные интервалы и постоянно прислушиваться, не пора ли завести качели, пока не завелась Мишель. Но это работало.

На самом деле это работало настолько хорошо, что никаких других вариантов Мишель больше не признавала. За исключением того времени, когда малышка была голодна, мы больше не могли держать ее на руках, чтобы она не плакала. Все наши страхи, все, на что нам тонко и не очень намекали, воплощалось в реальность. Мы были никуда не годными родителями. Механические качели могли успокоить нашего ребенка, а мы – нет. Мы ненавидели эти качели, но не решались, просто не могли их убрать.

Доктор Вайсблут дал нам свою книгу под названием «Плаксы» (Crybabies). Мы с Шэрон по очереди буквально залпом ее проглотили. Один из разделов оказался особенно важным и ободряющим для нас. Это был график нормального распределения. По оси х откладывалась продолжительность того, что весело называлось «необъяснимым беспокойством». Если вы не в курсе, то в переводе с медицинского жаргона это означает беспрерывные резкие отчаянные вопли, которые доводят родителей до безумия.

Суть была такова: все новорожденные много плачут. Часть этого плача не имеет никаких достойных причин, по крайней мере на наш, взрослый, взгляд. Если построить кривую распределения такого плача по дням, то вы увидите, что в первые шесть недель жизни ребенка она идет вверх, а в следующие шесть недель постепенно спускается вниз. Затем исчезает вообще.