Фигуры в длинных пальто и мятых кепках вваливались в двери паба; на Молли они косились, однако девочка сейчас ничего не замечала, только повторяя про себя: «Никто не придёт, никто никогда не придёт, они всё знают, они всё знают…»
Она вертела головой, нарушая тем самым инструкции самого лорда Спенсера. Департаментские должны были сейчас быть всюду. За мутными окнами баров, в магазинчиках у грязных прилавков, где втридорога продают подгнившую картошку и морковь, доставленные с юга; прятаться на крышах, под эстакадами… прикинувшись хотя бы вот этой кучкой рабочих в засаленных комбинезонах, что не слишком умело возились с грудой громыхающих железяк, делая вид, что чинят одну из опор эстакады; могли подъехать в вагоне городского паровика, могли выйти из узких парадных, могли спуститься по ржавым пожарным лестницам…
Молли вертела головой и в какой-то момент увидела их.
Большим усилием она заставила себя не глядеть на приближающуюся пару. Таньша держала Всеслава под руку, на них была обычная одежда обитателей рабочих кварталов Норд-Йорка, возвращающихся после смены; но достаточно было одного взгляда, чтобы понять – это кто угодно, только не обитатели тех самых «рабочих кварталов».
Они шли свободно и легко, и каждое движение выдавало в них варваров.
За миг до этого Молли уже почти перестала умирать от страха, устав отгонять мысли, «а вдруг они таки придут». Она почти уверилась, что не придут.
Что? Почему? Зачем?! Она же чётко сказала Таньше…
Однако они здесь. Шли прямо к Молли и улыбались ей. Оба.
Ох, лучше бы ей прямо сейчас провалиться сквозь землю, и желательно вместе с Медведем и Волкой!
Молли едва не бросилась наутёк, однако предательски задрожали колени, она застыла, парализованная ужасом.
Никогда ещё она так не боялась. Даже будучи у госпожи Старшей, даже выходя на смертное поле под стенами Мстиславля…
– Вот и свиделись, sestrichka, – улыбнулась ей Таньша.
– При… вет, – выдохнул Медведь. Он не улыбался, он глядел по сторонам. Ожидал драки и был готов к ней.
– Zachem… ty… prishla?! – яростным шёпотом выдохнула Молли на своем лучшем языке Rooskies.
– Ты позвала, мы пришли, – пожала плечами Таньша.
– Это западня! Я же говорила тебе!.. Нельзя верить ни единому…
– Мы знаем, – усмехнулась Волка. – Мы пришли за тобой, сестрица. Что может быть убедительнее для Департамента – схватим тебя в охапку и дадим дёру! Мы подумали, что, если не придём сейчас, тебе перестанут верить, снова схватят… и мы уже ничем не поможем. Мы похитили б тебя раньше, если б только смогли.
Молли даже рта не успела открыть, когда оборотни, внезапно подхватив её под локти, потащили вверх по Пистон-стрит, глубже в «плохие кварталы», где было куда бежать и где прятаться.
Рабочие, возившиеся у основания эстакадной опоры, дружно бросили работу. И столь же дружно кинулись следом.
– Что?.. Зачем вы?.. – выдохнула Молли, не понимая, то ли ей сопротивляться, то ли бежать в полную силу.
– Хватит тебе тут торчать, – хладнокровно заметила Таньша, оглядываясь на преследователей. – Иначе тебя, похоже, не уговоришь…
За спиной раздались крики и вопли, топот ног, свистки, какие-то команды…
– Skoree! – прошипела Таньша.
Теперь они бежали уже все трое, прямо по Пистону, а из пабов и магазинчиков, из дешёвых и грязных кофеен, из зеленных и бакалейных лавок – отовсюду им наперерез выбегали люди.
Молли этого ожидала, но не думала, что их будет так много! Здесь, похоже, собрался весь Особый Департамент, включая конторских клерков.
– Стоять! – загремело над головами, и, ломая кирпичную ограду, прямо им навстречу высунулось тупое рыло бронированного ползуна.
А вот и армия…
– Ne boysya, sestritsa. – Волка вдруг улыбнулась, останавливаясь. – Мы пробьёмся. Ой, как мы сейчас пробьёмся…
Молли не поверила своим глазам – Волка засмеялась, даже захохотала, радостно и свободно, словно сбросив с плеч тяжкий, давящий груз. Остановилась, принялась расстегивать уродливое пальто. Швырнула тяжёлый драп прямо наземь, расправила плечи, гордо вскинула подбородок.
Рядом с ней точно таким же движением сбросил верхнюю одежду Всеслав.
Оборотни словно дразнили смерть.
Которая, как известно, на миру красного цвета.
– Вы, трое! Лечь наземь! Руки за голову! – проревело из незримых громкоговорителей. – Немедленно! Выполнять!
Таньша и Всеслав переглянулись. И вроде бы начали выполнять приказ.
– Молли, мы тебя вытащим, – прошипела вервольфа. – Только не подвернись под пули!..
Едва заметный кивок – «согласна!» – и Молли ощутила горячий толчок в грудь, прямо перед ней всклубился плотный белый туман, а миг спустя из него вырвались волк с медведем.
На брусчатке остались брошенные пальто, а кроме них – и какие-то обрывки одежды.
Кто-то выстрелил – похоже, тощий парень в сером длинном пальто, стоявший у броневика. Пуля свистнула над головой Молли, а в следующий миг сам этот парень упал, потому что вывернувшийся у него из-за спины широкоплечий увалень с красно-бело-чёрной повязкой на рукаве огрел его по затылку дубинкой.
– Не стрелять! – взревело со всех сторон. – Не стрелять, брать только живыми! Кто выстрелит – на каторгу!
Оборотни огромными прыжками уже мчались прямо на преградивших им путь людей в гражданском, сгрудившихся вокруг ползуна.
Взлетели сети, растянутые на длинных шестах.
Особый Департамент, похоже, подготовился основательно.
Молли бежала следом, задыхаясь, изо всех сил стараясь не отстать, уже не думая, куда и зачем она бежит.
За спиной нарастал топот. Кто-то железным голосом выкрикивал в рупор приказы «добрым горожанам» оставаться в стороне, лечь наземь или не покидать своих квартир.
И вдруг Волка растянулась в великолепном, опрокидывающем все законы природы прыжке на полтора десятка ярдов[5]. Она словно нарочно кинулась в самую середину сетей, и верёвки жалобно затрещали от одного взмаха когтистой лапы.
И, не отставая от сестры, Медведь врезался в толпу живым тараном. Кто-то вновь выстрелил, несмотря на приказ, промахнулся, а ещё через секунду незадачливый стрелок взлетел высоко над головами, подброшенный могучим ударом медвежьей лапы.
Всеслав и Волка пробили завесу навылет, словно снаряды, пронзающие преграду из тонкой фанеры. Люди с воплями и стонами пытались отползти в стороны, брошенные шесты с сетями валялись на брусчатке. Вокруг оборотней вдруг возникло пустое пространство, попавшие под их первый удар – егеря, стрелки, департаментские – жались к стенам, кто-то истошно колотился в наглухо запертую дверь ближайшего парадного.
Волка и Медведь остановились и даже чуть отступили, хотя им было куда бежать. Меж высоких многоэтажных домов – узкие аллеи-проезды для мусорщиков, ведущие во внутренние дворы-колодцы. Они перекрыты – только сейчас Молли заметила, что оттуда торчат бронированные морды ползунов, но разве это преграда для волчицы и могучего медведя, оборотней, куда сильнее, быстрее и ловчее обычных зверей?
Они не хотят уходить, вдруг поняла Молли. Они не уйдут без меня. И ещё – они мстят. Здесь, без присмотра госпожи Предславы или хотя бы Вольховны Средней, они отводят душу.
Мстят за сожжённые деревни, за торчащие закопчённые трубы печей, в которых никогда больше не вспыхнет добрый огонь.
Но им всё равно не продержаться!
…Как не продержалась и хвалёная дисциплина солдат Империи. Хлопнул сперва один выстрел – из револьвера, потом другой, третий…
Молли замерла у стены какого-то доходного дома, превратившись почти что в глыбу льда. Впереди неё на Пистон-стрит высунулся полностью бронированный ползун, развёрнутый к оборотням правым бортом; над крышей его вспухло облако отработанного пара, что-то злобно зашипело, и сразу две решётчатых крановых стрелы мгновенно развернулись к оборотням; на них рухнула тяжёлая мелкоячистая сеть с гирляндой тяжёлых грузов-гирь по краям.
У Молли оборвалось сердце.
Она с ужасом воззрилась на оборотней, ожидая увидеть их покрытыми кровью, – поимщики палили в упор, казалось, промахнуться невозможно; однако же, похоже, промахнулись.
– Не стрелять! – вновь страшно заревел незримый рупор. – Брать только живыми!
Охотники разразились радостными воплями, но в этот миг Медведь резко перевернулся на спину, упираясь всеми четырьмя лапами; раздался резкий скрежет, словно сталь резала по стали.
Локоть-ладонь-пальцы, всплыло само собой в голове Молли. Колени её подогнулись, она осела на пятую точку, упираясь спиной в стену. Медвежьи когти резали, неведомо как, но резали опутавшие его стальные нити, однако осмелели и загонщики, подхватывая брошенные чуть раньше шесты с сетями.
Локоть-ладонь-пальцы, Молли Блэкуотер.
По стене дома напротив зазмеились трещины. Стальные скобы, что крепили к фасаду толстую трубу паропровода, одна за другой вырывались из гнёзд. Труба, местами проржавевшая, в истрепавшейся асбестовой рубашке, мотнулась, как живая, отделяясь от здания, и из её вдруг раскрывшегося зева хлынул поток раскалённого пара.
Хлынул прямо в спины поимщиков, окатил серый бронеползун с кранами, державшими сеть.
Вопли обваренных слышны были, наверное, во всём Норд-Йорке.
Не слушать, не слушать, не думать! Это бой! Локоть-ладонь-пальцы, все пули мимо, мимо все пули, пули не в вас…
Молли шептала яростно и горячо. Она словно проваливалась в бездонный чёрный колодец, кружок света над головой стремительно сужался, со всех сторон пялились на неё пустоглазы, но зато пули, направленные в Волку и Медведя, уходили в сторону.
Они летели в неё.
Волка мягко, словно льющаяся вода, скользнула, распластываясь над самыми камнями, оказалась у края сети, попыталась поднырнуть под него – и вдруг отдёрнулась.
Это была не просто сеть. Толстый её кант был, похоже, каким-то механизмом, к нему от ползуна тянулись кольчатые шланги; из канта резко выбросило игольчато-острые штыки, и Волка едва успела увернуться.
Хитро придумано, хитро!..
Перед глазами у Молли всё застыло, замерло. Рвущий путы вермедведь, сжавшаяся у края сети и готовая к броску верволка и револьверы в руках охотников.
Револьверы, выплёвывающие огонь, несмотря на все приказы.
Потому что железная змея извергала и извергала перегретый пар, клубы его взметнулись аж до третьего этажа, и все приказы лорда Спенсера были позабыты.
Люди стреляли. Но не в оборотней – в неё, Молли.
Кра-ак. Кра-ак. Крак-крак-крак.
Летят куски штукатурки, пули плющатся о кирпич прямо радом с головой девочки.
Нет, пока ещё не прозвучало «убейте ведьму!», но… почему они стреляют именно в неё?!
Со странным жестяным звоном ударилось в стену нечто большее, чем просто пуля. Какой-то цилиндрик… с иголкой… шприц?
У Молли не было времени разглядывать диковинку, тем более что вторая такая же разбилась уже совсем близко от её виска.
Локоть-ладонь-пальцы, ты падаешь, но держаться уже не за что, осталось только спасать друзей!
Лопаясь по шву, разворачиваясь, извергая потоки пара, сорвалась с кронштейнов вторая труба.
Ещё одна пуля в стену – совсем рядом!
Пустоглазов всё больше, кажется, все стены колодца, куда по-прежнему падала Молли, усеяны ими.
Держись.
Мягкое щупальце словно обхватило её вокруг талии, уверенно и сильно толкнуло вверх, прочь из глубин.
Только сейчас Молли сообразила, что вокруг неё в этой реальности – вода.
Толчок – и она взмывает обратно к свету и солнцу, пусть даже скрытому смогом Норд-Йорка.
«Спасибо», – успела поблагодарить она. И ощутила, как, гибко складываясь вдвое, молодые кракены уходят обратно в глубину своих подземных рек.
Она вырвалась на поверхность. Норд-Йорк наваливался громадами домов, рвал слух воплями людей, шипением и скрежетом машин. Хлещущий пар почти скрыл уже оборотней от разбежавшихся в стороны охотников; кто-то орал, требуя перекрыть вентили, кто-то требовал открыть огонь, ещё кто-то визжал: «Митральезой их, митральезой!»
И в самом деле – бронированный ползун стоял как стоял, и пар, похоже, нимало не повредил его экипажу. Торчащий из спонсона пучок стволов задёргался, задвигался, наводясь на готовых уже вот-вот вырваться оборотней, и Молли с ужасом поняла, что этот поток пуль ей не остановить.
Она не Предслава Меньшая!..
Молли ощущала, как катится эхо её магии. Как жадно, ненасытно стремятся к ней пустоглазы, странная какая-то нечисть, у которых словно и впрямь ничего нет, кроме пары пустых глазниц.
Пар из обеих труб иссякал, давление падало, разбежавшиеся было охотники – точнее, самые смелые из них – приходили в себя.
А Всеславу так и не удалось до сих пор прорвать сеть! Стальные нити трещали, от них летели искры, но поддавались они медленно.
Митральеза наводилась.
А Молли, заглянув в себя, вдруг вновь ощутила пустоту.
Пустоту там, где следовало пребывать вернувшейся магии.
Волосы зашевелились у неё под шлемом.
Сеть лопалась, лопалась, но недостаточно быстро.
Волка взвыла.
Молли окатило словно крутым кипятком. Сила! Сила! Сила!..
Есть! Её мало, и она утекает. Она чужая, непривычная. Локоть-ла… времени нет!
Молли швырнула силой словно снежком – прямо в борт бронеползуна. Невидимый клубок, не преобразованный, не оформленный, не трансформированный…
Госпожа Старшая точно по заднице бы шлепок влепила. Не с размаху, а так, для острастки. Чтоб не небрежничала, доводила до конца каждое заклятие…
Нет, она не смогла разнести бронированное чудовище, подобно тому, как разносила их там, за Карн Дредом. Ползун не исчез в вихре взрыва, его борта не раскрылись, обнажая нутро, – просто блок стволов митральезы с жутким скрежетом вдруг провернулся дальше, чем нужно, и чуть выше.
В этот миг стрелок за бронёй нажал на спуск.
Открылся клапан, пар ринулся по патрубку, толкнул поршень, тот, в свою очередь, двинул тяговое дышло. Ударил по капсюлю боёк, митральеза выпалила из первого ствола, а пар уже гнал следующий, торопя, не давая ни мига передышки.
Молли увидела, как по толпе охотников и подоспевшей к ним подмоги словно прошлась незримая коса. Людей швыряло оземь точно тряпичные куклы, и по брусчатке щедро заструилась кровь.
Молли хотела зажмуриться, не смотреть – и не смогла.
Но этого мгновения как раз и хватило оборотням.
Сеть лопнула, Волка серой молнией взвилась над нею, одним прыжком оказавшись в мёртвой зоне митральезы, которую, похоже, заклинило, и теперь она поливала свинцом всё пространство перед собой, да ещё и поворачивалась.
Молли словно наяву видела сквозь серые броневые плиты намертво сцепившиеся друг с другом тяги, не разошедшиеся шестерни передач, включенную автоматическую перезарядку и автоматический же поворот блока стволов.
Следом за Волкой вырвался на свободу и Медведь. Одним прыжком оказался у самого борта бронеползуна, ещё миг – и оборотни перемахнули через механического монстра и исчезли.
Но прежде, чем исчезнуть, бросили – оба – на Молли последний взгляд.
Мы не сумели тебя вытащить, казалось, говорили они. Но ничего, sestrichka, мы вернёмся, вот увидишь! Мы обязательно вернёмся!
Сквозь облака рассеивающегося пара Молли видела, как распахиваются люки бронеползуна, как с криками оттуда тоже выбрасывается экипаж – потому что митральеза всё строчила и строчила, сметая загонщиков; и, похоже, внутри машины не в порядке было не только это.
И точно – ползун вдруг судорожно затрясся, задёргался, заскрежетал всеми шестернями, шатунами и коленвалами. С жутким хрустом рвущегося, пережёвываемого металла сорвался с места, слепо ударив в стену дома напротив, пробил её и замер, окутанный едкой цементной и кирпичной пылью.
Из распахнутых люков машины повалил пар, раздался громкий хлопок, и следом из тех же люков взлетели какие-то обломки и обрывки. Машина всхрапнула в последний раз и замерла уже окончательно.
Тишина – мигом сменившаяся криками о помощи и стонами.
Молли вжалась спиной в стену – вся улица перед ней была завалена телами и покрыта кровью. Убитые и раненые громоздились друг на друга: митральеза в упор – это страшное дело.
Уже бежали с носилками санитары, доносились команды, где-то вновь захлопали суматошные выстрелы, но Молли замерла в странном и пугающем спокойствии.
Она знала, что с Волкой и Медведем всё хорошо. Что они сейчас уходят от погони и никаким департаментским никогда не потягаться с ними ни в ловкости, ни в быстроте.
Она закрыла глаза. Всё сделалось неважно, и даже зияющая пустота в груди, там, где была магия. Молли твёрдо верила, что она вернётся. Даже не верила – знала.
Магия вернётся в нужный момент, когда это будет и впрямь вопрос жизни и смерти. Молли пока не может этим управлять. Не знает, как вновь вызвать силу, не уверена, сколько будет этой самой силы.
От выжигающей боли внутри кружилась голова. Ноги обратились в настоящий кисель. Молли вдруг сделалось всё равно, что с ней самой – неважно, главное – что Медведь и Волка ушли!..
И потому совершенно не испугалась, когда рядом с ней на одно колено поспешно бросился сам лорд Спенсер.
– Мисс Моллинэр!..
– Ранена?! – выкрикнул кто-то, тоже падая рядом с ней, но уже на оба колена.
– Я… цела… – выдохнула Молли.
Лорд Спенсер медленно выдохнул через стиснутые зубы.
– Хвала всему святому, – проговорил он, выпрямляясь и брезгливо отряхивая полу своего длинного кожаного пальто. – Вы невредимы, мисс. Это всё, что я желал бы знать. Подняться сможете, мисс Моллинэр?