Именно он подсев поближе к президенту компании скороговоркой затараторил:
— Лео, ты только посмотри, что умудрился сотворить этот сучонок. Камера у него дай Боже. Спецтехника, стоит под сто тысяч евро, если не дороже. Вот смотри, он снимал со скорострельностью хорошего фотопулемёта. Тут поймал одного из наших гостей в кадр, тот как раз отдёрнул штору, чтобы посмотреть, куда же их привезли.
А тут и того хуже. Вот, смотри, в стекле второй двери прекрасно видно лицо нашего гостя. Попади этот снимок на стол кое-каким ребятам и я за его жизнь рубля не дал бы. Это же форменный смертный приговор для него, он ведь сейчас находится на отдыхе в Куала-Лумпуре, а не в России на секретных переговорах. В общем, Лео, я тебе за твою глазастость готов свою золотую звёздочку прямо сейчас на пиджак приколоть. Даже не представляю себе, чтобы произошло, если бы парни Бизона не подоспели вовремя, ведь он уже хотел отправить всё по Интернету своим нанимателям. Кстати, не знаю уж что наговорили этому ослу его наниматели, но они даже не из ЦРУ, Лео. Дело обстоит гораздо хуже, это ребята из АНБ.
Леонард Эрикович покрутил головой и мрачным, глухим голосом, сделав над собой усилие, чтобы не сорваться на крик, попросил одного из бывших альфовцев:
— Сокол, включи диктофон.
Тот достал из нагрудного кармана миниатюрный цифровой диктофон в виде авторучки и ответил:
— Викинг, я его включил сразу же, как вы начали допрос.
— Вот и хорошо. — Сказал успокаиваясь Леонард Эрикович и снова спросил — Итак, молодой человек, я хочу услышать от вас, кто послал вас на это задание. Точнее кто вас завербовал. Рассказывайте поскорее, я тороплюсь. Мне ещё ехать со своими гостями в аэропорт, а вы своими действиями меня очень огорчили.
Задержанный фотокорреспондент не меняя тона ответил:
— А меня не очень-то волнуют ваши огорчения. Я ещё раз вам говорю, меня послала моя редакция, а эту фотокамеру и спутниковый телефон я купил в Митино, на компьютерном рынке. Там и не такое купить можно. Вся эта ваша болтовня про АНБ не прокатит. Не верите? Подайте на меня в суд и увидите. Так что я советую вам меня отпустить. Между прочим, неподалёку меня ждёт машина, а в ней сидит мой товарищ и если я не вернусь через пару часов, то он тут же позвонит в редакцию, а мой редактор немедленно позвонит генеральному прокурору. Вот так-то.
Тот парень, который занёс в комнату фотокамеру и спутниковый телефон, отрицательно помотал головой и сказал:
— Никаких звонков не будет, Леонард Эрикович. Мы задержали в двух кварталах от нашего офиса его подельника, но это ещё не всё. Как только мы это сделали, с места события попытался скрыться контролёр. Если с подельником всё ясно, это сосед Мытникова, то контролёр птица ещё та. Помощник американского военного атташе. Между прочим кадровый сотрудник ЦРУ. Мы уже сдали его ребятам из ФСБ и те гадают теперь, что с ним делать. Отпустить или отправить в Штаты багажом и квитанцию потерять. Сходятся на последнем варианте.
Фотокорреспондент демонстративно отвернулся в сторону и стал разглядывать платяной шкаф. Леонард Эрикович усмехнулся и сказал на редкость спокойным голосом:
— Ну, что же, молодой человек, если вы не хотите нам ничего рассказывать, тогда я вам кое-что расскажу. Так вот, к вашему сведению сегодня в четырнадцать часов здесь, в офисе компании «Сибирь-Ойл», одним из шести владельцев которой я являюсь, был подписан контракт с правительством Анголы, по которому создается новая совместная компания «Сибан-Ойл». Эта компания получила в концессию огромный участок и вскоре начнёт добывать нефть на побережье провинции Кабинда.
Контракт подписал министр экономического развития Анголы господин Мигуэль да Силва и я уже перечислил пять миллиардов евро в качестве первого взноса компании «Сибирь-Ойл» в этот совместный проект. С этой минуты, господин Мытников, вы мне больше не интересны, но отвечать вам на вопрос, кому и за сколько вы продались, став изменником родины, так как этот контракт я подписал по поручению правительства и президента России, вам всё же придётся. После этого ваша участь будет незавидна. В первую очередь потому, что вместе с этим диктофоном и всем вашим шпионским снаряжением вы сейчас же будете переданы в руки сотрудников специального отдела ФСБ.
Тот альфовец, которого Леонард Эрикович назвал Соколом, недовольным голосом проворчал:
— Зря вы так, Викинг, я бы и сам с ним разобрался.
Викинг печально улыбнулся и со вздохом сказал:
— Сокол, наши ребята никогда не занимаются мокрыми делами и тебе это прекрасно известно. Даже странно, что ты, вдруг, стал таким кровожадным.
Поднимаясь со стула, Сокол сказал злым голосом:
— А с того, Викинг, что из-за точно такого вот фотографа я потерял в Чечне семерых отличных парней. Тот тоже, между прочим, производил съёмку из-за угла по приказу своей редакции. А потом эти мрази ещё удивляются, почему это профессия репортёра такая опасная? Жаль только, что этот ублюдок теперь постоянно на виду.
Окопался гад, в Израиле, а ты меня к нему первый на пистолетный выстрел не подпустишь.
Леонард Эрикович встал, похлопал парня по плечу и сказал:
— Вот потому-то пусть с этим наглым типом теперь занимаются ребята из ФСБ, Сокол.
Мне жаль твоих ребят, но тебя жаль ещё больше, а потому лучше забудь о мести. Ну, а с этим подонком всё ясно. Судя по всему это матёрая вражина, настоящий изменник родины, а не какой-то там зарвавшийся стрингер. Ладно, парни, уводите его и сдавайте органам вместе со всем его барахлом. Относительно подобного стечения обстоятельств президент отдал такой приказ, — устранять опасность немедленно и жестко.
— Ясное дело, допросить с пристрастием и всадить пулю в его тупую башку. — Со злостью сказал второй парень из службы безопасности вставая со стула и беря под руку задержанного фотокорреспондента — Ну, пошли, фотограф Агентства Национальной Безопасности. Да, парень, подвела тебя жадность. Ну, ты сам выбрал свою судьбу, никто тебя не заставлял врагу продаваться.
— Стойте, стойте! — Завопил фотокорреспондент — Я же не знал! Этот господин Стюарт представился мне, как представитель информационного агентства «Рейтер».
Что я, один что ли для него фотоснимки делаю? На него многие фотографы работают.
— Да, да, многие! — Воскликнул Сокол беря господина Мытникова за руку с другой стороны — А ещё многие фотографы снимают, как всякие уроды насилуют в нашей стране малолеток и потом тоже продают эти снимки. Ими весь Интернет уже заполнен.
Такие же ублюдки, как и ты, между прочим, но тебе повезло меньше, чем им. На их деятельность у нас в стране ещё не написано закона, зато тебя вместе с тем америкосом без всякого закона в одной печи сожгут и уж ты поверь, мне тебя даже не жалко и единственное, о чём я сожалею, так это о том, что о твоём подвиге на информационном фронте войны против России, так никто и не узнает, как и о твоей смерти, паскуда.
Сотрудники безопасности компании «Сибирь-Ойл» вытащили примолкшего от этих слов фотокорреспондента из комнаты, их товарищи, державшие в руках вещественные доказательства тоже и эксперт службы безопасности спросил:
— Лео, это правда, что президент отдал такой приказ?
— Правда. — Сурово сказал, как отрезал, Макс — Женя, извини, но ты сам понимаешь, Лёнчик сделал всё, чтобы спасти этому уроду жизнь, но он и его достал дальше некуда. Да, к тому же у него всё равно ничего не получилось бы. Фээсбэшники его у нас всё равно забрали бы и эта съёмка вышла бы ему боком. Правда, благодаря Викингу он теперь уже не станет запираться и как знать, может быть они его всё же не пустят в расход.
Они вышли из комнаты и направились наверх. Эксперт пошел в свой отдел, а Леонард Эрикович и Максим Данилович поднялись на седьмой этаж. Там президент компании ещё раз поздравил всех своих друзей с победой и приказал всем немедленно ехать домой и ждать его там. Им предстояло жить под одной крышей минимум три месяца и всё это время избегать общения не только с прессой, но даже с членами правительства и особенно с конкурентами. Сделка ещё не вошла в ту фазу, когда уже ничто не сможет помещать её развитию. Самому Леониду Эриковичу ещё предстояло ехать с ангольцами на авиабазу в Чкаловске, где приземлился их самолёт. Принять гостей было полбеды. Их нужно было ещё и отправить так, чтобы они благополучно вернулись в Анголу, но это была уже не только его задача.
Ближе к вечеру президент компании «Сибирь-Ойл» сел в неброского вида бронированный джип и в сопровождении всего лишь одной машины с телохранителями поехал в Чкаловск. Он сидел на заднем сиденье и смотрел, как за окном сгущаются сумерки. Была поздняя осень, но снег ещё только изредка срывался с неба. Низкое свинцовое небо, как бы придавило Москву всей своей массой, из-за чего Леонарду Эриковичу было как-то грустно. Он любил яркий солнечный свет и частенько скучал по Анголе. Там солнце светило всё-таки намного ярче или он просто был тогда моложе. Впрочем он и сейчас чувствовал молодым и полным сил мужчиной. Страна на его взгляд стала понемногу выправляться, вот только его иногда одолевали сомнения, не слишком ли поздно? Ну, и ещё его очень волновал такой вопрос, а не слишком ли медленно поднимается экономика? Ответов на оба этих вопроса у него не было, хотя он являлся далеко не самым последним человеком в России и от него зависели многие люди.
Он и его партнёры были не лучше и не хуже некоторой части тех российских бизнесменов, чьи имена были тесно связаны с периодом хищнической ваучерной приватизации. Леонард Эрикович не испытывал никаких угрызений совести за те деньги, которые они получили от продажи алмазов. В конце концов они все были потрачены на покупку крупного нефтедобывающего объединения. Причём купили они его в тот момент, когда страна особенно остро нуждалась в деньгах, а не сладких посулах. После этого им пришлось здорово извернуться, чтобы поднять рухнувшее предприятие и начать качать нефть. Помогло же им то, что деньги их оффшорной компании не простаивали без дела и принесли им хорошую прибыль.
Те времена, когда им приходилось выкручиваться, давно уже прошли. Они постоянно наращивали объёмы добычи нефти, обустраивали нефтепромыслы, бурили новые скважины и даже шагнули на арктический шельф, а теперь вышли на новые рубежи, но вместе с этим Леонард Эрикович всё же испытывал угрызения совести, особенно когда видел на улицах Москвы из окна своего лимузина нищих. Но, увы, они не могли платить высокую зарплату всем людям в России, как и не могли выплачивать всем старикам достойные пенсии. По сути дела они мало чем отличались от всех остальных представителей крупного российского бизнеса. Кроме разве что того, что никогда не лезли в политику, не ездили во всякие там Давосы, чтобы рисоваться там перед телекамерами, ну, и ещё платили налоги с большей части своих доходов и лишь только тогда, когда действительно имели налоговые льготы, пользовались ими.
Они быстро доехали до Чкаловска, на гаишников всё-таки оказывали своё действие спецпропуска на лобовом стекле обоих джипов, но вот там началась не совсем приятная кутерьма. Половина ангольской делегации, а всего в Россию прилетело три министра, хотя договор подписывал один только Мануэль да Силва, надралась в лоскуты и хотела продолжения праздника. Кое как, действуя где уговорами, где лестью, а где и более строгими формами убеждения, им удалось, наконец, затолкать их в «Боинг» и выпроводить из страны. После этого на Леонида Эриковича навалилась такая усталость, что он попросил отвести его в офис, поскольку ему сейчас более всего хотелось упасть в постель и поскорее уснуть. Всё равно завтра нужно было быть с утра пораньше на работе, чтобы снова заниматься ангольским вопросом.
В это же самое время в своём дворце на улице Пирогова четверо Верховных магов с Гекатана внимательно наблюдали за тем, как их подопечный поднимается в лифте в свой кабинет, к которому было пристроено ещё несколько комнат для отдыха и сна.
Свазард Моливен, который совершенно не изменился за проведённые на Земле почти тридцать три года, с сомнением в голосе поинтересовался у своего друга:
— Рагни, не слишком ли высоко мы позволили взлететь твоему брату Леонарду? Когда-то я думал, что нам придётся приложить немало усилий, чтобы помочь ему, а на деле вышло так, что он и без нашей помощи добился очень много. Хорошо, что он никогда не стремился к власти, а то давно бы уже стал президентом. Интересно, что бы мы тогда делали, Рагни?
Король Рагнерд, одетый точно такой же костюм, как и его брат Леонард, и даже постриженный точно так же, а потому представлявший из себя его точную копию, ухмыльнулся и насмешливым голосом ответили:
— То же самое, что собираемся сделать сейчас, Свази. То же самое. А вообще-то ты так говоришь, словно у нас имеются какие-то другие варианты. Извини, но моя братец поставил меня в очень жесткие рамки и тут уж не до реверансов.
Ан-Шен-Кронос, куривший трубку, пыхнул ароматным дымом и не поленился вставить в разговор свои пять копеек:
— А тебя не волнует, Рагнерд, что этот твой третий братец даже без магических знаний здоров корки мочить? Лично меня ужас охватывает, как только с вспомню все его художества с диким зверьём. Он уже до того дошел, что у него аквариумные рыбки танцуют брейк, а мухи делают в воздухе такие построения, что им даже «Стрижи» и «Русские витязи» позавидуют. Хотя я и не замечал за ним, чтобы он проделывал то же самое и с людьми, с него станется, друг мой. И такого монстра ты собираешься запустить в наш гекатанский курятник? В принципе я не против, но может быть Свази не станет его учить магии? Так оно будет хоть немного спокойнее.
Хотя если он увидит хотя бы одного живого мага, то мигом выкачает из него всю нужную ему информацию.
— Шен, во-первых, я вовсе не собираюсь отправлять его на Гекатан. — Ответил демиару король — А, во-вторых, на Декаране ему быстро промоют мозги и до тех пор, пока мы его оттуда не заберём, он будет Иваном не помнящим родства, а уж о том, что был когда-то Верховным магом, вообще не вспомнит. Так что страховка у нас стопроцентная, такого страхового полиса даже в «Росно» не купишь. Поэтому давайте на этом прекратим прения и вообще мне уже пора отправляться в его офис, чтобы покрасоваться там перед видеокамерой, установленной на его личной секретной тропе Хошимина. Лайтия, девочка моя, подай мне эти дурацкие пистолеты.
Боже, как же я ненавижу огнестрельное оружие. Никогда не допущу, чтобы такая мерзость появилась однажды на Гекатане, да, и луки со стрелами тоже запрещу.
Оставлю их только для одной охоты.
— Ага, ты ещё возьми и войну запрети для круглого счёта, король без королевства.
— Ехидно поддел короля Рагнерда Свазард и добавил — Надо же, пистолеты у него дурацкие, а сам так из них стрелять насобачился, что сандинисты рядом с ним в пыль не попадают. Такой стрельбы бам-бам я даже у самых лучших их коммандос не видел. С тридцати метров пуля в пулю вгоняет, словно он родился с пистолетом в каждой руке. Спорим, он обязательно пару чемоданов пистолетов и мешков десять патронов к ним в придачу обязательно с собой прихватит!
Король Рагнерд, сбросив с себя пиджак, надел на плечи оперкобуру на два пистолета и вложил в каждое гнездо по сверкающему пистолету «Мамба» с такими же глушителями из нержавейки. Точно такие же пистолеты были и у его младшего брата Леонарда. Помимо пистолетов он вложил в кобуры по пять обойм на всякий случай и тем самым стал без малого похож на Арнольда Шварценеггера, вознамерившегося переколотить целую армию придурковатых повстанцев на острове лишь немного меньшем, чем Австралия. Правда, когда он надел на себя тёмно-синий пиджак английского фасона, то сразу же стал похож на плэйбоя в самом расцвете сил.
Обольстительно улыбнувшись жене и показав пудовый кулак Свазарду, он открыл портал прохода в спальную, расположенную сразу за кабинетом президента компании «Сибирь-Ойл», и шагнул в него насмешливо улыбаясь.
Оказавшись на месте, он сотворил магическое заклинание крепкого сна, подошел к спящему брату и присел на стул. Ему ещё ни разу за все эти годы не удавалось быть так близко к нему кроме того случая, когда после того, как Свазард Моливен спас жизнь сыну генерала Ломоносова, он превратил его в своего второго брата по крови. Теперь, когда король Рагнерд действительно преуспел в магии настолько, что скорее всего смог бы на равных тягаться даже со своим первым братом, он уже очень хорошо понимал, что такое магия королевской крови и даже не удивлялся успехам своего младшего брата. Они вполне укладывались в общую канву полного преображения этого человека. Король-маг даже без магических знаний и на Гекатане был существом совершенно особого порядка, а не то что на Земле.
Не будь Леонард по крови королём-магом, он вряд ли смог бы добиться таких успехов в жизни и Свазард Моливен был полностью прав, — пожелай он стать президентом России, то выиграл бы выборы у кого угодно ещё в первом туре.
Странное дело, но его младшего брата совершенно не прельщала власть, как таковая.
Король Рагнерд очень сильно сомневался, что принц Морион действительно стремился стать королём. Его стезёй была магия и вот тут-то ему действительно не было равных, хотя он и не выказывал ни перед кем своих познаний в этом деле. Похоже, что точно также стезёй Леонарда был бизнес, в котором он разбирался очень хорошо.
Может быть именно поэтому он и не стремился к власти, но короля в данную минуту интересовало не это, а нечто совсем иное, как возбудить в нём на какое-то время ненависть к брату-узурпатору и он, пожелав брату покойного сна, поднялся со стула и вышел в другую комнату.
Там король открыл потайную дверь и принялся спускаться вниз по винтовой лестнице чёрного хода, выводившего его на улицу. Над этим потайным выходом, который был к тому же ещё и входом в щитовую, раньше в этом здании располагался какой-то секретный научно-исследовательский институт, потреблявший столько электроэнергии, что на первом этаже для этого была устроена небольшая собственная трансформаторная подстанция, горел свет и там над дверью была ловко спрятана камера видеонаблюдения, которая и зафиксировала, как из офиса вышел Леонард Эрикович Ломоносов, который перешел через улицу, сел в припаркованный там автомобиль «БМВ» и куда-то уехал. Зафиксировала камера и то, как он вернулся назад ровно через час.