— По-моему, тебе пора, гм-м, научиться смотреть на вещи с более положительной стороны, — нерешительно заметил Скит.
— Я говорю забвению «Привет!», — отозвался я, энергично жуя «Mentos».
Он замолкает, затем пожимает плечами, мрачно кивает и поспешно отходит от меня.
Мимо проходит Аврора Дюкас, затем Ив Сен-Лоран и Таки. Всю вечеринку иракский посол не отходит ни на шаг от Бобби, который постоянно делает мне знаки, чтобы я не стоял на месте, а активно общался. И я провожу все начало вечера, нервно болтая с Дианой фон Фюрстенберг и Барри Диллером и постоянно пытаясь подобраться при этом поближе к Джейми, которая то игнорирует мое присутствие, то истерично смеется, тиская бассет-хаунда, которого кто-то притащил с собой на вечеринку, а бармены наливают шампанское в хрустальные фужеры, делая при этом вид, что не замечают нас. Как легко предсказать, ближе к ночи вечеринка становится все более и более отвязной, и гости принимаются плясать под «Republica», и появляются Кейт Мосс и Наоми Кэмпбелл в сопровождении Артиста, Ранее Известного Как Принц, и приходят Том Форд с Доминик Браунинг, а у меня завязывается плотная беседа с Майклом Дугласом насчет сафари категории хай-энд, в то время как в руке я держу тарелку с весьма аппетитным омаром, а из динамиков гремит «I'm Your Boogie Man» в исполнении КС and the Sunshine Band, что служит для Джейми сигналом приступить к пляскам, а для меня — изумленно взирать на нее. Слово «ВЕЧЕРИНКА» пылает у нас над головами, написанное яркими, разноцветными буквами.
Брюс покидает вечеринку, как только на ней появляется сын французского премьера, а Тамми запирается наверху в туалете с бутылкой шампанского и впадает в близкое к истерике состояние, и некто — скорее всего тот нажравшийся студент кинематографического факультета Нью-Йоркского университета, что провел несколько ночей у нас в квартире и постоянно предлагал всем прикурить от его зажигалки, — дает мне свой телефонный номер, накорябанный на последней странице старого «Le Mond» дорогим на вид пером, которое он явно одолжил у кого-то из знаменитостей. Новый тренажерный зал Дэвида Бартона открывается где-то в районе Ла Пигаль, и иорданская принцесса Сумайя восхищенно шепчет: «О, это великолепно!» Режиссер и Феликс вместе с большинством киношников потирают руки от того, в каком направлении развиваются события на вечеринке. В конце концов я падаю на скамейку во дворе и пьяно бормочу: « Bonjour, чувак!» — покидающему вечеринку Питеру Дженнингсу, но, пока я лежал на скамейке, у меня занемела нога, так что мне приходится скакать на одной обратно в зал, где я пытаюсь пригласить на танец Джейми, но Бобби мне этого не разрешает.
36
Сегодня мы побывали на следующих показах: Готье, Comme des Garзons и — после короткой остановки на новой квартире Франка Малио где-то по соседству с Елисейскими полями — Галлиано (гигантские белые шторы, нетипично современное освещение, звучит «Stupid Girl» Garbadge, модели кланяются, нам нужно алиби), затем неизбежный ужин в «Les Bains» в честь Дриса ван Нотена, охранники втаскивают нас в зал, я одет с ног до головы в Prada и успокаиваю себя лошадиными дозами ксанакса, поскольку событие нас ожидает явно навороченное, и говорю всем и каждому: «Привет, зайка!», использовав при этом практически весь мой арсенал интонаций, а именно — Канделас Састре, и Питеру Бирду, и Элеанор де Роган-Шабо, и Эммануэлю де Брантесу, и Грегу Хансену, и дантисту, услугами которого я некоторое время пользовался, пока жил в Санта-Фе, когда Хлое отправилась туда на съемки, и Инее Риверо, а кругом слишком много фотографов, закупщиков и пиарщиков, и все девушки пришли с сумочками из соломки и в платьях пастельных тонов, а клуб заставлен огромными напольными букетами из роз и гардений. Почему-то я постоянно слышу, как кто-то произносит слово «насекомые», а когда я прикуриваю сигарету, я замечаю, что сжимаю в руке бумажку в тысячу франков, которую Джейми зачем-то дала мне на показе Галлиано, в то время как я сидел рядом с ней и меня колотил озноб. В это утро за завтраком Бобби ничего не сказал нам о том, куда он направляется сегодня, но поскольку к этому времени было отснято уже огромное количество сцен, в которых я не принимал участия, я ограничивался тем, что старательно запоминал свои реплики и появлялся там, где мне полагалось по графику съемок, стараясь оставаться по возможности незаметным и не попадаться на глаза.
Я подхожу к томящейся по соседству съемочной группе, выхожу на точку и подношу огонь к сигарете Джейми. На ней обтягивающий брючный костюм в блестках от Валентино, а на глазах нарисованы карандашом «стрелки». Начинает звучать композиция Эрика Клэптона. Это знак, по которому я должен произнести реплику:
— Эрик Клэптон — отстой.
— Неужели? — спрашивает она. — А мне нравится.
Я хватаю бокал шампанского с подноса, который официант быстро проносит мимо меня, и мы оба выходим на танцпол, рассматривая публику и делая вид, что не видим друг друга.
— Ты нужна мне, — говорю я, едва улыбнувшись проходящей мимо Клаудии Шиффер. — Я жить без тебя не могу.
— Этого нет в сценарии, Виктор, — предупреждает она, тоже едва улыбнувшись. — Мы не должны играть эту сцену.
— Джейми, ну пожалуйста! — говорю я. — Пока Бобби нет, мы можем говорить все, что хотим.
— Прошу тебя, выбрось из твоих тупых мозгов все фантазии насчет секса после первого свидания, — с придыханием сообщает она.
— Зайка, — говорю я со всей возможной искренностью, — я не хотел сделать тебе больно.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, ты сделаешь больно нам обоим.
— В каком духе? — спрашиваю я.
Она отодвигается от меня. Я делаю шаг к ней.
— Эй, Джейми, — говорю я, хватая ее за плечо. — Что за дела?
— Ты даже не понимаешь, куда ты попал, Виктор, — отвечает она жестко, но по-прежнему с улыбкой на лице, успевая даже махать рукой людям в ответ на их приветствия. — Совсем не понимаешь.
— Так объясни мне.
— Не положено, Виктор.
— Но ты не любишь его, — говорю я. — Я знаю. Это работа, верно? Это все часть плана, верно? Ты просто играешь роль, верно?
Но она ничего не отвечает.
Бобби раздвигает зеленую бархатную портьеру и входит. Он одет в шикарный смокинг от Валентино, но на спине у него при этом рюкзачок от Prada, что его нимало не смущает. Он обозревает комнату, прикуривая сигарету, морщится от вспышек папарацци, он только что явился с вечеринки у Анаи, его волосы влажно блестят, и он начинает двигаться в нашу сторону по танцполу, натянуто улыбаясь.
— По-моему, ты его боишься, — говорю я. — Боишься, но не любишь.
— Слушай, ты мне дашь дожить спокойно хотя бы эту неделю? — говорит она, напрягаясь.
— Скажи мне, что ты его любишь. Ну скажи! — шепчу я, — Хотя бы скажи, что он тебе нравится.
Камера внезапно перестает описывать круги и показывает крупным планом, как мы оба беспомощно смотрим на приближающегося Бобби.
— Не нервничай, — говорит она, кивая кому-то, промелькнувшему в полутьме рядом с нами.
— Я сейчас ему кое-что скажу, — шепчу я. — Плевать на последствия.
— Ручку громкости прикрути, а, Виктор, — предупреждает она, расплываясь в улыбке.
— Надеюсь, Виктор, что это шутливый намек на какую-то реплику, которую я не расслышал, — говорит Бобби, наклоняясь и целуя Джейми в губы.
— М-м-м, — мурлыкает Джейми, облизывая его губы. — Маргарита?
— О чем ты говоришь, Бобби? — Я произношу эту реплику таким тоном, что трудно сказать, то ли я изображаю святую невинность, то ли переигрываю, но Бобби уже отвлекло что-то происходящее в другом углу, и он прислушивается ко мне только из вежливости.
— Я ужасно голодная, — говорит Джейми.
— Что? — роняет Бобби, вытягивая шею.
— Я сказала, что я ужасно голодная, — раздраженно повторяет Джейми.
Слегка запаниковав, я глотаю еще один ксанакс и начинаю следить за съемочной группой MTV, которая берет интервью у Николь Кидман, нарисовавшей зачем-то на лбу точку, как это делают индуски.
— Райнбек совсем не в духе, — говорит Бобби, глядя на Брюса, валяющегося в отрубе в кабинке где-то в дальнем углу зала. Над ним склонилась Тамми, шикарная, слегка контуженная, в темных очках, а вокруг них вьется рой молодых лондонцев.
— По-моему, это ненадолго, — говорит Джейми. — Он скоро придет в себя.
— Разумеется, но Тамми из-за этого не в себе, а это может испортить все дело, — говорит Бобби. — Вы уж меня извините.
Бобби направляется к кабинке, здороваясь по пути со всеми, кто обращает на него внимание, и, когда он склоняется над Брюсом, тот едва замечает его присутствие, но тут в круг втискивается Бентли в компании Марка Джейкобса, и тут наконец Тамми замечает Бентли, а тот показывает ей свои ручные часы, и она мимоходом улыбается Марку, но в тот момент, когда все присутствующие начинают гоготать, ее лицо вновь превращается в маску.
— Райнбек совсем не в духе, — говорит Бобби, глядя на Брюса, валяющегося в отрубе в кабинке где-то в дальнем углу зала. Над ним склонилась Тамми, шикарная, слегка контуженная, в темных очках, а вокруг них вьется рой молодых лондонцев.
— По-моему, это ненадолго, — говорит Джейми. — Он скоро придет в себя.
— Разумеется, но Тамми из-за этого не в себе, а это может испортить все дело, — говорит Бобби. — Вы уж меня извините.
Бобби направляется к кабинке, здороваясь по пути со всеми, кто обращает на него внимание, и, когда он склоняется над Брюсом, тот едва замечает его присутствие, но тут в круг втискивается Бентли в компании Марка Джейкобса, и тут наконец Тамми замечает Бентли, а тот показывает ей свои ручные часы, и она мимоходом улыбается Марку, но в тот момент, когда все присутствующие начинают гоготать, ее лицо вновь превращается в маску.
— Скажи ему, — говорю я Джейми, — скажи ему, что между вами все кончено. Скажи ему, что все в порядке.
— Ты уверен, что все будет в порядке? — спрашивает она, добавив вполголоса: — Тупица.
— Я всего лишь пытался поделиться с тобою своими чувствами.
— В этой ситуации, Виктор, в первую очередь виноват ты, поэтому тебе бы…
— Заткнись, — тихо произношу я.
— Отвали от меня.
— Ты первая начала.
— Все это — только верхушка айсберга, — говорит Джейми, и тут она перестает сдерживать себя; ее лицо расслабляется, она многозначительно смотрит мне в глаза и торопливо шепчет: — Пожалуйста, Виктор, не поднимай шума, и мы поговорим об этом позже.
— Когда? — шепчу я в свою очередь.
Бобби возвращается с Бентли и Марком Джейкобсом, которые явились сюда прямо после осмотра новой штаб-квартиры Марка на Понт-Неф, и Марк очень взвинчен, потому что один из его новых супермодных дизайнеров — несовершеннолетний трансвестит, который жить не может без своей собачки породы чихуахуа по кличке Гектор.
— Меня втянул в беседу один международный хулиган из Бельгии, и только вмешательство мистера Джейкобса вырвало меня из его объятий, — говорит Бентли, отгоняя рукою невидимую муху.
Марк кивает, затем целует Джейми в щечку, небрежно кивает в мой адрес и говорит:
— Привет, Виктор.
— Господи, ну и холодище же тут, — говорит Бентли, выпуская струю пара изо рта, а затем, заметив меня, добавляет: — Ты выглядишь устало, Виктор. Шикарно, но устало.
— У меня все клево, очень клево, — твердо заявляю я. — И у всех все клево.
— Да, кстати, ты забыл вот это. — Бобби вручает Бентли рюкзачок от Prada, в то время как Марк развлекает Джейми тем, что строит дурацкие рожи за спиной у Бентли, отчего даже Бобби не может удержаться от улыбки.
— Господи, Бобби, ну зачем ты не оставил его там? — стонет Бентли. — Зачем?
— Я не был уверен, что вернусь туда, — пожимает плечами Бобби, глядя на меня в упор.
Затем я усаживаюсь за стол с Донателлой Версаче, Марком Вандерло, Катриной Борман, Азеддином Алайа, Франкой Соццани и международным хулиганом из Бельгии, и мы все смеемся над общими знакомыми и выкуриваем по дюжине сигарет каждый, и официанты уносят тарелки с едой, на которые мы и посмотрели-то едва, не говоря уже о том, чтобы притронуться, и каждый из нас делится какой-нибудь тайной с соседом слева, а потом Джейми подходит к столу с косяком в руке и просит прикурить у Донателлы, которая сидит рядом со мной, и Джейми — делая вид, что разговаривает с Донателлой, которая разговаривает с Франкой, — говорит мне, что Бобби завтра улетает в Бейрут, откуда едет через Багдад в Дублин, где у него встреча с членом военизированной милиции из Вирджинии, и что он вернется обратно через пять дней. Я внимательно ее выслушиваю, после чего она просит меня в ответ весело рассмеяться, и эту информацию она сообщает мне с таким видом, что, стоя на другом конце комнаты — как стоит сейчас Бобби, можно подумать, что она сказала Донателле, как великолепно выглядит Виктор, или же вслух рассуждала о том, как круто идут у нее дела, и Джейми затягивается косяком всего один-единственный раз перед тем, как пустить его по кругу, а я снова отсидел себе ногу и, хромая, пытаюсь поспеть за ней, натыкаясь по пути на какие-то медленно движущиеся в полумраке силуэты и тени, по пути замечая Бентли, который непринужденно покидает зал с рюкзачком на плече, и тут рок-группа под названием Autour de Lucie начинает настройку, готовясь исполнить первый номер в их программе — кавер песни «The Who», которая называется «Заменитель».
35
На саундтреке громко звучит песня ABBA «Voulez-Vous», a перед «Les Bains» ждет белый «рэнджровер», а в нем на переднем пассажирском сиденье сидит режиссер из другой съемочной группы, изучающий план сегодняшнего эпизода, в то время как у него за спиной несколько ассистентов переговариваются через головные радиотелефоны со второй командой, которая уже вышла на заданную точку. Бентли, с плеча которого по-прежнему свисает тот же рюкзачок от Prada, запрыгивает в «рэнджровер», и тот трогает с места, сопровождаемый черным «ситроеном», по направлению к бульвару Сен-Жермен. Всю эту неделю кафе Flore подвергалось детальному изучению с целью определить, под каким столиком лучше всего оставить рюкзачок. Бентли прорабатывает следующую сцену, набросанную на двух листках бумаги для факса, и заучивает свои реплики наизусть.
Такси высаживает Бентли в квартале от кафе «Ноге», и он быстрым решительным шагом направляется к тому самому столику, почти у самого тротуара, за которым Брэд — актер, играющий студента кинематографического факультета Нью-Йоркского университета, которого Бентли снял в «La Luna» на прошлой неделе, — сидит с двумя друзьями, вечными студентами из Сиэтла, с которыми Брэд вместе посещал Кэмден; они очень стильно жуют резинку и курят «Мальборо», развалившись на стульях, у них великолепные прически, посередине столика перед ними стоит пустая кружка из Starbucks, а возле ног Брэда стоит мешок из Gap, набитый только что купленными новыми футболками. «Ого, посмотрите, как вырядился», — говорит Брэд, увидев Бентли, пробирающегося к столику в смокинге от Версаче.
Кафе «Flore» битком набито людьми, стоит гул от голосов, все столики заняты. Бентли отмечает это с мрачным удовлетворением, но не без некоторой растерянности. Он все еще в восторге от фильма «Grease» и комплексует по поводу своих ног, которые кажутся ему чересчур худыми, хотя никто, кроме него, больше так не считает, тем более что это ничуть не повредило его модельной карьере, но он все еще никак не может забыть парня, с которым познакомился в 1979 году на концерте Styx где-то на стадионе на Среднем Западе, рядом с городом, откуда он уехал в восемнадцать лет, чтобы никогда больше туда не возвращаться, а звали этого парня Кэл, и он старательно изображал из себя натурала, хотя вначале явно запал на Бентли, но Кэл знал, что Бентли страдает эмоциональной сухостью, а то, что он не верит в Бога, было для него вообще непереносимо, поэтому Кэл расстался с Бентли и с неизбежной закономерностью через пару лет стал программным директором кабельного канала НВО. Бентли, на котором уже укрепили микрофон-прищепку, садится на стул с двухцветной малиново-темно-зеленой обивкой и закуривает. За соседним столиком японские туристы изучают карты и делают снимки. Вид из кафе «Flore» — отличный кадр для того, чтобы задать настроение эпизода.
— Привет, Бентли, — говорит Брэд. — Знакомься, это Эрик и Дин. Они тоже учились в Кэмдене и оба — подающие большие надежды модели. Мы обсуждаем, кто на какой диете сидит.
— Так вот почему вы так круто смотритесь со стороны, — говорит Бентли, которого упоминание Кэмдена заставляет вспомнить о Викторе и всем, что с ним связано.
— Сегодня вечером в «Rex» играет Лоран Гарнье, — с надеждой в голосе сообщает Брэд.
— Возможно, возможно, — говорит Бентли, кивает, выдыхает дым и, заметив татуировку-«браслет» на запястье у Дина, добавляет: — Какая прелесть!
— У тебя с собой? — спрашивает Брэд, имея в виду экстази, которое Бентли обещал принести в кафе «Flore».
— Мне нужно по этому поводу сперва заехать домой к Бэйзилу, — небрежно роняет Бентли, продолжая улыбаться Дину.
— О Боже, — стонет разочарованно Бентли. — Да тебя придется ждать обратно целую вечность!
— Терпение! Вам же еще всего по двадцать три года — куда спешить? — восклицает Бентли, похлопав Брэда по бедру, которое затем стискивает пальцами, отчего Брэд успокаивается, бросает взгляд под стол и слегка краснеет.
— Это займет у меня от силы двадцать минут, — обещает Бентли и гасит сигарету в пепельнице.
— А если ты вообще не вернешься? — все еще сомневается Брэд, глядя на Бентли снизу вверх.
— Оставляю это в залог, — говорит Бентли, опуская рюкзачок от Prada на колени к Брэду. — Присмотри за ним.
— Только прошу тебя, побыстрее, — говорит Брэд, расплываясь в улыбке. — Мы срочно нуждаемся в дозе стимуляторов.