Это Фейт тоже могла сделать. Наверное. Сев рядом с матерью, она наблюдала за игрой. В последние три минуты Тай оттолкнул соперника от шайбы и пронесся к противоположному концу льда. Толпа в «Кей Арене» одобрительно завопила, и прямо на синей линии Саваж замахнулся и ударил. Шайба пролетела по льду с такой скоростью, что Фейт не поняла, что был забит гол, пока не прозвучала сирена, и не зажегся свет над воротами. Фанаты повскакивали со своих мест, крича:
— Рок-н-ролл часть вторая! — и сотрясая бетон под каблуками Фейт. Все «чинуки» столпились вокруг Тая, хлопая его по спине своими большими перчатками, пока сам Саваж катился по льду, подняв руки вверх, будто был чемпионом мира.
Все, кроме Сэма, который стукнул какого-то игрока по голове, затем сбросил перчатки, и началась драка.
Джулс поднял руку и хлопнул по ладоням Фейт и Валери.
— Хет-трик: вот почему вы платите Ангелу тридцать миллионов.
Фейт не знала, что такое хет-трик. И мысленно отметила, что надо найти это в руководстве для чайников.
Джулс широко улыбнулся:
— Черт, Вирджил собрал классную команду на этот сезон. Мне начинает нравиться смотреть на их игру.
— Это значит, что вы мой ассистент?
— О, да, — кивнул Гарсия.
* * *Мини пресс-конференция в раздевалке «Чинуков» после победы «Сиэтла» над «Ванкувером» со счетом 3–2 была куда более дружелюбной, чем в последний раз, когда они играли в «Кей Арене». Тренеры позволили репортерам войти через несколько минут, а игроки смеялись и шутили, вытираясь после душа.
— Вы в плей-офф. Что вы собираетесь делать, чтобы продвинуться на следующий уровень? — спросил Тая Джим Дэвидсон, журналист из «Сиэтл Таймс».
— Мы будем продолжать делать то, что делали этим вечером, — ответил Саваж, застегивая брюки. — После нашего последнего поражения от «Кэнакс» мы не могли позволить себе потерять очки на домашней арене.
— Вы были капитаном и «Кэнакс», и «Чинуков». Какое самое большое различие между этими двумя командами вы можете назвать?
— В каждом клубе своя тренерская философия. «Чинуки» дают мне больше свободы играть в тот хоккей, который мне нравится, — ответил Тай и спросил себя, когда они наконец доберутся до вопросов о его хет-трике.
— То есть?
Тай посмотрел поверх головы журналиста на Сэма, которого с пристрастием допрашивал кто-то из «Канадиан ньюс», и улыбнулся:
— Тренер Найстром умеет широко мыслить.
— Команда уже набрала двадцать штрафных минут. Лишь на прошлой неделе Найстром выразил намерение сохранять количество набранных за игру штрафных минут на минимуме. Вам не кажется, что двадцать — это явное превышение?
Тай надел рубашку и начал застегивать ее:
— Совсем нет, Джим. Мы удержали «Ванкувер» от получения преимущества при игре в большинстве. Так что, я бы сказал, этим вечером мы справились со своей работой.
— Вы забили свой первый хет-трик в сезоне на домашнем льду. Какие ощущения?
Ну наконец-то.
— Просто отличные. Вся команда заслуживает уважения за сегодняшнюю победу.
Просто так получилось, что я оказался в нужном месте, когда Даниэль передал мне шайбу. Первая голевая передача Монти с тех пор, как его вызвали из…
— Миссис Даффи в комнате отдыха, — крикнул кто-то из «Пост-Интеллидженсер», и Джим повернулся к толпе у дверей.
— Спасибо, Саваж, — сказал журналист и вместе с остальными бегом устремился из раздевалки.
Тай застегнул верхнюю пуговицу рубашки и заправил полы в серые шерстяные брюки. Затем посмотрел на парней, которые выглядели такими же ошеломленными, как и он сам. Это была вторая игра в плей-офф. Они выиграли на домашней арене, и тренер предоставил прессе полный доступ к команде. Журналисты любят полный доступ. Они любят его так же, как дети любят пирожные, но внезапное появление Фейт Даффи вызвало en masse exodus[1]. Как крысы с тонущего корабля. Какого черта?
Тай натянул носки и сунул ноги в туфли. Прошелся пальцами по влажным волосам и направился в комнату отдыха команды. В центре огромного логотипа «Чинуков» на ковре стояла миссис Даффи, улыбаясь камерам и отвечая на вопросы, которыми ее забрасывали спортивные журналисты. Фейт выглядела почти хрупкой в полностью мужском окружении. Под яркими огнями и вспышками камер ее гладкие волосы блестели, кожа сияла, а губы казались сверкающе-розовыми. На миссис Даффи был черный костюм, который плотно обхватывал талию и застегивался под грудью.
Тай и его парни работали как проклятые этим вечером, а владелица команды лишь появилась здесь, вся такая яркая и сияющая, и парни из прессы ошалели от восторга.
— Что заставило вас не продавать команду? — спросил кто-то.
— Мой покойный муж, Вирджил, знал, как сильно я люблю хоккей. Он оставил мне команду, потому что хотел, чтобы я была счастлива. И самым правильным было сохранить ее.
Что за чушь?! Тай прошел дальше в комнату и прислонился плечом к стене у двери, ведущей в зал для тренировок.
— Какие у вас планы на команду?
Уголки губ Фейт изогнулись в улыбке, и будь Тай проклят, если это не было одновременно и невинно, и соблазнительно. Она, наверное, была чертовски классной стриптизершей.
— Выиграть Кубок Стэнли. Вирджил собрал вместе великих игроков, и я собираюсь сделать все, что смогу, чтобы удостовериться: мы привезем Кубок в Сиэтл.
— Стало известно, что вы не планируете оставлять Фетисова на следующий сезон.
Уголки ее губ опустились, и вперед вышел Дарби Хоуг, спасая ей задницу.
— Я не знаю, откуда вы взяли эту информацию, — сказал Дарби, — но мы не собираемся продавать Влада.
Потом выступил тренер Найстром и ответил на несколько вопросов, касавшихся ограничений сделок, пока миссис Даффи улыбалась так, будто понимала, о чем идет речь.
Саваж оглядел находившихся в комнате товарищей по команде, и его взгляд остановился на отце, который стоял рядом с тренерским штабом и разговаривал с какой-то женщиной в кружевной блузке и розовом лифчике, державшей одну из этих маленьких визгливых волосатых собачек. Женщина была определенно во вкусе Саважа-старшего: с пышной огромной копной светлых волос. Не некрасивая, но немного… слишком за рамками дозволенного. Тай удивился, где отец умудрился найти ее за два часа, прошедшие с момента их разговора.
— Когда в последний раз вы были в особняке «Плейбоя»? — спросил репортер, снова привлекая внимание Тая к владелице команды.
Ее гладкий лоб пересекла морщинка:
— Около пяти лет назад.
— Вы поддерживаете контакт с Хефом?
— Нет. Хотя я очень ценю мистера Хефнера и всегда буду ему благодарна, теперь моя жизнь сильно изменилась.
Тай почти ждал, что журналист попросит ее номер — теперь, когда она одинока. И подумал о фото в «Плейбое», на которых миссис Даффи была обнажена, и спросил себя, кто из представителей прессы видел тот разворот.
— Команда уже набрала двадцать штрафных минут. Лишь на прошлой неделе тренер Найстром выразил намерение сохранять количество набранных за игру штрафных минут на минимуме. Вам не кажется, что двадцать — это явное превышение? — задал Джим тот же вопрос, который задавал Таю несколькими минутами ранее.
Фейт улыбнулась и склонила голову набок.
— Мне очень жаль, но сейчас я не могу прокомментировать это. — Мужчина с темными волосами, одетый в зеленовато-голубую шелковую футболку, сделал шаг вперед и шепнул что-то на ухо Фейт. — А, хорошо. Число наших штрафных минут выросло, и нам это не нравится, — механически повторила она.
Тай бы рассмеялся, если бы не был так раздражен. Журналисты посмотрели друг на друга, и вместо того чтобы обозвать ее тупицей, кто-то спросил:
— Что вы думаете о сегодняшней игре? — позволяя ей сорваться с крючка.
— Она была великолепна. Все парни играли отлично.
— Вирджил собрал сильную команду. Я знаю, что он пытался подписать контракт с Шоном Тоусом. Что случилось?
Тоус хотел больше денег, чем стоил. Вот что случилось.
— Сейчас я не могу прокомментировать это.
— Что вы думаете о хет-трике капитана?
Ублюдки почти не расспросили Тая об этом хет-трике. Фейт улыбнулась, и Саваж засомневался, знает ли она хотя бы, что такое хет-трик.
— Конечно, мы в восторге. Мой покойный муж верил в талант мистера Сэвиджа, — и снова она неправильно произнесла его фамилию.
— Саваж, — сказал он вслух, прежде чем успел подумать, что делает. Журналисты повернулись и посмотрели на него. Он оттолкнулся от дверного косяка. — Поскольку вы владелица команды, вы должны знать, как правильно произносить мою фамилию. Саваж. Не Сэвидж.
Она выдавила из себя улыбку:
— Спасибо. Прошу прощения, мистер Саваж. И поскольку я подписываю ваши чеки, вам следует знать, что я была Мисс Июль. А не Мисс Январь.
Глава 5
Она выдавила из себя улыбку:
— Спасибо. Прошу прощения, мистер Саваж. И поскольку я подписываю ваши чеки, вам следует знать, что я была Мисс Июль. А не Мисс Январь.
Глава 5
Общество имени Глории Торнвелл проводило заседания в третий четверг каждого месяца. Организация получила свое название в честь своей основательницы в тысяча девятьсот двадцать восьмом году и являлась самой престижной во всем штате. Намного более престижной, чем «Младшая Лига», куда теперь, по слухам, принимали всякого сорта «отбросы», выбившиеся из грязи в князи.
В Обществе состояли обеспеченные женщины, чьи мужья спонсировали их дизайнерскую одежду и благотворительные взносы. В этом году объектом попечения стала школа в трущобах Рио-де-Жанейро. Безусловно, очень нужное дело, хотя Фейт голосовала за то, чтобы в этот раз оказать помощь кому-то из местных обездоленных. Но, как обычно, ее предложение отклонили.
Шагая к зданию на углу Мэддисон и Четвертой авеню, Фейт перебирала пальцами длинную нить старинного жемчуга, поблескивавшую меж лацканами распахнутого плаща. Общество очень строго относилось к дресс-коду, и миссис Даффи поправила длинные рукава кашемирового твин-сета, прежде чем открыть входную дверь. В вестибюле Фейт встречала Тэбби Разерфорд-Лонгстрит, супруга Фредерика Лонгстрита, президента и генерального директора «Лонгстрит Файнэншл» и одного из давних друзей и коллег Вирджила.
— Здравствуй, Тэбби, — произнесла Фейт, сдвинула рукав и посмотрела на часы. Ланч всегда начинался в полдень, а сейчас было еще без десяти двенадцать. — Все уже собрались?
Она было направилась к лифту, но Тэбби преградила ей путь.
— Да. Все собрались. И послали меня поговорить с тобой.
— По поводу?
— Мы единогласно решили, что в этом году за прием по сбору средств должна отвечать Доди Фарнсворт-Нобл.
— Это моя работа, — Фейт посмотрела в голубые глаза Тэбби, окруженные тонкими морщинками и пудрой. — Я глава комитета, организующего прием.
— Мы думаем, будет лучше, если Доди займет этот пост.
— О. — До смерти Вирджила Фейт трудилась на благо Общества не покладая рук. Она уже переговорила с Сиэтлским филармоническим оркестром. Сердце миссис Даффи дрогнуло. — Тогда в чем будут заключаться мои обязанности?
— Мы чувствуем: со всем, что сейчас происходит в твоей жизни, у тебя больше не будет времени на Общество, — с фальшивым сочувствием улыбнулась Тэбби.
Ну да, теперь Фейт стала владелицей хоккейной команды, и у нее забот полон рот, но благотворительность была важной частью ее жизни.
— Понимаю ваше беспокойство, но уверяю, что время я найду, — ответила Фейт. — Не стоит об этом волноваться.
Собеседница положила руку на шею и сжала свое жемчужное ожерелье:
— Не вынуждай меня быть жестокой.
— Что?
— Мы думаем, что тебе лучше добровольно покинуть Общество.
Фейт было открыла рот, чтобы спросить почему, но передумала. Их беспокоило вовсе не «все то, что происходит сейчас в ее жизни» и отсутствие у Фейт свободного времени. Вирджил однажды со смехом сказал, что как только он умрет, жены его друзей и партнеров вышвырнут ее из всех своих клубов. Потому что не смогут перенести, чтобы молодая, прекрасная женщина находилась рядом с их мужьями. Вирджил ошибался. Большинство мужей водило шашни на стороне, о чем их жены прекрасно знали. Эти дамы не хотели иметь с миссис Даффи ничего общего, потому что у нее не было двойной фамилии. С первого заседания Фейт знала, что ее не воспринимают как полноправного члена Общества. Но в какой-то момент она забыла, что на самом деле не является одной из них. Она была из «отбросов». И не важно, как усердно она работала и сколько средств собрала.
— Ясно. — Если Тэбби ожидала, что Фейт устроит сцену, подробности которой Общество смогло бы смаковать еще несколько месяцев, то миссис Разерфорд-Лонгстрит ошибалась. — Всего вам наилучшего. Надеюсь, что сборы в этом году превзойдут все ожидания.
Улыбнулась и пошла к выходу. Жар поднялся в ее груди, а горло сдавило. Руки тряслись, когда, открыв дверь и выйдя на улицу, Фейт ощутила, как холоден воздух. Глаза защипало, и она принялась рыться в сумочке в поисках солнечных очков. Миссис Даффи не станет плакать. Не станет переживать из-за тех, кому на нее наплевать.
Она могла бы натравить своих адвокатов и заставить членов сообщества пожалеть об их поступке. Могла бы испортить им день в той же мере, в которой они испортили ее, но разве это что-нибудь решило бы? Ничего. Им пришлось бы принять миссис Даффи обратно в Общество. Обратно в мир, где она была нежеланной гостьей.
Водрузив очки на переносицу, она посмотрела на улицу, где оставила машину. До встречи с пиарщиками «Чинуков» оставалось еще два часа. Фейт подумала съездить обратно в пентхаус, где можно было бы свернуться на кровати и накрыться одеялом с головой. А потом вспомнила о матери, которая принимала душ, когда дочь уезжала, и о Пебблс, что визжала и лаяла, пока Фейт пыталась вырвать у нее из пасти свои туфли от Валентино с открытым носом.
Она не чувствовала в себе силы иметь сейчас дело с матерью и Дьявольской Пебблс, поэтому бесцельно прошла пару кварталов, вспоминая лицо Тэбби и ее холодную улыбку. Хмурая пасмурная погода подходила к настроению Фейт, и она подумала о том, чтобы прийти обратно в Общество и высказать им, какие они все ужасные, надменные, высокомерные суки. Вместо этого она обнаружила, что стоит перед отелем «Фейрмонт» и зашла в знакомое фойе.
Устричный бар «Шакерс» был одним из их с Вирджилом любимых мест для ланча. Фейт проводили к столику, усадили в кресло, и она почувствовала себя комфортно в привычной обстановке.
Изгнание из Общества Глории Торнвелл было чудовищным унижением. Таким образом они влепили ей пощечину, которая причиняла адскую боль. Боль гораздо большую, чем Фейт хотела признать. Когда-то она не позволила бы себе переживать из-за подобного.
Жизнь с Вирджилом сделала ее мягкотелой.
Фейт всегда знала, что эти женщины не ее подруги — вовсе нет — но ей и в голову не приходило, что они вышвырнут ее из благотворительной организации спустя всего две недели после смерти мужа. И до чертиков хотелось, чтобы Вирджил был дома, чтобы она могла рассказать ему о случившемся. Конечно, будь он дома, эти дамочки не осмелились бы дать ей пинка под зад. Дома не было никого, кому она могла бы излить свою боль, выпустить пар или хотя бы просто поговорить о случившемся.
Официантка принесла меню. Фейт не была голодна, но попросила суп-пюре из моллюсков, краба Данженес и бокал шардоне, потому что это был ее обычный заказ в «Шакерс». Поднеся вино к губам, она оглядела ресторан и внезапно осознала, что она единственная, кто обедает в одиночестве. Это ощущение стало еще одним ударом по ее измотанным нервам и добавилось к жгучему чувству унижения. Но такова теперь ее жизнь, и лучше ей научиться справляться. Если Фейт и умела что-то делать, так это приспосабливаться. Быть одной после пяти лет брака… ей надо просто к этому привыкнуть.
Сидя в устричном баре, богато отделанном резными дубовыми панелями, и поглощая суп, Фейт сделала вид, что разглядывает натяжной потолок. Зал был полон, но никогда в жизни миссис Даффи не чувствовала себя такой одинокой. Последний раз она испытывала подобное смущение, когда впервые разделась до стрингов. И сидя здесь, совсем одна, она чувствовала себя так, будто оказалась нагишом на публике.
Люди, с которыми она общалась последние несколько лет, были друзьями Вирджила. Вскрыв панцирь краба и заказав второй бокал вина, Фейт задумалась, кто еще из этих друзей от нее отвернется. В жизни с Вирджилом у нее не осталось своих друзей. Она не очень понимала, как так получилось. Знакомые из Вегаса, с которыми она общалась до замужества, вели тот образ жизни, что Фейт оставила в прошлом. Кое-кто из них были действительно замечательными девушками, но теперь миссис Даффи и представить себе не могла, что снова будет залпом пить коктейли и веселиться до утра. Она потеряла связь и с теми немногими друзьями, которых завела в «Плейбое».
Каким-то образом за эти пять лет Фейт потеряла саму себя. Или, по крайней мере, свое прошлое. Она стала кем-то другим, но если миссис Даффи больше не вхожа в высший свет Сиэтла, то где же ее место? Она бывшая стриптизерша и девушка из «Плейбоя». Ее мать — эксцентричная особа, а отца Фейт не видела с тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года.
Последние пять лет она играла роль жены богача, но кем она стала теперь, когда мужа больше нет?
Когда тарелки унесли, официантка предложила ей меню десертов. Фейт была почти готова отказаться. Убежать прочь из ресторанчика и от неловкой ситуации, но, как и в первый раз, когда она оказалась у шеста, Фейт заставила себя перетерпеть. Пройти через все это, чтобы в следующий раз было легче.