Остальные тоже почти не заслуживали интереса. Снегов Алексей Жданович, он же Колесо. Прихлебатель Крапчатого. Глуп, занят лишь собой. Даже если при нем будут рассказывать государственные тайны, он вряд ли обратит на это внимание. Выгнать. Следующий Воропаев Станислав Вячеславович., он же Репей Блатной въедливый, с проницательным умом. Он, напротив, может заметить, но склонен к мистицизму даже то, чего здесь нет и сделать кучу выводов из одного факта. Причем большинство абсолютно неверных. С ним можно поговорить, но в последнюю очередь. Далее идет Разливайко Остап Валентинович, Псих. Молчалив, даже угрюм. Затруднения предпочитает решать кулаками. Умом не блещет, зато идеальная память. Давненько, кстати, не посещал ШИЗО. Туда ему и дорога. Разговаривать с ним почти не имеет смысла. Разве что останутся какие-то неясные детали. За Психом - очередной старый знакомый Иван Лунев, он же Пятнадцать Суток, он же шнырь того самого ШИЗО, куда запросто может попасть сейчас в несколько ином качестве. Выгнать немедленно. А вот и основной - Крапчатый. Михайлов Кузьма Николаевич. Вор в законе, негласный хозяин зоны, обличенный властью карать и миловать. С ним будет беседа в первую очередь. Ага, куда Крапчатый, туда и Доктор. Доктора тоже выгнать. Нечего места занимать в шизняке. Они для более достойных личностей.
Кстати, Игнат Федорович еще раз пролистал рапорта, опасаясь, не пропустил ли он еще одну фамилию. Но нет, точно, почему-то не было осужденного Медник, он же блатной по кличке Сват, хотя именно он сегодня вел себя крайне активно, выражая неприятие администрации.
Итак, из восьми нарушителей пятеро временно помиловались. Лакшин сообщил о своем решении ДПНК Семенову и при нем разорвал стопку лишних рапортов.
- Василий Семенович, распорядитесь пожалуйста чтобы Крапчатого привели в четвертый. Я там с ним поговорю.
ДПНК вздохнул своим большим телом и нажал на кнопку вызова дежурных прапоров.
Кум неспроста выбрал именно четвертый кабинет. Он, как и все прочие помещения вахты, располагался в крепостной стене монастыря, но окна его, забранные прочной решеткой, выходили наружу, "на волю".
Едва Игнат Федорович расположился за столом, как в дверь постучали и на пороге возник Крапчатый в сопровождении прапорщика Сергиенко. Вор в законе чувствовал себя вольготно в любой обстановке. Он сразу прошел к свободному стулу и вальяжно уселся на него, положив ногу на ногу.
- Привет, кум. - помахал рукой авторитет, - Давненько не виделись.
- Свободен. - кивнул Серому Лакшин и прапор закрыл за собой дверь. - Да, давненько. - майор перевел взгляд на Михайлова, - Вторая неделя уж пошла...
- По мне - так век бы с тобой, Игнат Федорович не встречаться.
- Это как понимать? - усмехнулся оперативник, - Хочешь с зоны ломануться, или закрыться в БУРе до откидона?
- А как хочешь, так и понимай.
Первичная артподготовка кончилась и пора было приступать к массированному наступлению.
- Так и сделаю, не сомневайся. - закивал кум. - Курить будешь?
Лакшин пододвинул к вору раскрытую пачку "Marlboro".
- Красные? - покачал головой Крапчатый. - Западло, начальник.
- Да брось, ты. Не на малолетке, право.
- Тут ты прав, - согласился авторитет. - Все здесь взрослые люди. - он протянул руку, взял сигарету и, не разминая, прикурил от своей зажигалки. Только любят почему-то в детские игрушки баловаться...
- Предлагаешь перейти к делу?
- А чего порожняки гонять? Я сам себе сто процентов давал, что ты сходняк накроешь. Так и случилось.
- Так зачем тогда собирал?
- А может, мне с тобой побазарить захотелось? Ну чем не повод?
- Повод, действительно неплохой. - Игнат Федорович, хотя и курил редко, сейчас решил слегка потравиться никотином. Табак на Лакшина действовал успокаивающе, а в этой ситуации внутреннее спокойствие было совершенно обязательным атрибутом беседы. Кум никак не мог понять, кто тут кого переиграл. Или Крапчатый действительно нуждался в помощи оперчасти, или это была спонтанная придумка, чтобы с честью выйти из сомнительного положения. Впрочем, и в том и в другом случаях, майор ничего не терял.
- Ну, вот мы и наедине, - оперативник сделал легкий нажим на последнее слово, - Что ты хотел рассказать?
- Ну, ты, кум, прямо как мент какой-то. - вор в законе хитро посмотрел прямо в глаза Игнату Федоровичу. - Рассказать!.. Я ж не на допрос нарывался. На беседу. Чуешь разницу?
- Чую, чую. И о чем же мы побеседуем?
- Я, начальник, хочу тебе помочь.
Лакшин молчал, ожидая продолжения.
- С этим убийством ты, прямо скажу, в глубокой заднице. Впору вазелин готовить.
- Давай без интимных деталей. - предложил майор.
- Это я так, образно. Но суть-то остается. Тебе нужен убийца. Мне тоже. Отсюда вывод - неплохо было бы объединить усилия. Как предложение?
Начальник оперчасти сохранял на лице невозмутимое выражение. Даже глаза его никак не отреагировали на слова воровского авторитета. Быть готовым ко всему - являлось кредо Лакшина. И именно благодаря этой постоянной готовности к неожиданностям, Игнат Федорович смог правильно отреагировать:
- А какая тебе с этого выгода? Вор, да якшается с кумом. Если такое всплывет - слетишь с воров, если не хуже.
- Если всплывет. Ты, кум правильно сказал. - Крапчатый загасил окурок. Так и тебе это не выгодно. Можешь, конечно, отбазариться, что проводишь воспитательную работу среди отрицалова. Да кто тебе поверит? Скажут купили кума. И слетишь ты на пенсию. Слушок такой запросто можно подпустить. И дойдет он куда надо.
Демонстративно зевнув, Лакшин смачно потянулся:
- Как говорит контингент осужденных, бабушка дедушку попугивала, а дедушка бабушку... Сам знаешь, что делал этот любвеобильный дедушка. Будем в пугалки играть? Сам же в детство впадать не хотел...
- Хитер ты, начальник. - осклабился Крапчатый. - А выгода моя такая власть. Сам знаешь, чем больше ее у меня - тем в лагере беспредела меньше. Тебе же спокойнее.
Всё. Все стиры тебе разложил.
Игнат Федорович не сомневался, что авторитет наверняка оставил какого-то туза в рукаве. Причем, скорее всего, этот туз - желание овладеть секретом Гладышева. И тут будет гонка на выживание.
- Ладно. Твои предложения? - начальник оперчасти соединил пальцы в замок и оперся на локти, пристально всматриваясь в Михайлова.
- Наладим обмен информацией. У меня свои каналы, у тебя другие. Лишними сведения никогда не бывают.
- А там - кто первый допетрит...
- Это уж как всегда. Кто первый встал - того и сапоги.
- Ну и подкинул ты мне задачку. - внешне озабоченно проговорил Игнат Федорович.
- Да не грузи, начальник! - поморщился Крапчатый, - Ты уже давно согласный. Врубись, даже если ты сам этих беспредельщиков вычислишь, в шизняк их закроешь, от народной мести, они ж все одно на пере кончат. А так, от них хоть записочка будет. Раскаиваюсь, мол, в злодеянии и свожу счеты с жизнью.
- А вот кончат они на пере, или нет - это от тебя зависит.
- Не от меня, - вздохнул авторитет, - От воровского закона. Глаз за глаз, и все такое. Ну какой я буду вор, если воровской закон не соблюдаю?
- А ты въезжаешь, что сейчас уже набазарил на раскрутку по сто второй через пятнашку?
- А тебе что важнее, мне срок накинуть или убийц прищучить?
- Если честно, то не "или", а "и".
Глаза Крапчатого нехорошо сверкнули.
- Но в данном случае, - продолжил Лакшин, - Я пойду на компромисс. Я забуду все то, что ты говорил про воровской закон. И, как жест доброй воли с твоей стороны готов выслушать все, что тебе известно про это убийство.
Авторитет расхохотался:
- А сам?
- А сам расскажу все после тебя. Слово офицера!
- Эх, зарекался я верить этому слову... - вздохнул Крапчатый, - Но мудрый уступит. Итак...
Кум вынужден был проглотить эту пилюлю, подслащенную, правда, рассказом вора в законе. Почти ничего интересного узнать ему не удалось, за исключением пересказа трех зековских баек из тетради Гладышева. Держа слово, и Лакшин вынужден был поведать все, что ему было известно. Умолчал он лишь о подозрениях Менялкина.
Чтобы обработать все полученные сведения требовалось время и тому, и другому.
- Так, осужденный Михайлов, - Игнат Федорович встал и прошелся перед темным окном, - можешь идти. А вот Репья я закрою. Все одно через три часа сразу трое блатарей поднимутся. Проведи с ними беседу и пусть бдят.
И, главное, надо найти этот дневник.
- Прощай, кум. - ухмыльнулся Крапчатый, - Бог даст, свидимся.
Когда за авторитетом закрылась дверь, Игнат Федорович обессилено рухнул на стул. Несмотря на то, что беседа прошла вполне успешно, Лакшина не покидало чувство, что где-то он дал промашку. В любом случае не стоило загодя амнистировать вора, грозившего мочкануть убийц Гладышева. Но, с другой стороны, убьют их или раскрутят, зависело от того, кто первым докопается до разгадки тайны хождения сквозь стены. И тут кум намеревался быть впереди во что бы то ни стало. Задача становилась крайне интересной. Тем паче, что фотограф уже наверняка что-то успел сделать.
Майор спустился обратно на вахту, подписал постановление о водворении Репья в ШИЗО на десять суток, распорядился выпустить Психа и, не торопясь, дыша свежим воздухом, направился в фотолабораторию.
- Печатаю. Нельзя! - послышалось из-за двери фотомастерской после осторожного стука Игната Федоровича.
- Даже для меня? - полюбопытствовал кум.
Лишь после этого грохотнула щеколда и на пороге возник светящийся от удовольствия Андрей Меняев.
- Удалось? - сразу спросил Лакшин, уже заранее зная ответ.
- Да! - восторженно сообщил Менялкин.
Фотограф провел майора в темную комнату и там, в свете красного фонаря вручил еще непросохший фотоснимок. На нем жирными черными линиями выделялись клетки тетради, а поверх них отчетливо проступал рукописный текст.
- Это уже можно вынести? - осторожно спросил Оперативник.
- Да я сейчас нормальный свет включу.
Зажглась люминесцентная трубка под потолком. Линии на снимке сразу потеряли резкость, однако, слова читались без труда, хотя в некоторых местах и встречались пропуски.
Первая половина страницы была исписана странной смесью матерных ругательств с нападками на администрацию. Куму не пришлось долго ломать голову над их происхождением. Такие граффити сплошь покрывали стены лагерных сортиров. Дальше шли несколько строчек с расшифровкой аббревиатур зековских наколок:
"LHVS - Любопытным хрен в сраку.
BOSS - Был осужден советским судом. Вариант: Был опущен собственным соседом.
СПП - слет пассивных педерастов."
Некоторые из этих расшифровок не знал даже Игнат Федорович, несмотря на длительный стаж общения с зеками. И лишь на самом конце страницы появилось то, что так хотел прочесть Лакшин:
"...Источник пожелал остаться неизвестным. Из быков.
Раньше, в прошлом или даже позапрошлом веке одновременно построили два монастыря. Для мужиков и баб, сосланных из столицы за распутство. Но те стали ходить друг к другу, благо недалече, и продолжать заниматься развратом. Тогда главные монахи ужесточили режим содержания как у мужиков, так и у баб. Теперь монахи не могли запросто шоркаться за стенами монастырей. Но (пропуск) силен, что и те и другие стали тайно рыть тоннель. Мужики ушли в сторону и вышли в овраг, а бабы докопались до (пропуск) приходили по ночам и трахали всех подряд. Весь бабий монастырь залетел, и их разогнали. Но тоннель остался и (пропуск) его теперь знали очень немногие.
* * *
Эта легенда, как мне кажется, одна из самых древних. Источник утвер... (пропуск) ...нная. Если тоннель между монастырями есть - это объясняет легенду 1/43. (стр. 24).
Осталось исследовать окрестности у знака 42.
* * *
Я вошел в стену!
Да, в стенах зоны есть проходы. Далеко не ходил..."
На этом рукопись обрывалась. Игнат Федорович автоматически перевернул фотографию, словно надеясь, что на обратной стороне будет продолжение. Но там оказалась лишь гладкая белая поверхность со следами грязи, которые оставили пальцы Лакшина.
- Сам прочитал? - поинтересовался майор.
Отпираться смысла не имело и Менялкин кивнул.
- Если кому расскажешь, даже намекнешь, что читал...
- Меня найдут утром на кольях. - закончил фразу фотограф.
- Я не это хотел сказать, - признался кум, - но и такой вариант не исключаю.
- Буду нем, как отпечаток. - поклялся Менялкин.
- И на всякий случай сдай мне все негативы и снимки, если сделал. Сколько пленок истратил?
- Игнат Федорович, я вам отдам все две, но будем считать, что четыре?
- И еще две я тебе дарю. Халтурь. - разрешил Лакшин.
9.
Крики.
Полчаса сидения в одиночке на вахте не прибавили Котлу хорошего настроения. Но вскоре пришел прапор по кличке Бычара и с грохотом распахнув дверь камеры, громогласно заявил:
- Амнистия! Выметайся, пока кум не передумал!
Дважды упрашивать Исакова не пришлось. Он буквально вылетел с вахты, столкнувшись в дверях со своими шнырями. Шмасть и Пепел спокойно стояли и курили, словно и не провели это время в ожидании закрытия в штрафной изолятор.
- Как приключение? - равнодушно спросил Пепел.
- Что с очком? - Шмасть ехидно скалился в лицо завхозу. - Уже расслабилось, или как?
- Да пошел ты в мать! - замахнулся ладонью Игорь. Клоповник проворно отскочил:
- О! Завхоз у нас в порядке. Курить будешь?
Котел злобно взглянул на шныря, но сигарету принял.
- Да не гоношись. - примирительно сказал Перепелов, - Это ж с самого начала было ясно, что вязать будут только "черных". Кум-то не дурак...
Исаков привычно закрутил головой, высматривая, нет ли лишних ушей.
- Да, нету тут стремаков. - хмыкнул Шмасть. - Пора уж периферийное зрение развивать...
- А чего дальше делать? - поинтересовался Котел.
- Дерьмо пинать и пидоров дрючить. - посоветовал Клоповник. - Ничего не делать. В отряд идти да мужиков с искрящими машинами гонять.
Многие зеки пользовались "машинами", кипятильниками, сооруженными из двух пластин нержавейки, которой на промке было в избытке. Но за время использования прикрученные к пластинам провода пережигались, лохматились, начинали искрить и могли замкнуться, устроив короткое замыкание. Нужно было, всего-навсего перемотать соединения, но подавляющая часть безалаберных зеков не желала следить за состоянием самодельных кипятильников.
- А вахта? - не унимался Исаков.
- Забудь. - отмахнулся Пепел, - на крайняк, короткой свиданкой кум стукнет. Один хрен никто на нее не ходит. А там, глядишь, за примерное поведение, и лишнюю дачку получишь...
Согласившись с этими доводами, Котел бросил бычок на асфальт, растер сапогом:
- Двинули.
И зашагал впереди, зная, что шныри идут следом.
В отряде за время их отсутствия ничего не изменилось. Бугры сводили отряд в столовку, мужики приволокли тюхи и теперь по всей секции шла суета. Зеки носились из дальняка в секцию, таская банки с кипятком. Те, у кого не было чая для заварки, пили воду, растворяя в ней несколько карамелек. Недавние же этапники или кишкоглоты, вынуждены были употреблять чистый кипяток с хлебом, густо посыпанным солью. Первые вынуждены были сидеть на такой убивающей почки диете из-за отсутствия денег на счету, вторые - благодаря неэкономному расходованию купленных в ларе продуктов, двух- трехдневному празднику живота, после которого наступал период вынужденного поста.
Отоспавшаяся третья смена уже готовилась отбыть на работу. Первая стремилась побыстрее закончить второй ужин и залипнуть у телевизора в комнате ПВР.
Едва Котел и шныри зашли в каптерку, как в дверь тут же постучали. Каптерка была единственным помещением, где находился холодильник и, соответственно могли храниться скоропортящиеся продукты и теперь зеки, которые хотели разнообразить питание за счет присланных или переданных с водилами продуктов, вереницей потянулись к месту их хранения. Зашел Глыба, бугор 80-й бригады с кропалем. Прозвище его, не мудрствуя лукаво, было переделано из фамилии, Глыбко. Звали бугра Тарас Степанович и он, не скрывая своего хохляцкого происхождения, постоянно гакал.
- Здоровеньки булы, косячники! - Глыба, не дожидаясь приглашения, взгромоздился на стул, который заскрипел под неподъемным весом бригадира. Чего новенького?
- А ни хрена, да луку мешок. - попытался шуткой ответить Котел.
- Э-э, гонишь. - Тарас погрозил завхозу похожим на сардельку пальцем. Базарят, на вахту вас тягали.
- Да все из-за Гладышева, блин. - вздохнул Пепел. - Крапчатый нас на разборки позвал а тут прапора. Всех и замели.
- А тут отрядник прибегал. - сообщил Глыбко не слишком приятную новость. Кричал, чтобы дежурных на ночь поставили.
- На одну или несколько? - по деловому спросил Шмасть.
- А как кипиш пройдет. - Пожал плечами бугор и, заметив что в каптерке появился зек по прозвищу Лапоть, жаждавший побаловаться присланным в дачке салом, крикнул, - Эй, деревня, будь другом, сбегай за кипятком!
Отказать такой просьбе значило поставить бугра ниже себя и Лапоть безропотно взял банку.
- Значит, пока беспредельщиков не вычислят. - сделал вывод Шмасть.
- Ага. - кивнул Глыба. - Кого ставить будем?
- Это уж тебе виднее. - Котел развел руками, - Кто тебе меньше всех в бригаде нужен.
- Ты чего, по натуре петришь, что я хоть одного пидора с промки дам снять? - угрожающе привстал Тарас. - У меня план горит.
- Он у тебя каждый месяц горит. - напомнил Пепел, но бригадир не обратил на эту информацию никакого внимания, продолжая пожирать завхоза суровым взглядом.
- Тогда, - спокойно проговорил Исаков, - думай, кого из второй смены можно заставить непоспать.
- Да Мешочника! - Глыба рубанул воздух ладонью. В этот момент появился Лапоть, принесший кипяток. - Чего так долго шоркался? - недовольно спросил бригадир.
- Так очередь... - попытался оправдаться зек.
- Не мог сказать, что для меня? - нравоучительно поинтересовался Глыба.
- Так я говорил... Не верят...
- Ладно, иди, давай!
- Я тут в холодильник...