Игнат Федорович помял двумя пальцами подбородок. Если зарядить завхоза проследить за помощниками? Справится ли? Исаков туповат, трусоват и услужлив. Он вполне может выполнить такую задачу, особенно если не дать ему возможности поразмышлять. А поводом для встречи может послужить вечерняя проверка. Решив так, начальник оперчасти уже довольно потирал руки, как дверь в его кабинет без стука отворилась, и на пороге возник взъерошенный Рупь.
- Товарищ майор, там зеки бузят! - Прокричал прапорщик.
- Не ори, ты, так! - Повысил голос в ответ Лакшин. - Где? Какие зеки?
- Пятидесятая бригада сняться хочет!
- Почему?
- Привидения, говорят, замучали... - Пожал плечами Рупь.
- Чего, чего?.. - Наклонился вперед кум.
- Да я-то что? Я говорю, что зычки базарят. Привидения!
- Пойдем. Быстро.
Вскочив, Игнат Федорович одернул китель и поспешил вслед за прапорщиком к входу на промышленную зону. Там, на вахте, действительно стоял гвалт.
- Снимай, давай! - Кричали арестанты, выстроившиеся, как полагается, в колонну по пять.
- Погодите вы, мужики! - Нарядчик промзоны всем телом навалился на "вертушку", вцепившись в нее обеими руками. - Рупь за кумом побежал же уже. Сейчас кум придет и разберется!
- Кум уже здесь. - Сообщил Лакшин, положив ладонь на плечо нарядчика. Тот, даже не вздрогнув, слегка повернул голову, и, убедившись, что слух его не подвел, с теми же интонациями, выпалил:
- Добрый вечер, гражданин капитан. - Вновь повернувшись к зекам, нарядчик продублировал сообщение оперативника:
- Вот, мужики, и Игнат Федорович. Все к нему.
Тотчас весь строй заговорил разом:
- Гражданин начальник!..
- Не можем работать!..
- Что за дела!?..
- Что ему еще в голову взбредет!..
- Тихо!!! - Изо всех сил гаркнул Лакшин, скрестив руки над головой. Арестанты умолкли.
- Где бугор?
- Там остался. - Ответил кто-то.
- А вы, почему нарушаете? - Спросил оперативник и, понимая, что вновь может разразиться хай, ткнул пальцем в ближайшего зека, на бирке которого значилась фамилия Невротенко. - Ты говори.
Мужик кашлянул, прочищая горло, и затараторил:
- Как можно работать, когда по цеху твари потусторонние шляются? Они, вон, сегодня следы оставляют, а завтра, хрен их разберет, может, нам бошки пробивать будут полтергейстами своими!..
- Постой, - Прервал кум эти излияния, - Что за твари?
- Дык кто их знает? Бабы всякие. Это ежели по следам судить...
- Глашкой кликать! - Донеслось из строя.
- И что за следы? - Поинтересовался Игнат Федорович.
- Нормальные следы. - Пожал плечами Невротенко. - Токмо она по железу, как по песку какому ходит...
- И светятся. - Выкрикнул голос.
- Да, точно. Свет от этих следов идет зеленый такой. Мы-то чего? Мы работать завсегда. А ежели там радиация? Мы ж не на урановых рудниках. Нам еще детей делать!
- Так. - Резюмировал Лакшин. - Стойте здесь. Я сам схожу посмотрю.
Зеки расступились перед кумом, и тот пошел в ремонтный цех. Там, в одном из углов уже стояли двое. Кум узнал нескладную высокую фигуру капитана Князева. Рядом с ним склонился над чем-то бригадир ремонтников Михаил Волжанин. Майор обратил внимание, что лица их казались неестественно зелеными.
- Ну, что тут такое? - Лакшин подошел к начальнику промзоны и бугру.
- А вот, сам посмотри. - Князев распрямился и указал ладонью на пол. Там, испуская то самое зеленоватое сияние, о котором говорили зеки, и которое окрашивало лица этих двоих, тянулась цепочка миниатюрных следов.
- Что за чертовщина! - Воскликнул Игнат Федорович.
- Вот, и мои мужики так сказали. - Невесело усмехнулся Волжанин.
- Когда это появилось? - Спросил кум у Шатуна.
- Как пришел - они, вроде, уже были. - Насупил брови Михаил. - А как стемнело слегка, светиться начали.
- Есть у нас счетчик радиации? - Теперь майор повернулся уже к Николаю Терентьевичу.
- Не знаю. - Капитан нескладно махнул руками. - Может, в части есть? Или у Поскребышева...
- Так что с бригадой делать будем? Снимать? - С этими словами кум выжидающе посмотрел на Волжанина, но бригадир, почувствовав на себе этот взгляд, сделал вид, что разговор его не касается, и принялся усердно рассматривать таинственные следы.
- Как, работа у вас есть? - Поинтересовался Князев.
Шатун неопределенно развел руками:
- Она всегда есть. С таким-то оборудованием.
- Я тебя про сейчас спрашиваю. - С некоторой угрозой в голосе пояснил капитан.
- Срочного ничего.
- Тогда - снимаем. - Решил Николай Терентьевич.
- Согласен. - Кивнул кум. - Цех запереть, и пока эти отпечатки не проверят на радиоактивность - никого сюда не пускать.
- Но это же... - Князев поднял брови.
- До утра понедельника. - Закончил за капитана Игнат Федорович. - Все равно завтра - выходной.
Пока капитан ходил в свою контору за ключами, кум и Шатун стояли у закрытых ворот обесточенного цеха. Бригадир понуро курил, а Лакшин, верный себе, пытался понять, о чем же думает этот заключенный.
- Интересно... - Как бы сам для себя, проговорил майор. - Почему это следящее привидение облюбовало именно ремонтную?
Волжанин не отреагировал.
- Или, - продолжал вслух размышлять Игнат Федорович, - такое уже случалось и в других местах?..
Судя по тому, как невольно напрягся бугор, крючок сработал.
- А если "да", то почему я об этом ничего не знаю?..
- Да кто же вам такое скажет!.. - Михаил сплюнул. - Вы же сразу подумаете, что мужик дряни накурился!
- А, может, и не подумаю...
- Проболтался. - Грустно констатировал Шатун.
- Ну, договаривай... - Стараясь придать голосу искреннюю сердечность, кум попытался подбодрить мужика. - Я знаю, не стучишь ты. Так и это не стук... Сам подумай, кому лучше, если все обшугаются и никто на работу не выйдет? В жилке же не продохнуть будет... Да и лари кончатся...
- Вы, гражданин майор, меня не агитируйте. - Осужденный выкинул окурок и размазал его носком сапога. - Я сам за порядок. А на счет доносов...
Короче, загляните в котельную и во второй цех.
- Спасибо, Шатун.
Пока бригадир таращил глаза не Лакшина, прибежал Николай Терентьевич. Он запер ворота, наклеил на замочную скважину листок бумаги со своей подписью и, отступив на шаг, полюбовался своим произведением.
- Годится. - Удовлетворенно кивнул Князев. - Ну, Волжанин, не дожидайся проверки, снимай своих гавриков.
Игнат Федорович хотел немедленно посетить названные бригадиром места, но радио голосом майора Семенова объявило, что пришла пора зекам построиться на плацу. А оперативник непременно хотел почтить присутствием это мероприятие.
Вместе с ДПНК, Василием Семеновичем, Лапша неторопливо прошел мимо строя осужденных. Некоторым, чтобы как-то оправдать свое неожиданное присутствие на проверке, пришлось сделать замечания за внешний вид. Одного, нетерпеливого арестанта, майор лишил "ларя" за курение в строю. Другого, расхристанного арестанта, от которого за версту разило спиртным, прапорщики немедленно отвели на вахту. Это, хотя и ненадолго, но задержало продвижение Игната Федоровича к его цели.
Наконец, процессия добралась и до восьмого отряда. Вперед вышел Котел и по форме доложил:
- Гражданин дежурный помощник начальника колонии, восьмой отряд, в количестве шестидесяти трех человек, на вечернюю проверку построен. На промзоне - тридцать два, больны четыре. Отсутствующих без уважительной причины нет.
Семенов посмотрел на сверочную доску, сопоставляя сказанные числа с теми, что были у него записаны. Прапора быстро пересчитали зеков, доложили о результате майору.
Пока шел счет, кум подошел к Исакову и недовольным тоном громко спросил:
- Почему строй такой неровный?
- Отряд! Подровняйсь! - Выкрикнул завхоз.
- Ночью проследи за шнырями. - Шепнул Лакшин и демонстративно отвернулся, не проверяя, какую реакцию вызвал его приказ.
Дело было сделано, но Игнат Федорович прошел до конца строя, занимаясь рутинной работой. Когда же последний арестант переступил порог локальной зоны, оперативник опять направился на промку.
В котельной, где работали зеки из того же пятого отряда, Лакшина встретил густой серный запах и удушающая жара. Трое кочегаров, распивающих чай на столике рядом с огромной кучей угля, увидев кума, даже не шевельнулись, понимая, что уже взяты на заметку.
- Ну, мужики, - приветливо улыбнулся кум, - как работается?
- Жарковато, - ответил один из зеков, - а так, ничего...
- И никаких странностей?
Мужики, тревожно переглянулись.
- Да, все как обычно...
- Точно? - Не унимался Игнат Федорович. - Никакой бесовщины?.. Ничего непонятного?..
- Стукнули. - Догадался, и тем самым выдал себя, почти квадратный, в своей широченной, несмотря на температуру, телогрейке, зек.
- Стукнули. - Согласился оперативник. - А теперь, рассказывайте.
- Тут вчера ночью девка из топки вылезла. - Сказал квадратный.
- Да чего ты гонишь!? - Возмутился кочегар, первым ответивший Лакшину. - Не вылезла, а вылетела. Я уж думал, угля переборщили, что язычина такой хлобыстнул, ан нет, девица.
- И что дальше? - Спросил кум.
- Вылетела она. Зависла прямо тут, над углем. Ну, думаю, сейчас подожжет тут все к чертям! И тут смотрю, а огонь-то у нее холодный!
- Это я почуял, а потом тебе сказал! - Встрял третий кочегар.
- Ладно! Разница-то какая? Так вот, висит она, все на ней такое прозрачное, я прямо сеанс словил!
- Ага! - Усмехнулся квадратный. - Тебе все между ног бабе пялиться!
- Не перебивай! Так вот, тряпка на ней прозрачная, да и сама просвечивает. Ну, я и смекнул, что это призрак. Тут мужики базарили, что они иногда в полнолуние появляются. Кстати, что там на дворе?
- Вторая четверть. - Вспомнил Игнат Федорович сегодняшнюю фазу луны, которую видел на своем перекидном календаре.
- Странно. - Отреагировал зек. - Так о чем это я? Ага! Так этот призрак висел-висел, а потом и говорит: "Завтра беда будет!" Да, так и говорит.
- Да, не так она сказала! - Вновь подал голос третий кочегар. - "Ждите завтра большой беды!" Вот как она сказала!
- Ну и что? Суть-то одна! - Первый кочегар пожал плечами. - Дальше. Проговорила она это и сгинула, как не бывало. А я опосля полазил, где она там висела, и вот что нашел...
Зек достал из-за пазухи кусок угля, на котором даже в пляшущем свете пламени отчетливо просматривались отпечатки пальцев небольших ножек. Игнат Федорович принял камень, придирчиво вгляделся в следы. Ему показалось, что в них просматривались даже папиллярные линии.
- Я возьму это. - С утвердительной интонацией выдавил из себя кум. От такого непосредственного прикосновения к метафизической тайне Лакшину стало несколько не по себе.
Когда майор разглядывал светящиеся следы, разум его бунтовал, но какая-то его часть, ответственная за сохранение рассудка, внушала мозгу, что все это чепуха. Теперь же Игнат Федорович понял, что происходящее уже не чушь, а какая-то система. И от этого понимания Лапшу охватила жуть.
- Возьмите, гражданин майор. - Ухмыльнулся кочегар. - Один хрен, в топку пойдет.
- Хорошо, работайте, мужики...
Попрощавшись так, оперативник, на негнущихся ногах, покинул котельную. Промозглый ночной ветерок моментально остудил горящее лицо Игната Федоровича и, как ему показалось, выдул из его головы щемящую тревогу.
Во втором цеха работа не то чтобы кипела, а шла, подвластная какому-то неторопливому, но четкому ритму. Здесь трудились бригады нескольких отрядов и кум, присмотревшись к передвижениям ближайшей группы мужиков, сразу вычислил, кто ими руководит.
Старший смены издалека заметил приближение Лакшина и немедленно начал высматривать, нет ли на вверенной ему территории каких-нибудь нарушений.
- Как работается? - Равнодушно спросил Игнат Федорович подойдя вплотную.
- Норму делаем. - Чуть повысив голос, чтобы перекрыть шум работающих станков, ответил арестант.
- И как, все нормально? Ничего такого, из ряда вон выходящего, не случалось?
Зек отрицательно помотал головой.
- А если подумать?
- Да, попал тут один в непонятку...
- Кто?
- Лукьянов.
- И что за непонятка?
- Рожи ему везде стали мерещиться.
- И все?
- И этого хватило. Едва заставил его за станок вернуться.
- Хорошо.
Кум развернулся и вышел из цеха, оставив осужденного в недоумении стоять, почесывая стриженый затылок.
Беседовать с этим Лукьяновым смысла не имело. Вряд ли испуганный мужик мог рассказать что-нибудь дельное. Но сам факт того, что за один день произошли сразу несколько не вписывающихся ни в какие рамки случаев, наводил на тревожные мысли. И главной из них был вопрос: из-за чего в спокойной доселе зоне-монастыре вдруг возникла такая странная потусторонняя активность?
Ответ напрашивался сам собой - убийства. Но все равно, оставалось непонятным, как смерть двух, или трех, зеков могла взбудоражить призраков?
Поглощенный своими мыслями, Игнат Федорович некоторое время бродил между цехами, пугая своим появлением осужденных, занимавшихся своими неразрешенными правилами внутреннего распорядка делами. Наконец, взглянув на часы и с изумлением обнаружив, что уже без нескольких минут полночь, майор заторопился к выходу из промзоны, пробираясь сквозь плотные ряды второй смены, ждущей съема.
Но едва он вышел на плац, как сзади послышался сперва негромкий гул, который перешел в пронзительный свист. В следующее мгновение прогремел взрыв такой силы, что кум едва удержался на ногах.
Лакшин обернулся. Над котельной разразилась битва двух драконов. Белого и черного, чешуя которого переливалась красными блестками. Проморгавшись, кум понял, что это всего лишь два облака. Белое - перегретый пар, а черное горящая сажа и копоть. Он хотел было мчаться обратно, но вдруг внимание майора привлек странный дробный звук, раздававшийся на плацу.
Игнат Федорович повернул голову обратно и рот кума раскрылся от ужасной картины, открывшейся его взору.
5.
Слежка за стукачами.
Лишь после развода, за очередным хапчиком с чихнаркой, Котел смог убедить себя, что ничего страшного не происходит. Ну, подумаешь, заложил своих шнырей с писателем и блатным, и куму. Мир-то от этого не перевернулся!
Пепел и Шмасть о чем-то весело тараторили, перебивая друг друга, а Исаков, сохранявший весь вечер хмурое настроение, вдруг понял, что не смотрит, как раньше, в темное нутро пустого хапчика, а вполглаза наблюдает за шнырями, автоматически реагируя на странности их поведения. Вот Пепел многозначительно замолк. А вот и Шмасть заговорщически подмигнул. Явно что-то скрывают.
- Бр-р-р!.. - затряс головой с расслабленными губами завхоз. Этак можно невесть до чего додуматься! Вот сука, кум, шепнул "следи", и покатили стремаки.
- Ты чего, Котел? - Шмасть прекратил перемигиваться и участливо попытался заглянуть в глаза Игорю. - Чихнарки перебрал?
- Тошно чего-то... - Честно пробурчал Исаков.
- Точняк, перечифирил! - Воскликнул Пепел. - Давай, окошко откроем? От свежачка полегчает. Или схавай чего.
- Давай. - Не уточняя, с каким из предложений он согласен, кивнул завхоз.
Пока Шмасть копался в холодильнике, Перепелов отворил узенькое окошко, и в спину Игоря сразу подул прохладный весенний ветерок. Котел тут же передвинулся вместе со стулом, чтобы не сидеть на самом сквозняке. Обзор с нового места был несколько хуже, но все равно, оба помощника находились в поле зрения Игоря.
- Чего будешь: сало, помазуху или треску? - Поинтересовался Шмасть, водружая на стол все перечисленное.
- Все. - Коротко выдохнул завхоз.
- Ну, мужики! - Пепел, улыбаясь, потер друг о друга ладони. - Начинаем праздник живота!
Он откуда-то извлек финку и принялся строгать тонкими ломтями шмат сала. Шмасть, другим ножом, разделал буханку черного хлеба. Не дожидаясь, пока Перепелов закончит с салом, шнырь схватил сразу несколько прозрачных ломтиков, соскреб с краев оранжевый перец и, положив их на хлеб, смачно откусил.
- Эх! Ядрено! - В восхищении Шмасть закатил глаза. - Котел, а ты чего зависаешь?
Игорь автоматически проделал ту же процедуру и начал жевать, почти не чувствуя вкуса. На время трапезы разговоры стихли. Зеки сосредоточенно и неторопливо поглощали бутерброды, не забывая запивать их слабеньким чаем с размешанными карамельками.
Несмотря на странную апатию, овладевшую Исаковым, он не прекращал анализировать мельчайшие действия своих шнырей. Не торопятся ли они попасть в тайные ходы? Не нервничают ли перед этим походом?
Котел не знал, что делать, если они действительно, как Гладкий и Сопатый до них, войдут внутрь стены. Идти ли за ними, или ломиться на вахту? На этот счет завхоз указаний не получал, но склонялся к последнему варианту. Если Шмасть и Пепла замочат, то не к чему оказываться в этот момент в их компании.
Впервые за вечер, усмехнувшись своим мыслям, Игорь вдруг совершенно по иному посмотрел на шнырей. Вот, сейчас они живы, жизнерадостны, хавают, себе, отметенную якобы на общак салу-масалу, а через час, другой, третий, этой жизни ведь в них уже не будет... Они станут покойниками, мертвяками, скользкими и холодными.
Потянувшись за очередным куском хлеба, Перепелов ненароком коснулся руки завхоза. Котел вздрогнул, вдруг почувствовав, насколько холодны руки шныря, и утвердился во мнении о неминуемой гибели своих помощников.
Объявили отбой. Шмасть быстро сбегал к выключателю и, вернувшись, принялся травить какую-то бородатую байку про побег на воздушном шаре из матрасовок.
Или Игорю это показалось, или шныри вдруг действительно стали проявлять некоторую нервозность. Они явно стали более пристально смотреть друг на друга и, наконец, Пепел встал:
- Пойду, до девок пройдусь...
Он сунул в карман куртки кропаль и вышел из каптерки.
- Я с тобой. - Крикнул вслед Шмасть и тоже выскочил прочь.
Оставшись один, Игорь встал и, сделав шаг к двери, резко затормозил. "А что если это проверка?" - Мелькнуло у него в голове. Тогда шныри действительно направились пидорам. Выдернут парочку из петушатника, запрутся в дальняке, и будут жарить их во все отверстия. А в самый разгар вламывается он, Котел, и ломает мужикам весь кайф!