Дорога сузилась, справа и слева к ней подошли деревья, стало темно и как-то неуютно. Хоть и день еще не догорел, хоть и не лило с неба, а все ж хотелось быстрее проскочить откровенно депрессивное и нехорошее местечко, Олег даже газ слегка прибавил и потянулся к магнитоле, чтоб каким-никаким мотивчиком подступившую тоску заглушить. Потянулся и так застыл, одной рукой держал руль, объезжал колдобины, но одну-таки проглядел, влетел правым передним колесом и точно не заметил. Сбавил скорость, опустил стекло, прислушался — показалось или нет? Толком не разобрал, поэтому ехал на самой малой, насторожив уши, и через минуту с небольшим понял — не показалось, в парке стреляют, пальнули уже раза два или три, а он только среагировал, тормоз и есть, по-другому не назовешь…
Олег остановил машину, приоткрыл дверцу и сидел так, весь обратился в слух, даже зажмурился, точно это могло помочь. Раз, два, три — пауза, затем еще четыре или пять глухих хлопков. «Быть того не может» — крутилось в голове, но это было, кто-то стрелял в парке, извел уже один магазин и пока притих, может, и перезаряжался.
Олег не выдержал, вышел из машины, перебежал дорогу и перепрыгнул через бордюр. Прошел немного вперед, остановился, осматриваясь — это не парк, это настоящий лес, городские джунгли, и трудно поверить, что меньше чем в километре отсюда кипит жизнь и даже поезда ходят. Снова грохнуло, глухо и довольно близко, зашуршали трава и ветки кустов, метнулась из них крупная серая тень. Олег отшатнулся, успел убраться в сторону, глянул тени вслед — это был большой пес, явно помесь «кавказца» с двортерьером, поджарый, лобастый крупный зверь мчался, очертя голову, шарахнулся от Олега, перебежал дорогу и пропал из виду.
Олег двинул дальше, замер, услышав, как теперь справа ухнуло резко и коротко, подумал и сам взял правее, прикидывая, что бы все это могло значить: кто-то решил вспомнить былое и возродить традиции повзрослевшей и остепенившейся братвы или просто упражняется в стрельбе? Последнее скорее, но кто, не Вера же, с чего бы ей в лесу по бутылкам палить, и так все знает и умеет, сам научил. И кто сказал, что по бутылкам… Впереди в низинке темнело что-то большое, длинное, шевелилось в невысокой траве, то ли скулило, то ли стонало. Олег на всякий случай подобрал крепкую сухую палку, подошел, остановился в нескольких шагах, вытянул шею.
На земле лежала здоровенная тощая псина, мосластая, с длинными лапами и обрубленным наполовину хвостом. Беспородная, страшная, как смертный грех, с уродливой вытянутой мордой, оскаленной, да еще и в пене. «Бешеная». — Олег отступил, обходя лежащего на боку пса, держал палку наготове, на случай, если псине что взбредет в голову, добрался до спины собаки, остановился. Никуда она не кинется, не побежит, ей кто-то перебил хребет, и не кирпичом, не чем другим подходящим по весу — в собаку стреляли. А той удалось уйти, хоть шерсть на хребте и промокла от крови, но лапы подвели, одна выглядела так, точно переломилась сразу в двух местах. И все-таки собака еще жила, дергалась то ли в агонии, то ли пыталась уползти, скулила глухо и тыкалась мордой в траву.
«Ничего себе. Кто ж постарался?» — Олег гнал от себя все предчувствия, он попросту не представлял Веру, палившую по бездомным псам. И тем не менее эту собаку именно подстрелили, и, похоже, не только ее…
В чаще, где когда-то детишки стояли в очередь за мороженым, рявкнул выстрел, затрещали ветки, из кустов не вышел — вывалился мужик в серой пятнистой полевке и с чем-то длинноствольным в руке. В потемках Олегу померещилась «Бенелли», потом привиделся «Вепрь», потом наваждение исчезло — в руках мужик нес банальную «Сайгу», подошел к псине, пнул ее сапогом, поднял карабин и выстрелил собаке в голову. Грохот, короткий вопль, еще удар — дядя проверял себя, потом двинул дохлой псине прикладом по голове и повернулся к Олегу. Тот на всякий случай удобнее перехватил палку, кося глазами по сторонам в поисках чего-либо посущественнее, но, кроме пустых бутылок и мусора, ничего не попадалось. Хотя бутылка тоже оружие, особенно стеклянная, особенно с отбитым донышком: «розочка» в умелых руках может таких дел натворить, что редкий хирург заново пациента из деталей собрать возьмется. Мужик, похоже, настроение Олега уловил, «Сайгу» опустил и сказал вполголоса:
— Спокойно, полиция. Удостоверение могу показать. Карабин тоже мой, если что.
Стало малость легче, Олег отбросил палку и направился к мужику. Глянул на смурную небритую физиономию, на дохлого пса, отметил еще два недальних выстрела из зарослей и спросил:
— Я думал, это догхантер по зову сердца город зачищает, а ты, оказывается, при исполнении. Извини, ошибся. А что случилось, если не секрет?
Полицай повесил «Сайгу» на плечо и потопал мимо Олега в чащу, буркнул на ходу:
— Здесь недалеко собаки мужика заживо сожрали, утром труп нашли. Начальство приказало всю стаю истребить, не из табельного, понятно. Всех, у кого пневматика или гладкоствол имеется, отозвали и сюда кинули, на отстрел. Как их по-другому-то быстро, травить некогда, пришлось стрелять. Ты в лес пока не ходи, их еще не убрали…
И отвалил, пропал за деревьями в подступавших сумерках, между стволов мелькнул луч фонарика, послышался заполошный лай, треск, потом все стихло. Полицая и след простыл. Олег постоял немного и пошел к «Ауди», и почему-то чувствовал не облегчение — Вера тут точно ни при чем, — а тревогу, и не от того, что полудикие дворняги сожрали бомжа, это обычное дело. Было во всем этом что-то неправильное и непонятное, и вывод напрашивался сам собой: так не бывает. Ну, сожрали, ну пришел бомжу конец, но чтобы подрывать на ликвидацию стаи свободный от службы личный состав полиции да еще и с оружием, хоть и гладкоствольным…
— Не верю, — пробормотал Олег и, пока ехал домой, прикидывал возможные расклады так и этак, ничего умного не придумал и решил пойти традиционным путем — включил телевизор. Пощелкал пультом, переключая каналы, покривился от неестественных актерских рож в сериалах, задержался на спортивном канале, потом переключил на местный. Попал на новости, отложил пульт и повернулся к окну, глядя на дорогу под домом, на «Ауди», на мамаш с колясками и детей на велосипедах. И фоном к картинке шли отчеты об успехах местной администрации по латанию крыш и временных успехах на мусорном фронте, потом сообщили о ликвидации протечки в подвале одного из домов, потом раздалась тревожная музыкальная заставка.
— Следующая информация потребует от вас особого внимания, — напряженно произнесла круглолицая пожилая диктор. Олег мельком глянул на экран и отвернулся.
— Разыскиваются свидетели инцидента, произошедшего в парке сегодня утром. Погиб человек. Всех, кому известны какие-либо подробности, просят позвонить по телефонам, указанным на экране. За достоверную информацию свидетелю будет выплачено крупное вознаграждение.
Олег обернулся заинтересованно, посмотрел на экран телевизора и не сразу сообразил, что именно видит в этот момент, слишком уж нереальной показалась ему картинка. Нет, фотография как раз самая обычная, цветная и четкая, внизу в столбик указан ряд телефонов, причем «02» в этом списке шел последним. Но ни удивления, никакой другой эмоции по этому поводу Олег не испытывал, смотрел на фотографию Ермохина-младшего, с которой тот лыбился в точности, как недавно в «Усадьбе», смотрел и никак не мог сообразить, что бы это значило. «Собаки сожрали» — это о нем, что ли, полицейский говорил?
Выпуск новостей закончился, пошла передача о местных талантах. Олег выключил телевизор и осмысливал увиденное, но получалось неважно. Застряло в голове одно — жутковатую смерть сынка крупного бизнесмена назвали инцидентом. Олег вдруг даже себя косвенно виноватым почувствовал, чего он только вчера этому огрызку не пожелал, пока в город ехал, и вот тебе, пожалуйста, получите на здоровье. Ермохина съели бездомные псы, Веры нет, «беретта» исчезла — где связь? А ее нет, или так кажется? «Успокойся, если бы она его пристрелила, ты бы уже мордой в пол лежал. Тебе же русским языком сказано — собачки постарались, друзья человека…»
Олег прошелся по квартире, снова посмотрел в окно, прокручивая в голове новость. Инцидент, говорите? Ладно, допустим, но сие неинформативно, нужны подробности, и срочно, да где же их взять… Где-где, там, где собираются сплетники, то бишь на городском форуме, где сам не раз и не два ценной информацией о местных нравах и раскладах поживился, вот и третий раз пришел, третий и заветный, сейчас поглядим, что за рыбка клюнет из мутной водицы.
Называлась тема соответствующе: «Смерть в городском парке». И захочешь пройти мимо, да сам не заметишь, как задержишься, погрязнешь в перипетиях, причем не дешевого чтива, а интриги и переполненного странностями события, что произошло в двух шагах от тебя. Комментариев уже набралось на две страницы, и все как один с леденящими кровь подробностями. Посетители форума местные расклады знали превосходно, в выражениях не стеснялись и вообще назвали вещи своими именами. «Сегодня утром в бывшем городском парке нашли труп ермохинского сына. Нашла бабка, она живет рядом и, как всегда, пришла утром покормить бедных бездомных собачек, а те уже плотно позавтракали. И поужинали тоже неплохо, похоже, что рвали его всю ночь. Бабка убежала с воплями, кто-то вызвал полицию. Я шел с пробежки, видел оцепление у развалин беседки, подошел, спросил, в чем дело. Сказали, что псы взбесились и сожрали человека, у него обглодан череп и руки, прокушено горло, скончался от болевого шока. Недалеко стоял ермохинский «Лексус», эту машину все знают. Всем защитникам бездомных животных привет!» — заглавный пост Олег прочел дважды, попытался прикинуть, сколько здесь правды, а сколько вымысла. Ермохина в городе не любили, что неудивительно, богатый придурок вел себя по-скотски и осточертел всем, кроме собственного папаши, так что некто, открывший тему, мог и приврать. Приврать — да, но не выдумать такую жуткую смерть, скорее придумал бы, что Ермохин, напившись до полного одурения, поехал кататься и повстречался с груженым «КамАЗом». Ладно, это все домыслы, едем дальше.
Событие в парке получило широчайший отклик, пока Олег размышлял, комментарии перевалили за третью страницу, он стремительно отставал от жизни и читал все подряд. «Да, я знаю, там целая стая бездомных собак живет, давно живет, их штук двадцать, но вроде спокойные». «Были спокойные, с чего бы им на человека бросаться?» «Сейчас по телику видела предупреждение — стаю будут отстреливать, просят хозяев держать своих собак на поводке». «А зачем Ермохин вообще в парк поперся? Ему что, «Усадьбы» мало?»
Хороший вопрос — что занесло богатенького ублюдка в парк, ночью, что заставило выйти из машины навстречу дикой стае? Что или кто? Зато сразу стало понятно служебное рвение местного начальника полиции — не каждый день дворнягам детишек местной элиты к столу подают.
Олег читал все сообщения, не пропускал ни одного, ни стандартных «ужас-ужас, как страшно жить», ни откровенного злорадства «так и надо придурку, доигрался, собаки за своих сбитых сородичей отомстили». Прочел все четыре страницы, когда на пятой появился еще один комментарий, ответ на один из предыдущих: «А их уже начали отстреливать, у меня друг в ментовке, он в оцеплении стоял. Там кроме Ермохина еще три или четыре псины дохлые валялись, их кто-то еще раньше пристрелил, а выжившие потом немножко погрызли. Но Ермохин вкуснее оказался!» Дальше шла череда смайликов и с десяток плодившихся на глазах комментов, ничего ценного и нового в себе не содержащих, дальше пошел и вовсе кромешный флуд. И тем не менее…
Олег оторвался от ноутбука, глянул в окно на верный «Ауди» у подъезда, зажмурился, помотал головой. Цепочка событий прошлой ночи выстроилась сама собой: Ермохин за каким-то чертом приехал в заброшенный парк, вышел из машины навстречу разъяренной стае собак и был ими разорван. Но не сразу, кто-то пристрелил нескольких, явно защищаясь, может, и сам Ермохин. А почему тогда он не перебил остальных и позволил прокусить себе глотку? Получается, что стрелял не он. «А кто тогда?» — Ситуация складывалась препаршивейшая главным образом оттого, что Олег знал ответ и от души надеялся, что на тех четырех псин в общей куче собачьих трупов внимания никто не обратит и баллистическую экспертизу с целью установить оружие, из которого пристрелили «избранных» бездомных псов, вряд ли назначат. Вот «беретта» и заговорила, четыре псины получили по пуле, четыре патрона улетели в цель, всего их было две коробки по двадцать штук. Кстати, в сообщениях не говорится, нашли ли рядом с трупом оружие, но эта информация так и останется закрытой, гадать можно лишь по косвенным признакам. Раз нет полиции за дверью, значит, «беретта» еще у Веры. Васин выдаст инструктора незамедлительно, лишь бы свою задницу прикрыть. А пока на доске без изменений, фигуры сделали несколько ходов и ждут, когда черная королева откроет новую партию.
Темнело на улице моментально. Олег устал смотреть на экран ноутбука в потемках и включил свет. Тема про парк пользовалась популярностью, новые комментарии появлялись через каждые две-три минуты, от самого происшествия посетители давно перешли к обсуждению ермохинской личности, творимых им при жизни окаянств, нелицеприятно отзывались о папеньке, успешном бизнесмене, давно покинувшем городишко. Пятая страница, шестая, седьмая — все одно и то же, Олег решил, что выжал из этого источника все, и включил телевизор. Выпуск местных новостей в точности повторял дневной, за исключением незначительного отступления в виде небольшого ДТП, к чертовой матери парализовавшего движение в центре города. В конце выпуска снова показали ермохинскую фотографию и телефоны, по которым призывали звонить очевидцев и становиться в очередь за вознаграждением. По всем раскладам получалось, что претендент один — та самая добрая бабушка, что ни свет ни заря выползла из дома, озаботившись завтраком для полудикой своры. Но о бабушке той давно не вспоминали, да и жива ли она вообще, получив на старости лет неслабый стресс, — Олег об этом не задумывался, смотрел на первый комментарий восьмой страницы, смотрел внимательно и задумчиво.
«Возможно, я не прав, но мне кажется, что кто-то мстит за Алдашевых. Сначала Витя-Хохлома, теперь его племянник-полудурок. Не удивлюсь, что завтра Ермохин-старший подавится утренним кофе, а Шестаков утонет в канализации. Но туда ему и дорога», — ни больше, ни меньше, и что со всем этим теперь делать — непонятно. Ермохин — племянник Мардасова, того самого, что задохнулся в могиле. «Не знал, что Витя-Хохлома и местный олигарх номер два — родственники. А тогда при чем здесь Шестаков?» — Олег качался на стуле и смотрел на экран, не забывая обновлять страницу. Тема получила второе дыхание, комментарии множились, кто-то называл автора идеи о мести ничего не смыслящим в этой жизни придурком, кто-то пустился в воспоминания. Олег читал все подряд, но невнимательно, не вдавался в смысл, прошлое захватило его, вторглось в сегодняшний день, напомнило о себе — Алдашевы…
Эта фамилия была ему знакома. Но почему, кто это, что за люди, где, когда и при каких обстоятельствах он встречался с ними, вспомнить не мог, хоть убей. Поломал голову еще немного и решил пока отложить вечер воспоминаний. Точно помнил одно — это было очень давно, история была грязной, мерзкой, о ней не то что говорить — думать не хотелось, очень уж паскудной она была, и пахло от нее непереносимо мерзко.
Зато посетители форума брезгливостью не страдали и с упоением ворошили прошлое, перетряхнули все шкафы и развлекались с покрытыми пылью скелетами. Комментов-воспоминаний всплыло десятка полтора, отличались они деталями, походили как на сплетни всезнаек и завистников, так и на глас народа, но суть и причину ужаса тех далеких дней выражали примерно одинаково. Олегу хватило двух первых, чтобы мигом вернуться назад на полтора десятка лет, в те дни, когда он приехал к деду после выпуска из училища перед своей первой командировкой.
В тот день хоронили девочку, ей было одиннадцать лет, хоронили в закрытом гробу, потому что девочка, уже мертвой, долго пролежала в придорожной канаве, и опознать ребенка смогли лишь по ДНК. Городского форума еще не существовало, вся информация передавалась естественными путями, в процессе передачи обрастала невероятными деталями и подробностями, как и любая история, но не эта. Здесь все было предельно четко и просто. Олег будто видел перед собой деда, что торопился рассказать внуку об ужасе, посетившем их город.
Отцом девочки был некто Алдашев, местный успешный бизнесмен, владелец строительной конторы. Фирма росла, цвела и развивалась, Алдашеву было тесно в небольшом городишке, и рывок, на который решился отчаянный, нестарый еще мужик, вывел фирму на новый уровень. Заказы пошли совсем другие, не дачки и магазины с банями, все стало серьезно, мощно и очень дорого. Вложил Алдашев в прорыв последнее и теперь пожинал плоды — доходы росли стремительно, заказчики только что в очередь не стояли, тучи рассеялись, и над алдашевским офисом ныне, присно и вовеки солнце зависло в безоблачном небе. Но ровно до того дня, пока не исчезла младшая дочь бизнесмена — Олег не помнил, как ее звали, а посетители форума путались в версиях, двое даже погрызлись между собой. Но это было неважно, совсем неважно, когда выяснилось, что к исчезновению девочки причастны компаньоны хозяина фирмы, причем Витя-Хохлома появился в этой истории уже на стадии, когда двое других вовсю шантажировали Алдашева, требуя передать «Стройсервис» под их управление, а самому валить куда подальше, на свой выбор. Алдашев упорствовал долго, почти неделю, искал дочь и своими силами, обращался и к теневым структурам, и к тем, кто стоял на границе тьмы и света, то есть в милицию. И получил результат — отрезанный палец своей дочери, потом еще один, потом передал курьеру подписанную дарственную на фирму, а еще позже, в начале весны, труп ребенка нашли в придорожной канаве. Опознание, похороны — этот момент и застал Олег, потом надолго уехал и только сейчас узнал, что Алдашев пережил свою дочь на неделю. То ли сердце не выдержало, то ли сам добровольно отправился следом — единой версии не было, его похоронили рядом с дочерью и забыли. И вот теперь на том же кладбище отдал Богу душу четкий пацан из 90-х Витя-Хохлома, вчера собачки сгрызли ермохинского выродка, на очереди третий из шайки, Шестаков.
Глаза слезились, спина затекла, Олег поднялся на ноги, прошелся по квартире, посмотрел в окно. Темень, точно ночь полярная, а ведь всего-навсего конец августа, и холодно, как в октябре, того гляди снег пойдет. Смотрел в мрак за стеклом и прокручивал в голове прорву информации о вчерашнем и давно минувшем, понимал, что все это было на уровне сплетен и слухов. Очевидцев, понятное дело, не осталось, остальные многое позабыли и перепутали, но суть не изменилась. И было еще кое-что, сквозило фоном, неясное, зыбкое, размытое, но важное, и от него зависело немало, если не все его следующие шаги, но никак не давало себя разглядеть, в руки не давалось, уходило, как песок сквозь пальцы. Поразмыслив, Олег решил пока прошлое оставить в прошлом и плотно поразмыслить о дне сегодняшнем. Просто сесть, взять лист бумаги и нарисовать цепочку: сначала кладбище, потом собаки. Собаки и кладбище. Нет, верен первый вариант, именно так все и было всего-то две недели назад, было с ним самим и с Верой. «Боишься». — «Я боюсь?» — Он точно слышал ее голос, усмехнулся и поздравил: ловко она его на «слабо» взяла, а он повелся, клюнул, как голодная щука на блесну. Кладбище и собаки. В парке, понятное дело, все уже подчистили и прибрали, псов перебили или достреливают в эту самую минуту, «Лексус» в гараже, Ермохин в морге. Можно, конечно, завтра сходить прогуляться, гильзы, например, поискать, но толку не будет, затоптали все к чертям, он только время потеряет. Значит, парк отпадает, остается первый пункт, и с ним надо разобраться в первую очередь.