Глаза слезились, спина затекла, Олег поднялся на ноги, прошелся по квартире, посмотрел в окно. Темень, точно ночь полярная, а ведь всего-навсего конец августа, и холодно, как в октябре, того гляди снег пойдет. Смотрел в мрак за стеклом и прокручивал в голове прорву информации о вчерашнем и давно минувшем, понимал, что все это было на уровне сплетен и слухов. Очевидцев, понятное дело, не осталось, остальные многое позабыли и перепутали, но суть не изменилась. И было еще кое-что, сквозило фоном, неясное, зыбкое, размытое, но важное, и от него зависело немало, если не все его следующие шаги, но никак не давало себя разглядеть, в руки не давалось, уходило, как песок сквозь пальцы. Поразмыслив, Олег решил пока прошлое оставить в прошлом и плотно поразмыслить о дне сегодняшнем. Просто сесть, взять лист бумаги и нарисовать цепочку: сначала кладбище, потом собаки. Собаки и кладбище. Нет, верен первый вариант, именно так все и было всего-то две недели назад, было с ним самим и с Верой. «Боишься». — «Я боюсь?» — Он точно слышал ее голос, усмехнулся и поздравил: ловко она его на «слабо» взяла, а он повелся, клюнул, как голодная щука на блесну. Кладбище и собаки. В парке, понятное дело, все уже подчистили и прибрали, псов перебили или достреливают в эту самую минуту, «Лексус» в гараже, Ермохин в морге. Можно, конечно, завтра сходить прогуляться, гильзы, например, поискать, но толку не будет, затоптали все к чертям, он только время потеряет. Значит, парк отпадает, остается первый пункт, и с ним надо разобраться в первую очередь.
Погода с утра была то, что надо, как раз для длительных прогулок на свежем воздухе. С неба сыпалась колючая ледяная морось, да и ветер поддувал далеко не летний, на дорожке мокли облетевшие желтые листья, с прутьев ворот и оград капала вода. Олег накинул капюшон ветровки, засунул руки поглубже в карманы и шел по центральной аллее кладбища. И сколько ни осматривался, сколько ни крутил головой по сторонам, ни одной живой души не видел, только вороны пролетали изредка над головой да каркали с кривых толстых ветвей старых берез. Дорожка закончилась, перешла в тропу, Олег прошел немного, остановился, осматриваясь. В ту ночь они свернули где-то здесь, далеко не забирались, и Вера тогда шла первой, уверенно шла, точно уже была здесь. Вот оно — Олег заметил верный ориентир: вместо обычного заборчика участок здесь огораживала массивная цепь, увидел лавку рядом с ней, подошел, остановился. Ну да, все верно, тут они протискивались меж оградок, шли боком, и Вера постоянно оскальзывалась на поросших травой кочках, но двигалась уверенно, не оглядывалась, не шарахалась по сторонам. Олег шагнул на узенькую тропку и пошел, уворачиваясь от мокрых веток кустов, что норовили если не по щеке хлестнуть, то окатить ледяной дождевой водицей. Подумалось мельком, что пошел уже второй день из отведенных ему Васиным семи, и ни единого звонка пока, ни напоминания, как и положено в отпуске. Отпуск. Даже не смешно.
От этой мысли стало вовсе уж тоскливо. Олег брел по мокрым кочкам, смотрел под ноги, поглядывал по сторонам. Справа впереди показался памятник в виде постамента с раскрытой на нем книгой, и сейчас было видно, что памятник этот очень старый, он покрыт мхом и врос в землю. И что за его оградой имеется пустое пространство, видна на краю его куча земли и дальше просматриваются еще два памятника среди разросшейся сирени, один большой, другой поменьше. Все, он на месте, и если не ошибся, то здесь Витю-Хохлому, а заодно и ермохинского недальнего родственника и нашли заживо погребенным.
Не ошибся, обошел полузасыпанную могилу, пустую, по счастью, обнаружил красно-белые обрывки ограничительной ленты и прорву полуразмытых следов во влажном грунте. Подошел с противоположного края, присел на корточки и разглядел в стенках ямы несколько глубоких круглых отверстий. Прикинул, что бы это могло значить, сообразил и передернулся — это Витя пытался выбраться из могилы, искал пальцами опору, рвался вверх изо всех сил, но так и остался под слоем земли. И не сказать чтобы толстым, мог бы выкарабкаться, но тут и шок сказался, и обстановка, и годы свое взяли, все одно к одному. «Как же ты здесь оказался?» — Олег медленно пошел по второму кругу, смотрел то себе под ноги, то в черноту глинистой ямы. Точно специально для Мардасова ее тут выкопали, а потом так и оставили ничьей, пустой, полной дерна и воды, что текла сверху.
Олег сделал почти полный круг, постоял на том месте, где Вера первой увидела псов, но сейчас поблизости не было ни души, ни живой ни мертвой, только ветер подвывал наверху, шевелил ветки берез, и с них летели желтые листья. Один спланировал мимо лица, упал чуть в стороне, там что-то неярко блеснуло — темное, длинное, точно нитка старых бус. Олег подошел, присмотрелся, присел и осторожно двумя пальцами зацепил и поднял обрывок черной, усеянной блестками бахромы. Подержал так перед глазами, всмотрелся в глину и увидел рядом еще один, наполовину втоптанный в грязь, но гораздо больше предыдущего, так бывает, если неосторожно наступить на подол и резко рвануть ткань. В данном случае на шаль, черную, длинную, с блеском и переливами, с густой бахромой по краям, на ту самую шаль, что купила Вера у кудрявой рыжей магички. Еще обрывок, еще — шаль точно в клочья рвали, Олег разглядел немаленький лоскут на стенке ямы, рядом с круглыми дырами, отступил, завертел головой по сторонам. Вера была здесь в ту ночь, была вместе с Мардасовым, а вот что произошло дальше — он сам свалился в могилу или девушка «помогла» ему, да еще и земли сверху накидала, чтоб не вылез. А тот рвался, еще как рвался, хватался за все подряд, в том числе и за край шали, и порвал ее. Значит, Вера стояла на самом краю и сама могла оказаться внизу.
Олег отошел к соседней ограде, привалился к ней, просто смотрел на груду земли и дерна перед собой и все крутил в пальцах блестящий легкий обрывок. Мысли и эмоции куда-то подевались, он ничего не чувствовал, не радовало даже осознание собственной правоты — что догадался, сообразил, нашел, прошел пусть даже по старым следам и попал в «яблочко», но что от этого толку. Он знает только, что Вера прикончила здесь Мардасова и еще вчера ночью была в городе, пристрелила четырех собак и каким-то образом убедила оставшихся заживо сожрать Ермохина. Вопрос в том, что она будет делать дальше…
Олег оторвался от ограды, шагнул к куче земли и осторожно, чтобы не испачкаться в глине, выудил из мокрой массы нечто темное, гладкое, никоим образом не вязавшееся с остальным натюрмортом. Вытер находку о траву, покрутил в пальцах и сообразил, наконец, что это свеча, огарок, но довольно большой, свеча из черного парафина, из тех, что он в изобилии видел на колдовской ярмарке. Фитиль черный, обугленный, значит, свечу зажигали здесь, и таких свечей было несколько.
Олег решил обойти все еще раз, но сделать успел лишь несколько шагов — со стороны памятника с книгой раздались голоса, за ветками кустов он увидел двух женщин — высокую и вторую, полную, на голову ниже первой. Обе негромко переговаривались и шли точно к полузасыпанной могиле. Олег, не желая попадаться им на глаза, скользнул назад, обежал заброшенную, заросшую сиренью могилу и остановился, пропуская женщин. Те неторопливо прошли мимо, скрылись за деревьями, пропали из виду, но Олег не торопился, стоял на месте, точно прирос к земле — с памятника из-за жесткой бурой листвы на него смотрела Вера. Не сегодняшняя, а точно это была ее детская фотография, но скулы, подбородок, губы, даже улыбка — сомнений не было, он видел девушку такой, какой она была лет пятнадцать назад. Сходство оказалось потрясающим. Олег не обращал внимания на усилившийся дождь, стоял, не в силах отвести взгляд от выцветшей полустертой фотографии на гранитном памятнике, потом очнулся, потянулся вперед. Раздвинул ветки, сломал несколько, отшвырнул в сторону и прочитал едва заметную, золотую на черно-красном камне надпись: «Алдашева Анна». Глянул вправо, на портрет молодого серьезного мужчины, постоял так с минуту. Одно лицо с Верой и девочкой на соседней фотографии, и даты смерти близко — один и тот же год, февраль, только у Ани начало месяца, а у ее отца, Алдашева Михаила, если верить надписи под портретом, середина, отца и дочь разделяли две недели.
«Кто-то мстит за Алдашевых». — Олег поправил ветки, положил свечной огарок и черный обрывок на траву, отошел к березе, привалился к ней спиной и не сводил с памятника глаз. Мысли, догадки, предположения поднялись, как ил со дна взбаламученной реки, и моментально улеглись. Все было слишком просто, все понятно и страшно, тот посетитель форума прав, когда говорил о мести, но не знал, что у Алдашева было две дочери. Одна лежит в земле рядом с отцом уже почти два десятка лет, а вот вторая… Олег все пытался вспомнить, под какой фамилией Вера записывалась на тренировки, но бросил эту затею. Неважно это, неважно и незачем, фамилия у нее может быть любой, сменить ее или купить паспорт сейчас не проблема, и мало кому придет в голову заявиться на кладбище и рассматривать фото на памятниках заброшенных могил.
«Кто-то мстит за Алдашевых». — Олег поправил ветки, положил свечной огарок и черный обрывок на траву, отошел к березе, привалился к ней спиной и не сводил с памятника глаз. Мысли, догадки, предположения поднялись, как ил со дна взбаламученной реки, и моментально улеглись. Все было слишком просто, все понятно и страшно, тот посетитель форума прав, когда говорил о мести, но не знал, что у Алдашева было две дочери. Одна лежит в земле рядом с отцом уже почти два десятка лет, а вот вторая… Олег все пытался вспомнить, под какой фамилией Вера записывалась на тренировки, но бросил эту затею. Неважно это, неважно и незачем, фамилия у нее может быть любой, сменить ее или купить паспорт сейчас не проблема, и мало кому придет в голову заявиться на кладбище и рассматривать фото на памятниках заброшенных могил.
Олег подошел к ограде, присмотрелся — здесь чисто, мусора нет, только сирень привольно буйствует, но тут без топора не обойтись, чтобы все в порядок привести. И Вера была здесь не раз до того, как наткнулась в темноте на разрытую могилу, уж больно уверенно двигалась девушка в темноте, но шла не к своим, шла проверить… То ли ждала, когда поблизости свежая яма появится, то ли сама заказала, могильщики — ребята сговорчивые, за работу берут наличными, подробностями не интересуются. Можно, конечно, найти их, потолковать, но времени нет. Витя-Хохлома получил свое, и черт с ним, Ермохин, оплативший отцовские грехи, тоже. Остается третий, и может, в эту самую минуту кто-нибудь уже строчит на местном форуме что-то вроде «в болоте нашли дохлого Шестакова с простреленной башкой». Может, строчит, а может, и нет, но Шестаков — кандидат в преждевременные покойники, это и кошке ясно.
Ясно еще и то, что о смертях подельников ему известно, и беречь себя местный олигарх будет очень тщательно. Охрану удвоит, это минимум, это азбука, и мстителя попытается найти своими силами, не обращаясь к услугам полиции. И найдет ведь, не дай бог, он-то с холодной башкой на охоту выйдет, а вот Вера… Если сделает глупость — ей конец, у нее, в отличие от сестры и отца, даже могилы не будет.
И пока Олег пробирался по мокрой траве, пока шел по дорожке к воротам, пока ехал домой, думал только об одном — Шестакова Вера пристрелит, но не из-за угла, а в упор, в лоб, всадит пулю в точку между бровями, если подберется к нему на расстояние выстрела. Если раньше не остановят. А раз такое дело, надо найти ее первым, и способ только один — следить за Шестаковым. День, два, неделю, сколько понадобится, стать на время его тенью, его телохранителем и киллером одновременно, ибо если не врет народная молва, то эту мразь не собакам — тварям покрупнее скормить бы надо. Гиенам, например, они человека вместе с костями сжирают, ни клочка не остается, ни ошметка, хоронить нечего, и все в навоз потом уходит.
Дома для очистки совести Олег первым делом включил ноутбук и открыл вчерашнюю тему. Сообщений прибавилось аж на две с половиной страницы, вторая половина дня ознаменовалась сенсацией — Ермохина, оказывается, уже закопали, не дожидаясь приезда его отца. Закопали по-быстрому, без огласки, суетливо, как вора или самоубийцу, точно боялись чего или торопились избавиться поскорее от обглоданного собаками трупа. А папаша не смог приехать на похороны своего младшенького выродка, ибо сам лежал в гробу — о случившемся в парке он узнал по телефону, не справился с управлением, вылетел на встречку и въехал на скорости под двести под брюхо груженой фуры. То, что осталось от Ермохина-старшего и его «бэхи» предпоследней модели, какой-то остряк назвал «консервы», по этому поводу немедленно разгорелась разборка, стороны виртуально поливали друг друга концентрированной субстанцией известного происхождения. Олег выключил ноут и пошел умываться, от души надеясь, что известие о ДТП — это не шутка. И второй или третий раз в жизни всей шкурой реально и грубо прочувствовал смысл слов «высшая справедливость» и подумал, что некто всемогущий наверху, пожалуй, заслужил свечку. И получит ее, как только Кременецкий разберется с земными делами, и что на все про все у него осталось шесть дней.
Надо продолжать искать, но как, откуда начинать, с чего, с кого?.. С начала, разумеется, с того, где должен был побывать еще вчера, еще два дня назад, но не сложилось. Теперь поздно, разумеется, и тем не менее это придется сделать просто для очистки совести.
Консьержка в подъезде, где жила Вера, вроде как узнала его, кивнула царственно. Олег ответил взаимностью и пошел к лифту, куда уже вошла девчонка с лабрадором на поводке. Пес попался общительный, лез познакомиться, Олег погладил собаку по лобастой башке и вышел на девятом этаже. Дошел до знакомой двери, остановился, коснулся кнопки звонка и так застыл — из квартиры доносилась музыка, развеселый шансон, разнополый дуэт на два голоса пел о трудностях в отношениях вора и проститутки. Олег на всякий случай постоял еще немного, прислушиваясь к доносившимся из квартиры звукам — там то ли лилась вода, то ли слышался звонок телефона, он быстро оборвался, но голоса Олег не слышал. Толкнул дверь — заперто, отошел, посмотрел со стороны, вернулся и нажал кнопку звонка. Открыли быстро, створка распахнулась, и на пороге появилась лупоглазая полная коротышка за пятьдесят в мешковатой тунике и шароварах.
Олег и тетка смотрели друг на друга, молчали, пока в кухне не засвистел чайник. Олег очнулся и сказал:
— А где хозяйка? Мне с ней поговорить надо.
Тетка метнулась в кухню, свист заглох, послышались шаркающие шаги. Баба вернулась в коридор с пестрым полотенцем в руках и сказала:
— Я хозяйка. Это моя квартира, я сдаю ее, если вас это интересует. Она как раз освободилась, о цене можем договориться. Проходите. — И поманила Олега в квартиру.
Но он приглашение принимать не торопился, остался в подъезде и спросил просто для очистки совести, просто так спросил, хотя и понял уже все после первых же теткиных слов:
— Тут девушка жила, Вера. Где она, вы не знаете?
Тетка поджала губы и помотала головой. Нет, она ничего не знает, квартиру сдавала на полгода, деньги получены, а что девушка уехала раньше срока, так это не ее, хозяйки, дело, и деньги она не отдаст.
— Я Магомеду позвоню, деньги у него, с ним говорите. — В голосе тетки появилась угроза. Олег развернулся и пошел к лифту. Ну вот, теперь он совершенно свободен, единственный след привел в тупик, можно ехать домой и отсыпаться. «На том свете отоспишься». — Олег послал «внутренний голос» куда подальше и поехал к офису «Стройсервиса».
Рабочий день у местного олигарха начинался ровно в восемь утра. Олег ждал Шестакова с семи и очень надеялся, что припаркованный неподалеку от офиса строительной конторы «Ауди» останется незамеченным. Все обошлось, никто неприметной машиной не заинтересовался, а «Мерседес» все еще живого и здорового Шестакова выехал из ворот со шлагбаумом точно в срок. Олег пропустил серебристый «мерин» мимо, выждал ровно минуту и покатил следом, стараясь не отставать, но и близко не приближаться. Отметил, что едет Шестаков без машины сопровождения, и на переднем сиденье «Мерседеса» рядом с водителем никого нет, а что в салоне — не видно за тонированными стеклами. Странно как-то, вернее, непонятно, точно Шестаков заговоренный или не боится мстителя, всем своим видом показывает, что плевать хотел на угрозы. Или всерьез к ним не относится и не связал еще между собой смерти своих подельников. Да нет, связал, конечно, Шестаков — редкостная мразь и подонок, но не дурак, меры принял и наверняка свою игру затевает или уже начал, да только первый ход Олег прозевал. И вот плетется за серебристым «мерсом» через дождь по забитому пробками городу, гадая, как бы сам себя повел на месте олигарха, и еще о том, что сегодня начал отсчет третий день, отпущенный ему на поиски «беретты». И по-прежнему из «Бункера» ни весточки, ни звонка, точно умер Кременецкий, точно его вчера закопали, а не обглоданного до костей Ермохина-младшего. Темку, кстати, модераторы городского форума прикрыли, а потом и вообще снесли, так что даже в виртуале следов и памяти о нехорошем конце ермохинской семейки не осталось, ни о них, ни о тех, кто уже два десятка лет как лежит под камнем на городском кладбище.
Первую остановку Шестаков сделал через четверть часа. «Мерс» въехал в ворота, они моментально закрылись, и Олег толком не успел рассмотреть, что там с той стороны. Разглядел только бытовки вдоль забора, груды песка и щебня, и все. Прочитал на закрепленном над воротами стенде, что строительство аж трех сразу жилых домов ведет шестаковская контора, что срок сдачи — июль следующего года и что «Стройсервис» приносит извинения за временные неудобства, а насчет приобретения квартир можно обращаться по нижеперечисленным телефонам. Прочитал, припарковался через дорогу и почти час гнал сон и сонную одурь, пока ждал Шестакова. Дождался, когда «мерин» покажется в воротах, посидел еще немного и поехал следом.