– Ну… и не знаю даже, как у вас принято в таких случаях говорить… Но – удачи вам! И Бог в помощь! – совершенно неожиданно даже для себя самого проговорил Алексей.
– Куда ж мы без Него? – совершенно серьёзно ответил Марк. – И вы себя берегите!
Густые кусты, скрывавшие место отправления, ушли назад, и капитан, поглядывая через плечо, направил лодку в сторону противоположного берега. Чуть поскрипывали весла в уключинах – гребец из Ракутина был неважный. Лодка, вихляя из стороны в сторону, понемногу всё-таки выровнялась и уже увереннее двинулась к цели.
Капитан спешил.
Луна, до того времени скрытая облаками, понемногу прорисовывалась лучше, и разглядеть на реке одинокую лодку уже было вполне возможно. Ну, из автомата, положим, теперь не достать, а вот из винтовки или пулемета – милое дело! И никуда тут не спрячешься – вода! А плавать в одежде и с оружием – занятие неблагодарное. Вылезать же на занятый противником берег в одних трусах Алексею совсем не улыбалось.
Пару раз замечал он в отдалении огоньки ручных фонарей, один раз даже прожектор или автомобильная фара высветили речную гладь – но где-то в стороне. В его направлении пока никто не светил и этим надо было пользоваться.
Докладная записка.По имеющимся данным капитан Ракутин до настоящего времени противником не обнаружен. На связь с городским подпольем не выходил.
Резолюция на документе.Держать на контроле!
Полковой комиссар Заикин П.А.Солнечный луч, пробравшись сквозь густую листву, уколол Ракутина прямо в глаз – и он проснулся. Натопавшиеся за ночь ноги, всё ещё не отошли до конца, но чувствовал он себя уже значительно лучше. Сколько километров удалось пройти? Уж не меньше двадцати – и к бабке не ходи! И только опасение быть застигнутым с рассветом, заставило его прервать свое путешествие и залезть поглубже в кусты. Отдохнуть! Хотя бы пару-тройку часов! И так уже все силы на пределе, да и нервы натянуты – вот-вот зазвенят.
Немцев вокруг хватало, да и местному населению (памятуя «ласковую» встречу в штабе Пинской флотилии) как-то не тянуло особо доверять. Не все ж здесь такие, как Иннокентий Степанович и бывший поручик – других тоже предостаточно. И рисковать лишний раз не хотелось. Так что к населенным пунктам капитан не пошел, хотя такой соблазн и имелся.
Хватало пока и продовольствия – монах положил в мешок приличную краюху хлеба, полукилограммовый шмат сала и пару бутылок молока. Не Бог весть что, но с голоду уже не взвоешь.
Как далеко идти, Алексей пока не очень представлял. Но, чисто теоретически, можно было предположить, что за прошедшие с момента стычки в штабе дни, немцы вполне могли продвинуться километров на тридцать-сорок. Канонада доносилась не слишком отчетливо, значит идти оставалось (по самым оптимистичным прикидкам) ещё пару дней, как минимум. На это время продуктов достаточно, оружие и патроны имеются, так что жить очень даже можно.
Вот только шастающие повсюду немцы на спокойствие как-то не настраивали. Были они какие-то настороженные и периодически постреливали. Куда, в кого и зачем – неизвестно. Но некоторую разницу между сегодняшними фашистами и теми, какими они были в самом начале войны – да даже и пару-тройку недель назад, Ракутин уже ощутил. Нынешние немцы были уже менее благодушными и более настороженными. В начале войны они попросту по сторонам не стреляли. Видать, хлебнули уже малость лиха, и опыт в бодании с выходящими из окружения бойцами появился. И это было плохо, такая излишняя бдительность противника ничего хорошего не сулила. Впрочем, капитан не слишком переживал на эту тему. Голова есть, выкрутимся! А что тяжело… так когда оно легко-то бывало?
Карты нет – вот это, действительно, фигово!
Здешнюю местность он представлял себе весьма относительно и в общих чертах, более-менее понятным являлось только общее направление движения – в сторону грохочущей канонады.
Ну что ж, не впервой, увы…
Умяв кусок хлеба с салом и запив все это приличным глотком молока, капитан огляделся, прикидывая дальнейший маршрут.
Значит, вон к той рощице, потом – вон туда, там вроде бы лесок имеется. В нём отсидимся и осмотримся.
До рощицы удалось добраться достаточно быстро, а вот дальше пришлось присесть. Потому, как между рощицей и вожделенным леском проходила дорога – и весьма оживленная. Во всяком случае, пока Ракутин за ней наблюдал, по дороге проехало в разные стороны не менее двух десятков грузовиков и протопало около батальона солдат.
На фиг, на фиг! Лезть туда среди бела дня было бы неразумно, прихлопнут походя, места тут не сильно заросшие, не спрячешься.
Лучше уж выждать.
Немцы – народ аккуратный, вскорости должно у них наступить обеденное время. Хотя бы и на полчаса – а движение здесь затихнет. Этого времени вполне будет достаточно, чтобы пересечь дорогу и убраться от неё подальше.
Подождём…
Так, в принципе, и оказалось. Ближе к часу движение на дороге стало стихать и почти совсем прекратилось – Ракутин мог поздравить себя с удачной мыслью.
Оглядевшись ещё раз, он быстро пересек открытое пространство и нырнул в придорожную канаву. Не слишком глубокая, она, однако, позволяла неплохо укрыться.
Прислушался.
Вроде бы тихо…
Но стоило ему собраться перед броском, до ушей донеслись какие-то звуки. Кого там ещё черти принесли?
Он осторожно приподнял голову над краем канавы.
Указанные персонажи принесли немцев. Ну, откровенно говоря, капитан и не ожидал тут увидеть кого-либо ещё. Уж не финнов – так это совершенно точно. Нечего им тут делать.
По дороге, поднимая пыль, неторопливо продвигалась группа людей.
Собственно немцев там оказалось не так уж и много – всего четверо, насколько успел разглядеть капитан. А остальные были одеты в советскую военную форму. Правда, там мелькали и какие-то люди в черном… но из-за поднявшейся пыли рассмотреть их было невозможно.
Пленных гонят?
Очень даже может быть…
Правда, с начала войны, Ракутину не довелось ещё их встречать. Хотя какие-то рассказы он слышал. Но всё больше слухи, достоверно никто ничего не видел. Так что сейчас он мог разглядеть это явление вблизи.
Сдаться в плен?
Такая мысль ему в голову даже и не приходила!
Как это, бросить оружие и поднять руки? Да ведь есть ещё возможность сражаться, пусть не пулей, но ведь и кулаки для чего-то существуют? Тем паче, что приходилось уже видеть, как обращаются с пленными интербригадовцами фалангисты… так и среди них немцев хватало. Да и сгоревший сарай на хуторе помнился ещё очень хорошо.
А здесь по дороге шли сразу несколько человек. Сами шли, своими ногами.
Стало быть, силы у них оставались ещё? А раз могут идти, могут и драться! Отчего же они этого не делают?
Колонна приблизилась.
Собственно говоря – и не колонна вовсе.
Пленных было менее десятка, причем, как минимум, одного они буквально волокли, поддерживая его своими телами и не давая упасть.
Бросив взгляд на их одежду, Алексей кивнул – эти люди явно не сами в плен сдались…
Форма на пленных была основательно изодрана, виднелись наскоро наложенные повязки, а на лицах ещё оставались следы гари и копоти. С бою взяли, надо полагать.
С этим капитан ещё мог примириться.
Давно ли и сам он валялся в бессознательном состоянии? Так же ведь могли поднять и погнать. Вполне вероятно, что и у этих бойцов что-то похожее могло произойти. Но вот один, идущий чуть наособицу, выгодно отличался относительно целой и опрятной формой. Насколько мог разглядеть со своей позиции Алексей, и лицо у него было не ободранное, как у большинства сотоварищей. Однако ж… кто его знает, как там у него всё сложилось? Ремня, впрочем, не имелось и у него. Немцы были далеко не лопухами и оставлять пленным такое оружие не собирались. Не винтовка, конечно, но массивной пряжкой можно очень даже существенно приласкать!
Ну да, впрочем, не об этом нынче разговор… Сколько там тех немцев? Четверо? Это не так страшно, пусть ближе подойдут. Стрелять из автомата очень не хотелось – движение, хоть и стихло, но, кто ж его знает… лишний шум – он всегда не к месту.
Впереди колонны вышагивал тощий и нескладный немец в очках. Судя по знакам различия – ефрейтор. Винтовка болталась у него за спиной, он, похоже, не слишком-то опасался конвоируемых и назад даже не оборачивался. А вот трое других солдат оружие держали в руках и ворон не ловили. На глазах капитана один из них равнодушно ткнул прикладом между лопаток пленного, который отчего-то замешкался и приотстал. Чувствительно так наподдал – тот аж выгнулся весь. Но не вскрикнул, а торопливо задвигал ногами, догоняя товарищей. Видать, нагляделся уже на подобное обращение и хорошо себе представлял, что его может ещё ожидать. Да и Алексей краем уха слыхивал про то, каким макаром обращались немцы с пленными интербригадовцами. Сомнительно, чтобы эти немцы так уж сильно отличались от тех – в Испании. Одним миром мазаны…
«Ладно, ефрейтора пропускаем, один хрен уже никуда после не денется. И уработаем замыкающего. После него – левофлангового. Ему проще стрелять, не надо особо проворачиваться. Тот, что справа – ему больше времени на поворот нужно. Он к пленным левым боком обращен. Пока развернётся, да оружие вскинет… Успею!»
И капитан скрылся за краем канавы, прижавшись к земле.
Звук шагов – колонна проходила мимо. Совсем рядом щелкнул камешек, отброшенный ногою кого-то из проходящих.
Ещё чуток…
Сколько раз приходилось Ракутину вставать вот так – рывком, навстречу неизвестности! Но тогда были где-то рядом товарищи, имелся шанс на то, что кто-нибудь окажет помощь, прикроет огнём… да и просто предупредит об опасности. Всегда проще, когда кто-то из своих поблизости есть.
А сейчас – один.
И никто не поддержит, не подаст руки в трудную минуту. Под конвоем идут бойцы, и ожидать от них подмоги не приходится.
Но и просто в кустах отсидеться – капитан не мог. Совесть не позволяла. Слишком уж явственно стоял перед глазами горящий сарай…
Хруст сапог… удаляется! Прошла колонна!
И не рывком выскочил на дорогу капитан – выкатился, словно клубок, на пол уроненный.
Перекат – удар под колено, на себя немца рвануть!
И оседает на землю замыкающий солдат, напоровшийся в падении спиною на острый клинок.
Тихо всё произошло.
Ну… почти тихо, скажем так.
Не слишком шумно.
Не обернулся никто из немцев на шорох.
– Halt! Stillgestanden!
В крови у немецкого солдата послушание – приучен он команду исполнять. Немедленно – и беспрекословно. Раз команда прозвучала, стало быть, человек, её отдавший, имеет на то право. И не станет тут никто рассуждать, выполнит приказание. Это он уж потом думать и соображать будет… если успеет.
И немец, слева от колонны топавший, не стал исключением – вытянулся по стойке «смирно», винтовку свою к груди прижав – словно команду «на караул» выполнил. Не совсем, понятное дело, так, но очень даже похоже.
И назад не обернулся.
Оттого и не успел прикладом клинок отбить, что ему чуток повыше поясницы-то и вошел…
А вот тут уже совсем другие пляски пошли.
Хоть и вытянулись похожим образом третий солдат и ефрейтор, однако, до них почти тотчас же дошло, что происходит нечто непонятное.
Ну кто, скажите на милость, здесь такие команды может отдавать?
Ефрейтор?
Так вот он – впереди топает и ничего такого не кричит. Видел его солдат, оттого и врубился в ситуацию достаточно быстро. Что уж тогда про самого ефрейтора говорить – до него это ещё быстрее дошло.
Дернул он с плеча винтовку, да назад обернулся.
Чтобы словить пулю всей грудью – Ракутин тоже времени даром не терял. И пистолет из кобуры раньше выхватить сумел. А попасть с десятка метров – ну это уже совсем лопухом быть надобно, чтобы с такой дистанции промазать.
И понял тогда последний фашист, что ситуация у него складывается аховая. На короткой дистанции пистолет куда как опаснее, нежели винтовка – быстрее он стреляет. И намного быстрее. Да тут ещё и десяток пленных, которые его тоже на руках качать не станут. Нет, подбросить-то – это за милую душу! А вот поймать… И таким макаром – раз пять…
И рванул немец прямо через канаву – в поле рванул, к рощице недалекой. Мог он, конечно, затвор передернуть, да пальнуть.
Мог.
Да вот только бежать быстро в таком разе не получается. Тут что-то одно делать надобно.
Либо бегать, либо стрелять.
А уж спиной назад, да по неровной местности – лучше и не пробовать даже. Проще с размаху башкою пень бодать – не так болезненно будет.
Ноги у солдата оказались сильные и длинные, да и бегал он неплохо. Так что разрыв успел положить между собою и капитаном весьма изрядный. И не слыша (про свой-то топот забыл?) за собою шагов преследователя, обернулся.
Хрясь!
Алексей в прыжке впечатал каблук сапога прямо в бочину запнувшегося солдата – тот кубарем полетел на землю. Ускакала куда-то вбок и винтовка.
А вот встать фашисту уже было не суждено…
Поднявшись на ноги, Ракутин гаркнул во всё горло столпившимся на дороге пленным. – Похватали немцев, их оружие – и к роще! Бегом, мать вашу за ногу!
А сам наклонился к мертвому бегуну. Тяжелый оказался фашист…
Но до рощи капитан его доволок первым, бойцы подоспели позже. Кто-то из них отыскал и подобрал оружие убитого. Притащили и остальных конвоиров, живых среди них не оказалось. Приметив чернявого парня с трофейным карабином за плечами, Алексей окликнул его.
– Как фамилия, боец?
– Красноармеец Копытов, товарищ капитан! – вытянулся тот.
– Патроны у немца возьми – и на пост! Смотри, чтобы нас тут не накрыли ненароком.
– Есть на пост, товарищ командир! – и Копытова словно ветром сдуло.
Присев на корягу, Ракутин осмотрел своё воинство.
Двое раненых, из-под потемневших бинтов проступает кровь. Ранены, надо полагать, не сегодня и не вчера – повязки давно не менялись. Как ходоки они… словом, плохие ходоки. Трое крепких парней в черной форме – моряки? Тоже не без ссадин и повреждений, но на ногах стоят уверено. Копытов на посту, кроме него ещё один светловолосый парень в закопченной гимнастерке. Один мужик средних лет – отчего-то в гражданской одежде.
И…
А где этот – который чистенький?
– Бойцы! А куда ещё один девался?
Красноармейцы переглянулись.
– Так это, товарищ командир, – прокашлялся гражданский. – Здеся он был… Как с дороги рванулись, я рядом его видел!
– И куда ж он делся?
– Дык… – развел руками мужик. – Не приметил я…
Вот ведь незадача! Парень-то мог и ногу ненароком подвернуть, лежит сейчас где-нибудь в поле и губы кусает!
– Он в другую сторону побег, товарищ капитан, – пробасил один из моряков. – Я как раз за немцем дохлым нагнулся – а он и отпрыгнул в сторону-то! Фашиста тащить надо было, вот и зевнули мы его… Туда побег!
И моряк показал направление – на правую оконечность рощи.
– Эк его! – сплюнул Алексей. – Пропадёт же, дурак! Тут немцев – как мух на свалке! Вот, что, товарищ…
– Огузов я, товарищ капитан! – поправился моряк. – Краснофлотец Огузов! Матвей Федорович.
– Возьмите с собой кого-нибудь в помощь и пройдитесь в том направлении. Надо бойца найти! Нехорошо выходит, мы-то здесь, да вместе! А он там в одиночестве бегает – и без оружия.
– Есть, товарищ капитан! Это мы мигом!
И двое моряков исчезли в кустах.
Ракутин достал из полевой сумки блокнот и карандаш.
– Итак, товарищи бойцы, попрошу представиться…
Раненые оказались зенитчиками, пострадавшими во время артналета на их позиции. Там их и подобрали немцы – истекающих кровью и без сознания. Все трое моряков оказались с Днепровской флотилии, их катер был поврежден при бомбежке и затонул. Спасшихся членов экипажа захватили прямо в момент выхода на берег – в кустах засел секрет противника. А поскольку никакого оружия у краснофлотцев не имелось (слишком быстро ушел на дно катер), то и оказать серьёзного сопротивления не получилось. Без драки, понятное дело, не обошлось – матросы схватились врукопашную. Только вот немцы не стали особо рассусоливать, а попросту полоснули по драчунам из автомата – разом отправив на тот свет трех человек и положив на песок оставшихся. А прочих, не успевших ещё выбраться на сушу, расстреляли прямо в воде.
Светловолосый красноармеец был мотористом, служившим в ремонтном взводе. Когда вывернувшиеся из-за поворота танки с черными крестами на башнях раскатали в блин тылы пехотного полка, Михаил Гайтин (так звали светловолосого), как раз торчал головою под капотом, занимаясь ремонтом некстати заглохшей машины.
– Только выглянул, товарищ капитан, а напротив танк! И немцы в люках торчат, хохочут! А у меня всего оружия – один ключ на семнадцать… да руки…
Мужик в гражданке представился агрономом. За что его загребли немцы – неизвестно. Видать, чем-то он им не понравился. Только чем?
Копытов же оказался пулеметчиком, который остался безоружным после бомбежки. Бомба не только разнесла в брызги «максим», но и привалила вход в блиндаж, где пытался спастись первый номер. Наружу его вытащили уже немцы…
Закончив список личного состава, Ракутин произвел ревизию вооружения. Его оказалось не так уж и много. Четыре карабина «Кар-98» с патронами, четыре штыка и две гранаты. Небольшой запас продовольствия, почти тотчас же ополовиненный изголодавшимися бойцами. Их, как выяснилось, кормить вообще никто не собирался, давали только воды попить. Поэтому, отложив немного еды для ушедших и добавив в общий котел ещё и свои запасы, капитан кивнул – налетайте!
Быстро прикончив провизию, народ несколько повеселел. Распорядившись привести себя в порядок, Алексей выдвинулся к краю рощи, посмотреть на дорогу.