В связи с особыми обстоятельствами - Александр Конторович 18 стр.

Быстро прикончив провизию, народ несколько повеселел. Распорядившись привести себя в порядок, Алексей выдвинулся к краю рощи, посмотреть на дорогу.

А по ней снова двигались войска. Много. И наблюдая за автомашинами, капитан нервно постукивал пальцами по прикладу автомата. Делать тут с наличными силами было нечего. Урон противнику они могли нанести самый минимальный, любая из проходящих частей прихлопнула бы их походя, ничуть не заморачиваясь столь ничтожной проблемой.

Надо было уходить. Искать вооружение и продовольствие, куда-то пристроить раненых… да много чего надо было сделать! И с этими мыслями он вернулся на стоянку.

Там его уже ожидали оба, ушедших на поиски, моряка и тот, кого они разыскивали. Красноармеец нервно озирался по сторонам, поминутно облизывая пересохшие губы.

– Сыскалась пропажа? – пошутил Ракутин, снова доставая блокнот. – Как звать-величать?

– Павленко я… Боец Павленко Афанасий Олегович. Писарем служил…

– А в плен как попал?

– Да… как и все. Окружили нас, пушки да пулеметы наставили. Танки повсюду рычат. Командир с наганом вскочил – так его в момент и пристрелили. А я чем воевать могу – машинкой пишущей? Винтовки-то наши в грузовике остались… ну и взяли нас.

– А остальные где?

– Не знаю… всех в сарай какой-то загнали, потом часть народу забрали оттуда. Новых привели. И тоже забрали, потом вот и меня вытолкнули и вот сюда пихнули.

Павленко нервничал и постоянно вертел головою, оглядываясь по сторонам. Было видно, что он сильно напуган. Не боец… по крайней мере, сейчас не боец.

Ну и что?

Других – опытных и хорошо вооруженных, нет. Надо воевать с теми, кто имеется.

– Так что делать-то теперь, товарищ командир? – озираясь, проговорил вчерашний писарь. – Искать ведь нас будут! Немцы, думаю я, страсть как осерчают за такое дело-то!

– И что? – удивился капитан. – Пускай себе злобствуют, нам-то что за дело до их переживаний? Да и потом…

Он достал из нагрудного кармана свой документ, который получил ещё от особистов.

– Вот, товарищи бойцы, ознакомьтесь!

Бумага произвела соответствующее впечатление. Народ как-то даже подтянулся.

– Не забыли вас, товарищи! – Ракутин убрал грозный документ назад. – Не вы первые, кого я из тыла вражеского вывожу! (А что? И впрямь – не первые.) Так что, не сомневайтесь – выйдем мы к своим! В самое ближайшее время выйдем! Ну и попутно, как понимаете, немцам сала за воротник-то и зальём!

Поскольку никого более искать не приходилось, он дал команду на выдвижение. Трупы немецких солдат закидали ветками, оттащив их поглубже. Вырубили несколько жердей и соорудили носилки, чтобы нести одного из зенитчиков. На это дело использовали трофейную плащ-палатку. Второй отказался, заявив, что может идти и сам. Тех, кому не хватило винтовок, вооружили взятыми у немцев штыками – хоть что-то…

Первый привал сделали через пару километров, все-таки бойцы ещё не восстановили своих сил, и следовало это учитывать. А тут и ручей оказался – самое то.

И вот в этот момент и подошел к капитану Огузов.

– Товарищ командир…

– Слушаю.

– Тут вот какое дело… – краснофлотец замялся.

– Да вы присаживайтесь! – кивнул Алексей на бревно рядом с собой. – Что так смущаетесь?

– Писарь этот наш… Чего-то он брешет.

– В смысле? – не понял Ракутин.

– Я вот слышал, как он вам про плен рассказывал. Как его захватили, да где держали, не знаю, но в сарае его точно не было.

– Но шли-то вы вместе?

– Это так. Только его одного немец привел. И не как нас – пинками! Спокойно они шли. Немец этот, как к нам писаря этого отправил, так даже и по плечу похлопал – мол, ступай!

Капитан задумался.

Особых оснований не верить как Павленко, так и Огузову – у него не имелось. Но моряк вызывал как-то больше уважения. Воевал, с немцами дрался – вся морда в синяках, да и видно, что всерьез его метелили. А писарь… Ну да, не строевой боец. И обстоятельства пленения какие-то уж больно странные. Да только одного этого недостаточно, чтобы сразу ярлык предателя вешать. Но вот в сочетании с рассказанным…

– Спасибо, товарищ Огузов! – пожал он руку краснофлотцу. – Вы очень правильно поступили, что мне об этом рассказали. Очень вас прошу никому более ничего не говорить. И Павленко никак не показывайте, что в чем-то его подозреваете. А я разберусь и проверю!

Вот только как?

Допросить писаря?

Можно, но навряд ли он расскажет чего-то более интересное. Особенно, если за душой что-то есть. А ведь есть – Алексей это теперь понимал явственно.

И что теперь делать?

– Вот что… – Ракутин не оборачиваясь, сделал призывной жест рукой. – Копытов! Подойдите ко мне! Только осторожно!

Зашуршали ветки, и боец подполз к капитану.

– Вон тот дом, – Алексей ткнул рукой. – Что там за ним стоит? Я что-то плохо отсюда вижу.

– Это край кузова, товарищ капитан, – приглядевшись, ответил боец. – Ветки мешают… я тоже не сразу разобрал.

– Значит, в деревне немцы… Плохо! А я-то думал туда заглянуть… ладно, поползем назад.

Спустившись в ложбину, он увидел обращенные к нему взоры бойцов.

– Так вот, товарищи, в деревню мы не пойдём – там немцы. И воевать с ними на равных мы пока не можем, мало оружия. Уходить сейчас, по темноте, тоже не слишком удобно. По открытой местности нельзя, а в лесу скоро видимости совсем не будет. Так что ночуем здесь, немец в лес, да ещё на ночь глядя, точно не сунется. Костер не разводить, перекусим так. Товарищ Павленко – на пост! Копытов – дежурный по лагерю. Через четыре часа смена.

Определив кто и кого будет менять, капитан распорядился приготовить перекус, надо было восстановить силы бойцов. Поесть – и всем спать!

Но стоило ему самому прилечь, как поблизости послышалось движение.

– Ну? – спросил он у темноты.

– Уполз… Пост бросил – и как не было его!

– Так! Стало быть, не ошиблись мы с тобой! По-тихому – всем подъём! Все-таки этот тип гадом оказался!

Сборы были недолгими, да и чего собирать-то? Носилки с раненым быстро оттащили подальше в сторону деревни и оставили их в небольшом кустарнике. Всем там никак не спрятаться, а вот один человек помещался очень даже неплохо.

Продвинувшись ближе к домам, капитан приказал залечь.

Медленно тянулось время.

Ракутин кусал губы – неужто, он ошибся? И все эти приготовления попусту?

Но нет! Еле слышные звуки шагов… идут!

– Лежать всем тихо! – шепнул он, обернувшись к невидимым в темноте бойцам. – Пропускаем!

Шаги стали слышны лучше – и вот уже они раздаются почти рядом… ослабели… удаляются… Прошли!

– За мной! – поднялся с места капитан.

Расчет его строился на том, что против его группы противник выставит, скорее всего, большую часть солдат и в деревне останутся всего несколько человек, часовые, да водитель автомашины. Много немцев попросту не поместилось бы в грузовик – отделение, ну, может, два. А в лесу находится группа вооруженных бойцов. Девять человек – не комар чихнул! И на их захват, пусть и врасплох застигнутых, должны будут направить уж никак не менее десятка солдат. Вот и не ожидал Алексей встретить сильного сопротивления.

Минута… другая и впереди выступили неясные контуры домов. Теперь тихонечко… где-то здесь и часовой должен быть.

Приказав бойцам залечь, Ракутин сделал большой крюк, обходя дома со стороны дороги. Ну не могло тут у немцев быть много часовых! Кто-то в лес ушел, кто-то, возможно, что и спит…

Чуть скрипнул песок – капитан превратился в слух. Где же он, прохожий этот?!

Ещё звук – человек прохаживался вдоль забора.

Разумно!

На фоне стены дома часовой со стороны дороги не виден, да и плетень его закрывает. Небось, одна голова над прутьями и возвышается. Это здорово, конечно, только вот этот самый плетень и ему мешает видеть, что происходит прямо под носом. Ну, впрочем, это уже его проблемы…

Прижимаясь к земле, Алексей осторожно продвинулся вбок, выглянул.

На фоне неба медленно проплыл силуэт часового.

Так…

Он сейчас идет к противоположному углу дома. Это ещё метров десять. Стало быть, можно проползти пару-тройку метров до ближайшего угла, не заметит немец.

Сказано – сделано, уже через несколько секунд капитан осторожно распрямился, прижимаясь спиной к бревнам. Нож скользнул в руку.

А за углом снова заскрипел песок под сапогами немца.

Повернет ли он за угол?

Раньше, вроде бы и не поворачивал, да и зачем? Ходи себе вдоль плетня, да за дорогой смотри. Но всякое ведь быть может… И к такому повороту событий Ракутин тоже был готов.

Но не стал часовой за угол сворачивать. Постоял пару секунд, сплюнул и повернулся – снова скрипнул под подошвами сапог песок.

Но сделать он успел всего пару шагов – вынырнула из-за угла стремительная тень. Легла на горло сильная рука – и пронзила поясницу острая боль! Выгнулся немец, от боли уворачиваясь, руками взмахнул, чтобы сбросить с себя чужие объятья. Но уходили силы, и к сердцу подкатила вдруг волна боли. И не выдержало оно…

Но сделать он успел всего пару шагов – вынырнула из-за угла стремительная тень. Легла на горло сильная рука – и пронзила поясницу острая боль! Выгнулся немец, от боли уворачиваясь, руками взмахнул, чтобы сбросить с себя чужие объятья. Но уходили силы, и к сердцу подкатила вдруг волна боли. И не выдержало оно…

Так, с этим покончили!

Вытерев нож о мундир немца, капитан обшарил его тело. Отлично – есть граната! Очень даже хорошо…

Теперь – где они все тут гнездились?

А там, где машина стоит, не стали бы немцы спать в одном месте, а машину ставить где-то поодаль, так, чтобы её видно не было.

Грузовик отыскался быстро – по запаху бензина. Стояла она там же, где и вечером, но в полной темноте отыскать её без этой подсказки было бы не так легко – деревни Алексей не знал.

Стояла машина около длинного строения, судя по всему, школы или чего-то подобного. Никто её не караулил. Да и смысл? На дороге часовой есть. Там, куда все солдаты ушли, тоже, надо думать, кто-то выставлен. Не войти никому в деревню незамеченным.

Ну, это, положим, не совсем так – скорее, совсем даже не так! Один-то человек сюда уже вошел… и это не так и мало, как кое-кому может показаться.

Входная дверь открылась легко, не имелось там никакого запора. Или был он, но никто не удосужился его запереть. Впрочем, Ракутин и к такому развитию событий был готов – но обошлось.

Что сделает часовой, если вдруг за его спиной внезапно заработает мотор грузовика? Это при том, что должен сей грузовик стоять спокойно до самого утра – ведь нет никаких других указаний?

А если этот грузовик, ни с того, ни с сего, ещё и поедет куда-то?

Правильно, обязан часовой этот факт проверить. Да тормознуть тот самый грузовик – куда это его ещё черти потащили? Объясни, друг ситный, за каким-таким рожном ты вдруг поперся?

Ну а то, что никакая машина в полной темноте не поедет, так это и последнему лопуху понятно. Включит водитель фары, чтобы дорогу разглядеть. А после того, как их лучи часового зацепят, тому не совсем сподручно будет в темноту глядеть. И не разберет он, что в кабине машины сидит совсем другой человек – не знакомый водитель, а очень неприятный и невежливый гость.

Эта мысль придет в голову позже, когда холодная сталь ножа пробьет ткань кителя, разрывая податливую плоть. Да толку-то с неё будет…

Заглушив мотор, капитан заодно и фары потушил. Незачем к себе лишнее внимание привлекать.

Передвинув светофильтр на фонарике, он дал четыре вспышки красным светом в сторону поля. Отсчитал про себя до пяти и повторил. Есть ответ – в поле трижды мелькнул красный огонек, это сработал в руках Огузова трофейный фонарик, взятый у немцев ещё в Киеве. Вот и пригодился…

Ещё четыре длинные вспышки послал Алексей в поле. Мол, бегом к кустам, товарищи, хватайте носилки – и сюда!

К домам бойцы вышли неожиданно быстро, он даже удивился.

– Да мы, товарищ капитан, носилки почти сразу принесли, не дождались сигнала-то… – виновато проговорил Копытов. – Дюже волнительно было – а ну, как не поспеем? Вы просигналите, а тут ещё сколько бечь за ними…

Ракутин только крякнул – вот те и исполнили приказ! Но в данном случае, это даже было на руку.

– Ох, Копытов! Доиграешься когда-нибудь! – погрозил он бойцу пальцем. – Ладно, пулей раненого в кузов! И всем остальным – туда же! Немцы вскорости назад пожалуют!

Короткая остановка возле дома, где спали немцы – надо загрузить кое-какие трофеи. И вот в свете фар мелькнул плетень на выезде.

– Там, у дальнего угла, часовой валяется, – ткнул пальцем капитан. – Быстро оружие и патроны подобрать!

Топот ног – сразу двое красноармейцев умчались в указанном направлении. И почти тотчас же появились, неся в руках подобранный карабин и ранец, снятый с убитого.

Скрежетнули шестерни в коробке передач, взвыл на высокой ноте мотор. Под колеса грузовика легла пыльная дорога.

Командиру 1 батальона

46 пехотного полка

Майору Иоахиму фон Лорингеру

Докладываю Вам, что … сентября 1941 г. в 21.18 передовым постом на окраине деревни Ольховатка был задержан неизвестный в форме солдата Красной Армии. Он двигался по направлению к деревне, держа над головою поднятые руки. При задержании выдал оружие – штык от карабина «Кар-98». Будучи допрошен, пояснил на плохом немецком языке, что является красноармейцем Павленко Афанасием Олеговичем, 1922 года рождения. Ранее служил в штабе зенитно-артиллерийского дивизиона. Сдался в плен неделю назад, добровольно перейдя на сторону германской армии с оружием и документами штаба. Был направлен в распоряжение командования, но по дороге в тыл, совместно с другими пленными, освобожден в результате нападения на конвой диверсанта из специальных частей НКВД. Со слов Павленко, нападавший предъявил им всем документ на имя капитана Ракутина, подписанный начальником Особого отдела штаба фронта. Данный документ предоставляет своему владельцу очень широкие права и обязывает всех военнослужащих выполнять приказы, отданные им.

Капитан приказал всем освобожденным красноармейцам выполнять его приказы, под угрозой немедленного расстрела. После чего повел их куда-то в сторону линии фронта.

Воспользовавшись тем, что группа остановилась на ночлег, Павленко, будучи назначен на пост, покинул его и направился в сторону занятой нами деревни, чтобы сообщить германским войскам о присутствии отряда капитана.

Мною была сформирована группа задержания в составе пятнадцати солдат и унтер-офицера. Возглавив подразделение лично, я приказал Павленко провести нас к месту ночлега солдат противника. Следовало спешить, ибо уже через два часа его должны были сменить на посту. Не обнаружив часового, противник мог поднять тревогу и уйти в лес.

Группа скрытно выдвинулась в указанном направлении и окружила место ночлега. Но там никого не оказалось, хотя и были обнаружены следы пребывания людей, пустые консервные банки и обрывки окровавленного бинта.

Мною был отдан приказ о возвращении назад.

Прибыв в деревню, мы обнаружили отсутствие часовых. После предпринятых поисков они были обнаружены мертвыми, убиты холодным оружием. В доме, занятом нами под ночлег, обнаружены трупы водителя и двух солдат. Водитель зарезан ножом, а солдаты убиты ударами твердого тупого предмета, каковым мог быть приклад винтовки.

Похищено оружие и боеприпасы погибших солдат, продовольствие и предметы амуниции. Исчез грузовик, на котором мы прибыли в деревню. По-видимому, угнан солдатами противника.

В процессе поиска нападавших, Павленко попытался оттолкнуть конвоира и скрыться в темноте.

Конвоир произвел несколько выстрелов и пресек данную попытку, застрелив беглеца.

Организованное мною прочесывание прилегающей местности никаких результатов не принесло. Опрошенные местные жители пояснили, что ничего не слышали и не видели, так как выходить ночью из домов им было запрещено ещё раньше. Однако, при более тщательном расследовании, местный житель Громыко С.В, ранее служивший в армии, пояснил, что видел нападавших. Его дом расположен недалеко от места расквартирования солдат и он, действительно, мог их наблюдать через окно и иным способом. Судя по тому, что на погрузку трофеев им потребовалось очень немного времени, а также по некоторым другим признакам, он сделал вывод о том, что их действиями руководил опытный и знающий командир.

Полагаю, что вся история с захватом группы якобы заснувших солдат противника, во главе с капитаном, являлась хитрым тактическим ходом противника. А Павленко должен был выманить германских солдат из-под прикрытия домов на открытое место, где они подверглись бы нападению. Но увидев выдвижение войск в правильно организованном порядке (солдаты шли с головным и тыловым охранением), не располагавший значительными силами противник отказался от первоначальных планов и произвел нападение на деревню. Там оставалось незначительное число солдат вермахта, с которыми нападавшим удалось справиться.

Предпринятая Павленко попытка к бегству может служить косвенным подтверждением того, что он и сам не подозревал об изменении первоначальных планов нападавших и ожидал своего освобождения при нападении на нас в лесу. Этого не произошло, и он занервничал, в результате чего попытался убежать самостоятельно. В свете этого, полагал бы тщательно проверить достоверность сведений, которые были им сообщены при сдаче в плен.

Обо всем произошедшем мною были немедленно проинформировано командование и отправлено срочное сообщение в фельджандармерию.

«… исходя из полученных сведений, можно предположить, что охранник погибшего курьера, капитан Ракутин, оставшийся необнаруженным в результате оперативно-поисковых мероприятий в городе Киев, с помощью неустановленных лиц выбрался из города. Вполне вероятно, что подобное развитие событий не было запланировано его руководством и дальнейшие действия капитана носят характер импровизации. Тактически выгоднее было бы его сокрытие на какой-либо конспиративной квартире или в ином месте, недоступном контролю германской армии и последующая эвакуация через линию фронта. По-видимому, данный вариант, при всей его предпочтительности, не был предусмотрен. Не исключено, что лица, оказавшие капитану помощь, могли и не принадлежать к городскому подполью. Такими лицами вполне могли быть отдельные граждане, недовольные вступлением германских войск в город.