Лощеный увидел папку.
– Вот она где, – проворчал он.
Небрежно подхватил ее, сунул под мышку и покинул туалет, даже не посмотрев в сторону Риты. Она перестала тереть пол и облегченно перевела дух, чувствуя себя чернавкой, без разрешения сунувшейся в господские покои, которую полагалось высечь за наглость батогами на псарне. Но, кажется, «белый господин» ничего не заметил, а значит, экзекуции не последует. И то хорошо.
Закончив уборку, Рита отправилась в подсобку, чтобы немного передохнуть. Она села на стул и прикрыла глаза. Вспомнила листок с карандашными правками, перед глазами у нее замелькали цифры и термины, и вдруг ее настиг приступ головной боли – такой же сильный, как ночью. Рита схватилась руками за голову, сжала ладонями виски, стараясь удержать взрывающийся череп на месте. Боль была невыносимой. Должно быть, это из-за вчерашней аварии. Нина была права, надо было обратиться к врачу. Боже, как больно!
– Что с тобой? – услышала она удивленный голос Лиды.
Перед глазами все плыло от боли.
– Я… У меня… – Рита тихо и хрипло застонала. – У меня… голова раскалывается…
– Мигрень? Дать тебе таблетку?
– Нет, это… А-а… – простонала Рита от нового приступа боли. – Кажется… я помню все, – хрипло прошептала она.
– Что ты помнишь? – не поняла Лида.
– Все… Все, что когда-то видела или читала.
– Ты что, бредишь?
– Я… не знаю. – Вдруг боль ушла, резко и внезапно. Рита выпрямилась, посмотрела на Лиду и сказал, неожиданно для себя: – Я увольняюсь. По собственному желанию. Прямо сейчас.
Лида удивленно вытаращила на Риту глаза.
– Ты чего, мать? Белены объелась? Сама же выпрашивала эту работу. …Да что случилось-то?
– Ничего, – сказала Рита. – Просто ухожу.
Лида еще пару секунд недоверчиво смотрела на Риту, потом усмехнулась и сказала:
– Ну, как знаешь.
– Зарплату за эти дни начислите?
Лида хмыкнула.
– По идее, не должна бы, – сказала она. – Но так и быть. Получишь за вчера и позавчера – шестьсот пятьдесят рублей. На большее не рассчитывай.
– Хорошо.
Лида достала из кармана кошелек, отсчитала несколько сотенных бумажек и всучила их Рите.
– Держи. С бухгалтерией я сама разберусь.
Рита взяла деньги, растерянно пересчитала.
– А еще двести пятьдесят рублей? Вы же сказали, шестьсот пятьдесят, а здесь только четыреста.
Лида прищурила маленькие, подведенные глаза.
– Не нравится – возвращай обратно и шуруй в бухгалтерию.
Рита в упор посмотрела на Лиду, но та спокойно выдержала ее взгляд. Рита вздохнула, поднялась со стула, повернулась и, не прощаясь, пошла к двери.
– Топай-топай, – сказала ей вслед Лида. – Дуреха. И больше не возвращайся, нам тут такие дуры не нужны.
Рита вышла из подсобки.
15
Уличная прохлада освежила и взбодрила. Головная боль ушла, но на щеках ее горел воспаленный румянец, а глаза бегали из стороны в сторону, выхватывая названия магазинов и кафе, детали одежды, выставленной в витринах, номера машин, лица людей, их прически, жесты. Все это моментально и прочно отпечатывалось у нее в памяти, как отпечатывается раскаленное клеймо на шкуре лошади.
Проходя мимо зеркальной витрины магазина, Рита остановилась и посмотрела на свое отражение. Тридцать два года. Уже тридцать два. Как-то уж слишком быстро это случилось.
Однако женщина, смотревшая на Риту с зеркальной поверхности витрины, выглядела старше тридцати двух лет. Замученная, плохо одетая, сутуловатая. Черты лица правильные, но само лицо вялое, невзрачное. Неухоженные блеклые волосы, затравленный взгляд. А ведь когда-то в нее влюблялись. Колька даже подрался с одним… Как же его звали? Крепкий такой. И цветы у ее порога оставляли. И выглядела она не так, как сейчас…
Боже, как недавно это было. И как давно!
Прошедшие со школы четырнадцать лет представились ей длинной вереницей серых, неотличимых друг от друга дней, в которых почти не о чем было вспомнить и воспоминания о которых вызывали только тошноту. И куда только подевалась молодость?
На глаза Рите навернулись слезы.
– Чучело, – с досадой сказала своему отражению Рита, отвернулась и, прикусив губу, чтобы не заплакать, пошла к автобусной остановке.
Она остановилась. Вспомнила, как это отвратительно – драить туалет, глядя на спины мужчин, выстроившихся у писсуаров, и чувствовать себя бесполым животным, пустоголовой вещью без признаков личности со шваброй в руках. При воспоминании обо всем этом ей стало противно до тошноты.
Дойдя до конца улицы и свернув за угол, она чуть не наткнулась на полного высокого мужчину в дорогом итальянском пальто и импозантной шляпе. Мужчина посмотрел на нее растерянным взглядом, улыбнулся и сказал:
– Excuse me, do you speak English?[1]
– Yes, I know a little[2], – ответила Рита.
Он облегченно вздохнул и заговорил снова:
– How can I pass on the street Volkhovskaia?[3]
Рита на секунду задумалась, затем сказала:
– Go straight to the end of the house here. Then turn right. There you will see a park. Pass through the park and you will go to the Volkhovskaia street[4].
– Thank U![5] – поблагодарил мужчина.
– It’s my pleasure[6], – с улыбкой ответила Рита.
Иностранец вежливо приподнял шляпу, снова нахлобучил ее на голову и зашагал своей дорогой. Рита посмотрела ему вслед. Он был очень забавен в своем мешковатом пальто, с намотанным на шею огромным шарфом и в этой мятой фетровой шляпе, похожей на ту, которую носил когда-то Ритин дедушка. Рита улыбнулась и тихо пропела:
– Do you like the clothes I’m wearing? Or do you think I just look mad![7]
Она тихо засмеялась и повернулась к книжному развалу, но вдруг замерла на месте, и улыбка медленно сползла с ее губ.
Что это только что было? Она что, в самом деле говорила с иностранцем… на английском языке? Рита тряхнула головой. Да нет, быть этого не может! Может, он и иностранец, но говорил он по-русски, иначе как бы она его поняла?
…И как она могла себе такое вообразить? Она и трех слов-то не помнила по-английски. Вот дурочка. Точно дурочка! Рита усмехнулась и иронично проговорил вслух:
– A friend of mine I thought was cool Just called me an «April Fool»[8].
Затем на секунду оцепенела, а потом выпучила глаза и с размаху шлепнула себя ладонью по губам.
Неужели опять?!
Нет-нет-нет-нет! …Да что нет? Точно! Она сказала это по-английски. Чепуха. Бред. Мистика какая-то. Но… что же теперь делать?
Надо успокоиться. Просто успокоиться. Все на свете можно объяснить. Нужно просто вспомнить – откуда она знает этот стишок? …Боже, да ведь она учила его на уроке в школе. …В тот день, когда Мишка Потапов, сосед по парте, украл у нее пенал.
Эпизод с похищением пенала живо встал у нее перед глазами. И вдруг она вспомнила всю череду уроков английского языка, словно старая кинопленка, шелестя своим целлулоидным телом, пронеслась у нее перед глазами.
– Боже… – выдохнула Рита.
Она и представить не могла, что школьные уроки английского языка, на которых она либо дремала, либо рисовала в тетради куколок и платья, покорно принимая двойки и зная, что за четверть ей все равно выведут тройку, чтобы не снижать общий уровень успеваемости, – она и представить не могла, что все эти уроки не прошли даром.
Рита помнила правила английской грамматики, которые монотонно бубнила перед доской учительница Светлана Михайловна, помнила словарики в конце каждого текста, и могла повторить их сейчас наизусть.
Предаваясь воспоминаниям, Рита не заметила, как ноги сами принесли ее к книжному развалу. Она остановилась, посмотрела на продавца и сказала:
– Я у вас брала книги. Сегодня утром. Можно мне поменять их на другие?
Продавец мрачно усмехнулся.
– Ага, щас! Разбежалась.
– Но они совершенно целые. – Рита достали из сумки одну из книг. – Посмотрите сами, они совсем не…
– А ну, иди отсюда! – неожиданно разозлился продавец. – Тут тебе не библиотека!
«Точно! – подумала Рита. – Библиотека – вот что мне нужно! И как я сама не догадалась?»
…Спустя полчаса она сидела в маленьком и безлюдном читальном зале районной библиотеки, обложившись англо-русскими и русско-английскими разговорникам, словариками и учебниками по английскому языку. Взгляд схватывал со страниц знакомые по школе конструкции и фразы, в памяти сами собой всплывали английские слова, которые она краем уха слышала на школьных уроках, словно рыбы, которых она выпутывала из наброшенной когда-то на рыбью стаю огромной сети. И рыб этих было много, десятки, сотни… Оказывается, все эти слова прочно засели у нее в памяти. Как? Почему? Неизвестно. Но все это никуда не делось.
Рита шелестела страницами, глупо улыбаясь, просматривала одну книжку за другой, откладывая их по мере прочтения.
– Женщина, мы закрываемся, – услышала она строгий голос старенькой, очкастой библиотекарши.
Рита оторвала взгляд от «Словаря деловых английских слов».
Рита шелестела страницами, глупо улыбаясь, просматривала одну книжку за другой, откладывая их по мере прочтения.
– Женщина, мы закрываемся, – услышала она строгий голос старенькой, очкастой библиотекарши.
Рита оторвала взгляд от «Словаря деловых английских слов».
– Что?
Библиотекарша с легкой брезгливостью посмотрела на ее заношенную, «стариковскую», кофту, на немытые уже дней семь волосы, на лишенное косметики лицо и желтый синяк под левым глазом.
– Мы закрываемся, – сказала она. – Уже восемь часов вечера.
– Сколько? – Голос Риты сел от ужаса. – Восемь?
– Восемь-восемь. Приходите завтра. А сейчас, будьте так добры…
– У меня ж смена в кафешке!
Рита вскочила из-за стола, едва не опрокинув стул, и повернулась к двери.
– Эй! – крикнула библиотекарша грозно. – А книги я за вас должна уносить?
– Извините! – бросила Рита через плечо. – Я очень спешу!
И вышла из зала. Библиотекарша несколько секунд стояла, глядя ей вслед яростным взглядом, потом тихо выругалась и перевела взгляд на стол с разбросанными по нему словарями, разговорниками и учебниками. Усмехнулась и неприязненно проговорила:
– И зачем этой убогой понадобился английский язык?
* * *Работа в кафе показалась ей такой же отвратительной, как и мытье туалетов. Рита недоумевала – и как она раньше могла спокойно смотреть на эти грязные тарелки, испачканные соусами и подливками, на свои красные от горячей воды руки, на остатки еды, которые нужно было сгребать в специальный контейнер?
Рита вдруг подумала о том, что заслуживает большего. И что все эти бессмысленные занятия, навроде мытья посуды, отравляют своей пустотой ее существование, отнимают у нее лучшие часы жизни.
Чтобы отвлечься от бреда своего существования и суметь доработать смену до конца, Рита вспоминала страницы прочитанных вчера и сегодня книг, проговаривала по памяти целые абзацы, наслаждалась тем, что может манипулировать сложными терминами.
В этот вечер толстый управляющий ни разу не зашел на кухню, а с двумя своими соработницами – казашкой Айгуль и узбечкой Маймуной – Рита не общалась. Время от времени они тихо переговаривались между собой, но Рита не обращала на них внимания, думая лишь о том, когда же закончится этот ад.
Когда смена закончилась, Рита быстро сбросила халат, фартук и перчатки и выскочила из пропахшего шашлыками и водкой кафе на улицу. Свежий воздух подействовал на нее успокаивающе. Немного отдышавшись, она вернулась в кафе за сумкой, попрощалась с Айгуль и Маймуной, а потом неторопливо прошла через зал, густо заполненный людьми, и вышла на улицу через парадный вход.
16
Нина встретила ее улыбкой.
– Привет!
– Привет!
Рита вошла в прихожую.
– Лешка с Лизкой уже спят?
– Угу, – кивнула Нина. – Уснули с полчаса назад. Еле их уложила.
Разуваясь, Рита наткнулась взглядом на большую сумку из коричневой блестящей кожи, стоящую у двери.
– Ой, ты куда-то уезжаешь? – удивленно сказала она.
Нина засмеялась.
– Наоборот! Муж вернулся с писательской конференции на два дня раньше. Ты проходи, проходи!
Рита смущенно переминалась с ноги на ноги.
– Да ты не бойся, Витьки сейчас нет дома, – успокоила ее Нина. – Он пошел в интернет-клуб. У нас Сеть накрылась, а ему нужно письмо отправить. И вообще, он тебя не съест. Он у меня добрый!
Рита разулась и разделась, прошла вместе с Ниной на кухню.
За чаем Рита не удержалась и пожаловалась Нине на жизнь. На то, что мужчины свиньи, что она никогда не умеет им противостоять, что женщине вообще ничего не возможно добиться в этой жизни… особенно, если нет образования. Нина выслушала ее жалобы с легким удивлением.
– У тебя на работе проблемы? – осторожно уточнила она затем.
– Да нет, – сказала Рита с досадой. – Просто обидно. Крутишься, крутишься, а никакого толку. Как выходила замуж в штопаном платье, так и сейчас в нем же.
– Ну… – Нина пожала плечами. – Может, тебе стоит чаще проявлять характер?
– Ой, Нина… – Рита издала тяжелый вздох и махнула рукой. – У меня вообще нет никакого характера. Мои детки, моя порванная душа, мои больные нервы… Жизнь моя постылая – вот это все у меня есть. А характер? …Откуда ему взяться?
– Вот потому что у нас такие женщины – затюканные жизнью, безвольные, мы и живем так, как живем.
Рита снова вздохнула.
– Нин, я ж не спорю.
– А ты поспорь! Прояви свое мнение. Докажи свою правоту.
Рита растерянно улыбнулась:
– Да где ж оно, мое мнение-то? Нету его.
Нина сдвинула брови и хотела возразить, но тут в дверь позвонили. Оказалось, вернулся Виктор (Рита уже и забыла про него). Нина ввела его на кухню и сказала смутившейся Рите:
– Знакомься, это мой муж Витька!
Рита посмотрела на вошедшего. Это был симпатичный мужчина лет сорока с небольшим на вид, среднего роста, лысоватый (но это его не портило), чуть полный, но не толстый, с умными голубыми глазами. Рите он понравился сразу. Было в его облике что-то надежное.
– А это – Рита, – продолжила Нина.
– Та самая Рита? – с улыбкой сказал Виктор. – Добрый вечер!
– Здравствуйте, – негромко отозвалась она.
– Садись за стол, будешь пить с нами чай! – распорядилась Нина. – У меня как раз чайник закипает.
Виктор сел за стол, Нина поставила перед ним чашку, бросила туда щепотку заварки и залила кипятком. Рита украдкой разглядывала Виктора, обратила внимание на его крепкую шею, на то, как он забавно щурил глаза (так обычно щурят близорукие люди, которые стесняются или не любят носить очки). Виктор заметил, что Рита его разглядывает, и улыбнулся ей, Рита тут же смущенно отвела взгляд.
– Значит, те два сорванца, спящие в маленькой комнате, – ваши дети? – не столько спросил, сколько констатировал Виктор, помешивая ложечкой сахар в чашке.
– Да. Старший – Лешка. А младшая…
– Елизавета Николаевна, – кивнул Виктор. – Барышня, которая обожает клубничное варенье и мужчин с усами. Мы с ней уже познакомились. И даже приятно побеседовали.
Он с добродушным любопытством смотрел на Риту, и она смутилась еще больше.
– Простите, что мы с детьми заняли комнату, – зачем-то пролепетала она. – Если нужно, мы завтра съедем и…
– Не говорите глупости, – сказал Виктор. – Вы никуда не будете съезжать. Квартира большая, места хватит всем. По крайней мере, до конца месяца. А потом я помогу вам снять квартиру. Вы ведь, кажется, уже нашли себе работу?
– Целых две, – сказала Рита.
«Но, кажется, одну я уже потеряла», – невесело додумала она.
– Послушайте, девушки, – снова заговорил Виктор, – а может, ну его, этот чай? Нин, у нас, кажется, еще осталась пара бутылок красного вина? Того, которое мне прислали из Испании?
– Конечно, – сказала Нина. И добавила иронично: – А ты думал, я выпила их без тебя? Принести?
– Тащи, – кивнул Виктор.
Нина встала из-за стола и ушла за вином. Вскоре она вернулась с двумя бутылками из темного стекла.
Первую бутылку они ополовинили за полчаса, под два тоста, провозглашенных Виктором – «за здоровье нашей гостьи и ее очаровательных сорванцов» и «за то, чтобы все плохие писатели переквалифицировались в управдомы». Виктор беспрестанно шутил, шутки у него были добрые, и совсем скоро Рита перестала смущаться.
После третьего бокала она почувствовала, что пьянеет, но опьянение было не такое резкое и дурное, как от водки, а мягкое и приятное, и от этого Рита почувствовала себя еще уютнее.
– Черт, спина болит, – пожаловалась Нина, морщась и поводя плечами. – Сегодня два часа простояла на стремянке.
– Зачем? – приподнял брови Виктор.
– Помогала нашим парням развешивать картины. Знаешь ведь – если сама не проконтролирую, сделают вкривь и вкось.
– Бедная моя девочка, – сказал Виктор, обнял Нину и поцеловал ее в щеку.
– За это и пострадать не грех, – улыбнулась Нина. – Ладно, ребята, я пойду полежу минут пятнадцать. А вы тут не скучайте.
Нина поднялась из-за стола.
– Может, надо чем-то помочь? – спросила Рита. – Массаж там или еще что?
– Массаж? – Нина посмотрела на нее лукавым взглядом. – А ты умеешь?
– Вообще-то нет.
Нина улыбнулась:
– Тогда лучше не будем рисковать.
После того как она ушла, Рита и Виктор несколько секунд сидели в тишине, потом Виктор спросил:
– Значит, у вас отняли квартиру?
– Угу, – кивнула Рита.
– И что думаете делать дальше?
– Да ничего не думаю. Жить буду. Детей растить. А подохну, так тоже не беда, государство позаботится.
– Думаете, позаботится?
– Да уж не хуже меня. Что я-то? Мужа, считай, больше нет. Квартиры тоже. Что я им дала, малюткам своим? Что для них сделала?
Рита тяжело вздохнула. Виктор неловко кашлянул и сказал:
– Ну ладно, не будем о грустном. Я, пожалуй, открою вторую бутылку.
Пока он открывал бутылку и разливал вино по бокалам, Рита сидела с задумчивым видом, положив локоть на стол и подперев щеку ладонью.