— Мы — внебрачеые дети истории, взращённые телевидением с верой в то, что однажды мы станем миллионерами, кинозвёздами или рок-звёздами, но мы не станем. И мы только что это поняли, — сказал Тайлер. — Так что не еби нам мозги.
Космической обезьянке пришлось прижать тряпку с эфиром плотно, в комиссарские всхлипы, и держать его пока он не отрубился.
Другая команда одела его и отнесла его и его собачку домой. После этого у него был секрет, чтобы хранить. И нет, мы не ждали больше никаких облав на бойцовские клубы.
Его многоуважаемая честь попал домой испуганным, но нетронутым.
— Каждый раз, когда делаем какое-нибудь маленькое домашнее задание, — говорит Тайлер, — эти мужики из бойцовского клуба, которым нечего терять, всё больше и больше погружаются в Проект «Вывих».
Тайлер стоит на коленях возле моей постели, говоря: — Закрой глаза и дай мне твою руку.
Я закрываю глаза и Тайлер берёт мою руку. Я чувствую губы Тайлера на шраме от его поцелуя.
— Я сказал, что если ты когда-либо заговоришь обо мне у меня за спиной, ты никогда меня больше не увидишь, — сказал Тайлер. — Мы — не два отдельных человека. Короче говоря, когда ты бодрствуешь, контроль у тебя, и ты можешь называть себя, как тебе заблагорассудится, но как только ты засыпаешь, возникаю я, и ты становишься Тайлером Дарденом.
«Но мы дрались, — говорю я. — В ночь, когда мы придумали бойцовский клуб».
— На самом деле ты дрался не со мной, — говорит Тайлер. — Ты сам это сказал. Ты дрался со всем, что ты ненавидишь в жизни.
«Но я вижу тебя».
— Ты спишь.
Но ты снимаешь дом. У тебя есть работа. Две работы.
Тайлер говорит:
— Проверь в банке свои использованные чеки. Я снял дом на твоё имя. Я думаю, что ты найдёшь на чеках надписи от руки — заметки, которые ты для меня распечатывал.
Тайлер тратил мои деньги. Не удивительно, что я всё время на мели.
— А работы — почему, ты думаешь, ты чувствуешь себя таким уставшим. Господи, это не бессонница. Как только ты засыпал, я появлялся и шёл на работу, в бойцовский клуб, или ещё куда-нибудь. Тебе повезло, что я не устроился на работу заклинателем змей.
Я говорю: «а как же Марла?»
— Марла любит тебя.
«Марла любит тебя».
— Марла не знает разницы между нами. Ты назвал ей выдуманное имя в ночь, когда вы познакомились. Ты никогда не называл своё настоящее имя в группах поддержки, ты, ненастоящее дерьмо. С тех пор, как я спас её жизнь, Марла думает, что твоё имя Тайлер Дарден.
Теперь, когда я знаю, кто такой Тайлер, он просто исчезнет?
— Нет, — говорит Тайлер, продолжая держать мою руку, — я бы не стоял сейчас перед тобой, если бы ты не хотел этого. Я всё ещё буду жить своей жизнью, пока ты спишь, но если ты начнёшь ебать мне мозги, если ты прикуёшь себя ночью к кровати, или примешь большую дозу снотворного, мы станем врагами. И я тебе за это устрою.
Ой, всё это херня. Это сон. Тайлер — киномеханик. Он — расстройство раздвоения личности. Состояние психоделической фуги. Тайлер Дарден — моя галлюцинация.
— Пошёл на хуй, — говорит Тайлер, — может это ты — моя шизофреническая галлюцинация.
«Я был здесь первым».
Тайлер говорит:
— Да, да, да, тогда просто посмотрим, кто будет здесь последним.
Это не на самом деле. Это сон и я проснусь.
— Тогда просыпайся.
А затем звонит телефон, и Тайлер исчез.
Солнце пробивается сквозь шторы.
Это мой семичасовой будящий звонок, и когда я беру трубку, линия мертва.
23
Ускоренная перемотка, я лечу назад домой, к Марле и «Пейпер Стрит Соуп Кампани».
Всё по-прежнему распадается на части.
Дома я слишком испуган, чтобы заглядывать в морозилку. Представьте себе дюжины маленьких полиэтиленовых бутербродных пакетов, помеченных в таких городах, как Лас-Вегас, Чикаго или Милуоки, где Тайлеру пришлось выполнить свои угрозы, чтобы защитить отделение бойцовского клуба. Внутри каждого пакета будет пара разбитых кругляшков, замороженных до твёрдого состояния.
В углу кухни космическая обезьянка, сидящая прямо на потрескавшемся линолеуме, изучает себя в карманном зеркальце.
— Я — поющие и танцующие отбросы этого мира, — говорит космическая обезьянка зеркалу, — я грязный токсичный побочный продукт божьего творения.
Другие космические обезьянки ходят по саду, подбирают что-то, убивают что-то.
Положа руку на дверь холодильника, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сконцентрировать свою просвещённую духовную сущность.
Капли на розах
Животные Диснея
Мне — зубная боль
Морозилка приоткрывается на один дюйм, когда Марла заглядывает мне через плечо и спрашивает: — Что на обед?
Космическая обезьянка смотрит в ручное зеркальце на себя, сидящего на полу.
— Я — дерьмовые и заражённые человеческие отходы творения.
Круг замкнулся.
Примерно с месяц назад я боялся позволить Марле заглянуть в холодильник. Теперь я боюсь посмотреть туда сам.
О-о, господи. Тайлер.
Марла любит меня. Она не знает разницы.
— Я рада, что ты вернулся, — говорит Марла, — нам надо поговорить.
«О-о, да, — говорю я. — Нам надо поговорить».
Я не могу заставить себя открыть морозилку.
Я — съёжившаяся мошонка Джо.
Я говорю Марле: «не трогай ничего в морозилке. Даже не открывай её. Если ты когда-нибудь найдёшь что-нибудь внутри, не ешь это и не корми этим кошку или кого-то ещё». Космическая обезьянка с карманным зеркальцем наблюдает за нами, так что я говорю Марле, что мы должны уйти. Мы должны поговорить в другом месте.
Внизу на лестнице в подвал одна космическая обезьянка читает другим космическим обезьянкам: — Есть три способа сделать напалм: Первый: ты можешь смешать равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока, — читает космическая обезьянка в подвале. — Второй: ты можешь смешать равные части бензина и диетической колы. Третий: ты можешь растворять толчёный кошачий помёт в бензине, пока смесь не загустеет.
Мы с Марлой проезжаем транзитом сквозь «Пейпер Стрит Соуп Кампани» через окно, на планету Дэнни, оранжевую планету.
Это то, о чём говорил Тайлер: когда Англия начала экспансию, стала строить колонии и рисовать карту мира, большая часть географических точек получила что-то типа сэконд-хэнда от английских названий. Англия должна была назвать всё. Или почти всё.
Например, Ирландия.
Нью-Лондон, Австралия.
Нью-Лондон, Индия.
Нью-Лондон, Айдахо.
Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Ускоренная перемотка в будущее.
Таким образом, когда начнётся освоение глубокого космоса, вероятно, это будут колоссальные корпорации, которые пооткрывают все новые планеты и назовут их.
«Солнечная система IBM».
«Галактика Филип Моррис».
«Планета Дэнни».
Каждая планета получит название корпорации, которая первой её открыла.
«Мир Бадвайзер».
У нашего официанта на лбу здоровенное гусиное яйцо, он стоит по-солдатски смирно, пятки вместе.
— Сэр! — говорит наш официант. — Не хотите ли сделать заказ? Сэр! — говорит он. — Всё, что вы закажете — за счёт заведения. Сэр!
Ты можешь представить себе, как чей-нибудь суп пахнет мочой.
«Два кофе, пожалуйста».
Марла спрашивает:
— Почему он даёт нам бесплатную еду?
«Официант думает, что я — Тайлер Дарден», — говорю я.
В этом случае Марла заказывает жареных крабов и крабовый суп, и фирменное из рыбы, и жареную курицу, и запечённую картошку со всем, с чем можно, и большой шоколадный пирог.
Через маленькое окошко в кухню три помощника повара, у одного из которых по верхней губе проходит свежий шрам, наблюдают за нами с Марлой и шепчутся, склонив свои фингальные головы вместе. Я говорю официанту: «принесите нам чистую еду, пожалуйста. Пожалуйста, не кладите никакого мусора в то, что мы заказали».
— В этом случае, сэр, — говорит наш официант, — я бы не советовал девушке заказывать сейчас крабовый суп.
Спасибо. Никакого крабового супа. Марла смотрит на меня и я говорю ей: «верь мне».
Официант разворачивается на пятках и относит наш заказ на кухню.
Через маленькое кухонное окошко три помощника повара показывают мне большие пальцы рук.
Марла говорит:
— А ты добился кое-какой неплохой фигни, будучи Тайлером Дарденом.
С этого момента и впредь, рассказываю я Марле, она должна будет следовать за мной по ночам, куда бы я ни пошёл, и записывать все места, куда я хожу. С кем встречаюсь. Кастрирую ли я кого-нибудь важного. Всякое такое.
Я достаю свой бумажник, и показываю Марле свои водительские права с моим настоящим именем.
Не Тайлер Дарден.
— Но все знают, что ты — Тайлер Дарден, — говорит Марла.
Все, кроме меня.
Никто на работе не называет меня Тайлером Дарденом. Мой шеф называет меня моим настоящим именем.
Мои родители знают, кто я на самом деле.
— Почему тогда, — спрашивает Марла, — ты для кого-то — Тайлер Дарден, а для кого-то — нет?
Мои родители знают, кто я на самом деле.
— Почему тогда, — спрашивает Марла, — ты для кого-то — Тайлер Дарден, а для кого-то — нет?
Когда я познакомился с Тайлером, я спал.
Я был уставшим, и сумасшедшим, и загнанным, и каждый раз, когда я садился в самолёт, я хотел, чтобы он разбился. Я завидовал людям, умирающим от рака. Я ненавидел свою жизнь. Я устал и задолбался из-за моей работы и мебели, и я не видел никакого способа изменить положение вещей.
Только закончить его.
Я чувствовал себя пойманным.
Я был слишком завершённым.
Я был слишком идеальным.
Я хотел найти выход из своей малюсенькой жизни. Один мазок масла и роль узенького сидения в самолёте в этом мире.
Шведская мебель.
Интеллектуальное искусство.
Я взял отпуск. Я уснул на пляже, и когда я проснулся, там был Тайлер Дарден, полностью голый и потеющий, перепачканный песком, с мокрыми прямыми волосами, прилипшими к его лицу.
Тайлер утягивал деревянные доски для сёрфинга и приносил их на пляж.
Что Тайлер создал — это тень гигантской руки, и Тайлер сидел в этой ладони совершенства, которую сам же создал.
И этот момент был всем, чего ты можешь ожидать от совершенства.
Может быть я никогда на самом деле не просыпался на пляже.
Может быть всё это началось, когда я ссал на камень Бларни.
Когда я заснул, я не спал на самом деле.
За другими столиками в «Планете Дэнни» я насчитал одного, двух, трёх, четырёх, пятерых ребят с чёрными скулами и ломаными носами, улыбающихся мне.
— Нет, — говорит Марла, — ты не спишь.
Тайлер Дарден — это отдельная личность, которую я создал сам, и сейчас он угрожает забрать мою настоящую жизнь.
— Прям как мать Тони Перкинса в «Психо», — говорит Марла, — это так круто. У каждого есть свой маленький бзик. Однажды я встречалась с парнем, который никак не мог прицепить на своё тело достаточно колец.
«Это моя жизнь, — говорю я, — я засыпаю, и Тайлер убегает вместе с моим телом и разбивает лицо, совершая какое-нибудь преступление. На следующее утро я просыпаюсь уставший и разбитый, и я уверен, что я совсем не спал».
На следующий вечер я ложусь спать пораньше.
Следующей ночью у Тайлера будет чуть-чуть побольше времени.
Каждый вечер, когда я ложусь спать всё раньше и раньше, у Тайлера будет всё больше и больше времени.
— Но ты и есть Тайлер, — говорит Марла.
Нет.
Нет, я не Тайлер.
В Тайлере Дардене мне нравится всё: его храбрость и его ум. Его нервы. Тайлер забавный, и обаятельный, и сильный, и независимый, и мужики смотрят на него и ожидают, что он изменит их мир. Тайлер способный и свободный, а я нет.
Я — не Тайлер Дарден.
— Но это ты, Тайлер, — говорит Марла.
Мы с Тайлером делим одно и то же тело, и до данного момента я этого не знал. Когда бы Тайлер ни занимался сексом с Марлой, я спал. Тайлер ходил и разговаривал, пока я думал, что сплю.
Каждый в бойцовском клубе и Проекте «Вывих» знал меня, как Тайлера Дардена.
И если я ложился спать все раньше каждый вечер, и спал всё дольше каждое утро, в конце концов я должен был исчезнуть совсем.
Я бы просто заснул и никогда не проснулся.
Марла говорит:
— Прям как животные в «центре контроля за животными».
Долина собак. Где даже если тебя не убивают, если кто-то любит тебя на столько, чтобы забрать домой, тебя всё равно кастрируют.
Я бы никогда не проснулся и остался бы только Тайлер.
Официант приносит кофе, щёлкает каблуками и удаляется.
Я нюхаю кофе. Пахнет, как кофе.
— Ну, — говорит Марла, — даже если я и поверю всему этому, чего ты хочешь от меня?
Чтобы Тайлер не мог получить окончательный контроль, мне нужно, чтобы Марла не давала мне спать. Всё время.
Круг замкнулся.
В ночь, когда Тайлер спас её жизнь, Марла сказала ему, чтобы он не давал ей спать всю ночь.
Как только я усну, появится Тайлер, и случится что-нибудь ужасное.
И если я всё-таки засну, Марла должна будет идти по пятам за Тайлером. Куда бы он ни пошёл. Что бы он ни делал. Чтобы днём у меня была возможность пробежаться по тому же маршруту и как-то компенсировать разрушения.
24
Его зовут Роберт Полсон, и ему сорок восемь лет. Его зовут Роберт Полсон, и Роберту Полсону теперь вечно будет сорок восемь лет.
На достаточно долгом отрезке времени вероятность выживания любого человека падает к нулю.
Большой Боб.
Большой бутерброд с сыром. Большое желе пошёл выполнять домашнее задание типа заморозь-и-просверли. Тайлер именно так проник ко мне в квартиру, чтоб взорвать её самодельным динамитом. Ты берёшь канистру-распрыскиватель с замораживателем, R12, если ты сможешь его достать с этими озоновыми дырами и всем остальным, или R134а, и ты впрыскиваешь его в ходовую часть замка, пока полностью не заморозишь.
На обычном домашнем задании типа заморозь-и-просверли, ты сверлишь дырочку в телефоне или в банкомате, затем вкручиваешь туда трубочку и используешь жировой насос, чтобы накачать свою мишень машинным маслом, ванильным желе или пластиковым закрепителем.
Проекту «Вывих» не нужно украсть пригоршню мелочи. «Пейпер Стрит Соуп Кампани» уже завалена заполненными заказами. Бог помогает нам, когда приходят праздники. Домашнее задание — держаться спокойно. Тебе нужно немножко потренироваться. Внести свой вклад в Проект «Вывих».
Вместо замораживателя ты можешь использовать электродрель с замороженным замком. Это работает так же хорошо, и производит меньше шума.
Это была электродрель, а полиция подумала, что это пистолет и ухайдохала Большого Боба.
Большого Боба ничего не держало ни в Проекте «Вывих», ни в бойцовском клубе, ни в мыле.
У него в кармане была фотография самого себя, огромного и на первый взгляд абсолютно голого, в демонстрационной позе и каком-то окружении. «Это дурацкая жизнь», — сказал Боб. Ты ослеп от огней и оглох от грохота аудиосистемы, пока судья не скажет: «Растяните квадратную мышцу, напрягите и держите».
«Держите руки так, чтобы мы могли их видеть».
«Вытяните левую руку, напрягите бицепс и держите».
«Замрите».
«Бросайте оружие».
Это лучше, чем настоящая жизнь.
На его руке был шрам от моего поцелуя. От поцелуя Тайлера. Лепные волосы Большого Боба были сбриты, а отпечатки его пальцев — сожжены щёлоком. И лучше было быть раненым, чем быть арестованным, потому что если тебя арестовали, ты выбываешь из Проекта «Вывих», больше никаких домашних заданий.
Одна минута, Роберт Полсон был теплым центром, вокруг которого вращалась жизнь на этой земле, а в следующую минуту Роберт Полсон был предметом. После выстрела полицейского — чудесное волшебство смерти.
В каждом бойцовском клубе сегодня ночью глава отделения будет ходить вокруг в темноте снаружи толпы мужчин, смотрящих друг на друга через пустой центр каждого подвала бойцовского клуба, и голос будет кричать: — Его зовут Роберт Полсон.
И толпа кричит:
— Его зовут Роберт Полсон.
И глава кричит:
— Ему сорок восемь лет.
И толпа кричит:
— Ему сорок восемь лет.
Ему сорок восемь лет, и он был частью бойцовского клуба.
Ему сорок восемь лет, и он был частью Проекта «Вывих».
Только в смерти мы получим наши настоящие имена, поскольку только в смерти мы перестаём быть частью усилий. В смерти мы становимся героями.
И толпы кричат:
— Роберт Полсон.
И толпы кричат:
— Роберт Полсон.
И толпы кричат:
— Роберт Полсон.
Я пошёл сегодня в бойцовский клуб, чтобы закрыть его. Я стал под единственной лампой в центре помещения, и толпа расступилась. Для каждого здесь я — Тайлер Дарден. Умный. Мощный. Смелый. Я поднял руки, чтобы вызвать тишину, и предложил — почему бы нам не назвать это просто ночью. Идите домой сегодня и забудьте о бойцовском клубе.
По-моему, бойцовский клуб как раз служил этой цели, так?
Проект «Вывих» отменён.
Я слышал, по телевизору сегодня хороший футбольный матч…
Сотня мужчин просто смотрит на меня.
«Человек погиб», — говорю я. Игра окончена. Это больше не забава.
А затем из темноты вокруг толпы прозвучал анонимный голос главы отделения: — Первое правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.
Я кричу: «уходите домой!»
— Второе правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.
«Бойцовский клуб отменён. Проект „Вывих“ отменён».
— Третье правило — только два парня на один бой.
«Я — Тайлер Дарден», — кричу я. — «И я приказываю вам убираться!» И никто не смотрит на меня. Мужики просто смотрят друг на друга через центр комнаты.
Голос главы отделения медленно облетает комнату. Двое мужчин на один бой. Без рубашек. Без обуви.
Бой продолжается, и продолжается, и продолжается столько, сколько нужно.
Представьте себе это, происходящее в сотнях городов, на полудюжине языков.
Правила закончились, а я всё ещё стою в центре, под лампой.