— Вот так-то лучше. А я… Ну, можешь называть меня Кулэйтом. Погоди, погоди, Йон-а-Рахен, Йон-а-Рахен… не помню такого. Какого ты цвета?
— Эм… палевый, а что? — миру начало казаться, что он попал в какой-то фантасмагорический бред.
— Палевый? Не помню такой расцветки чешуи, — почти обиженно проговорил Кулэйт после нескольких секунд раздумий.
Йон сполз на пол, едва сдерживая стон. Его приняли за дракона! И неизвестно, как это… этот… в общем, как оно отреагирует на существо другой расы! Но лгать казалось себе дороже.
— У меня нет чешуи. У меня только шерсть, — осторожно произнес он.
— Ты не дракон?
— Нет.
— Странно, а кто тогда? Человек? Нет, у людей волосы, а не шерсть, и у эльфов тоже… Погоди-ка… — невидимый собеседник вновь умолк, а через несколько секунд радостно воскликнул: — О! Нашел! Ты этот, как его… ну, кошак! В смысле, кот!
— Мирр, — холодно поправил его Йон.
— Ну да. Какая разница-то?
— Разница? — бредовость ситуации достигла апогея. Безопасник уже не мог бояться. Он полностью отдался во власть интуиции и чувств, сперва делая или говоря и только потом позволяя себе подумать: а что это такое он сказал или сотворил? — Скажите, уважаемый Кулэйт, вы дракон?
— Да! — гордо заявил невидимка, и тут же добавил чуть тише: — Ну, почти. Но ты можешь считать меня драконом.
— Замечательно. А теперь скажите, вам будет приятно, если я назову вас… крылатой ящерицей? — поинтересовался мирр максимально вежливо.
— Что?! — Возмущению Кулэйта, казалось, не было предела, и Йон даже на какой-то миг испугался, что тот обидится и перестанет общаться, или в самом деле отключит системы жизнеобеспечения. Но тот, помолчав, сказал уже тише: — Что ж, урок усвоил. Назвать мирра котом — то же самое, что дракона — ящерицей, или человека — обезьяной, так?
— Именно.
— Но справедливости ради, следует отметить, что вам досталось наиболее симпатичное сравнение, — проговорил «дракон» почти грустно.
Безопасник улыбнулся.
— Да, пожалуй. Кулэйт, скажите — а вы вообще кто? Или, простите, что?
Невидимка опять замолчал — на сей раз на несколько минут.
— К величайшему моему сожалению — скорее, что. Я оцифрованная психоматрица главного инженера информационного центра базы ноль четырнадцать дробь зет, Кулэйарианелинета. В какой-то степени меня можно назвать искусственным интеллектом. Слежу за инфоцентром, маскирую от чужих следящих систем, не позволяю расхищать информацию… Ну, должен не позволять. Ты — первый за две тысячи лет, кто сюда вломился, если честно.
— На наших картах вообще указано, что это пространство залито пенобетоном. Мы даже не знали, что здесь что-то есть.
— Моя работа! — хихикнул Кулэйариане… тьфу, просто Кулэйт! — Хотя я в последние полтысячелетия очень жалел, что так надежно спрятал инфоцентр. Знаешь, как тут скучно…
— А зачем ты его вообще прячешь? — поинтересовался Йон, как-то незаметно переходя на «ты».
— Как это — «зачем»? Здесь же компьютеры, здесь же информация по проекту «цивилизация» и все такое! План развития стран и разумных рас на тысячу лет вперед! Это же сверхсекретная информация!
— Эта тысяча лет уже давно минула, — чуть насмешливо проговорил безопасник. — Так что все твои страшные секреты совсем не так страшны. Хотя честно признаюсь, мне было бы интересно сравнить то, что есть на самом деле, с тем, что вы планировали много веков назад. Кстати, ты мне уже выболтал эти самые секреты.
— Н-да, — Кулэйт тяжело вздохнул. — Слушай, а какой там у вас сейчас год?
— Пятьсот двадцать восьмой, а что?
— Нет, по общему летоисчислению.
— Понятия не имею. Мы не контактируем с другими расами и цивилизациями, кроме драконов. Да и с драконами-то не очень…
— Жаль… Слушай, может, расскажешь мне, что там у вас творится? Интересно было бы сравнить с моей моделью.
Йон устроился поудобнее, глубоко вдохнул, восстанавливая в памяти давно забытую древнюю историю, и начал рассказывать — кратко, сжато, но выдавая максимум информации по социологическим и прочим изменениям расы и государства. Кулэйт слушал с глубоким интересом, иногда задавая уточняющие вопросы — куда подевались его некоторая неуклюжесть и легкая тень сумасшествия? Безопасник разговаривал с ученым-социологом высочайшего уровня, причем ученым, беззаветно влюбленным в свое дело.
— Убийственно, — простонал Кулэйт, когда мирр закончил. — Как они могли…
— Могли — что? — мирр чуть напрягся.
— Сделать это с вами, — горько ответил ученый.
— Они — это кто? И это — это что?
— Они — мои бывшие соплеменники. Драконы. А «это»… Социологический эксперимент. Понимаешь, драконы много тысячелетий ищут способ построения идеальной цивилизации. Причем никто не знает, как она должна выглядеть, эта идеальная цивилизация, но все уверены, что как только они ее построят, то сразу ее узнают. На моей памяти возгласов «мы в шаге от цели!» было больше десятка. Это происходит примерно так: группа ученых разрабатывает некую цивилизацию. Придуманную. Продумывает государственный строй, менталитет, законы — все, что только можно продумать. А потом берут какую-нибудь страну, и за пару веков меняют ее — когда исподтишка, когда — в открытую. Иногда создают страну с нуля. Иногда даже расы создают, как, например, орков и мирров. Причем если орков «позаимствовали» в соседней вселенной — есть там подобная раса — то вас то ли в какой-то книжке вычитали, то ли просто придумали… В общем, так они экспериментируют.
— Но… зачем?
— Изначальной причиной был Черный Властитель… а, ты же, наверное, не знаешь, кто это такой.
— Знаю. Я вообще знаю больше, чем вашим экспериментом мне положено, — холодно проговорил Йон, в его душе поднималась волна лютой ненависти к крылатым «экспериментаторам», которые решили, что раз на их стороне сила, то им все позволено.
— Ну раз знаешь, значит, не буду рассказывать. Так вот, тысяч двадцать лет назад драконы пытались… нет, не примириться с ним, но найти способ безболезненного для всех избавления Аенгроста от Властителя. И один догадался спросить самого Властителя. Тот рассмеялся и сказал, что как только он перестанет быть нужен этому миру, то мир его не позовет. Вот тогда драконы и решили построить идеальную цивилизацию во всем мире, чтобы Властитель больше не приходил. А потом их захватила сама идея.
— Понятно. Значит, благая цель, — прошипел мирр, скалясь. — Ладно, я им это еще припомню… Кулэйт, а ты сам-то какое отношение ко всему этому имеешь?
— Ну как тебе сказать… Я — ученый-социолог, политолог и очень много чего еще — профессия демиурга, как у нас называют разработчиков новых цивилизаций, обязывает иметь много специализаций. Я был лучшим в свое время… — его голос стал грустным. — Больше всего на свете я хотел создать настоящую идеальную цивилизацию, где никто не будет причинять боль другому, где все будут счастливы… ну, утопию, короче говоря. Я начал учиться на демиурга, отлично сдал все экзамены, даже защитил диплом по сложнейшей теме — «устойчивое государство, основанное на жестокой религии, подразумевающей жертвоприношения разумных». Ну, он, конечно, не так назывался, но общая суть такая. Я для диплома проработал такую цивилизацию. С привлечением демона, с добровольным жертвоприношением, с жесткой церковной иерархией и так далее. Диплом защитил, начал работать по специальности, вскоре поднялся до главного инженера-демиурга, работал, работал, работал… Я сейчас уже не вспомню, сколько цивилизаций я разработал, но точно знаю, что несколько моих проектов подготавливались к реализации. Кстати говоря, для вашей расы общество моделировал тоже я, в обоих вариантах.
— Обоих?
— Да. Сперва вам дали развиваться естественным путем, с минимальной коррекцией. Увы, спустя семьсот лет ваша цивилизация, слишком увлекшаяся генетическими мутациями, была уничтожена как потенциально опасная для всего мира. Вас создали заново, предоставив возможность естественного развития в условиях средневековья, в вашем случае эксперимент заключался в другом.
— И в чем же?
— Было интересно узнать, сможет ли хищная по биологическому происхождению раса максимально приблизиться по менталитету к людям. Судя по твоему рассказу — эксперимент удался отлично! Вы почти полностью утратили расовую индивидуальность, превратившись в полное подобие людей, разве что внешность у вас другая. А законы, менталитет, мировоззрение… да что там мировоззрение, у вас инстинкты почти человеческие, у вас даже организмы изменились, ваши самки рожают одного, редко — двух детенышей, как правило, не больше четырех детенышей за всю жизнь самки, хотя в норме должны приносить по десять-двенадцать приплодов по три-пять детенышей за раз! У вас брачных игр нет, их заменили человеческие ухаживания! Вы стали моногамны, хотя для вас полигамия должна была быть нормой жизни. У вас даже гомофобия точно такая же, как у людей, хотя ее вообще не должно быть, как таковой!
— Хватит! — взвился Йон. — Хватит, я уже наслушался!
— Ой, извини, — виновато пробормотал Кулэйт. — Ладно, вернусь к своей истории. Так вот, я работал, мои работы были востребованы, все такое… а надо заметить, что инженеры-демиурги, как правило, не знают о промежуточных результатах. Да и вообще, очень редко покидают свои лаборатории. Да и человеческого желания на всем поставить свою подпись «это сделал Я!» у нас нет. Так что кто-то может реализовать разработанный когда-то кем-то проект, а демиург-разработчик узнает об этом лет через шестьсот или даже больше… Так получилось и со мной. Я сидел в своей лаборатории — вот в этой самой, кстати говоря. Сидел, разрабатывал, ставил эксперименты на моделях и все пытался найти тот самый идеал. И тут ко мне приходит один старый приятель, мы с ним учились вместе, только он пошел не на разработчика, а на реализатора. В общем, приходит он ко мне, довольный, и говорит, что реализовал и запустил мой старый проект, и лет через двести можно будет кое-что очень интересное посмотреть. Я был в недоумении — что за проект. Он мне показывает мою дипломную работу…
Я до сих пор не знаю, как не кинулся на него тогда. Понимаешь, я же просто теоретическую модель сделал, для диплома, не для реализации! Там же жуть кромешная, там для демона, который держит систему страны, подпитка только болью чужой возможна! Добровольные и не очень жертвоприношения, и вся прочая гадость, вроде инквизиции! Только теоретическая работа! А он ее реализовал. На живых людях!
Мне совесть не позволила оставить все, как есть. В конце концов, это я придумал ту кошмарную цивилизацию, следовательно, я был виноват… В общем, я стал добиваться встречи с высокопоставленными драконами, пытался докричаться до Совета, и так далее… а потом мне посоветовали хоть раз побывать в человеческих и прочих странах, и посмотреть, как оно на самом деле бывает.
Я послушал добрых советов и полетел. Знаешь, на всю жизнь насмотрелся. Самое противное — я вот наблюдаю за какой-нибудь страной, за ее скотскими законами, за жестокостью и несправедливостью — и вижу, кто из знакомых реализаторов это делает, как он это делает, какие лично мои разработки, порой измененные — но все равно мои, использует…
Тогда-то я и понял окончательно, что этот мир — просто огромный эксперимент для драконов. Что им плевать на результат, важен только процесс, для них эксперимент — самоцель.
Не знаю, чего я хотел добиться, но я таки дорвался до Совета. Высказал все, что думаю по этому поводу, меня выслушали довольно вежливо, сказали, что понимают мои чувства, но я неправ, потому что не вижу великой цели, до которой ровно один шаг, и все те несчастные люди, эльфы, орки, гномы (они, кстати, в результате совсем вымерли), мирры и прочие, которые сейчас страдают и мучаются — они не просто так страдают и мучаются, а ради прекрасного и светлого будущего своих потомков. Я сделал вид, что им удалось меня убедить, а сам принял решение расшатывать систему изнутри, переманивать молодежь на мою сторону.
Вот только они мне не поверили. И когда я вернулся в свою лабораторию, отсюда потихоньку перевели всех ученых, вывезли самое ценное оборудование — и в одно далеко не прекрасное утро я проснулся, и обнаружил, что я здесь один, а выход надежно закрыт.
Как я бился, как я пытался отсюда выбраться — но бесполезно… Они позаботились, чтобы я издох здесь со всеми своими вредными мыслями. Понимаешь, у драконов не принято, как у людей, убивать сородичей. По крайней мере — напрямую. А тут… пищевой синтезатор, системы очистки воздуха, все прочее… я прожил в полном одиночестве еще пятьсот лет. Потом… не помню, что потом было. Свихнулся, наверное, и залег в анабиоз. Но перед этим снял слепок своей личности и загнал в компьютерную систему, наподобие искина — только понятия не имею, зачем. Вот так вот, — Кулэйт тяжело вздохнул, и замолчал.
Молчал и потрясенный историей дракона Йон. Надо же, прожить несколько веков и сохранить такую наивность… И ведь не позволил себя переубедить принципиальный ученый, хотя не мог не понимать, как рискует. Да и пять веков в полном одиночестве… брр!
— И что ты собираешься делать теперь? — спросил мирр.
— В смысле?
— В прямом смысле. Что ты будешь делать со мной и что будешь делать сам.
— Вот и я думаю, что же мне с тобой делать, — грустно проговорил дракон. — С одной стороны — я должен тебя убить, чтобы ты не растрепал секреты. С другой стороны — а оно мне надо, эти секреты хранить? Может, будет лучше, если мир о них узнает?
— Это тебе решать, — безэмоциональным голосом, словно бы и не его судьба решалась, сказал безопасник.
— Не хочу тебя убивать. Вообще убивать не хочу. Так что я тебя отпущу. Даже информацию, которую ты взял, не буду отбирать. Может, вам потребуется… Только ты сперва для меня доброе дело сделаешь, хорошо?
— Какое?
— Там в углу есть дверь, ее просто не видно за слоем пыли. За ней — анабиозная камера, в которой лежит мое тело. Отключи камеру. Когда тело умрет — если не сложно, вытащи его как-нибудь наверх и сбрось с утеса. Можешь кого-нибудь помочь попросить или просто подъемником… но это потом, конечно. А сейчас, после того, как я открою дверь и передам тебе все коды доступа, ты включишь главный компьютер и сотрешь из его памяти меня-программу. Хорошо?
— Эээ… — только и смог пролепетать Йон. — Но… зачем?!
— Надоело, если честно. Не живой, не мертвый. Не то груда замороженного мяса, не то программка вроде вирусной, — с горечью проговорил Кулэйт. — Не хочу так дальше. Лучше уж просто не быть…
— А почему не наоборот? — отчего-то предложенный драконом план Йону не просто не нравился — против его выполнения восставала вся сущность мирра!
— Поясни.
— Ты говоришь — не живой, и не мертвый. И хочешь умереть. А почему бы не наоборот, почему бы тебе не вернуться к нормальной жизни? Да и помочь нам ты сможешь очень во многом, у нас толковых социологов и политологов всегда острая нехватка, да и в любом случае — наш уровень знаний до твоего, мягко говоря, не дотягивает.
— Как тебе объяснить… Я и сам не против бы пожить. Но тот я, который сейчас разговаривает с тобой — это не настоящий я. Просто оцифрованная психоматрица. Настоящий я сошел с ума чуть меньше тысячи лет назад, и с тех пор лежит в анабиозе. Причем психоматрица была записана еще до окончательного безумия.
— Но, может, все же удастся как-то это… исправить? — несколько секунд Йон колебался, а потом все же решился. — Кулэйт, а как лично ты относишься к Черному Властителю?
— Сложный вопрос. А почему ты спрашиваешь?
— Я потом объясню. Просто ответь, пожалуйста.
— Хм… Я считаю, что его есть за что уважать. По крайней мере, он сделал для Аенгроста гораздо больше хорошего, чем драконы. Я его не ненавижу, в отличие от моих собратьев. Но я знаю, что личность Властителя сменяется от прихода к приходу, и считаю, что составлять мнение надо о каждом отдельно.
— А к Черному Дракону?
На этот раз ученый молчал дольше.
— Я его не люблю. Он жестокий и эгоистичный субъект. Но уважаю за все то, что он вместе с Хранителем сделал для мира. Только, насколько мне известно, его же убили во время последнего прихода Властителя. И все же, почему ты спрашиваешь?
Йон резко выдохнул, как перед прыжком в холодную воду.
— Потому что он вернулся. И Властитель, и Дракон. Я не знаю, где Властитель, но Дракон регулярно бывает на базе. Это он помогает нам менять Аргонрад. И я могу попросить его помочь тебе — думаю, он не откажет.
Безопасник приготовился было к очередному сеансу молчания — но на этот раз Кулэйт оказался не столь сдержан. Мирр не понимал точного значения слов, но их общий смысл легко угадывался по интонации — дракон матерился на чем свет стоит.
Когда поток ругательств иссяк, Кулэйт в очередной раз издал звук, означающий тяжелый вздох.
— Да, ты мне сполна отомстил за всю ту шоковую информацию, которую я на тебя вывалил. Что ж… Я не сомневаюсь, что он согласится мне помочь — в конце концов, я могу быть ему полезен. И… я согласен! Раз уж есть возможность хоть как-то поправить то, что я по недомыслию натворил, я эту возможность упускать не намерен! — он рассмеялся.
Йон с облегчением выдохнул.
— Вот и прекрасно. Он должен появиться на базе в ближайшее время, и я сразу с ним поговорю по твоему поводу.
— Спасибо! Я буду ждать. Надо же, никогда бы не подумал, что может так получиться…
— Знаешь, мне как-то тоже ничего подобного в голову не приходило, — усмехнулся безопасник. — А теперь я буду тебе очень благодарен, если ты меня все же выпустишь — не знаю, сколько времени я тут провел, но меня наверняка обыскались. Коммуникатор ведь здесь не ловит…
— Да пожалуйста, — хмыкнул Кулэйт, и дверь медленно поехала вверх. — Я буду тебя ждать. Кстати, та информация, которую ты спер… в общем, не смотри ее. Я решил пошутить над воришкой-хакером и насыпал тебе в комп всякой гадости. Так что ты лучше удали папку «Secret of Dragons», а информацию я тебе потом в адаптированной кодировке сброшу.