Сверху с потолочной балки каркнуло:
– Не утерпел, виноват... Клюнул одного в темя! Надеюсь, это не очень умалит твою победу, герой.
– Смотря как клюнул, – пробормотал я.
– А что, можно до смерти? – поинтересовался ворон с интересом.
– Хуже, – пояснил я. – Когда меня долбанул кажан, неделю горевал с раненым пальцем! Хорошо, в детский сад можно было не ходить.
Чутье варвара говорило, что за остаток ночи больше нападений не будет, а к королеве надо идти отоспатым.
Часть 2 Что-то я сегодня крут
Глава 20
За длинным столом склонились молодые волхвы. В торжественной тишине гусиные перья поскрипывали по пергаменту уютно и успокаивающе. Изредка кто-нибудь да покашливал, тут же кашель прокатывался волной, странная вещь, так же прокатывалась, помню, волна покашливания по Ленинке, стоило хоть одному поперхнуться в огромном зале.
Тертуллиус, стоя спиной ко входу, перебирал толстые фолианты в книжном шкафу. На мощный звон подковок испуганно обернулся. На меня уставились неверящие глаза под мощными покрытыми пластами снега бровями. Эти снежные пласты, с хрустом ломая ледяную корку, полезли на середину лба:
– А, Странствующий... гм... Странствующий Рагнармир!.. Как ты нас шеломнул. В нашей тихой обители давно уже не видели такие глыбы мышц. Точнее, никогда не зрели... Что-то случилось?
Я широко улыбнулся, помня какие у меня теперь белые ровные зубы:
– Нет, Ничего особенного.
Он смотрел пытливо, отступил на шаг и окинул меня взглядом с головы до ног:
– Но ты вернулся. А как же квест?
– Уже, – ответил я.
Молодые маги посматривали украдкой, я видел какие взгляды бросают на мои широкие вздутые мускулами плечи, на мой могучий торс. Судя по их лицам, не прочь променять свою мудрость и ученость на мою первобытную мощь.
Старый маг спросил с некоторым сомнением:
– Выполнен?
Помня, что спартанцы, те же варвары, отличались завидным лаконизмом, я кивнул, держа нижнюю челюсть воинственно выдвинутой вперед, как у боксера с неправильным прикусом. Старый маг даже открыл рот, привык среди своих к словоблудию. Я наконец с видимой для всех неохотой расцепил твердые героические губы, снова показывая белые ровные зубы:
– Уже.
Он потоптался передо мной как исхудавший по весне старый облезлый медведь. Запавшие глаза смотрели исподлобья:
– Что-то случилось?
Я прошелся по помещению, пригибая голову, ибо с высоких балок свисали вниз головами огромные серые кажаны. Они вроде бы спали, завернувшись в серые неопрятные крылья, но я чувствовал всем позвоночником, что жутковатые хищники следят за каждым моим движением.
– Да ничего особенного, – ответил я небрежно. Голос мой гудел, наполняя помещение могучим гулом. Я даже сам, не говоря о раскрывших рты молодых магов, слышал в нем стук копыт, далекие крики умирающих в бою, звон мечей и деревянный стук стрел о щиты. – Разбойники, людоеды, великаны, всякие там драки – не в счет.
Одна из его двух заснеженных мохнатых бровей взлетела вверх еще выше, давал понять, что оценил мою скромность, сказал поспешно:
– Да, для героя это не в счет. Хотя, как сказать... Гм... Но ты так и не зашел еще к королеве, не переночевал даже у амазонок, не остановился у сирен... Даже не заметил? Странно. Когда пришлось проезжать справа под скалой с раздвоенной, конечно же, верхушкой, там сирены, а когда пересекал чисто поле, там носятся и носятся амазонки на горячих конях. Гм... Квест оказался чересчур коротким.
Поблизости вертелся Куцелий, я видел как он вздрагивает, прислушивается к каждому нашему слову. Насколько я помнил, на той карте, которую он дал, не было никаких амазонок, сирен, прекрасной Эдельфины, скалы с раздвоенной верхушкой. Хотя, странно, мой маршрут он начертил не просто по прямой... По прямой, как я чувствую теперь, обязательно бы напоролся на этих полуголых амазонок и прочие радости. Это по вине этого... этого еретика я пропустил все радости, которые для меня уготовил старый Туртуллиус!
Старый маг смотрел с недоумением, я смерил Куцелия долгим обрекающим взором, вот брякну как ты схалтурил, и тебе конец, еретик чертов... Почему ты составил маршрут так, чтобы я объехал все эти места сторонкой? Это уже не лень, это похоже на свою игру за спиной старого учителя...
– А что, – спросил я с усилием, – квест должен быть долгим?
Огни в светильниках разом погасли, оставив нас в полумраке, тут же вспыхнули еще ярче, зачем-то поменяли цвет пламени с оранжевого на синюшно-бледный, как у забитых совхозных кур. Я понял, что старый маг в затруднении перед ответом мысленно обшаривает свой мозг, в старческой рассеянности задевая и комнату, и, возможно, пугая кур во дворе, вызывая ветерок в саду, сдвигая в дальнем королевстве пласт земной коры и пугая ту большую черепаху.
– Каждый квест героя, – проговорил он размеренно, – обычно как по мерке укладывается в Книгу Подвигов. Книга книге, конечно, рознь, но все-таки они примерно равны по объему. Острой необходимости в этом, конечно же, нет... но некая эстетичность, что ли... Взгляни на эти полки.
В старых застекленных шкафах менделеевско-тургеневского облика на широких полках стояли книги. Ровными рядами, одинаковые как китайцы. Равные по высоте, толстые, одинаковые в коже, с золотыми или медными, отсюда не разберешь, треугольниками на краях.
Я предположил, скорее из вечного желания российского интеля все отвергать, и ни с чем не соглашаться:
– А если писать крупнее? И расстояние между строк пошире? У нас теперь так делается.
– К сожалению, – ответил маг со вздохом, – у нас тоже. Иные времена, иные правы.
К нему подошел молодой помощник, которому Куцелий что-то пошептал на ухо. Маг с сомнением покачал головой, жестом отослал, а мне сказал с неловкостью:
– Мой смышленый ученик говорит, что подвигов героев обычно хватает на три Книги Деяний Великих и Славных. Если, конечно, вы свершите еще пару квестов... или хотя бы один, то не придется укрупнять буквы. Разве что расстояние между главами пошире, а каждую часть с новой страницы... Мне не хотелось бы, чтобы писцы привыкали халтурить!
Я пожал плечами:
– Если, конечно, второй квест будет поинтереснее.
– Обещаю, – сказал он поспешно.
– Тогда я постараюсь не растягивать, уложите все в эту книгу.
– Все обещаю, – повторил он. – Все-все.
Перед магом почтительно раскрыли огромную книгу с толстым латунным переплетом. Весом не меньше, чем в полтонны, каждая страница из кожи молодого теленка. Чтобы полистать такую, надо сложение иметь, а у мага с виду одно вычитание.
Страницы зашевелились как наэлектризованные, встопорщились, начали листаться сами, очень удобно, старому магу не надо даже на перелистывание расходовать слюни. Страницы иногда замирали на мгновение, но, повинуясь движению брови, торопливо шелестели дальше. Я видел с каким напряжением острые глаза старого мага впились в мелькающие значки,
Я ощутил, что меня трогают за браслет на запястье. Куцелий смотрел большими восторженными глазами. Приложив палец к губам, прошептал:
– Не надо отвлекать мастера.
Я отдвинулся на шаг, сказал тоже негромко:
– Давай, крякай.
Его глаза блудливо опустились. На полу вспыхивал крохотный дымный след, описывая зигзаги, пытаясь спрятаться в щели между половицами, откуда все-таки дуло, доносился писк, и пахло окотившимися мышами.
– Э-э... – промямлил он, – я разве говорил, что хочу что-то сказать?
– Да ладно тебе. Я ж варвар, а мы хоть не шибко мудрые, зато чуткие.
Он помялся, спросил свистящим шепотом:
– Скажи, герой... почему ты не бросился сразу к королеве? Выполнив квест, герой обычно сразу к королеве...
Я запнулся, в самом деле, почему? Может быть, потому, что для меня королева все-таки... королева. Хотя умом понимаю, что королева так же ходит в сортир, тужится и пользуется бумажкой, но чувства отказываются этому верить. Для меня принцесса это не та девка, что, выйдя замуж за принца, спала с его офицерами и конюхами, а при разводе отсудила титул и кучу денег, а затем нацелилась замуж за самого или почти самого богатого мужика на планете... Королева – это...
В затруднении смотрел на Куцелия, не зная как объяснить, что такое для меня королева. Его нижняя челюсть потихоньку отвисала, глаза расширились. Похоже, я в самом деле выгляжу варваром, которым сохранил кодекс чести, а к королеве все еще относится свято!
Мы оглянулись на мага, тот все еще усилием мысли гонял страницы. Причем взгляд совсем не был бараньим, как становятся у наших телекинетиков, которые у себя на кухне усилием воли сковородки гнут, а на людях им перышко сдвинуть всегда мешают то ли солнечные пятна, то ли эти, которые обрабатывают блендомедом.
– Я пока что введу вас в суть дела, – сказал Куцелий шепотом. – Садитесь вот сюда... Осторожнее, у вас такой вес, такой вес!.. И ни капли жира, восхитительно.
Я опустился в кресло, что сразу затрещало под не по-магски могучим телом. Куцелий следил за мной напряженно, с облегчением перевел дух, когда я расслабился и откинулся на спинку.
В его руке появился желтый свиток, похожий на царскую грамоту, видны следы воска и отпечатки пальцев спешащего писца, мол, еще одно последнее сказанье, и летопись окончена моя.
– Там за морем, – сказал Куцелий негромко, но нараспев, – там Империя Шести Мечей, в которую входит королевство Трех Щитов, царство Четырех Копий и герцогство Одного Коня... Ага, еще и баронство Семи Заколдованных Плащей За Империей Шести Мечей лежит империя Восьми Золотых Стремян, в которую входят двенадцать королевств... я их сейчас перечислю со всеми землями, герцогствами, грамотами, пэрствами и сэрствами...
Почему-то это перечисление королевств и герцогств, которое еще вчера заставило бы сердце биться чаще, сейчас вызвало какое-то странное чувство. Одна моя половина жадно прислуживалась, а другая начала шевелиться, ерзать задом по ставшему шероховатым креслу, рискуя загнать занозу размером со шприц наркомана.
– Нельзя ли на потом?
Он с великим удивлением воззрился на меня поверх грамоты, похожий на суслика, выглядывающего из норы:
– Что?
– Ну... это перечисление.
– Нельзя, – ответил Куцелий значительно. Он указал наверх. – Почему-то Тот очень любит все это перечислять. Иногда даже не по одному разу. Нас тоже заставляет... э-э... очень подробно и в деталях, хотя, честно говоря, кто это запоминает?
Я не понял, о чем он, сказал тупо, потому что неварварскость моей эпохи заставляет ответить даже на риторический вопрос:
– Для значительности, наверное.
– Может быть, – согласился Куцелий нехотя. – Наверное. Хотя, конечно, не нам судить Творца за его промахи. Возможно, это ему зачем-то надо.
– Да знаем, зачем, – хмыкнул я.
Куцелий метнул на меня предостерегающий взгляд. Я сам ощутил, что сказанул лишнее, а весь металл на мне начал накаляться, прижег даже по-бегемотьи толстую кожу. Я чувствовал, что если не прикушу язык, то вот-вот с криком брошусь живым горящим факелом вон из комнаты. Хорошо, если на выходе другие ученики, опомнившись, ухватят и собьют пламя, а если поддадутся несвойственной интеллигентам, но вполне понятной неприязни всякого мужчины к более сильному, красивому и дерзкому...
Я вздохнул, жар моментально остыл, а Куцелий заговорил тем же монотонным голосом:
– Если же пойти от нашего королевства влево, то за горным перевалом пойдут земли странного народа аллопанов, которые проводят жизнь в созерцании Незримого и Невидимого, кормятся травой и камнями, возносят жертвы Великой Клит-оф-Деп, что воздает им... ну, словом, воздает. С ними граничат владения королевства Странствующих Звезд, где всегда ночь, всегда холодный ветер, а земля покрыта инеем... Но еще дальше простирается зеленая долина, по которой носятся отважные амазонки, что никогда не щадят мужчин... за исключением короткого периода спаривания. Но и тех мужчин после периода спаривания, но перед периодом гнездования, они убивают быстро и безжалостно, а самых умелых в спаривании сажают на кол и медленно сдирают кожу, которой украшают колчаны и седла...
Взгляд его темных глаз пробежал по мне оценивающе, словно прикидывал сколько получит от амазонок, если направит им это с такой великолепной дубленой кожей.
– Но лучше, – сказал он со вздохом, глаза его погасли, – если пойти на юг. Нет ни горных перевалов, ни морей, не дремучих лесов. Хорошие караванные пути поведут через пески в дивные страны. Там сказочной красоты города из белого камня, башни до небес, с минаретов кричат, не переставая, муэдзины, вместо улиц одни базары, там все маги и волшебники, что дудят гадюкам и карабкаются по вставшим дыбом веревкам. Сокровища там под ногами, засыпанные горячим песком, в пещерах тоже полно сокровищ, спрятанными либо разбойниками, либо давно вымершими народами. В синем безоблачном небе, где никогда не бывает туч, гордо реют стаи драконов, фениксов, рух, лох, гамаюн, гаруд и других сиринов с алконостами. Это дивное царство имеет притязания и на наши земли, потому у нас идет постоянная война на кордоне, а ихних шпионов мы вешаем чаще, чем усердная хозяйка белье на просушку. В свою очередь мы, имея законное право на унаследования по боковой ветви ихнего трона, всячески добиваемся осуществления наших освященных богами прав...
Я с тоской слушал длиннейшую Историю о множестве империй, куда входили сотни королевств, постоянно враждовавшие друг с другом. Это напомнило семейные альбомы, где хранятся милые сердцу хозяина фотографии, но абсолютно неинтересные другому человеку.
Постепенно журчащий голос слился с шелестом штор, шуршанием веток за окном, я почувствовал себя снова в Козицком переулке, где робко выглядываю на сверкающую Тверскую, там чисто, нарядные люди, сверкающие автомобили, и я выхожу туда из грязного заплеванного и темного переулка, где великолепный Елисей не парадным боком, а переполненными мусорными баками, стаями голодных псов, грязных голубей и бродячих кошек...
Глава 21
Внезапно коротко блеснуло. Над крышей глухо проворчал, быстро удаляясь, слабый гром. По комнате пошли волны озона, На той половине помещения магов, что странно удлинилось и превратилось в роскошный блистающий золотом зал, все еще рассыпались искры. В начертанной на полу кроваво-красной пылающей пентаграмме разогнулся молодой мужчина, красивый и весь в мускулах, с широченными плечами и могучей рельефной спиной.
Золотые волосы красиво падали на плечи, шея как ствол молодого дуба, волосы на лбу перехвачены широким металлическим обручем с драгоценным камнем над глазами. Мускулистый торс охватывал широкий пояс из толстой кожи,
Еще не замечая нас, притихших, он с радостным удивлением осматривал себя, напрягал и распускал мышцы. За спиной висел исполинский меч, от блестящего лезвия прыгали солнечные зайчики.
За нашими спинами послышался прерывистый вздох. Самый младший из учеников мага смотрел на варвара жадными завистливыми глазами. Старый маг оторвал взор от страниц книги, что послушно застыли, посмотрел на нас, под глазами темные мешки стали отчетливее, кивнул в сторону новоприбывшего:
– Что-то новое.
– Уже не на лужайке, – ответил Куцелий.
Они говорили почти шепотом. Мы все находились в полутьме, а воин, любуясь собой, не замечал магов, да и кто замечает ученых, если массмедия кричит о суперзвездах жопмузыки, о гениях штанги и прыжка с шестом, когда вся страна, затаив дыхание, следит как открывают мешочек с лото, и не обращает внимания на открытие передачи интернетовских данных по электропроводке...
А сам Тертуллиус метнул косой взгляд на младшего из учеников, проговорил тихо:
– Хабибул... если тебе невтерпеж, то можешь сходить и сам... Мы в два счета нарастим тебе такие же мышцы.
Ученик чародея уронил взгляд, щеки вспыхнули, словно его поймали на воровстве прямо среди людной улицы. Уже другим голосом, сладеньким и виноватеньким, прошептал:
– Да ну... Это из стада. Ну, из тех, кто Идет Путем Меча. Против Хаоса и Тьмы будет сражаться вот так, мечом. Представляете?
Он саркастически хохотнул, зависть испарялась из голоса, я тоже невольно улыбнулся. Воин напомнил мне строителя коммунизма с огромных плакатов, что совсем недавно стояли вдоль всех магистралей. Могучие, несокрушимые, мускулистые, все как один с толстыми ручищами и кулаками больше головы самого строителя светлого будущего. А из-за спины такого строителя выглядывали крестьянка и человек в белом халате, изображающий науку. У ученого кулаки тоже были крупнее головы, наверное для борьбы за приоритет, а лобик не шире его же мизинца...
Воин вытащил меч, с радостным удивлением осмотрел, благоговейно поцеловал рукоять, подумал, осторожно поцеловал и лезвие, встал зачем-то на колени, поерзал, отыскивая глазами солнце, но небо затянуло тучами, и он снова встал, держа меч обеими руками, взмахнул раз-другой, красиво бросил в ножны.
Маг отвернулся, я с неловкостью опустил глаза. Лучше не смотреть на себя со стороны. А среди друзей не заводить шибко умных...
Воин наконец заметил нас, напрягся, метнул ладонь к рукояти меча. Движение было красивым, молниеносным, нерассуждающим, иначе увидел бы, что со стороны старого мага и учеников угрозы нет, а я за столом безоружный, кислый как молоко после грозы.
Старший маг раскинул руки в жесте мира, показывая пустые ладони, пошел к воину со словами:
– Приветствую тебя, герой!.. Позволь узнать твое благородное имя...
Он говорил красивые заученные слова, обкатанные как галька в морском волне, такие же блестящие и цветные, голос звучал бодро, но я все же уловил нотку скуки и глубочайшего отвращения.
Куцелий подергал меня за рукав:
– Это надолго. Если хотите, я пока что покажу вам конюшню. Вам все равно придется выбрать другого коня.