Верочка Иосифовна прибегала почти каждый день, ее назначили дежурной по общению. Она жизнерадостно рассказывала Стасу о прошедшем дне, коллектив продолжал трудиться, Римма держала всех в ежовых рукавицах и все тихонько ныли, что под Агаповым работать легче. Отпуск Риммы сорвался, вот она и не давала никому спуску. Верочка сообщила, что очень ждет выздоровления Стаса, потому что они с Семеном хотят пожениться, но пока Стас в больнице, решили отложить торжество.
Агапов ее вразумил. Он все равно присутствовать на свадьбе не будет, так как сразу улетает в Англию, так что нечего морочить жениху голову.
Квартиру Стаса отремонтировали по современным стандартам, завезли новую мебель, компьютер, в шкафу висели новые рубашки и все, что предпочитал носить Стас. Агапов старший радовался заранее, представляя изумление сына. Книги он решил не трогать, только избавил библиотеку от ненужной макулатуры, прикупил кое-что на свой вкус. Библиотека выглядела легкомысленно, цветные пятна на корешках книг смотрелись удивительно кстати.
Стас ремонтом остался доволен, особенно, почему-то, полом в ванной, но пояснять не стал. Утром отец с сыном сели в такси и поехали в аэропорт. Черный джип остался тосковать на стоянке.
Катерина расписалась в журнале, получила пакет и поехала по адресу. Работа ее устраивала. Платили, хотя и немного, но стабильно, каждую неделю она получала конверт с зарплатой, а к Новому году даже выдали премию и подарок. Работать курьером ей нравилось, постоянно менялись адреса, встречала разных людей и было достаточно времени, чтобы почитать во время переездов, зайти в магазин или в мастерскую. Транспорт оплачивала фирма, что также было немаловажно.
Новый год она встречала в Луге, с родителями Геннадия Алексеевича, им самим и мамой. Тихо, по-семейному. Катерине очень понравилось. На службе ее приглашали принять участие в вечеринке, но она отказалась.
Она побывала в гостях у Семена и Верочки, они недавно вернулись из свадебного путешествия, отец Верочки, в качестве подарка, купил молодым путевку на Кипр на две недели.
Верочка была удивительно жизнерадостной, обожала Семена и с гордостью рассказывала, как она приметила своего сыщика, как следила за ним, а он ничего и не подозревал. Семен улыбался, предпочитая помалкивать, он позволял своей жене делать и говорить все, что угодно. Жизнь «под каблуком» его не тяготила.
Они с Верочкой взяли себе за правило раз в две недели приезжать к Катерине в гости. Пока дамы болтали, готовя на кухне угощение, Семен выискивал непорядок и устранял его. Таким образом, был починен кран, постоянно выпадающая из стены розетка, а балконная дверь стала закрываться плотно.
Катерина благодарила, но еще и ворчала, что опять она обязана будет, а Верочка смеялась и брала с нее слово, что та испечет рулетики.
Каждый вечер Катерина заходила к Марии Егоровне, приносила ей продукты и сидела с ней, пила чай. Это стало уже ритуалом. Мария Егоровна горевала об ушедшем раньше нее Алексее Павловиче, рассказывала Катерине о прожитых годах, показывала фотографии и сетовала, что у нее не оказалось ни детей, ни внуков.
— Не оставайся одна, деточка, обязательно надо иметь ребенка, посмотри, как я одинока.
В один из вечеров Мария Егоровна вышла к Катерине с большой шкатулкой из темного дерева.
— Катюшенька, я решила кое-что тебе рассказать.
Старушка достала из шкатулки кружевной платочек и развернула его. На свет появилось массивное серебрянное кольцо с камнем серо-голубого цвета, внутри камня словно росли веточки мха.
— Это фамильное кольцо моего мужа. Камень называется моховой агат и считается оберегом для влюбленных. Мы с мужем прожили долгую счастливую жизнь, а камень оберегал наше счастье. Я оставляю его тебе, родная, он мне очень дорог. Береги его. И даже не придумывай возражать. Кому еще мне его передать как ни тебе. Никого из родни ни у меня, ни у мужа не осталось. Я помру, придут равнодушные люди и все растащат.
Катерина была так растеряна, что даже не возражала.
— Я сберегу его, Мария Егоровна.
— Обязательно! А мы с верху будем приглядывать за тобой. Ну и еще кое-что. Вот здесь, в шкатулке лежат деньги на мои похороны и в шкафу все собрано в последний путь. Так что ты моя душеприказчица, я в завещании все указала.
Мария Егоровна убрала шкатулку.
— А теперь давай пить чай и рассказывай, как прошел день.
Сосед Валерка с пятого этажа частенько зазывал Катерину на просмотр новых фильмов. Они устраивались на полу перед телевизором, пили чай, кофе или пиво, заедали бубликами, вареньем или корюшкой, все зависело от настроения Валерки, а Катерина никогда не протестовала. Во время просмотра они замирали от ужаса, смеялись, в зависимости от сюжета, потом минут десять трепались о просмотренном фильме, затем Валерка галантно провожал Катерину до ее двери, целовал даме щечку и спускался к себе. Спокойная размеренная жизнь, никаких покушений, никаких угроз больше не существовало и Катерина искренне радовалась миру и спокойствию, ее устраивало все.
Иногда ей казалось, что Агапов пронесся в ее жизни как смерч, увлек ее в водоворот событий и также стремительно покинул. Она скучала по их болтовне по телефону, но жизнь уводила ее все дальше, была размеренной и может быть скучной, но точно не опасной.
Дело о взрыве и покушении на Агапова закрыли.
Стрелявшим оказался Бондаренко Николай Николаевич, уроженец Вологодской области. Все нераскрытые заказные убийства за последние годы были извлечены на свет и с Бондаренко работал другой следователь. Круглов был уверен, что еще парочку дел непременно на Бондаренко навесят. Своего заказчика Бондаренко не выдал, видимо боялся больше, чем милицию, утверждал, что стрелял в Агапова из зависти, мол, ненавидел всех богачей. И, якобы, жертву выбрал случайно, когда Агапов его толкнул где-то на улице и не извинился. От показаний своих Бондаренко не отступал, а доказать, что такого быть не могло никто бы не смог, сколько раз в день на улицах, в метро, в магазинах сталкиваются люди и не извиняются! Мужик пенсионного возраста, калека, будет доживать свой век где-нибудь в «пансионате» для уголовников, воздухом дышать, а продаст хозяина, кислород перекроют. Все это понимали.
Зуева вынуждена была признаться в хулиганстве, когда на одном из баллончиков обнаружились ее отпечатки, но от остального открещивалась, следователи не могли доказать ее причастность к взрыву и к покушению. Она уволилась с работы.
Катерина Зуеву немножечко жалела, та осунулась, подурнела. Они случайно встретились в магазине. Катерина хотела поздороваться, но Зуева демонстративно отвернулась. Что ж, так наверное лучше. На безумные поступки Зуеву толкала любовь, оправдать это было нельзя, но понять можно.
Горбунов раскопал в фирме «Ремонт» махинации, материалы передали в ОБЭП. Господин Ситников лично приезжал в больницу к Агапову, выражал соболезнование, объяснял, что вышло недоразумение, что прораб много взял на себя, а директор не предполагал, что за его спиной твориться безобразие. Прораба выгнали с позором, акт о работе составили в соответствии с договором, Римма Евгеньевна Грач перечислила сумму, с учетом неустойки и вообще, какое счастье, что все наладилось. Агапов выслушал Ситникова, не сказал ни слова, не подал руки, развернулся и ушел.
Глава 12. Встречи
В Англии Стас прошел курс реабилитации, с ним работал русскоговорящий психолог. Он отдыхал, набирался сил и… тосковал по дому. Агапов старший расцвел, сердце его не беспокоило, он ушел из клиники и все свое время посвятил сыну. Маргарет и Каролина срочно уехали в круиз, Стас даже удивился, словно они сбежали при его виде, однако папа объяснил, что все было спланировано заранее, удивляться нечему.
Стас бродил по Лондону, жалея, что Катька отказалась поехать. Щепетильная какая!
Он несколько раз ей звонил, но застал дома только однажды, причем она чему-то смеялась. Он обрадовался, услышав ее смех, но когда она крикнула, чтобы Валерка сделал звук тише, он отчего-то разозлился и скомкал разговор.
А что, собственно, он хотел? Она продолжала жить своей жизнью и их временные приятельские отношения просто сошли на нет. Он вернется, пригласит ее в ресторан или лучше к себе домой, потому что в ресторане Катька обязательно напьется, она почему-то совершенно теряется в ресторане. Он похвастается, какой сделал ремонт, накормит Катьку всякими заморскими деликатесами, расскажет, как гулял по Лондону, а она будет слушать, открыв рот и даже немного подвывать от зависти. А он обязательно что-нибудь соврет, например, скажет, что видел воочию Хью Гранта и, если бы Катька поехала с ними, тоже увидела бы. Она расстроится, а он захохочет, потому что обманул, купил с потрохами. Катька немного помолчит и тоже рассмеется, сердиться она не умеет совсем, а если и умеет, то недолго. К ним вернуться дружеские отношения, они опять смогут перезваниваться и на ночь Катька скажет, спи спокойно, дорогой товарищ.
Агапов очнулся от мечтаний, потому что полил дождь, а он был без зонта.
До квартиры папы было недалеко, Стас шагал быстрым шагом, чувствуя, что основательно промок, ему нельзя было простывать, по крайней мере, сейчас, его предупреждали об этом. Небольшая простуда могла быстро перейти в пневмонию, тогда сложно сказать, будет ли у него шанс. Стас не был мнительным, но заново переживать постельный режим, таблетки, уколы, ему не хотелось. Он быстро разделся и встал под горячий душ. Замерзнуть не успел, только промок.
Его намокшая одежда встревожила отца, тот принялся хлопотать над сыном, а Стас раздраженно думал, что пора уезжать, забота папы начинала тяготить. И еще он подумал, что зря размечтался о Катьке, ее Валерка вряд ли будет терпеть, если она станет каждый вечер трепаться со Стасом. И правильно, он бы не потерпел. Он, например, предпочитает, чтобы внимание подружки принадлежало только ему. И вообще, завтра он объявит папе, что уезжает. Римма несколько раз звонила, ноет, когда он приедет. Погостили, пора и честь знать.
Он довольно долго выбирал, какой подарок привезти Катьке. Он знал о ее доходах, знал, что она будет краснеть, страдать и отнекиваться, но он заставит ее принять коротенькую дубленку. У нее красивые длинные ноги, она будет шикарно смотреться в этой вещичке. А капюшон прикроет ее лысую голову.
Римме он выбрал изящную шкатулку, зная ее увлечение. Да и Грач ревновать не будет. Свадебный подарок чете Кора выбирал даже дольше, чем Катьке, наконец, остановился на кофейном сервизе. Чашечки, рассчитанные на один глоток, были столь миниатюрны, что он захохотал от удовольствия, представив в руках Семена такую чашку.
Семену он собирался предложить место начальника охраны его центра. Стас планировал открыть филиал в области. Работы предстояло много и пусть Римма не плачет, ей придется привыкать к мысли, что он не вернется в свое кресло.
Общение с папой не прошло даром. Если ты не двигаешься вперед, время оставляет тебя позади. Ему прочитали несколько лекций по экономике. Агапов старший рассказал об успешной игре на бирже, совершенно потряс сына, сообщив, что имеет в акциях около трех миллионов евро и надеется, что еще немало заработает. Также он сообщил, что все состояние завещал сыну, выделив небольшой процент и данную квартиру Каролине.
— А как же Маргарет? И почему своей дочери ты так мало оставил?
— Маргарет будет содержать ее любовник, да и Каролина не моя дочь.
Стас молчал. Спрашивать было неловко, все-таки отец был мужчиной. Но тот рассказал все сам.
— Маргарет вышла за меня, когда я достаточно, по здешним меркам, заработал. Я работал как зверь, еще бы, молодая жена, большая любовь, большие потребности! Каролина родилась и меня это еще больше подхлестнуло. Деньги текли отовсюду. Лекции, консультации, операции, издания книг. Я удивляюсь, как хватало времени.
Банальный анекдот про мужа из командировки, это про меня. Я спешил на лекцию и вдруг понял, что забыл дома слайды, можно было не возвращаться, но я не люблю быть неподготовленным. Я вошел тихо, потому что Маргарет в этот час еще спит. Она действительно «спала» с любовником. Я также тихо вышел. Что и говорить, в тот день я отменил все, шлялся по городу, пытаясь решить, как мне быть и понял, что у меня остался только ты, что работать я буду ради тебя.
Когда я вернулся домой, Маргарет учинила допрос. Где я был, почему отсутствовал и далее в том же духе.
Я сказал, что стало плохо с сердцем, мне нужен отдых. К жене я больше прикоснуться не мог, объяснил проблемами возраста, проще говоря, импотенцией. Предложил ей развод, но она не согласилась, сказала, что ее все устраивает. Каролина становилась старше, в ней все отчетливее проступали черты ее настоящего отца. Маргарет изменила мне почти сразу после свадьбы.
Стас, меня все больше беспокоит сердце, возможно, вскоре оно откажет, я говорю об этом, чтоб ты был готов. Заранее не горюй, но и потом тоже не стоит долго предаваться скорби. Просто люби и помни меня. Я составил новое завещание. Когда я умру, тебе отойдет большая часть моего капитала, но я так же выделил доли Каролине, я все же ее с пеленок растил, Маргарет и Катерине. Убийцу-то нашли, а заказчика нет, я все еще беспокоюсь о тебе. Поэтому, раз уж ты собрался домой, я предпринял кое-какие шаги, надеюсь, ты не рассердишься. Я созвонился с Семеном, на первое время он тебе организует охрану, а дальше действуй сам. Не все же Катеньке собой защищать тебя от бандитских пуль.
— А, может, ну ее к черту, эту Англию, поехали со мной папа?
— Нет, я привык здесь, у меня есть приятели, собаку себе куплю, будет мне тапки приносить, нет Стас, не поеду. Скоро вернется Маргарет, надо оформить развод. Ты поезжай, я вижу, как ты маешься. Катеньке от меня кланяйся. Я ей подарок приготовил, передай.
Катерина искала очки. У нее начало портиться зрение. Сначала она не обращала на это внимание, но читать становилось труднее, особенно мелкий текст.
Очки она бросала, где придется, потом искала. Только сегодня купила новую книгу, хотелось лечь, почитать. Она могла бы и так почитать, но глаза быстро уставали. Очки нашлись на полу под диваном. Вчера сама их под диван задвинула, чтобы не наступить.
Сегодня она устала, да и промерзла, февраль вьюжил. Горло разболелось некстати. Катерина болела редко, но тяжело. У нее никогда не поднималась температура выше тридцати семи градусов, больничный не давали, приходилось отпрашиваться на службе. На старом месте работы ее знали, а здесь пока еще нет. Таблетки она решила не принимать, зная по опыту, что завтра температура едва доберется до тридцати пяти. Голубая кровь сказывается, усмехнулась она, чтобы я не забывала, кто я есть. Если будем болеть, то вяло, по-княжески, отмахиваясь от назойливой прислуги. Будем капризничать, грелка в ноги раздражает, чай недостаточно горяч, а компресс на горло, это вульгарно.
Компресс Катерина все же себе сделала, как бы ни протестовало ее аристократическое эго. Вилена Афанасьевна, мама Геннадия Алексеевича, подарила Катерине шерстяные носки до колен. Гольфы. Носки были очень нарядны, разноцветными полосками связаны. И теплыми, как валенки. Катерина чувствовала себя медвежонком или медведихой. Она надела роскошный махровый халат, размера на три ее больше и довольная, улеглась на диван.
Халат был мужским, приглушенного стального цвета, Катерина высмотрела его в «секонд-хенде». Она немного стеснялась, что покупает там вещи, никому, даже маме не говорила и выискивала что-нибудь очень практичное и почти новое. Запах от вещей был специфическим, иногда она улавливала этот запах в транспорте. Скорее всего, такая же, как и она, полунищая женщина, что-то себе приобрела.
Катерина халат постирала, вывесила на балкон и он выветривался там, пока не осталось ни малейшего признака, ни тонюсенького ароматика. Катерина гордо внесла халат в квартиру и определила ему место на двери в ванной. Она укутывалась в него после душа.
В «секонд-хенде» Катерина приобрела вполне приличную куртку, джинсы в обтяжечку и огромный толстый свитер, ей отчего-то нравилось носить вещи большего, чем у нее размера. Кончно, все подвергалось процедуре выветривания. Она обеспечила себя дешевым гардеробом на зиму, зато смогла купить новые теплые ботинки, натуральные кожа и мех, цена значения не имеет.
Верочка как-то спросила у Катерины, чей это халат в ванной и не поверила, что ее, халат впору был Семену. Специально для Семена, Катерина купила большие тапки, она знала, что он непременно расшнурует ботинки, снимет их и наденет купленные Катериной тапочки. Верочка предпочитала ходить босиком, зимой в колготках, конечно, но без тапок.
— Я лучше пол пять, раз протру, чем в тапках ходить.
Сегодня Катерина заглянула к Марии Егоровне ненадолго, объяснив, что приболела. Старушка вручила ей мед и приказала обязательно пить с чаем, пообещала перед сном зайти, проверить Катерину. Марии Егоровне очень хотелось за кем-нибудь поухаживать.
Книга была о светских церемониалах в России, написана увлекательно. Не то, чтобы Катерина воплощала в жизнь идею по изучению этикета или на самом деле готовила себя к великосветским мероприятиям, она хотела заполнить пробелы воспитания. Единственный поход в ресторан она вспоминала со стыдом и хотела быть готовой, если когда-нибудь еще в жизни ей придется побывать в ресторане. От страха она тогда напилась, а Стас потешался над ней. Она не помнила названия вина, но оно очень ей понравилось. И однажды в супермаркете она увидела знакомую бутылку. Вино стоило больше пяти тысяч рублей! А она пила его как лошадь!
Катерина слегка покраснела при воспоминании о своем конфузе.
Агапов не обеднел, ничего страшного, пора об этом забыть. Да и о нем тоже. Он позвонил всего лишь раз из этой своей Англии, говорил очень сдержанно, словно злился. У Катерины настроение после звонка испортилось, она ходила подавленная не один день. Как будто была в чем-то виновата. Наверно Агапов-старший на сына надавил и тот вынужден был позвонить.