— Кстати, а где сейчас Виктор?
— Уехал.
— Куда?!
— Отбыл в неизвестном направлении скорее всего сбежал, почуяв неладное, — пожал плечами мой друг и выразительно посмотрел на часы. — Ты, Анюта, домой вообще-то сегодня собираешься или нет?
— Собираюсь, — печально вздохнула я. — Топчемся на одном месте, а результата никакого…
Мишка принялся меня утешать, упомянув о деятельности работников правоохранительных органов, добросовестно выполнивших свою миссию, но так ничего и не сумевших раскопать. Попутно он вешал мне сумочку на плечо, вкладывал в руки злополучный конверт и, как всегда, незаметно теснил к двери.
— Что это такое?! — попыталась я возмутиться, едва не споткнувшись на шатких ступеньках крыльца. — Где твоя вежливость?
— Анюта, дорогая моя, — облобызал мне Мишка правую руку. — Я устал. Мало того, что я неплохо потрудился и имею право на отдых, однако общение с тобой, согласись, не всегда бывает легким.
Этот стервец намекал на мою недавнюю получасовую лекцию о вреде алкоголизма и образа жизни, который он вел. Все время, пока я излагала основную мысль, Мишка сидел, смиренно опустив голову, и время от времени кивал в знак согласия. Сейчас же, окончательно придя в себя, он не преминул ощетиниться.
— Ну что ж, — фыркнула я, — легкий в общении парень! Посмотрим, как ты завтра выполнишь поставленную перед тобой задачу!
— Не переживай, — осклабился Мишка, блеснув в темноте белозубой улыбкой. — Все будет в норме.
Я уселась за руль и поехала домой, мечтая побыстрее добраться до постели и рухнуть гудевшей от усталости головой на подушку. Но с последним возникли проблемы, и возникли совсем не по моей вине Едва только я свернула с проспекта на улицу Фомичева, которая разветвлялась на множество переулков, так мотор моей «Таврии» принялся чихать, фыркать, а вскоре и совсем умолк — Черт! — в сердцах выругалась я и ударила ладонями по баранке руля. — Это надо же такому случиться! И осталось-то всего метров двести!
Я вылезла из машины и огляделась. Кругом царило полное безмолвие. Ни единой души в образе гуляющей молодежи или подзапозднившегося бродяги поблизости не наблюдалось.
Да и кто согласится ломать каблуки и ноги на наших колдобинах? В дождливую пору здесь невозможно было выбраться из-за грязи, прилипающей к обуви. В сухую погоду одолевала другая беда — пыль и многочисленные рытвины все из той же подсохшей грязи. Позаботиться о том, чтобы выскрести и вывезти все это, никто не удосужился. Как не были обеспокоены чиновничьи головы такими проблемами, как освещение нашего все еще густозаселенного райончика.
Зябко поежившись от ночной свежести, а скорее от того, что предстоит преодолеть эти двести метров в полнейшем одиночестве и кромешной темноте, я заперла машину и осторожно двинулась по направлению к Спортивному переулку.
Первую часть пути я преодолела относительно спокойно. Не беря в расчет то, что пару раз больно ударилась большим пальцем правой ноги обо что-то, торчащее из земли, я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие и благоразумие. В конце концов, кому я была нужна именно в этот час и именно на этой улице?
Подбадривая себя подобным образом, я свернула в переулок и едва не расплакалась.
Если там, где я только что шла, дорога еще угадывалась в свете, идущем от освещенных окон, то здесь нужно было идти буквально на ощупь.
Весь Спортивный переулок, насчитывающий четыре дома справа и два слева, тонул в непроглядном мраке.
Другого пути к моему дому не существовало, если не считать дырки в заборе со стороны сараев, но туда меня сейчас и за солидное вознаграждение невозможно было затащить. Повздыхав и изрядно поругав нашу районную администрацию, не удосужившуюся хотя бы немного облегчить условия жизни трудящихся, я медленно, шаг за шагом, продвигалась вперед.
Пока все шло нормально. С каждым шагом я становилась все смелее и, как мне казалось, начала уже различать какие-то оттенки в этой черной бездне. Обстановка, в целом, благоприятствовала тому, что на душу мою наконец снизошло успокоение: никаких черных котов из-под ног с диким ревом не выскакивало, никаких летучих мышей, цепляющихся за волосы, не пролетало. Я расправила плечи, подняла подбородок и уверенно зашагала по направлению к своему дому, благо до него оставалось уже метров двадцать. Но не успела я проделать и половины оставшегося пути, как налетела на какую-то преграду. Вытянув вперед руки, я сделала шаг влево и затем вперед — пути не было…
— Что за чертовщина такая?! — удивилась я, точно помня, что в этом месте тротуара никаких препятствий прежде не замечала.
Потоптавшись немного, я попыталась обойти незримую баррикаду, но результат оказался тот же. И тогда, протянув вперед правую руку, я принялась обследовать невидимое препятствие: пальцы мои нащупали что-то жесткое, напоминающее резину.
"Видно, я сбилась с дороги! — мелькнула спасительная мысль в голове. — А это не что иное, как стожок сена, накрытый брезентом…
Я же видела такие в этом дворе. Нужно взять чуть левее…"
И не успела я порадоваться сделанному открытию, как под ладонью явственно ощутила биение человеческого сердца. В ту же минуту мне захотелось завизжать, закрыть глаза, заткнуть уши и бежать, бежать, куда глаза глядят, но вместо этого я еле слышно выдохнула:
— Кто здесь?!
— Не бойся, — было мне ответом, и в глаза ударил яркий луч фонарика. — Саврас, это она…
Темнота вокруг меня зашевелилась, материализовываясь и обретая очертания человеческих фигур.
— Уберите свет, — хрипло попросила я. — Кто вы? Что хотите?..
Фонарь погасили. Меня взяли в кольцо так, что я ощутила на своей коже горячее мужское дыхание. Мужчины, а судя по голосам, они были достаточно молоды, о чем-то вполголоса переговаривались, но ничего не предпринимали.
До меня долетали обрывки их разговора, и я не знала, что можно предпринять в данной ситуации. Попытаться бежать было бы глупо: один шанс из тысячи, что я не упаду и не переломаю себе конечности Заорать благим матом — так это надо было делать раньше. Сейчас же несколько пар рук мгновенно пресекут мою попытку позвать на помощь уснувшее к тому часу население. Поэтому, замерев от ужаса, сковавшего меня по рукам и ногам, я стояла и терпеливо ждала.
Прошло минуты три, которые показались мне вечностью. Потом я почувствовала рядом какое-то движение, парни расступились, и в лицо опять ударил пучок света.
— Анна? — позвал приятный мужской голос с легкой хрипотцой.
— Анна, — обреченно кивнула я. — Что вы хотите? И уберите, наконец, свет! По-моему, вы достаточно насмотрелись на меня.
— Убери свет! — приказал властно все тот же голос. — Извините, что так получилось. Мы не хотели вас пугать…
Фонарь погас, а меня осторожно взяли под локоток и куда-то повели. Я безропотно подчинилась. Не знаю куда, но в душе моей вдруг возникла твердая уверенность, что теперь я вне опасности.
— Давайте присядем здесь.
— Где? — пробормотала я в замешательстве. — Ничего не видно!
Луч фонарика вновь взметнулся, выхватив из темноты скамейку, старенькие, ободранные качели и полуразвалившуюся песочницу в глубине двора.
— Почему такая темнота вокруг? — машинально поинтересовалась я, усаживаясь на скамейку.
— Авария на подстанции, десяток домов остались без света, — пояснили мне, и мужчина, обладатель приятного голоса, уселся рядом со мной. — Мне нужно с вами поговорить…
— Я поняла, а кто вы?..
— Я?.. — Говоривший замялся. — Не знаю, слышали ли вы обо мне. — . Я — Малик. Мое…
— Не трудитесь, — оборвала я его на полуслове. — Я слышала о вас.
Имя Малика приводило в трепет жителей окрестных домов. Мамаши прятали своих малышей, едва заслышав рев мотоциклетных моторов его банды. Чем они конкретно промышляли, никто не знал наверняка. Одни поговаривали, что наркотиками, другие — рэкетом, третьи — несли ахинею про украденные органы пропавших без вести людей… Но не был пойман ни один из его людей.
Внешность Малика не располагала к симпатии.
Азиат по крови, он имел широкоскулое рябое лицо, глубоко посаженные глаза, перебитый в драке и не правильно сросшийся нос.
Одет дорого, но неряшливо. Женщины для него лишь объект усмирения плоти. Рассказами о его извращениях пугали юных девушек, любительниц романтических прогулок на мотоциклах. Одна из них так и не вернулась домой год назад. Но сколько ни таскали Малика по этому делу ребята из местного РОВД, так и не смогли ничего доказать.
— Наверняка вы слышали обо мне только плохое, — оторвал он меня от размышлений.
— Скажу честно — лестного говорят мало, — согласилась я и поинтересовалась:
— Но вы наверняка остановили меня не за тем, чтобы услышать из моих уст характеристику своей личности?
— Совершенно верно. — Малик помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил:
— На днях в вашем дворе убили парня. Он был при вас чем-то вроде охранника.
— Откуда вы знаете? — удивилась я его осведомленности.
— Это мой район, я должен знать, — пояснил он. — Парень что-то или кого-то увидел, и его убрали…
— Кто это сделал?!
— Не я и не мои ребята, — тихо, но внятно ответил Малик, да так, что от звука его голоса у меня по позвоночнику пополз холодок. — Менты сейчас таскают нас…
— Если вы обратились ко мне за поддержкой, то я вам здесь не помощник, — перебила его я.
— Мне плевать на твою помощь! — неожиданно вспылил Малик и вскочил со скамейки. — Пусть сначала докажут, а с этим у них туговато. Подумаешь, крови попортят, нам не привыкать.
— Тогда к чему наш разговор? — Ситуация все больше приводила меня в недоумение.
— Я хочу, чтобы ты знала, — все так же грубо сказал он, — это сделали не мои ребята!
— А кто?.. — спросила я, и по тому, как он хмыкнул в темноте, мне стало понятно, что ему что-то известно. — Вы же знаете! Скажите — кто? Может быть, парень случайно попал в какую-нибудь разборку?..
— Нет! — твердо отчеканил Малик. — Все, что я могу сказать, — это то, что его смерть не случайность.
— Но.., пожалуйста! — взмолилась я. — Поймите! Ведь может пролиться еще чья-нибудь кровь! Уже и так погибли двое людей…
Помогите мне!
Малик молча постоял несколько минут, словно раздумывая над моими словами, потом, вздохнув, сказал:
— Нет… Я никогда сукой не был, не буду ею и сейчас.
Они исчезли так же, как и появились, внеся в мою душу еще больше страха и смятения.
Не помню, как я доковыляла до своего дома. Безрезультатно пощелкав в прихожей выключателем, я заперла дверь и, как была в одежде, рухнула на диван в гостиной.
Глава 9
Сон почти сразу сморил меня, замелькав перед глазами обрывочными видениями.
Лица знакомых и незнакомых мне людей закружились в нескончаемом хороводе, корчась в жутких гримасах и насмехаясь надо мной. Я пыталась пробиться сквозь длинный ряд этих физиономий, но они всюду преследовали меня, заставляя обливаться холодным потом и стискивать зубы, чтобы не завизжать от страха.
«Оставьте меня в покое! — хотелось мне крикнуть, но язык словно прилип к небу. — Что вам всем от меня нужно?!»
"Узнай нас! — раздался жуткий, леденящий душу шепот со всех сторон. — Узнай нас!
Узнай нас!"
Я дико закричала и проснулась.
Голова разламывалась от боли, шея и спина затекли от неудобной позы, в которой мне пришлось провести остаток ночи, но все это было ничто в сравнении с кошмаром, привидевшимся мне.
— Что-то частенько тебе стали сниться сны, подруга… — печально выдохнула я и, кряхтя, поднялась. — Может, уже схожу с ума?
Вот и разговаривать сама с собой начала все чаще…
Мой печальный монолог был прерван неожиданной трелью телефонного звонка. Бросив быстрый взгляд на часы, которые показывали половину седьмого утра, я недовольно поморщилась и сняла телефонную трубку.
— Алло…
— Анюта, прости, что поднял тебя в такую рань, — затараторил Мишка. — У меня на то есть объективные причины.
— Чего еще?
— Я уезжаю, — торжественно изрек он и замолк.
— Куда, если не секрет? — не без ехидства спросила я. — Если у тебя приступ амнезии после обильных вчерашних возлияний, то спешу тебе напомнить, что у нас с тобой назначена встреча на сегодня в пятнадцать ноль-ноль.
И ты должен был выполнить кое-что…
— Я уже все сделал!
— То есть… Ты хочешь сказать…
— Да, милая, да! — ликовал Мишка. — Результаты моих наблюдений изложены на бумаге с приложенными к ним вещественными доказательствами, запечатаны в конверт и собственноручно опущены мною в почтовый ящик…
— Идиот! — против воли вырвалось у меня. — Ты что, завезти не мог?
— Я одной ногой на подножке вагона. Мне катастрофически не хватает времени, — принялся он оправдываться. — Я тебе все объясню, когда вернусь.
— И когда это должно случиться?
— Думаю, дня через два, жди меня к обеду.
И еще, Анюта… — Мишка немного помялся. — Возможно, когда я вернусь, все станет ясно…
— Ты хочешь сказать… — ахнула я.
— Да! Я на пути к разгадке, — он протяжно вздохнул. — Ты прости меня, Ань, что все так сумбурно, но не хочу пока никого клеймить…
— Ну, намекнуть-то хотя бы можешь? — взмолилась я.
— Какая ты нетерпеливая, — хмыкнул Мишка. — Подожди до моего приезда. Все, мой поезд, я побежал…
Мишка дал отбой, а я дала волю праведному гневу. Нет, ну каков стервец! Нужные мне бумаги он, видите ли, отправил по почте! Это, дай бог, дня через два мне их получить. Я принялась ворчать, пиная попадающиеся мне под ноги предметы, но в глубине души не могла не согласиться, что, несмотря на запойную душу, Мишка имел светлую голову и достаточно деятельную натуру…
Отказавшись от бесполезного занятия — вымещать злобу на мебели, я уселась за письменный стол и пододвинула к себе свои записи. На манер Мишкиных, они были испещрены прямоугольниками, кружками и стрелками, поочередно соединяющими все вместе. Я долго вглядывалась в их беспорядочное на первый взгляд хитросплетение и, немного подумав, добавила еще один прямоугольник.
Расположила я его в самом верхнем углу, попутно вписав туда новое имя, которое до сих пор у меня нигде не фигурировало. Пару дней назад даже предположить подобное мне показалось бы безумством, но сейчас я думала иначе.
* * *Почтовый ящик пустовал второй день.
Чертыхаясь себе под нос и на чем свет стоит ругая непутевого Мишку, я изо всех сил шарахнула дверью и поплелась к письменному столу. Заваленный исписанными вдоль и поперек бумагами, он поистине стал моим единственным пристанищем в эти тяжелые два дня ожиданий.
И до чего я только не додумалась в эти долгие сорок восемь часов! Говорю сорок восемь, потому что почти не сомкнула глаз за эти двое суток. И если поначалу у меня было всего две версии и два подозреваемых по этому делу, то сейчас их круг значительно расширился, обозначившись числом пальцев на одной руке.
— Так можно и себя начать подозревать, — кисло протянула я и отхлебнула из чашки давно остывший кофе. — Пора с этим заканчивать…
Пододвинув к себе телефон, я в который раз попыталась дозвониться до Семена Алексеевича, но вновь, как и прежде, его секретарь Нина пропела:
— Он еще не вернулся, Анна Михайловна, перезвоните, пожалуйста!
— Хорошо, — буркнула я, стараясь сохранять вежливость, и со злостью опустила трубку на рычаг.
Телефон жалобно звякнул и, словно вымещая на мне свои обиды, тут же пронзительно заверещал.
— Да?
— Анна, привет! — не совсем трезвым голосом пропела Лизка.
— Привет, чего тебе?
— Да так, — неопределенно ответила она. — Сижу дома, дай, думаю, позвоню.
,У тебя дверь за сегодняшнее утро раз сорок хлопнула. Что, гости?
— Любопытство тебя погубит, — хмуро предрекла я ей. — Ты мне лучше скажи, почта была вчера или сегодня?
— Нет и не будет, — протяжно зевнула она. — Верка-почтальонша в запое. Я за газетами сама вчера заходила. А что?
— Ничего… — Я немного помолчала и осторожно спросила:
— А кто там сегодня работает?
— На почте-то? — Лизка ухмыльнулась и с пониманием в голосе произнесла:
— Она, она там. Тебе туда рыпаться бесполезно, да и мне она не отдаст. Так что жди, пока Верка просохнет.
— Черт! — рявкнула я и швырнула многострадальную трубку на место.
Откуда Михаилу было знать, что контролером-кассиром в местном отделении связи работала бывшая теща моего Тимура — Люська.
Одному богу известно, сколько за эти два года мне пришлось выдержать заморочек с моей корреспонденцией! Я, конечно же, могла бы прекратить это безобразие. Однажды, не выдержав, я взяла под руку нашего участкового Виталика и пошла туда с намерением пресечь беззаконие, но дальше ступенек зайти не смогла: прямо против входа на деревянной скамеечке сидела маленькая девочка и с милой улыбкой смотрела на меня глазами моего мужа…
— Я не пойду! — уперлась я тогда. — Пусть делает что хочет!
— Но, Анна Михайловна! — удивился Виталик. — Вы же сами хотели!
— Не могу, — едва не плача пробормотала я и показала ему взглядом на ребенка. — Это его дочь…
С того памятного дня я перевела все свои подписные издания себе на работу. Письма от родителей со временем тоже стали приходить только туда.
Но Михаилу об этих моих проблемах было неведомо…
Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых размышлений, я вытащила из кладовки пылесос и принялась за уборку. Занятие было для меня не из приятных, но как и все, за что бралась, я и эту неблагодарную работу старалась делать на совесть.
Через пару часов результатом моих трудов была навощенная до блеска мебель и вычищенные от малейших признаков пыли ковры.
Даже огромный фикус в кадке у окна, предмет моего постоянного недовольства, не был обойден вниманием и теперь глянцево поблескивал мясистыми зелеными листьями.