В это время в окне она увидела Стива, который явно был не наверху рядом с плотником — вместе с Фордом он шел к амбару. Силла отряхнула руки и решительно встала, намереваясь выяснить, почему это Стив отправился на утреннюю прогулку, вместо того чтобы руководить реконструкцией ванны.
Когда она подошла к амбару, дверь была распахнута, а мужчины уже были внутри. Похоже, они спорили, кто поднимется по лестнице на сеновал.
— Какого черта вы здесь делаете? — окрикнула их Силла.
— Проверяем, — ответил Стив. — Ты можешь сказать, ничего не пропало?
— Нет, а почему что-то должно было пропасть?
— Прошлой ночью Форд видел, как сюда кто-то крался.
— Я не сказал «крался». Я сказал, что ночью видел кого-то, кто шел сюда с фонарем.
— Если посреди ночи ты идешь с фонарем по чужому саду, это называется «красться». — Стив ткнул пальцем в Силлу: — Я же тебе говорил, что слышал какой-то звук.
Силла покачала головой и повернулась к Форду.
— Каким это образом посреди ночи с той стороны дороги вы могли видеть, как кто-то крадется к амбару?
— Я говорил только о том, что видел свет. Луч фонаря двигался в сторону амбара.
— Может, это было отражение. Лунный блик или что-то еще.
— Я знаю, как выглядит свет от фонаря.
— Плюс, — вмешался Стив, — когда мы открыли дверь, она заскрипела. Этот звук я слышал ночью. Кто-то сюда входил. У тебя здесь столько хлама, Силл.
— И совершенно очевидно, что весь этот хлам на месте.
— Может, чего-то не хватает, каких-то вещей? — спросил Форд. — Тут кое-что рассортировано, и я бы сказал, что это была отважная попытка навести порядок, но я сомневаюсь, что вы можете с уверенностью сказать, что ничего не пропало и все вещи лежат на тех же местах, где вы их оставили в прошлый раз.
— Конечно, я не уверена, — Силла рассматривала разложенные кучками вещи. Так были сложены коробки или не так? Неужели это она оттащила сломанное кресло-качалку в угол?
Откуда ей знать, черт побери?
— Я здесь многое перерыла, но пока не нашла ничего особенно ценного. Ладно, — продолжила она, не давая Стиву вставить слово, — я согласна, что чайная ложка, которой Дженет Харди зачерпывала сахар, достаточно привлекательна, чтобы заставить многих людей лазать ночью по чужим амбарам.
— А кто знает, что ты сложила эти вещи в амбар?
— Все, — ответил Форд за Силлу. — В доме работает куча народу. И все видели, как Силла носит их в амбар, а некоторые даже помогали. Так что любой из них мог рассказать кому-то, а тот еще кому-то. И так далее.
— Я повешу на дверь замок.
— Хорошая мысль. А как насчет писем?
— Каких писем? — заинтересовался Стив.
— Вы рассказывали кому-нибудь, кроме меня, о найденных на чердаке письмах?
— Отцу, но не думаю… — Силла выглядела растерянной.
— Ты нашла на чердаке письма? — перебил ее Стив. — Тайные письма. Круто — это как в фильме, что показывает Би-би-си.
— Ты никогда не смотрел эти фильмы.
— Смотрел, если там были горячие английские цыпочки. Что за письма?
— Письма к моей бабушке от мужчины, который был ее любовником в тот год, когда она умерла. Ты прав, это тайные письма. Она их прятала. Я рассказала о них только Форду и отцу, который, наверное, сказал моей мачехе. Но больше никто не должен знать об этом. Правда… когда мы разговаривали с отцом, то стояли у открытого окна. Если кто-то из рабочих был в это время поблизости, он мог услышать.
— Какая же я бестолковая, — Силла постучала себя по лбу. — Вчера утром я расспрашивала мать, был ли у Дженет перед смертью любовник, кто-то из местных. Она могла и проболтаться — по настроению. Кроме того, она злится на меня.
— Ну, тут ничего нового, девочка, — Стив похлопал ее по плечу.
— Отдайте мне письма и все, чем дорожите. В моем доме их никто не будет искать, — добавил Форд, заметив, что она нахмурилась.
— Возможно. Я подумаю.
— В любом случае, — сказал Стив, — теперь мы можем исключить чокнутого горца с топором для разделки мяса. Так? То есть сможем исключить. Когда Форд заберется наверх и убедится, что там нет трупов и отдельных частей тела.
— Ради бога, — Силла повернулась к лестнице. Форд преградил ей путь и слегка оттолкнул ее.
— Я сам.
Он осторожно проверял прочность каждой ступеньки ветхой лестницы, живо представляя, как падает вниз на цементный пол. Добравшись до верха, он громко выругался.
— Что там? — крикнула Силла.
— Ничего. Заноза. Здесь ничего нет. Ни единой отрубленной головы или трупа.
Когда он спустился вниз, Силла взяла его за ладонь и поморщилась, увидев впившуюся занозу.
— Пойдемте в дом. Я вытащу.
— Я могу сам.
— Пока вы будете играть в доктора, я возьму инструменты и займусь мужской работой, — съязвил Стив.
— Давно пора, — ответила Силла.
— Приду за оплатой пончиков. Позже, — кивнул Стив Форду и вышел.
— Он принес вам пончики? — спросила Силла.
— Да. В качестве взятки за пользование тренажерным залом.
— Угу. Пойдемте в дом — расстанетесь с куском моей лестницы. Полагаю, этот человек вас еще и разбудил.
— Правильно полагаете, — Форд закрыл за собой дверь амбара. — Прервал очень интересный сон, в котором были вы, комната с красными стенами и латунная спинка кровати. Но пончики с повидлом почти компенсировали это.
— Стив верит в волшебную силу пончиков. И что же я делала в красной комнате с латунной спинкой кровати?
— Это трудно описать. Но я могу продемонстрировать.
Она внимательно посмотрела ему в глаза, ярко-зеленые, с золотистым ободком.
— У меня нет красной комнаты. У вас тоже.
— У меня сегодня есть время сходить за краской.
Смеясь, она подошла к двери прачечной и вдруг оказалась прижатой к стене дома. И тут же с удивлением поняла, какими властными могут быть эти губы.
Он слегка прикусил ее нижнюю губу, прежде чем отстраниться.
— Я думал, что это Стив идет в амбар прошлой ночью. Укладываться спать.
— Зачем Стиву спать в амбаре? — она не сразу сообразила, в чем дело. — А… Мы же взрослые люди, Форд. Я не отправляла Стива ночевать в амбар.
— Да, это я понял. Но он собирается взять у меня спальный мешок. Я не пользовался им лет пятнадцать, после того как ночевка на земле в спальном мешке перестала казаться мне интересной. Стиву это понравится. Он для человека-паука.
— У вас есть спальный мешок для человека-паука?
— Я получил его в восемь лет на день рождения. Это было эффектно, и мешок до сих пор не утратил своего блеска. — Он наклонился, коснулся губами ее губ и открыл дверь позади нее. — Я буду очень рад извлечь его из кладовки, чтобы Стив пользовался им, пока будет жить здесь.
— Это по-добрососедски.
— Не особенно.
Силла открыла аптечку и проверила ее содержимое.
— Здесь есть все, что нужно. Пойдемте на улицу. Там светлее.
Когда они вышли на веранду, Силла жестом приказала ему сесть. Затем она смочила вату перекисью водорода и приложила ее к царапине.
— Это не по-добрососедски, — продолжал Форд, — потому что мои мотивы исключительно эгоистичны. Я не хочу, чтобы вы спали с ним.
— Да ну? — она подняла на него глаза, продолжая протирать ватой иголку и щипчики.
— Если бы вы захотели с ним спать, это было бы чертовски плохо.
— А откуда вам знать, что я не хочу? И что не спала?
— Потому что вы хотите спать со мной. Ай! — он посмотрел на свою ладонь и на каплю крови, выступившую на ней. — Боже.
— Заноза вошла слишком глубоко, и кровь не сворачивается. Ей нужен выход. Высосите ее. Если я хочу с вами спать, то почему я этого до сих пор не сделала?
Он с опаской покосился на иголку в ее руке.
— Потому что вы пока не готовы. Я могу подождать. Но — и не тыкайте в меня этой штукой — будь я проклят, если бы хотел, чтобы вы спали с другим, пока я жду, со старым приятелем или с кем-то еще. Я хочу, чтобы вы были моей, только моей. И я хочу, чтобы вы об этом знали. И думали об этом.
— То есть вы даете свой драгоценный спальный мешок человека-паука Стиву, чтобы я не спала с ним просто потому, что он рядом.
— Примерно так.
— Взгляните на это.
Он повернул голову, чтобы посмотреть в указанном направлении. Резкая боль в руке заставила его вскрикнуть, но Силла уже протягивала ему щипчики со здоровенной занозой.
— Хотите сувенир?
— Нет, спасибо.
— Готово, — Силла закрыла аптечку, запустила пальцы в волосы Форда и жадно прижалась губами к его губам. Затем она так же быстро прервала поцелуй и выпрямилась. — Чтобы вы думали об этом, пока ждете.
С бесстрастной улыбкой она вошла в дом, и дверь с проволочной сеткой с громким стуком захлопнулась за ней.
Глава 9
Силла так привыкла к машинам, которые замедляли ход или и вовсе останавливались у начала подъездной дорожки к дому, что почти не замечала их. Ее не беспокоили всякого рода зеваки и любопытствующие, даже те, кто фотографировал. Рано или поздно, рассудила она, они привыкнут к ней, и лучше всего не обращать на них внимания или вежливо отмахиваться.
Глава 9
Силла так привыкла к машинам, которые замедляли ход или и вовсе останавливались у начала подъездной дорожки к дому, что почти не замечала их. Ее не беспокоили всякого рода зеваки и любопытствующие, даже те, кто фотографировал. Рано или поздно, рассудила она, они привыкнут к ней, и лучше всего не обращать на них внимания или вежливо отмахиваться.
Чтобы стать здесь своей, решила она, нужно продемонстрировать, что она этого хочет. Поэтому она покупала продукты в местном супермаркете, наняла местных рабочих, а большую часть материалов для стройки тоже приобретала поблизости. Она болтала с продавцами и подрядчиками и давала автографы тем, кто по-прежнему считал ее Кэти, которую показывали по телевизору.
Прислушавшись к совету Форда и к своему первоначальному порыву, она сняла ворота, считая этот жест символом своих намерений. Затем она посадила плакучие вишни по обе стороны от подъездной дорожки. Тут начнется моя новая жизнь, думала Силла. Следующей весной деревья снова зацветут, а она будет здесь и увидит это. С этого места был хорошо виден дом. Рядом с раскидистой старой магнолией будут клумбы и молодые деревца. Моя магнолия, думала Силла, покроется белыми восковыми цветами, распространяющими сладкий аромат. Мой дом будет выкрашен. Он станет свежим и чистым, а не выцветшим и облупившимся, как теперь. Мои стулья на веранде и горшки со всевозможными цветами будут радовать глаз. А когда я смогу выкроить еще немного денег, то вымощу темной сланцевой плиткой дорожку между сочных зеленых лужаек.
И после этого, когда люди будут притормаживать, проезжая мимо, причиной этому будет восхищение красивым домом и садом, а не желание понять, какого черта эта голливудская женщина делает с домом Дженет Харди, в котором та проглотила слишком много таблеток, запивая их водкой.
Услышав звук приближающейся машины, Силла встала, а затем повернула голову на короткое «бип-бип»: на обочине дороги остановилась красная «Хонда».
Она не сразу узнала — и почувствовала себя виноватой — хорошенькую блондинку в коротких брючках и вязаной кофточке, которая вылезала из машины.
— Привет, — весело смеясь, закричала сводная сестра Силлы Анжела Макгоуэн и бросилась вперед, чтобы крепко обнять ее.
— Энжи, — свежий и дерзкий аромат облаком окутал Силлу. — Ты постриглась. Дай-ка посмотреть на тебя. Нет! Не надо меня обнимать. Я грязная.
— Это точно, — снова засмеявшись, Анжела отстранилась и посмотрела на Силлу своими огромными карими глазами. Взгляд как у отца, подумала Силла. — Какая ты чумазая, — сияющая Анжела схватила Силлу за руки. — Все равно ты очень красивая.
— Выглядишь потрясающе, — Силла провела кончиками пальцев по очень коротко стриженным волосам сестры. — Такие короткие.
— Зато на укладку по утрам уходит две секунды, — Энжи резко встряхнула головой, и светлая шапка волос поднялась волной, а затем легла на место. — Можно делать это с завязанными глазами.
— Замечательно. Что ты здесь делаешь? Я думала, что ты в колледже.
— Семестр закончился, и я приехала домой. Не могу поверить, что ты здесь. — Она показала на дом. — Ты и правда живешь тут, ремонтируешь и… все такое.
— Здесь очень много всего такого.
— Как красиво! Гораздо красивее, чем старые ворота, — Энжи дотронулась до изогнутой ветки с нежно-розовыми весенними цветами. — Все только и говорят о том, что здесь происходит. Я дома всего один день, а мне уже все уши прожужжали.
— А что говорят, хорошее или плохое?
— Почему же плохое? — вскинула голову Энжи. — Этот дом был всем как бельмо на глазу. Правда, красивым его не назовешь и теперь, но ты же хоть что-то делаешь. Больше никто им не занимался. Это трудно? Я имею в виду не работу — это и так понятно. Я хочу спросить, трудно быть здесь, жить здесь?
— Нет. — Силла знала, что Энжи об этом спросит и что Энжи не все равно. — На самом деле легко. Такое ощущение, что так и должно быть — как ни в одном другом месте. Это странно.
— Не думаю. Мне кажется, что у каждого человека есть свое место, но только счастливчики его находят. Так что тебе повезло.
— Наверное, да. — Силла вспомнила, что Энжи всегда умела заразить своим оптимизмом. Дочь своего отца. Нет, их отца, поправила себя Силла. — Хочешь пройти в дом и посмотреть на него изнутри? — теперь там полный разгром, но дело движется.
— В другой раз обязательно. Я еду к друзьям, просто на минутку завернула сюда, чтобы повидаться с тобой. Не ожидала увидеть тебя на обочине, поэтому мне тоже повезло. Поэтому если… эх!
Силла проследила за взглядом Энжи и заметила белый микроавтобус, который притормозил и остановился на обочине дороги.
— Ты знаешь, кто это? — спросила Силла. — Я видела, как он несколько раз останавливался здесь.
— Да, это машина мистера Хеннесси. Его сын…
— Знаю. Один из тех ребят, которые попали в аварию с сыном Дженет. Ладно. Стой здесь.
— О боже, Силла, не ходи туда. — Энжи схватила Силлу за руку. — Он ужасен. Злобный старикан. Конечно, это ужасно, то, что произошло, но за что он ненавидит нас?
— Нас?
— Всех нас. По ассоциации, как говорит папа. Тебе нужно держаться от него подальше.
— Я попробую, Энжи.
Силла направилась к машине и встретилась взглядом со злыми глазами на худом лице с плотно сжатыми губами за ветровым стеклом. Микроавтобус с подъемником, поняла она, подходя к двери водителя. Предназначенный для инвалидной коляски сына.
Уклон обочины поставил ее в невыгодное положение — немного неустойчивое и чуть ниже человека, пристально смотревшего на нее.
— Мистер Хеннесси, я Силла Макгоуэн.
— Я знаю, кто ты. Очень похожа на нее, да?
— Мне очень жаль — я узнала, что в прошлом году вы потеряли сына.
— Я потерял его в 1972 году, когда ваш никчемный родственник сломал ему позвоночник. Пьяный, под кайфом и не думающий ни о чем, кроме самого себя, — потому что так его воспитали. Думать только о себе.
— Возможно. Я знаю, что эти три мальчика заплатили ужасную цену той ночью. Я не могу…
— Ты ошибаешься, если думаешь, что лучше других, только потому, что у тебя есть деньги, и что поэтому люди должны тебе кланяться.
Сочувствие Силлы начало испаряться.
— Вы меня не знаете.
— Лично тебя нет. Но я знаю таких, как ты, вашу породу. Ты думаешь, что можешь приехать сюда, где эта женщина распутствовала, где она позволяла своим детям рыскать здесь, как волки, где она отобрала у моего мальчика руки и ноги, отобрала жизнь? — Он в гневе рассек воздух своими тонкими худыми пальцами. — Ты думаешь, можно купить дерево и краску и с их помощью скрыть, как воняет этот дом? Его давно нужно было сжечь. Сжечь дотла, будь он проклят.
— Это всего лишь дом, мистер Хеннесси. Дерево и стекло, — сказала Силла. А ты, подумала она безо всякого сочувствия, просто псих.
— Такой же проклятый, как и она. И как ты. — Он плюнул в окно, едва не попав в носок ботинка Силлы. — Убирайся, откуда приехала. Нам здесь не нужны такие.
Он рванул с места так резко, что Силла была вынуждена отпрянуть. Она поскользнулась на склоне, потеряла равновесие и упала на колени. Энжи бросилась к ней.
— Ты в порядке? Боже, боже, он тебе ничего не повредил?
— Нет, — ответила Силла и, прищурив глаза, проводила холодным взглядом удаляющийся микроавтобус. — Я в порядке.
— Я звоню в полицию. — Дрожа от возмущения, Энжи вытащила из кармана ярко-розовый мобильник. — Он плюнул в тебя! Я видела, и он чуть не сбил тебя, и он…
— Не надо, — Силла покачала головой. — Не обращай внимания, — она потерла колено. — Просто не обращай внимания.
— Больно? Ты же сильно ударилась. Нужно посмотреть твое колено.
— Все нормально, Энжи.
— Я серьезно. Я отвезу тебя в дом, и мы посмотрим, нужен ли врач. Старый ублюдок.
— С коленом все в порядке. Мне не больно. Но я в ярости.
Энжи сделала несколько глубоких вдохов, как будто хотела успокоиться, и внимательно посмотрела на Силлу.
— Не похоже.
— Можешь мне поверить. «Распутствовать», «волки», «проклята», «такие, как ты». Козел.
— Вот это другое дело, — засмеялась Энжи. — Я отвезу тебя до дома, не спорь.
— Ладно, спасибо. Он всегда так себя ведет? — спросила Силла, когда они подошли к «Хонде» Энжи.
— Он рычит и бросает, если так можно выразиться, испепеляющие взгляды, ругается. Но не плюется. Я знаю, он ненавидит папу. Хотя я не встречала более сострадательного человека, чем папа. То, что он дружил с сыном мистера Хеннесси, не делает его виноватым в том, что случилось. А тебя тогда вообще на свете не было.
— У него развился комплекс отцовской вины, я бы так сказала. Если он хочет ездить мимо, останавливаться и ругаться — пускай.
Они доехали до конца дорожки, и Силла открыла дверь машины. Теперь она сама сделала глубокий вдох и поняла, что в присутствии Энжи чувствует себя гораздо спокойнее.