Гэвин молча раскрыл газету и смотрел, как Форд скользил по ней взглядом, пока не наткнулся на собственное лицо.
— Черт, мне нужно постричься. Давно уже хотел. Интересно. «Разъяренный любовник Силлы спешит к ней на помощь». Не такой уж я разъяренный на этом снимке. Скорее озабоченный. Они должны…
Тут до него дошел смысл фразы, а также то, что напротив него сидит и пьет холодный чай отец Силлы.
— Послушайте, мистер Макгоуэн, — он откашлялся. — Мы с Силлой… То есть нет… Ну да… но…
— Форд, я не шокирован тем, что вы с Силлой спите вместе, и у меня нет дробовика.
— Ладно. Хорошо, — Форд сделал большой глоток чая. — Тогда ладно.
— Ты уверен? — Гэвин развернул другую газету. — Если ты прочтешь эту статью, то узнаешь, что ты соблазнил внучку, пытаясь стать любовником Дженет Харди.
— Простите, но это мне кажется просто смешным, — Форд фыркнул. — Если бы у них имелась хоть капля воображения, то я бы тоже стал чьей-нибудь реинкарнацией. Богарта или Грегори Пека.
Гэвин откинулся на спинку стула и сделал глоток чая.
— Ты был одним из моих лучших учеников. Яркий, творческий. Немного неуклюжий и эксцентричный, но не скучный. Я всегда наслаждался твоим — как это правильнее сказать — необычным мышлением. Сегодня утром я сказал Силле, что всегда любил тебя.
— Я действительно рад это слышать. Правда.
— Форд, какие у тебя намерения в отношении моей дочери?
— Что-то такое произошло у меня вот здесь, — Форд постучал пальцем по груди. — Как вы думаете, в моем возрасте сильное волнение может вызвать сердечный приступ?
— Сомневаюсь, но обещаю вызвать «Скорую», если в этом возникнет необходимость, — Гэвин склонил голову, не отрывая взгляда от Форда. — После того как ты ответишь на мой вопрос.
— Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Но она еще не готова. Не проходит, — добавил он, растирая грудь ладонью. — Мы только… Мы знакомы лишь несколько месяцев, но я не сомневаюсь в своих чувствах. Я ее люблю. А теперь я что, должен рассказать о своих перспективах? У меня такой разговор впервые.
— У меня тоже. Мне кажется, что в отношении Силлы у тебя перспективы очень хорошие. Думаю, вы подходите друг другу.
— Ну вот, кажется, отпускает, — Форд наконец смог свободно вздохнуть. — Я ей нужен. Ей нужен человек, который понимает и ценит ее такой, какая она есть и какой она решила стать. И она мне нужна, потому что я ждал ее всю жизнь — такую, какая она есть, и такую, какой она решила стать.
— Превосходный ответ, — Гэвин встал. — Оставлю это здесь, — сказал он и махнул рукой в сторону газет. — Вы с Силлой поступайте с этим так, как считаете нужным. А я пойду красить. Не нужно меня провожать. — На пороге кухни он обернулся: — Форд, я очень доволен.
Форд тоже был очень доволен собой. Он сел за стол и прочел все газеты, каждую статью. И понял, что с этим нужно делать.
Это заняло много времени, но результат превзошел все его ожидания. Захватив с собой Спока, Форд перешел через дорогу и, обнаружив, что дверь заперта, воспользовался запасным ключом, который дала ему Силла. Он окликнул ее и, не получив ответа, стал подниматься на второй этаж. Шум душа выдал ее местонахождение. У него мелькнула мысль, не присоединиться ли к ней, но это нарушило бы его план.
Кроме того, испуганная женщина, принимающая душ в запертом доме, может закричать — а женщины очень громко кричат. Поэтому он удовлетворился тем, что присел на край кровати в гостевой спальне — это была единственная кровать в доме — и стал ждать.
Она не закричала, когда увидела его. Но испуганно попятилась, и, судя по количеству воздуха, который она набрала в легкие, от ее крика полопались бы все стекла в радиусе пяти миль.
— Боже, Форд. Ты меня до смерти напугал!
— Прости. Я подумал, что напугаю тебя еще сильнее, если войду в ванную, когда ты принимаешь душ.
— Действительно, это было бы еще хуже. А где Спок?
— Ему захотелось посмотреть, нет ли на заднем дворе воображаемых кошек.
— Мне нужно одеться. Может, подождешь во дворе? Я быстро.
Расстроенная, подумал он. Раздраженная. И слегка растерянная. Его идея либо разрешит, либо усугубит ситуацию.
— Я тебе кое-что принес.
— Что? Почему бы тебе не отнести это вниз, а я… — Она умолкла, увидев, что он извлекает из-за спины тонкий сверток, завернутый в одну из бульварных газет.
— Значит, ты их видел. — Она плотнее запахнула полотенце на груди.
— Да. Я и не подумаю спускаться вниз, пока ты будешь одеваться. Но все же сначала открой подарок.
— Прости. Мне правда очень жаль. Я недооценила их интерес и выгоду. И сама вляпалась во все это, позвонив пресс-агенту матери. Дура, дура, дура.
— Ладно, тебе полагается премия за глупость. Раскрой подарок, — он похлопал по кровати рядом с собой.
Она села и молча уставилась на пакет, который он положил ей на колени.
— Я не использовал страницы со статьями. Вдруг мы захотим сделать альбом с вырезками.
— Это не смешно, Форд.
— Тогда тебе не понравится подарок. Я его заберу и закопаю на заднем дворе. Там я перепачкаюсь, и тебе придется еще раз принимать душ вместе со мной.
— Правда, не смешно. Ты понятия не имеешь… — разозлившись, она разорвала бумагу. И умолкла.
Это была тонкая книжечка, украшенная цветным рисунком, изображавшим ее и Форда в страстном объятии. Над их головами яркими буквами было написано название:
ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ И МНОЖЕСТВО ЖИЗНЕЙ СИЛЛЫ И ФОРДА
— Ты сочинил комикс?
— Скорее короткий иллюстрированный рассказ. Навеянный недавними событиями. Давай прочти.
Она не знала, что сказать, по крайней мере в первую минуту. Пять страниц черно-белых рисунков с подписями — от курьезных до порнографических и необыкновенно смешных.
— Вот здесь, — она постучала пальцем по рисунку, на котором Форд в состоянии возбуждения подхватывал на руки обнаженную Силлу, а Спок в это время закрывал глаза лапами. — Мне кажется, нарушены пропорции. Кое-какая деталь преувеличена.
— Это моя деталь, и я художник.
— И ты правда думаешь, что я когда-нибудь могу сказать: «О, Форд, Форд, возьми меня»?
— Критиковать легко.
— Но мне понравился тот рисунок, в самом начале, где сексуально озабоченные призраки Дженет и Стива Маккуина парят над нашими спящими телами.
— Мне показалось это уместным — с учетом той легенды о купании в пруде. Кроме того, если в меня и вселяется какой-то дух, то это должен быть дух самого крутого парня.
— Круче не бывает, — согласилась она. — А еще мне нравится картинка, где папарацци срывается с дерева и падает в окно нашей спальни. Но лучше всего последний рисунок, где мы вчетвером лежим на кровати и курим сигареты с выражением удовлетворения на лицах.
— Я люблю, когда все хорошо кончается.
Она подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза.
— Таким образом ты хочешь сказать, чтобы я не принимала всего этого всерьез?
— Я предлагаю взглянуть на это по-другому, если захочешь.
Она передвинулась назад, чтобы опереться на спинку кровати.
— Давай устроим читку в лицах. Я буду Силлой и Дженет, а ты Фордом и Стивом.
— Давай, — он тоже подвинулся, занимая место рядом с ней.
— А потом разыграем рассказ по ролям.
— Еще лучше, — улыбнулся он.
Глава 24
Любопытные собирались каждый день. Одних она приглашала войти, на других не обращала внимания. Ей ничего не оставалось делать, кроме как игнорировать тех, кто останавливался на обочине дороги, фотографировал дом, сад и ее саму. Она не обращала внимания на рабочих, которые развлекались тем, что позировали перед фотокамерами. Она не могла винить их за желание получить удовольствие и завладеть кусочком этой недолговечной славы.
Рано или поздно, убеждала она себя, интерес к ней иссякнет. Замечая папарацци, который охотился за ней, когда она покупала оборудование или пиломатериалы, она делала вид, что не видит его. Натыкаясь на фотографии своего дома и самой себя в бульварных газетах и глянцевых журналах, она откладывала их в сторону. А когда ей позвонила пресс-агент матери и попросила об интервью и фотосессии, Силла решительно повесила трубку.
Она занималась своим делом и молила бога, чтобы одна из «плохих девчонок», на которых так богат Голливуд, выкинула какой-нибудь фортель, переключив внимание прессы на себя. Жаркий июль сменился августом, и она сосредоточила все свои усилия на доме. Работы оставалось еще много.
— Зачем вам здесь раковина? — спрашивал Бадди. — Зачем вы устанавливаете здесь раковину?
— Честно говоря, Бадди, я и сама толком не знаю, зачем она мне здесь нужна. Просто установи ее. Левее, — она ткнула пальцем в исправленный и теперь уже окончательный эскиз кухни. — Посудомоечная машина будет здесь. А вот тут холодильник.
— Дело ваше, — проворчал Бадди своим обычным тоном, обозначавшим, что она ни черта не понимает. — Я просто хотел сказать, что если вы поставите здесь раковину, то потеряете часть полезной площади стола.
— У раковины будет покрытие, на котором можно резать. Это будет очень удобно, когда я захочу одновременно и резать, и мыть что-нибудь.
— Что?
— Господи, Бадди. Например, овощи.
Он хмуро посмотрел на нее.
— А что вы собираетесь мыть во второй раковине?
— Смывать кровь с рук после того, как я проткну вас отверткой.
— Вам в голову приходят странные идеи, — он по-прежнему хмурил брови.
— Точно. Подожди, это еще не все. Мне нужен кран для наполнения кастрюль.
— Вы собираетесь поставить две раковины и еще кран, который поворачивается на настенном кронштейне до плиты, чтобы набирать воду в кастрюли?
— Да. Может, мне понадобится наполнять водой большие кастрюли для пасты или для того, чтобы мыть ноги. Или чтобы варить головы капризных водопроводчиков, которые со мной спорят. Может, я помешалась на кранах. Но я хочу его.
Она подошла к стене и постучала по ней кулаком — в том месте, где плотницким карандашом был нарисован круг с крестиком в центре.
— И я хочу, чтобы он был вот здесь.
Бадди закатил глаза, как будто спрашивая небеса, что это на нее нашло.
— Нужно будет прокладывать дополнительные трубы. И придется долбить штукатурку, чтобы спрятать их.
— Знаю.
— Это ваш дом.
— Да. Мой.
— Слыхал, вы купили еще один, ту развалюху в Бинге.
— Похоже на то, — она ощутила легкий трепет внутри, что было для нее признаком волнения. — Мы приступим к нему не раньше октября.
— Сдается мне, что и там вы захотите устроить всякие хитрые штуковины.
— Вам будет приятно узнать, что там все будет просто, — она с трудом сдержала смех, уловив тень разочарования на его лице.
— Это вы сейчас так говорите. Ладно, я могу сделать предварительную прикидку во вторник.
— Было бы здорово.
Она ушла, оставив его наедине со своими вычислениями.
Она рассчитывала, что шкафчики для кухни будут готовы через пару недель и их придется где-то хранить, пока будут прокладываться трубы и электропроводка. Потом восстановление штукатурки, покраска, укладка полов. Если столешницу кухонного стола доставят вовремя, то кухня — за исключением реставрируемых приборов — будет готова к Дню труда.
Может, она все-таки успеет устроить вечеринку. Но она боялась даже думать об этом — чтобы не сглазить.
— Тук-тук! — в проеме входной двери показалась голова Кэти Морроу. — Брайан сказал, что вы не будете возражать, если я войду.
— Нет. Как дела?
— Отлично, если не считать того, что я умираю от любопытства. Брайан рассказывал, как тут все замечательно, так что мы с Томом были просто обязаны приехать, чтобы увидеть это своими глазами. Том на заднем дворе, где вам построили каменную стенку. Брайан сказал, что это для кустарника.
— Это добавит высоты и глубины двору.
— Думаю, что у Брайана еще не было такого крупного проекта для частного клиента. Он просто… Ой, Силла! Это просто замечательно.
Силла испытала прилив гордости, наблюдая за Кэти, осматривавшей гостиную.
— Она закончена — осталось только покрыть лаком пол, но мы сделаем это под занавес во всем доме одновременно. И еще мебель, картины, занавески на окна и всякие мелочи.
— Такая просторная и уютная. Мне нравится, что здесь светло. И этот трилистник на овале, или как вы его называете?
— Медальон. Добби замечательный мастер. И это так соответствует архитектуре дома. Не знаю, что было тут прежде. Я не смогла найти фотографии, а мой отец не помнит. Но мне кажется, что лаконичные линии и янтарные и темно-синие ромбы в орнаменте смотрятся неплохо.
— Очень красиво. Боже мой, камин.
— Это центр комнаты. — Подойдя к камину, Силла погладила темно-синий гранит. — Я хотела, чтобы он выделялся на фоне стен, как горы на фоне неба. А такой интенсивный цвет требует солидной облицовки.
— А разве… Да, раньше он был кирпичным.
— Закопченным и потрескавшимся, а очаг не отвечал нормам безопасности — вы видите подпалины на полу от разлетавшихся углей.
— Странно, но все, что я помню об этой комнате и об этом доме, — это его ультрасовременность. Длинный диван цвета розовой губной помады с белыми атласными подушками. Тогда это произвело на меня такое впечатление! И вид Дженет, сидевшей на нем в своем синем платье. Она была такой красивой. Впрочем, как и все они, — со смехом прибавила Кэти. — Знаменитости. Богатые и успешные. Нас пригласили только потому, что отец Тома был здесь влиятельной фигурой, но мне было все равно. Нас приглашали сюда три раза, и каждый раз это было очень, до боли волнительно. Господи, я была моложе вас, когда в последний раз приезжала сюда. Столько времени прошло, — она задумчиво вздохнула. — Это было на Рождество. Все в украшениях и огнях. Шампанское, бесчисленные бокалы с шампанским и музыка. Этот потрясающий диван. Гости уговаривали ее спеть, и она уступила. У окна стоял белый кабинетный рояль, и… Ой! Как его звали, этого композитора, с которым, как все думали, у нее в то время был бурный роман? Он умер от СПИДа.
— Ленни Айснер.
— Да, да. Какой эффектный мужчина. В общем, он играл, а она пела. Волшебно. Это было Рождество перед самой гибелью вашего дяди. Простите, — вдруг спохватилась Кэти. — Кажется, я грежу вслух.
— Нет, я люблю слушать о том, как здесь все было. Какой она была.
— Могу вам сказать, что никто не мог сравниться с Дженет, — Кэти откинула с лица прядь отливавших золотом волос. — Кажется, Марианне было всего несколько недель, и мы впервые пригласили няню. Я так переживала, что пришлось доверить ей ребенка, и стеснялась, потому что еще не похудела после родов. Но Дженет расспросила меня о ребенке и сказала, что я отлично выгляжу. Она была очень добра, потому что я стала размером с кита, когда носила Марианну, и к тому времени уменьшилась только до размеров бегемота. Я это прекрасно помню, потому что свекровь упрекала меня, что я ем слишком много канапе. Разве можно похудеть, если столько ешь? Ужасная женщина. И еще я помню отца Тома, как замечательно он выглядел в тот вечер. Такой крепкий и энергичный, и Дженет флиртовала с ним, и это раздражало мою свекровь, а я была ужасно довольна.
Она засмеялась и снова пустилась в воспоминания.
— Мы никогда не ладили, мать Тома и я. Да, в тот вечер он был красив. Никто бы не поверил, что всего через двенадцать лет его ждет ужасная смерть от рака. Они стояли вот здесь, Дженет и Дрю — Эндрю, отец Тома. И их обоих уже нет. О, простите. Я опять свернула на запретную тему.
— Это все старые дома. Они наполнены жизнью и смертью.
— Наверное, вы правы. Но теперь речь идет о жизни — все то, что вы здесь делаете. Да, совсем забыла. Я привезла две мимозы.
— Вы принесли салат?
От смеха Кэти схватилась за живот.
— Нет. Деревья. Хотя деревьями они станут через несколько лет, если вы захотите. Я вырастила несколько десятков саженцев из семян — на подарки. Если вы не хотите с ними возиться, я не обижусь. Они пока всего лишь дюймов десять в высоту, а зацветут только через несколько лет.
— С удовольствием возьму их.
— Они стоят на веранде в старых пластмассовых горшках. Давайте отнесем их Брайану, и пускай он думает, где их лучше посадить.
— Это первый подарок мне на новоселье. — Силла вышла на веранду и взяла один из черных пластмассовых горшков с нежным пушистым растением. — Мне нравится идея посадить их такими маленькими, а потом наблюдать, как они растут год за годом. Забавно, что вы пришли и завели разговор о праздниках. Я как раз думала, не устроить ли мне вечеринку, может быть, на День труда.
— Обязательно. Это будет весело.
— Проблема в том, что дом еще не будет закончен, и я не успею обставить и украсить его, и…
— Кому какое дело! — Кэти, уже явно загоревшаяся этой идеей, толкнула Силлу локтем. — Устроите еще одну, когда все закончите. А это будет… прелюдия. Я с радостью помогу вам, и Патти тоже — ну, вы знаете, мать Форда. Мы возьмем все на себя, если только вы нас не прогоните.
— Возможно, — улыбнулась Силла. — Я подумаю.
После того как рабочие ушли и дом погрузился в тишину, после того как два хрупких ростка, которые через несколько лет зацветут желтыми, покрытыми пыльцой шариками, были посажены на солнечной полянке на границе двора и невспаханного поля, Силла уселась на перевернутое пластмассовое ведро в гостиной дома, который когда-то принадлежал ее бабушке.
Она представила, что дом заполнен людьми в красивой одежде, с красивыми прическами. Разноцветные рождественские огни, изящные свечи, сверкающие и искрящиеся огни фейерверка.
Диван цвета губной помады с белыми атласными подушками.