Честно говоря, такого ответа Харон не ожидал.
— Вы думаете, все это ложь, — грустно продолжил бокор. — Отнюдь, это не так. Кое-что, возможно, да. Но не все.
— Вы в прошлой жизни были врачом?
— Все верно. Но в метро моему умению места не нашлось.
— Как так?
— Я был нейрохирургом.
— Но вы все равно моли бы помогать людям…
— Мои незримые покровители запретили делать это!
Харон чувствовал себя немного не в своей тарелке. Он так и не смог раскусить этого загадочного человека, страдающего, судя по всему, тяжкой формой неизлечимой шизофрении.
— Меня интересуют мальчишки в возрасте десять-двенадцать лет…
— У нас на станции мало детей, — ответил бокор.
— А те, которых вы недавно приобрели у рейдеров?
— Мы уже принесли их в жертву Эшу да Капа Прета.
— Что?
— Всех, кроме одного, — зловеще улыбнулся колдун и, выхватив из-за спины длинный нож, попытался ударить Харона в горло.
Апологет увернулся, отводя крепкую, как стальной прут, руку бокора в сторону.
Вибрирующий гул сотряс мраморный пол станции.
Коптящие на стенах факелы одновременно погасли.
* * *То был отнюдь не сквозняк. Огонь просто взял и иссяк. На станции началась паника. Харона грубо толкнули, и он упал, успев выставить руки. И в этот самый момент из ближайшего туннеля снова раздался протяжный вибрирующий вой.
Что-то смутно знакомое.
Что-то из прошлого.
Так сигналил приходящий на платформу поезд, если не собирался останавливаться на станции.
— Он, наконец, пришел! Он явился, братья и сестры! — истошно кричал во тьме колдун, заглушая вопли перепуганных людей. — Великий день избавления настал. Наши ежедневные молитвы, наконец, услышаны. Мудрый Огун прислал за нами своего возлюбленного Жнеца. Он заберет нас всех в лучшую жизнь! Туда, где чистое синее небо и вечный белый свет. Повелитель железных машин раскрывает перед нами свои щедрые объятия!
Действуя на ощупь, Харон отполз к ближайшей колонне, опасаясь, что его попросту затопчет обезумевшая толпа.
А к станции Маршала Жукова подходил поезд.
* * *С подобной флуктуацией Харон никогда еще не сталкивался, более того, он никогда о ней ничего не слышал. То, что происходило, не укладывалось ни в какие рамки. Что это? Массовая галлюцинация? Апологет догадывался, что проклятый маньяк-бокор вполне мог распылить по вентиляционной системе какую-то сильнодействующую гадость, дурманящую рассудок. Харон понимал это, но от «понимания» не становилось легче — животный страх лишь нарастал, и оставалось только служить простым статистом на этом чудовищном безумном спектакле человеческого отчаяния.
Поезд был уже на станции, издавая давно забытый людьми звук, который сейчас внушал один только ужас. Длинная сине-зеленая змея вагонов медленно выползала из туннеля.
Черные провалы окон кабины машиниста…
Стекла вагонов сияют слепящим светом…
Внутри блестящие поручни и пустые сиденья кресел, обтянутых коричневым кожзамом. Как же все реально!
Быть может, это не галлюцинация?
Но если не галлюцинация, тогда что?
Состав останавливается. Двери уходят в стороны. Бьющий изнутри свет освещает платформу и мечущихся людей. Харон проворно ползет в сторону. Нужно всего лишь спуститься на пути соседней ветки, и он спасен. Но откуда такая уверенность? Предчувствие? Звериное чутье? Нет, это что-то другое. Будто кто-то невидимый вкрадчиво нашептывает на ухо, подсказывая единственно верный путь к спасению.
Пространство вокруг вибрирует. Чудовищный ветер, вырывающийся из открытых дверей вагонов, затягивает людей вовнутрь. Апологет переваливается через мраморный бортик, грузно падая на рельсы. Затем все-таки встает и, приподнявшись, заглядывает на платформу.
А на платформе царит кромешный ад.
Чудовищный поезд пожирает людей, превращая тела в багровую кашу. Внутри вагонов вращаются призрачные лезвия гигантского блендера. Брызги крови пятнают стекла вязкой массой, стекая вниз. Апологет сгибается пополам. Его выворачивает прямо на шпалы.
Автоматические двери закрываются. Поезд трогается с места, медленно набирая ход.
Монстр насытился, с удовольствием переваривая богатую добычу. Железная махина уходит в туннель к станции Московский Проспект. Тоскливый вой гудка.
Удаляющаяся дробь стальных колес.
Вибрирующее туннельное эхо.
Отдышавшись, Харон с трудом взбирается на платформу.
Станция абсолютно пуста.
На стенах ровно горят изготовленные из вымоченного в бензине тряпья факелы.
Глава 8 НЕОКОНЧЕННАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Тихий ласковый голос старательно выводит слова странной песни. Мелодия убаюкивает и успокаивает.
Теплые волны куда-то несут вдруг ставшее необыкновенно легким тело. Тяжелые веки не в силах разомкнуться, чтобы посмотреть, кто же это поет.
Ну и пусть.
Неважно, кто.
Лишь бы песня не заканчивалась.
Ведь от нее так хорошо. Так бы лежал и слушал, слушал до бесконечности…
Даньке не так часто пели песни. Отец все больше играл на акустической гитаре. В основном серьезную инструментальную музыку. То печальную, заставляющую малолетнего слушателя шмыгать носом, то взрывную, зовущую на подвиги и безумства. А вот с пением как-то не задалось. «Бог не дал голоса», — отшучивался Карел. Иногда, когда отец отлучался и Даню поручали попечительству тети Светы, та, укладывая детей спать, напевала им что-то. Но ее голос, звонкий и раскатистый, больше мешал спать, чем убаюкивал.
А этот…
Странное и непонятное слово «брови-бабочки» смешит. Данька фыркает, и дрема девается неведомо куда. Глаза раскрываются…
* * *При виде жуткого существа, склонившегося над ним, мальчик дернулся и вскочил на ноги. Нескладная фигура шарахнулась в сторону, испуганно всхлипнув и закрывшись короткими руками. В нос ударила волна омерзительной вони. Данила, не удержавшись, громко чихнул.
Остатки сна улетучились вместе с чихом. В голове прояснилось.
— На здоровье, — добродушно пожелало чудовище, отнимая ладони от лица и с опаской глядя на парнишку.
— Спасибо, — машинально ответил Даня, разглядывая незнакомца.
Странное существо напоминало ребенка. Лицо покрыто темно-коричневой шерстью. Большой приплюснутый нос с шумом вдыхал воздух. Маленькие глаза с интересом глядели на человека. Данила заметил, что у существа имелось по два века вместо одного.
Взгляд ребенка заметался по покрытому серой плиткой грязному полу в поисках хоть какого-нибудь оружия. Заметив лежащую неподалеку палку, Данька схватил ее и воинственно выставил перед собой.
— Не подходи! — рявкнул угрожающе.
Незнакомец печально вздохнул и покачал головой:
— Вот и делай вам, людям, добро. Вы все равно за оружие хватаетесь…
— Что тут у вас, Серый? — донесся из-за спины Дани грубый голос.
Быстро обернувшись, ребенок увидел еще одно точно такое же создание. Только повыше ростом и постарше годами, чем первое. Шерсть его уже изрядно присыпало серебром.
Мальчик и этому пригрозил дубинкой. В ответ мутант удивленно вздел брови вверх и фыркнул. И в этом его фырканье слышалось столько неодобрения и обиды, что Данька поневоле устыдился и опустил палку. Чуть-чуть.
— Все в порядке, Аня, — успокоил первый монстр второго. — Он просто испугался.
«Аня?! — удивился парнишка. — Так это… женщина?.. Или, может, самка? Тьфу ты, как тут у них…»
Присмотревшись, он и впрямь заметил некоторые… хм… физиологические различия между двумя особями.
— Бедный детеныш, — проскрипела женщина. — Ты, наверное, потерялся? Или от кого-то убегал?
— Где я? — буркнул Даня, невежливо отвечая вопросом на вопрос. — И кто вы такие?
— Это станция Научная, — обвел рукой пространство вокруг Серый. — Здесь наше жилище. Ну, а кто мы такие…
Он задумался, озабоченно почесывая затылок.
— Мы уже и сами не знаем, кто мы, — хмуро молвила Аня. — Когда-то, как и ты, были людьми. Но проклятый новый мир сделал из нас то, что ты сейчас видишь.
Всхлипнула и отвернулась.
Всхлипнула и отвернулась.
Мальчику стало вдруг жалко этих несчастных. Не то чтобы он потерял бдительность и поверил в миролюбие и безобидность мутантов. Нет, дудки, его так просто не проведут, давя на чувства. Люди и монстры из метро — вечные враги. Однако что-то шевельнулось в груди.
— И много вас здесь?
— Много, — утвердительно кивнул Серый, нервно сжимая и разжимая ладони с растопыренными пальцами. — Три десятка. А может, и больше. Увидишь сам.
— А как я здесь очутился? — этот вопрос больше всего волновал паренька.
— Мы вышли на охоту… — начала Аня.
— Крыс набить, — встрял Серый, но получил от подруги ощутимый подзатыльник и, обиженно сопя, замолчал.
— Не перебивай! Да, так вот, вышли на охоту… — покосилась на приунывшего соплеменника и добавила, — крыс набить…
— Мы из них такую бастурму делаем, пальчики оближешь!
Еще один подзатыльник, и снова оскорбленное сопение.
— …И в туннеле, ведущем в сторону Госпрома, нашли тебя, раненого. Подобрали, перевязали и принесли сюда…
Данила удивился. Чтобы мутанты проявили такую небывалую доброту по отношению к своим непримиримым врагам-людям? Чудно и непривычно. Как правило, монстры убивают попавших к ним в лапы людей. А эти вот… Какие-то они… неправильные, что ли? Или это какая-нибудь хитрость? Коварный план?
Его ведь и правда ранили, когда часть «белых братьев», обезумев, напала на своих мучителей, отобрав у них оружие. Вот, и окровавленная повязка из грязного куска материи на левом плече. Но отчего-то рана не болит. Так, что он даже позабыл о ней.
Ощупав поврежденное место, а затем и осмотрев его, Данька изумился еще больше. Никаких следов ранения он не заметил. Даже следа не осталось. А ведь пуля прошла навылет, так что две дырки точно образовались. Иначе откуда взялась кровь, и с чего он ослабел и потерял сознание?
Возможно, целебные снадобья спасших его мутантов способствовали скорейшему заживлению. Как же это еще называется? Ага, вспомнил, регенерация.
Регенерация?
Так ведь это прямо как у Пустынного Лиса.
Помянув любимого героя, мальчик нахмурился. Действительно ли он видел и слышал Джейка Корда, или это Навуфеево пойло так на него подействовало? Надо будет подумать…
— А зачем подобрали-то? — спросил Данила, недобро глядя на мутантов и красноречиво поигрывая палкой. — Тоже, небось, в жертву какому-нибудь своему богу принести хотите?
Спросил и поежился при воспоминании о жутком двухголовом чудище с Госпрома.
Мутанты переглянулись между собой и в который раз пожали плечами, а женщина даже совсем по-человечески покрутила пальцем у виска.
— Тогда для чего? — настойчиво поинтересовался парнишка.
— Ты ма-аленький, — певуче протянул Серый.
Совсем так, как он пел странную колыбельную.
— И что? — не понял Даня.
— У нас нет малышей… детей… — всхлипнула Аня. — Совсем нет… Не рождаются… А хочется же…
И она разревелась. Громко, надсадно, сотрясаясь всем телом. Серый подошел к подруге и, обняв за плечи, принялся нашептывать ей на ухо что-то ласковое. Потом, ткнув пальцем в сторону Даньки, что-то быстро затараторил. Аня насторожила ушки, затем кивнула и тихо поинтересовалась у мальчика:
— Ты, кстати, не голоден? Кушать хочешь?
У парня при упоминании о еде тут же заурчало в животе. И хотя перспектива оказаться накормленным непонятной «бастурмой» из крысятины его не прельщала, он кивнул.
— Ну, так пойдем скорее, — зацепила его под руку женщина и куда-то поволокла.
* * *Немного выждав, Пустынный Лис пошевелился, поднеся к лицу окровавленную руку. Рука выглядела жутковато, особенно в лунном свете. Затем Джейк без особого труда сел, приняв вертикальное положение, и, стянув мокрую рубашку, посмотрел на мерно вздымающуюся грудь. Пули выходили из тела по одной в том порядке, в каком вонзались в плоть. Корд всегда любил с каким-то садистским удовольствием наблюдать за этой метаморфозой. Боли не было, кожу немного щекотало, но не более того. Через пару минут Пустынный Лис уже держал в руке шесть тяжелых цилиндров. Сорок пятый калибр. С близкого расстояния они должны прошивать человека насквозь, но убийцы, разумеется, не обратили на это внимания.
Еще немного полюбовавшись свинцовыми подарками, Корд сунул пули в правый карман штанов. Такие трофеи он всегда подбирал с места очередного воскрешения, собрав приличную коллекцию. Каждая пуля по-особому дорога, потому что несет яркие воспоминания тех мест, где Джейк однажды побывал. Конечно, его убивали не в каждом американском городке, но нарываться на неприятности он умел чаще других.
Рубашку жаль, почти новая, придется теперь выбросить. На голой мускулистой груди не осталось ни единого шрама, даже крови и той не было. Что ж, придется так и идти через ночной город голым по пояс.
Пустынный Лис еще раз взглянул на желтый глаз луны и, дурашливо отсалютовав ей, медленно покинул гостиничный двор. Через десять минут он уже заходил в офис шерифа. Макнейли по-прежнему не было. Корд неспешно проследовал в камеру с изувеченным замком на решетчатой двери и, завалившись на жесткую койку, расслабленно задремал.
* * *Ночные поиски так и не увенчались успехом. До пяти часов утра уставшие горожане прочесывали улицы города, но так ничего и не нашли. Раздосадованный неудачей шериф отпустил мужчин по домам, направившись в офис. Сердце Макнейли предательски екнуло, когда он увидел сорванную с петель дверь. Значит, пленник сбежал, и теперь пропала последняя надежда уничтожить проклятого зверя.
Шериф ворвался в офис, недоумевая, как арестанту удалось улизнуть. Каково же было удивление, когда он заметил в камере голую спину умиротворенно спящего Корда. Макнейли не верил глазам. Замок на решетчатой двери отстрелян, на полу многочисленные следы. Что же тут, в конце концов, произошло?
— Эй, парень, просыпайся!
Пустынный Лис сладко потянулся, поворачиваясь к шерифу.
— А это вы, дружище. Наверное, выдалась тяжелая ночка?
— Что здесь случилось, черт побери? Почему выломаны двери? Что все это значит?
— Как много вопросов, шериф… К счастью, я могу на них ответить. Пока вас не было, меня навестили несколько крутых ребят во главе с братом убитого мною задиры. Они хотели устроить небольшой показательный самосуд, но чуть позже устыдились своих преступных намерений и, вежливо извинившись, покинули сию гостеприимную обитель сурового закона.
— Ты что, издеваешься? — Макнейли положил руку на рукоять револьвера. — Повторяю вопрос, что тут произошло?
Корд молчал, весело разглядывая багровеющего шерифа.
— Где твоя рубашка?
— Парни забрали, уж больно сильно им понравился фасон.
Казалось, прямо сейчас раздастся скрип, с которым извилины шерифа тяжело проворачивались в седой голове. Джейк был уверен, что Макнейли сорвется и попытается его ударить, но шериф, как ни странно, сдержался. Как-то разом обмякнув, он тяжело облокотился о каменную кладку камеры:
— Зверь снова убил.
Пустынный Лис перестал улыбаться:
— Кто на этот раз?
— Доктор с женой.
— Я предупреждал вас.
— Да-да, я помню.
— Значит, вы меня отпустите?
— Отпущу?!! Черт побери, да ты и сам мог тысячу раз уйти отсюда сегодня ночью, но почему-то остался. Скажи, почему?
— У меня старые счеты с этим… человеком, шериф.
— Я видел его… проклятого выродка. Хотел пристрелить, но когда нажал на спусковой крючок, ублюдка на прежнем месте уже не было.
— Это он хорошо умеет, — кивнул Джейк, — я знаю все его фокусы. Убить зверя не просто, и сделать это могу только я один. Мне нужна приманка и загонщики.
— Но как мы узнаем, на кого он нападет в следующий раз? — Макнейли устало посмотрел на Корда. — Как мы сможем это предсказать?
— Я смогу! — заверил шерифа Пустынный Лис. — Скоро настанет утро. На этот раз он нападет днем. Ранчо «Белая сова». Кажется, это где-то недалеко отсюда, полчаса езды.
— Откуда ты знаешь? — Макнейли выпрямился, снова положив руку на рукоять револьвера. — Откуда тебе это известно… может, он твой сообщник? Или…
Шерифа осенила страшная догадка:
— Или, быть может, ты и есть этот зверь?
— Нет, что вы, шериф! — рассмеялся Корд. — Я, конечно, опасен, но способен контролировать себя, хотя получается это не всегда. Но уж поверьте мне на слово, я не перекидываюсь в чудовище и не разрываю на куски добропорядочных американских граждан.