Макнейли молча рассматривал Джейка, что-то мучительно решая.
— Не знаю почему, но я верю тебе, незнакомец. Ты пришел в мой город, когда случилась страшная беда. Возможно, тебя послало само провидение, а возможно, что и сам дьявол. Но кем бы ты ни был, я воспользуюсь твоей помощью, и если ты действительно поможешь, то наградой будет свобода. Вот тебе мое слово, слово шерифа, которое я еще ни разу не нарушил. Можешь спросить любого, и тебе подтвердят, что Чед Макнейли никогда не бросает слов на ветер.
— Честно говоря, мне трудно представить, шериф, как вы все это обставите с юридической точки зрения, — усмехнулся пленник. — Тем не менее, как я уже говорил, я помогу вам, ну а потом… Потом вы уже сами решите, что делать со мной дальше…
* * *Научная не отличалась особенными архитектурными изысками, походя на многие другие станции Харьковской подземки. Больше всего на Университет. Такая же двухъярусная, с открытыми, напоминающими балкончики галереями-переходами с двух сторон. Два ряда тонких свечек-колонн, облицованных серой мраморной плиткой, поддерживали ребристый потолок.
Для жилья мутанты предусмотрительно облюбовали второй, верхний ярус. Отсюда прекрасно просматривалась вся платформа, использовавшаяся жителями станции в качестве огорода. Для этого несколько рядов каменной плитки, устилавшей пол, сняли, выковыряли в бетоне лунки, засыпав их принесенной «сверху» землей, и высаживали туда семена пригодных для пищи растений. Чтобы вода, используемая для полива, не застаивалась, от грядок продолбили специальные канавки, ведущие к решеткам канализации.
Что именно произрастало на этих грядках, Данька не успел разобрать, слишком уж стремительным был шаг женщины, волокущей мальчика за руку. При виде Ани мутанты, копавшиеся в импровизированном огороде, замирали и почтительно склоняли головы, одаривая любопытными взорами ее юного спутника. Женщина (по всей видимости, глава общины) скалила зубы, то ли злясь на подчиненных за чрезмерный интерес и леность, то ли любезно отвечая на приветствия.
Подойдя к одной из колонн, она указала на веревочную лестницу, которая вела на «второй этаж» станции. Ребенок послушно полез наверх, где уже был Серый, придерживающий раскачивающуюся лестницу.
Перебравшись через мраморный парапет, Данька осмотрелся.
Ширина галереи составляла примерно метр с небольшим. Так что особо не развернешься. Для жилья мутанты приспособили бывшие служебные помещения, которых на каждом из «балконов» насчитывалось до десятка. В комнате размещалось по три-четыре особи, и только у самой Ани, ее заместительницы (наблюдавшей за порядком на параллельной галерее), да у шамана имелись отдельные апартаменты. По одной комнате на обоих балконах отвели для очагов, использовавшихся для приготовления пищи. В «жилых» помещениях источники огня отсутствовали — как видно, поросшие густой шерстью местные обитатели не особенно нуждались в дополнительном обогреве.
Мальчик беспрепятственно прошелся по комнатам, интересуясь, как живут эти похожие на первобытных людей существа. И несказанно удивился, заметив на стенах большинства помещений примитивные рисунки, выполненные углем или глиной. Преимущественно художники изображали сцены охоты на разнообразных существ, обитающих в самой подземке или ее окрестностях на поверхности. Многих созданий Данька видел не в первый раз, встречаясь с ними либо в реальной жизни, либо на иллюстрациях, демонстрировавшихся учителями на уроках ОБЖ.
Вот, например, ловля крыс. Правда, мерзкие существа на фресках значительно превосходили размерами охотившихся на них людей. И отчего-то бегали не на четырех лапах, а вздымались на задние, передними хватая несчастных человечков и разрывая их пополам. Кто знает, может, и впрямь в недрах метро попадались такие жуткие твари.
Или другой сюжет, часто присутствовавший на картинах лохматых творцов. Гигантский зеленый заяц, вокруг которого ходят хороводами, взявшись за руки, люди. Видно, что они не боятся ушастого, а, наоборот, радуются, словно малые дети, его присутствию, выражая восторг и почтение. Что за ритуал? Почему заяц зеленый? Другого цвета под рукой не нашлось, что ли?
И вообще, Серый оказался не силен в математике. Совсем не тридцать мутантов жили здесь, а почти втрое больше. Данька насчитал их около восьмидесяти. И это еще без дозорных, несших, по словам Ани, службу на подступах к станции. Еще несколько мужчин во главе с заместительницей главы общины по кличке Рыжая отправились утром на охоту в дальние туннели.
Мальчик заметил, что всякий раз, упоминая имя помощницы, Аня морщилась, словно от зубной боли. Наверное, не все так гладко в отношениях предводительниц общины. Не случайно же Серый не пустил Данилу прогуляться по параллельному балкону, буркнув, что обед готов.
Для человекоподобных существ, живущих едва ли не в условиях каменного века, угощение оказалось обильным и разнообразным. На больших листьях, заменявших мутантам тарелки, лежали горки овощей — сырых и вареных, а также несколько видов мяса. Мясной рацион составляла традиционная крысятина, приготовленная несколькими способами: вяленая, вареная, жареная.
Паренек с опаской глядел на пищу, не решаясь отведать чего-либо из предлагаемого ему.
— Не бойся, — подбодрил Серый, протягивая Дане какой-то небольшой блестящий предмет. — Кушать можно. Живот не будет болеть.
Взяв в руки странную вещицу, мальчик почувствовал, как кровь прилила к голове. Сердце часто забилось. Это же…
Точно такой же нож, с белым крестом на алой рукояти, он видел у торговца на Советской. С двумя лезвиями и ножницами. Не новый, конечно, но вполне хорошо сохранившийся.
— Подарок, — улыбнулся мутант, заметив восторг ребенка.
Аня ревниво заворчала и поднесла Даниле гостинец и от себя — небольшую заточку, которой можно было действовать и в качестве вилки, накалывая продукты, и в виде мелкого, но опасного оружия, каковое отлично пряталось в складках одежды. Юный следопыт обрадовался этому дару не меньше, чем первому.
— Кушай! — настойчиво попросила женщина. — А то совсем заморенным выглядишь.
Уже было решившись приступить к трапезе, Данька вдруг принялся лихорадочно шарить по карманам.
— Книга! — не своим голосом взвыл он, так что бедный Серый, с жадностью поглощавший кусок пресловутой «бастурмы», чуть не подавился от неожиданности. — Где моя книга?!
— Ох, напугал, — схватилась за сердце Аня. — Нельзя же так!
— Где она?! — продолжал встревоженно голосить мальчуган.
— Да цела, цела твоя книга, — успокоила его женщина. — Шаман взял почитать. Давненько ему новых книжек в руки не попадалось. Он ведь у нас вроде как ученый. У него единственного свои книги имеются…
— А где он? — Даня утер рукавом взмокший лоб.
— Приболел малость, — вздохнула предводительница. — Старенький он у нас. Постарше всех в племени будет. Серый, проводи детеныша к Алексу. Да заодно отнеси ему чего-нибудь вкусненького, пусть порадуется…
* * *— Наш Алекс о-го-го какой! — без умолку тарахтел Серый, ведя Данилу к крайнему на галерее помещению, расположенному сразу за комнатой с очагом. — Он хоть и древний, а мудрый како-ой! Едва на тебя взглянул, сразу велел беречь, как родовой огонь. Что-то такое увидел в твоем лице. А что именно — не говорит…
Подойдя к двери, на которой был выжжен непонятный мальчику символ в виде креста с петелькой сверху, мутант осторожно постучался и, дождавшись негромкого ответа, вошел. Следом за ним прошмыгнул в комнату и паренек.
Покои шамана мало отличались от жилищ остальных членов общины. Разве тем, что здесь имелся стол и два стула, в то время как прочие мутанты обходились без мебели. На столе в глиняном черепке коптила свеча, тускло освещавшая комнату. Здесь же возвышалась небольшая стопка книг.
Сначала парнишка не приметил хозяина. Лишь когда из слабо освещенного угла донесся сухой кашель, он увидел здешнего обитателя. Серый, поставив на стол принесенную снедь, подошел к груде тряпья на полу, заменявшей кровать, и помог лежавшему на ней существу подняться.
Этот мутант выглядел значительно старше своих соплеменников. Покрывавшая его шерсть была полностью седой, руки и голова тряслись, а во рту почти не осталось зубов. Зато глаза, внимательно рассматривавшие гостей, горели каким-то удивительным огнем.
— Мне сказали, — неловко топчась на месте, начал разговор Даня, — что у вас моя книга?
Старик кивнул и указал на стол. Подойдя к нему, мальчик и впрямь обнаружил свое сокровище, лежавшее поверх кипы прочих книг. Из-под вестерна выглядывала затрепанная Библия с торчащей между листов закладкой. Тут же имелись путеводитель по Харьковскому метро, Коран и «Книга о вкусной и здоровой пище». Интересный набор.
Опираясь на плечо Серого, Алекс доковылял до стола и тяжело плюхнулся на стул.
— Жаль, дочитать не успею, — с грустью проводил он взглядом книгу, которую Данила сунул за пазуху.
— Да чего там! — принялся утешать старика Серый. — Обязательно дочитаете. Он вам чуть позже даст!
Шаман покачал головой.
— Нет, ему нужно уходить. И чем скорее, тем лучше.
— Но почему?! — изумился Серый. — Я ведь ему еще не все песни, что знаю, спел…
Старый мутант вздохнул:
— Во-первых, здесь сильное биологическое загрязнение. Мы-то уже привыкли и приспособились, а для маленького человека это опасно.
— Ну, это да, — согласился Серый, озадаченно почесывая затылок.
— Во-вторых, мальчик хочет найти отца.
— А откуда вы… — начал было Данила, но был остановлен слабым жестом трясущейся руки.
— И в-третьих, по его следу идут опасные могущественные враги.
Вот новость так новость! Ни о каких таких врагах Даня не слыхивал. Кому он мог понадобиться и зачем?
Словно отвечая на его вопрос, шаман взял из стопки Библию и открыл на заложенном месте.
— «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, — стал читать, и голос его с каждым новым словом становился все тверже и торжественнее, — и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи…»[10]
Услышав последнюю фразу, мальчик встрепенулся. Это ведь с ним произошло! Совсем недавно, на Госпроме! Но остальное… Волк, барс, лев, медведица. Откуда им взяться?
— Не все следует понимать буквально, — вздохнул старик. — Тут говорится о всеобщем единении. Об искоренении злобы в отношениях разных существ. А, — махнул он рукой, — один мал, другой умом слаб… Не важно. Одним словом, скажи Ане, что я велел снарядить парня в дорогу. Не мешкая…
И, повернувшись к принесенной снеди, зачавкал, напрочь забыв о присутствии гостей. Те потихоньку вышли из комнаты.
Глава 9 «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА»
Иногда кажется: еще чуть-чуть, и ты окончательно сойдешь с ума, погрузившись в черный омут безысходности. Вот же оно, сразу перед тобой, место без выхода, где за сотней дверей бездна, на дне которой подстерегает затаившаяся и оттого еще более страшная смерть. Лабиринт неизбежности, заселенный визжащими от страха, пожирающими друг друга крысами. Живая пустота хищных темных туннелей, давно обретших собственную волю. Исполинская глотка дремлющего подземного гиганта, медленно переваривающего копошащихся внутри личинок-паразитов, некогда уничтоживших свою естественную среду обитания. Людям нет места в новом мире. Они не рождены для такой жизни. Они вымирают. Сколько поколений понадобится для полного исчезновения? Сколько времени? Сотня лет? Две сотни? Три? А быть может, есть смысл покончить со всеми раз и навсегда одним ударом? Чтобы не продлевать жалкую агонию, ничтожный фарс, пятнающий некогда гордо звучащее имя «человек». Но ведь должен же быть хоть какой-нибудь выход. Ведь раз они остались живы, значит, это неспроста. Очень хочется думать, что неспроста. Значит, есть шанс однажды вернуть все как было? Маленький. Ничтожный. Безумный шанс. Один из миллиона, миллиарда, триллиона, но все-таки — шанс…
Харон снова стоял посредине золотого осеннего парка.
Место вечного октября.
Задворки больной израненной души.
Почему все выглядит именно так? Он не знал. Может, потому, что осень всегда преддверие смерти, с которой неизбежно ассоциируется приход студеной зимы? Харон не стремился к ней, зная, что рано или поздно зима найдет его, заключив в ледяные, отпускающие все мыслимые грехи объятия.
Под ногами что-то вкрадчиво нашептывает палая листва. Безразличные ко всему мертвецы сидят на обычных местах. Сейчас их тела больше не напоминают усохших мумий, теперь это довольно безобидные человекообразные фигуры, слепленные из миллионов желтых листьев.
Нелепые желтые осенние снеговики.
Этот жуткий мир безвозвратно менялся вместе с Хароном. Мертвецы уходили, чтобы уступить место чему-то более страшному. Чему-то, что, возможно, зовется «абсолютной пустотой».
Вера сидела на дальней парковой скамье. Где-то невдалеке буднично гудел город, слышались голоса людей, рев проносящихся машин. Но ничего этого на самом деле не существовало, лишь старая рассыпающаяся запись на зажеванной неисправным магнитофоном ленте.
Длинные русые волосы скрывают лицо. В маленькой бледной руке мобильный телефон. Ребенка рядом с женой нет, он играет чуть дальше, у небольшого каменного фонтана, из жерла которого вместо воды с тихим шорохом вырывается ворох мелких желтых листьев. Мальчишка весело прыгает, окруженный сотнями «мертвых осенних бабочек».
— Вера… — Харон протягивает руку.
Он бы продал душу самому дьяволу лишь за одну возможность снова коснуться ее волос. Почувствовать их мягкость. Услышать такой родной аромат — запах дома, призрак благополучной утраченной жизни.
У него почти получилось.
Почти…
Но за мгновение до того, как апологет дотронулся до жены, его настигло стремительно упавшее черное небо.
* * *Харон открыл глаза.
На сетчатке секунду назад жила завораживающая картина осеннего парка.
Он не сразу понял, где находится. Место выглядело странным. Неровные рваные кляксы парили вокруг, излучая приглушенный синий свет. Апологет с трудом поднялся на ноги и, подойдя к стене туннеля, дотронулся до ближайшего светящегося пятна. Кончики пальцев стали светиться. Присмотревшись, Харон смог различить маленьких беспокойных насекомых. Туннельные светлячки. Стало быть, он в перегоне между станцией Маршала Жукова и Московским Проспектом: эти насекомые в большом количестве водились только здесь и на платформе Центрального Рынка.
О том, как он покинул Маршала Жукова, Харон ничего не помнил. Вот жуткий поезд запомнил хорошо, а то, как бежал по туннелю и затем потерял сознание…
Что же на самом деле произошло на станции? Куда подевались люди? Неужели их действительно пожрал поезд-призрак? Нет, такого просто не могло быть, это противоречило всем физическим законам нового обезумевшего мира. Апологет не верил в мистику, считая ее уделом инфантильных чудаков, потому что все имеет объяснение. Пусть и примитивное, но все-таки объяснение. И если мы не знаем извращенных законов новой природы, навеки измененной Катастрофой, это еще не значит, что нужно списывать все окружающие ужасы на проявление злобных темных сил. Бритва Оккама до сих пор действует безотказно.
Голова слегка гудела как после хорошей пьянки. Во рту стоял неприятный химический привкус, а горло першило. Не в этом ли кроется простой ответ?
В свете роящихся на стенах светляков Харон извлек из кармана компас, чтобы сориентироваться, в какой стороне Московский Проспект. Уж очень ему не хотелось снова оказаться на вымершей за несколько коротких минут станции Маршала Жукова.
Направо или налево?
Компас утверждал, что налево.
Апологет медленно побрел по путям, ступая по старым гнилым шпалам. Если искомый мальчишка находился на станции, то он наверняка погиб. В этом случае проблема решена сама собой. Миссия становится автоматически завершенной. Однако Харон никогда не доверял легким дорогам, потому что легкие дороги всегда ведут к хитрой ловушке.
Возможно, мальчик погиб.
А что, если нет?
Как проверить?
Ведь Круг ни за что не простит ошибки. Как проверить то, что в принципе, проверить невозможно? Значит ли это, что он УЖЕ провалил возложенную на него миссию?
Если так, то отныне Харон дважды мертвец.
* * *Он выбрался на поверхность через очередной узкий коллектор, обозначенный на сталкерской карте. Снаружи царила лунная ночь. Темно-синяя мантия неба зловеще нависала над руинами города, далеко раскинув широкие крылья. Черными провалами выбитых окон слепо пялился на развалины уцелевший после бомбежки гостиничный комплекс «Турист». На какую-то долю секунды Харону показалось, что в окнах верхнего этажа промелькнул луч яркого фонаря. Апологет извлек из рюкзака бинокль. В одном из темных провалов шестого этажа неподвижно застыла ссутулившаяся человеческая фигура. Харон сделал увеличение, но рассмотреть человека не смог. Казалось, тот состоял из одной только тьмы. Да и с чего он вдруг решил, что это человек?
Мощный порыв налетевшего холодного ветра чуть не сбил апологета с ног. Ветер дул со стороны зловеще возвышающегося над развалинами здания.
Неожиданно все стихло. В мгновенно загустевшем воздухе возник странно знакомый звук. Звук, которого просто не могло существовать. Механический глухой гул, монотонный рев медленно работающего механизма. Прямо от светящегося окна гостиницы к ногам человека протянулись убегающие вверх рифленые ступеньки. Эскалатор. Теперь нужно сделать всего лишь шаг, и дальше все пойдет само собой. Нельзя долго ждать, ведь сзади напирают люди. Им тоже непременно нужно попасть наверх. Харон ощущал спиной растущее недовольство.