К приходу Корицы, которая, действительно, появилась очень быстро, на столе уже дымилась огромная сковорода. В ней под кольцами лука, в золотистом бульоне, подкрашенном морковкой, плотными рядами была уложена ставридка.
Карпо раскладывал дымящееся угощение по тарелкам и приговаривал:
– Шкара – не уха и не юшка. Придумали ее черноморские рыбаки, которым некогда было заниматься кулинарными изысками, етишкин кит. Ставридку для этого блюда даже чистить и потрошить не надо. Достаточно просто промыть. Лук, лучше белый или порей – с таким получится нежнее, – порезать кольцами. Взять самую большую, самую хорошую сковородку, немного с маслицем разогреть. А потом выстилать: слой лука, слой рыбы. Припорошить все тертой морквой, перчиком, чуть-чуть лаврового листа добавить. Потомить на огне минут пятнадцать – двадцать, и…
– Объедение, доложу я вам! – Че, расправившись с первой порцией, накладывал себе вторую.
Георгию, который из конспирации продолжал прикидываться обычной собачкой, миску, однако, поставили не на пол, а прямо на диванчик. На отдельный поднос. И Баг, поедая шкару на тех же примерно скоростях, что и Че, с недоумением косился на такие странности. В его-то представлениях нормальная собака должна жить в будке на улице. И никак иначе.
Глава двадцать седьмая
где речь идет о машине Витхольца
Когда со шкарой было покончено, и настало время чая с пирожками, беседа возобновилась. Баг еще немного порылся в своем планшете и торжествующе объявил:
– Сразу же говорил, где-то с этим словом и символом сталкивался.
И он показал друзьям скан черно-белой фотографии. Это была копия какого-то явно архивного документа, на которой хорошо различался достаточно громоздкий аппарат, состоящий из нескольких ящиков. Одни, на переднем плане, ощетинились ровными рядами механических реле. Другие, стоящие чуть позади, напоминали очертаниями первые неуклюжие ЭВМ. В их поверхность были вделаны овальные медальоны, увеличенное изображение которых прилагалось к документу тут же. И да – в медальоне было схематичное изображение цветка и надпись готическим шрифтом: «Blau-Mohn». «То же, что и на люке в подземелье», – сообразила Маргарита.
– Синий мак, – перевел Баг. – Я случайно наткнулся на этот документ в засекреченном архиве одного странного учреждения. Какой-то филиал секретного немецкого института под патронатом «Аненербе».
В девяностых годах прошлого века тут всплыла одна загадочная история: в черте Севастополя обнаружили захоронения. Явно немецкие, очень глубокие. Братские могилы для советских солдат фашисты обычно глубокими не делали.
– И что же странного? – не поняла Корица. – Мне кажется, тут кругом захоронения.
– Состояние останков, – Баг неуверенно посмотрел в сторону Маргариты, но Корица ободряюще кивнула. – Эти солдаты были жертвами экспериментов. То скелет по позвоночнику разделен надвое. То в черепе не хватает фрагмента кости, там, где, по тибетским поверьям, должен быть третий глаз…
«Бедный Валерка, в какое страшное место он угодил, – подумала Маргарита, и сердечко ее снова сжалось от жалости. – Наверное, в тех могилах и были похоронены арестанты, которых привозили доктору Хейзенги! И из которых, по словам Витхольца, доктор-маньяк с помощью скальпеля делал сверхсолдат. Брррр!»
– Любопытно, – продолжал Баг, – что аппарат на фото очень напоминает компьютер Конрада Цузе «Z-3»[29]. Хотя, если сличать более тщательно, некоторые детали у него явно лишние. Мало кто знает, но к 1942 году немецкий ученый-самородок в одиночку создал прообраз современного компьютера – цифровую программируемую машину. Частично изыскания Цузе финансировали военные. Но: как и зачем его компьютер оказался в оккупированном Севастополе?
И почему на нем та же надпись, что и на вашем кольце? Можно я его сфотографирую, кстати?
Че и Карпо неуверенно переглянулись. Но Корица величественно махнула рукой:
– Конечно, снимайте! Может быть, что-то полезное разузнаете – и нам расскажете. Будем очень признательны. А мы пока на Маргаритин планшет изображение машины скопируем – не возражаете?
Баг достал фотоаппарат, со всех сторон запечатлел перстень, взглянул на часы и заторопился:
– У меня сегодня еще одна важная встреча. Спасибо за прекрасный ужин и содержательную беседу! Возникнут вопросы – приглашайте! Всегда готов! Ну и сам, если что узнаю – не утаю!
Как только диггер-краевед вышел, компания оживилась. Георгий спрыгнул на пол с колен Маргариты и, разминая лапки, недовольно пробурчал:
– Чертовски иногда тяжело, уважаемые, прикидываться бессловесной собачкой!
– Что я хочу сказать? – резюмировал герр Чертополох. – Призрак Витхольца, баламутивший здесь пространство, уничтожен вместе со всеми своими тайнами. Скорее всего, мы никогда не узнаем, что за машина на снимке, и почему ее название совпадает с гравировкой на кольце.
– И с картинкой на крышке люка, – неуверенно добавила Марго.
– И с гравировкой на коробке от пленки, – поддержал ее Карпо.
– И Валерку Витхольц хотел с каким-то Блаумоном познакомить, – вставила девочка.
– А все оттого, мне кажется, – продолжил Че, – что нацисты испытывали просто нездоровый интерес к мрачным легендам и вычурным эмблемам! Ни шага в простоте. Сразу – боги, древние герои, мистика! Но многое банально придумано для пущей красоты и не несет никакого особого смысла. Уважаемые взрослые, предлагаю сей же момент выкурить по трубочке ароматного табака, ибо я разволновался что-то!
Че, Карпо и Корица удалились в курительную комнату. Марго, воспользовавшись тем, что на нее не обращают внимания, принялась рассматривать изображение машины. Что-то она ей напоминала. Точно! Девочка видела такую же в подземелье, до начала… как его, этого… «исторического фильма»! Около этой машины в кресле и сидел Валерка. «Сказать взрослым или не сказать?» – задумалась Маргарита.
И тут, будто в ответ на ее мысли, внизу экранчика побежали синенькие буквы. От неожиданности, радости, страха – не увидел бы кто – Марго прижала планшет к себе и оглянулась на дверь курительной. Там клубился ароматный дым, Георгий продолжал свой моцион в дальнем углу «Трюма». Девочка впилась глазами в экран.
«Это я, Валерка, – горели буквы, – мне очень нужна твоя помощь, не говори никому про машину и про меня, я тебе напишу…»
Буквы исчезли точно в тот момент, когда дверь курительной открылась. Че, Корица и Карпо, оживленно переговариваясь, вернулись к столу. Марго сделала все возможное, чтобы придать своему лицо обыденное выражение, но щеки ее алели…
– Как маки, – сказал Че, взглянув на девочку. – Кстати, – его мысль, к счастью для Маргариты, повернула в другую сторону, – почему именно маки…
– Какие? – не сразу поняла Корица.
– Ну на кольце, на эмблеме машины, на короне того монстра…
– Валерка еще про синие маки рассказывал, – добавила Марго. Ей почему-то страшно нравилось произносить вслух имя друга.
– Мак – древнее и магическое растение, – важно заговорил Георгий, которому явное удовольствие доставляла возможность не чувствовать себя бессловесной собачкой. – Он король грез, забвения и бессмертия одновременно. Древние боги его очень уважали. Мак считался цветком бога сна Гипноса и бога смерти Танатоса. Но и богиня плодородия Церера держала его в руках. Удивительные свойства макового сока тоже признавали во все времена. В малых дозах он утоляет боль. В больших – является опасным наркотиком. То есть волшебство мака можно направить как во благо, так и во зло. В Англии одиннадцатого ноября и сейчас празднуют День маков, или Поминальное воскресенье. Отдают дань памяти людям, погибшим в двух мировых войнах…
– Да, – опять не выдержала Маргарита, – и Витхольц рассказывал Валерке, что синие маки, по легенде, произошли из благородной голубой крови каких-то древних воинов. Забыла, как они назывались – и маки, и воины.
– Воины – «арийцы», синие маки – «миканопсисы», – подсказала Корица. – И, видимо, машина, над которой работал или которую создал Витхольц, названа в их честь. Но точно мы этого не знаем. Может, и не узнаем. Такое случается. А вот как мы поступим с кольцом?
– Разреши преподнести его тебе, уважаемая Евгения! – Глаза Че заблестели. – Как артефакт, полученный в бою! «Призрак-6» показывает у кольца нулевую степень активности. Оно безопасно!
– Тогда я бы лучше подарила его Маргарите, – ответила Корица. – В конце концов, оно очутилось у нас благодаря ей. Примерь, дорогая!
Марго с замиранием сердца надела кольцо на безымянный палец. И оно с него тут же скатилось.
– Великовато! – вздохнула бабушка. – Ну ничего, будет на вырост. А иногда и мне дашь поносить. Теперь же – отбой!
Глава двадцать восьмая
в которой Маргарита снова встречается с Валеркой
Глава двадцать восьмая
в которой Маргарита снова встречается с Валеркой
В номере было тихо. Даже Перцовка не возилась в домике-клетке. Видимо, крепко спала, восстанавливая силы после пережитых приключений. Корица тоже быстро заснула. А вот Маргарита не могла сомкнуть глаз. Она ждала, когда на связь выйдет Валерка. Планшет и кольцо лежали рядом на тумбочке. И знакомым синим светом они вспыхнули одновременно.
«Я жду тебя в коридоре, – писал Валерка. – Там, где зеркало. Кольцо захвати с собой».
Маргарита тихо-тихо, чтобы не потревожить бабушку, накинула халатик, сунула в карман перстень, прижала к груди планшет.
Холл их этажа украшал глупый желтый утенок, нарисованный на стене. Рядом стояло винтажное (по выражению Севы Брандта) трюмо. Хотя Корица называла трюмо просто «обшарпанным». Но ночью все выглядело совсем по-другому. Вместо утенка на светлой стене темнело расплывчатое пятно. А по поверхности зеркала, заглянуть куда Марго решилась далеко не сразу, пробегали серебристые тени. Они копировали игру света за окном, где соперничали электричество слабого фонаря и сильное лунное свечение.
Марго различила за стеклом полную голубоватую луну и на минуту залюбовалась ею. Когда же девочка снова повернулась к зеркалу – около трюмо стоял… Валерка. Такой же, как и прежде в подземелье. Сколько вопросов накопилось к нему у Маргариты! С чего начать? Для начала девочка улыбнулась:
– Значит, с тобой ничего не случилось?
– Как видишь. Но у нас совсем мало времени… Ты взяла кольцо?
– Да, – Марго похлопала себя по карману халатика, где сквозь ткань уже лился синий свет. При Валерке камень перстня лучился сильнее.
– Но Витхольца же больше нет. Чертополох его, как это… дематериализовал. Он больше не будет тебя мучить.
– Витхольца нет, – согласился Валерка, – но его машина цела. Я должен вернуть кольцо. Дай мне его, пожалуйста, и тогда все, может быть, прекратится, – мальчик просяще и нетерпеливо протянул худую руку.
Он вел себя нервно, поминутно оглядывался, и в душе Маргариты с новой силой ожили сомнения.
– Какая машина? – спросила она.
– Это долго объяснять, – совсем занервничал мальчик, – Витхольц работал над машиной. Ты видела ее в горе. Это и были его техномагические разработки. Он спрятал свою машину в старых штольнях, в специальном бункере. Витхольц говорил, что там нет лишних вибраций и очень-очень подходящая энергетика, которую только нужно усилить… Дай, пожалуйста, дай кольцо!
Маргарите было невыносимо смотреть, как искажается гримасой боли лицо ее друга. Но отдать кольцо…
Что-то неправильное в этом точно есть! Но Че же сказал – активность кольца нулевая, оно безопасно. Нет, что-то не так. Неправильно. Его не надо отдавать! А по телу Валерки как будто пошли судороги. Лицо еще сильнее исказилось. Девочке показалось, что силуэт друга становится все прозрачнее. Вот она уже различала сквозь него очертания зеркала. Кольцо же горело все ярче и жгло Марго кожу сквозь ткань халатика. «А вдруг Валерка совсем исчезнет, НАВСЕГДА, из-за меня, из-за этого дурацкого кольца! Сказал же Че, что оно безопасно! И никому не нужно! Оно мое, в конце концов! Что хочу – то и делаю!» Как горящий уголь, девочка выхватила перстень из кармашка – и протянула Валерке. Тот принял его в сложенные лодочкой ладошки… и исчез… Точнее, просто растворился, едва кольцо коснулось его рук. Растаял.
В холле воцарилась тишина. В зеркале успокоились тени. Улеглась, точно в озере, серебристая рябь. Марго опустилась рядом с трельяжем на пол и едва не расплакалась. Но через несколько минут взяла себя в руки и вернулась в номер. Что бы там ни было, рассказывать взрослым о случившемся девочка пока не собиралась. Ни про то, что Валерка все еще существует. Ни про то, что кольцо Витхольца теперь у него. Тем более, завтра ей предстоит в первый раз выйти на сцену! Тем более, Че сказал, что все кончилось! Ничего плохого случиться не должно!
Маргарита понимала, что пытается оправдать себя. Еще она понимала, что получается это у нее из рук вон плохо. И червячок сомнения, да что там – целый червь – гложет ее изнутри. Тем не менее она улеглась в кровать. Накрылась с головой одеялом и через какое-то время уснула.
Но сон не принес покоя. Марго снилось, что она снова в горе, и ее преследует уже знакомое чувство страха, а еще – ощущение замкнутого пространства, несмотря на довольно высокие потолки. Девочка понимает, что зал ей смутно знаком, а потом узнает и комнату, которую видела перед «историческим фильмом». Стены между залом и комнатой нет. Она разрушена. Зато прямо перед лицом девочки – та самая машина. Она работает, страшно гудит, трясется. Эмблемы с синими маками превратились в некое подобие глаз, через которые струится, усиливаясь, свет. Злой свет. Кожу покалывает, голова тяжелеет, хочется убежать.
Маргарита делает попытку уйти, но понимает, что не может. Ее руки крепко прикручены ремнями к подлокотникам низкого кресла. Голова тоже каким-то образом жестко зафиксирована. А свет слепит глаза, будто прямо на нее движется поезд. Девочка слышит властный голос, слышит приказ, но не может различить слов…
Наутро недоброе первым заметил пекинес. Девочка с Георгием ждали на улице перед пансионатом Че с Корицей, чтобы вместе позавтракать перед утренней репетицией. Решено было заскочить в «Русское бистро» на углу площади Ушакова, потому что кабачок Карпо открывался только в полдень.
– Плохо спали, принцесса? – участливо спросил песик.
Девочка осторожно кивнула, опасаясь, как бы расспросы не зашли слишком далеко.
– Юной леди нужно помнить, что не следует, засыпая, думать ни о чем грустном, неприятном и тяжелом. В особенности об убийцах, нищих, мышах, пауках, привидениях, сиротах, страшных болезнях и пожарах. На привидениях я бы особо заострил внимание…
Марго покраснела, а песик не унимался:
– Следует помнить, что спокойная совесть – лучшее средство для спокойного сна. А видеть плохие сны молодой даме совершенно неприлично. Если же подобное все-таки случается, ей следует, отнюдь не увлекаясь любопытством, посмотреть, что будет дальше, немедленно проснуться и повернуться на другой бок…
– Опять цитируем «Правила светской жизни и этикета»? – с улыбкой прервал лекцию пекинеса подошедший Че. – Он просто обожает, Марго, этот сборник советов и наставлений, написанный еще в девятнадцатом веке. Наш Георгий – апологет хорошего тона!
– А что такое апологет? – на всякий случай уточнила Маргарита.
– Ну почти то же самое, что фанат, – нашелся Чертополох. – Так понятнее?
И, перейдя на дурашливый «учительский» тон, продолжил:
– Только вслушайтесь в эту музыку ушедшей эпохи: «Ни под каким видом не следует самой надевать в прихожей галоши! Если нет подходящего кавалера, то эту обязанность исполняет прислуга или, в крайнем случае, мамаша». Как мило! Как трогательно! Но у нас нет ни прислуги, ни галош и мамаша в Африке. Так что пойдемте завтракать, друзья! День сегодня знаменательный!
Глава двадцать девятая
в которой Маргарита собирается в первый раз выйти на сцену
После завтрака все актеры, задействованные вечером в «Эхе войны», встретились на репетиции. Видимо, терапия Корицы и волшебные свойства «умягчителя реальности» из фляжки Че подействовали. О странных событиях, пережитых в подземелье, никто не вспоминал. Егор Назаренко и Сева разговаривали друг с другом и с остальными так, будто ничего не произошло.
– Бабушка, – шепотом спросила Маргарита, – ты их памяти лишила?
– Не совсем, – улыбнулась Корица, – фрагментарно. Зато теперь никто не будет тебя расспрашивать, откуда у Перцовки взялись крылья.
На сцену Маргарита должна была выходить только в конце первого действия. Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей о Валерке, она скромно сидела на стульчике за кулисами и повторяла роль, когда напротив остановилась Анжелика в бирюзовом сарафане с распущенными волосами. Поза – руки в боки и обиженное личико.
– Я думаю, – голос ее звенел от обиды, – ты должна вернуть мне украденную роль! Я выздоровела!
Прежде чем ответить, Маргарита на минуту задумалась. Не то чтобы ей очень хотелось выйти сегодня вечером на сцену. Во-первых, быть актрисой девочка никогда не мечтала. Во-вторых, честно сказать, огромный зал ее пугал. Она и в этот раз согласилась играть только потому, что, «если друзья попали в беду, необходимо прийти к ним на выручку». Марго с легкостью «вернула» бы роль задаваке Анжелике, но вот ее противный тон! Девочка, как ее учила бабушка, досчитала до пяти (в особо тяжелых случаях рекомендуется считать до десяти) и, не повышая голоса, ответила:
– Я ничего не решаю, разговаривай с Александром Васильевичем.
Анжелика фыркнула, резко развернулась на жеребячьих ножках и, копируя решительную походку своей матери, Героини Дедык-Крюковой, скрылась в направлении гримерок.