– По церковным канонам вы, ваше высокопреосвященство, должны сейчас сопровождать меня. Надеюсь, как лицо, отвечающее за протокол, вы не будете против, чтобы я пригласил наших гостей присутствовать на балконе базилики Святого Петра во время папского послания?
Задыхающийся под прессом чужой воли главный помощник понтифика сразу увидел, откуда он сможет получить помощь. Толпа. Громадная толпа людей, с их взрывом эмоций, уже сейчас собравшаяся на пьяцца Сан-Пьетро, послужит ему. Он выпьет их эмоции до дна, а потом вспомнит, кто эти двое, и сокрушит их. Навяжет свою волю и заставит умереть в сладких грезах. Прекрасно, что странные монах и монахиня будут находиться рядом. Чем ближе объект, тем сильнее воздействие. Эта мысль придала существу по имени Эмилио Пачелли такую надежду, что он даже нашел в себе силы улыбнуться главе Ватикана:
– Появление наших гостей на балконе собора Святого Петра не будет нарушением протокола, ваше святейшество. Но позволю себе напомнить вам, что у нас осталось совсем мало времени. Верующие уже собрались на площади, а задержка может взволновать толпу.
Пий XI, соглашаясь, кивнул:
– Вы правы, друг мой. У нас осталось всего несколько минут.
Понтифик встал с кресла и водрузил на голову папскую тиару. Глядя прямо перед собой, глава Ватикана властно произнес:
– Братья и сестра во Христе, прошу следовать за мной.
И, не оглядываясь, решительно вышел из кабинета…
Ватикан. Рим. Апостольский дворец
26 апреля 1934 г., 11 час. 43 мин. по римскому времени
Подполковник плотнее прижал горошину наушника и жестом приказал соблюдать тишину. Приняв короткую информацию от Егорова, шепотом проговорил в приклеенную к углу рта нашлепку микрофона:
– Они пошли. Координатору на площади – занять позиции согласно боевому расписанию. Готовность пятнадцать минут. Группе в Санта-Мария-Галерия готовность сорок минут. Выполнять.
Выслушав ответные сообщения, что приказ принят к исполнению, развернулся к троим оставшимся с ним подчиненным:
– Наша очередь. Выходим.
Дверь из чердака Апостольского дворца чуть приоткрылась, и четыре фигуры, одетые в «хамелеоны», пригнувшись, мягко и неслышно ступая, рассредоточились по крыше папской резиденции.
Медленно подтянув к себе СВД, обернутую в ткань, подполковник взглянул в пятикратный оптический прицел и шепотом проговорил:
– Наблюдаю балкон. Доложить готовность.
Через мгновение пришел ответ от подчиненных:
– Здесь Касатка. Объект в прицеле.
– Здесь Фарада. Цель вижу.
– Здесь Говорун. Держу в прицеле.
Командир «росомах» на миг прикрыл глаза, давая им отдохнуть, а потом опять прильнул к оптике:
– Напоминаю, начало операции – слова Папы: «Нет ни эллина, ни иудея…» Без моего выстрела огонь не открывать.
– Принято.
– Принято.
– Принято.
В этот момент на балконе базилики Святого Петра появился понтифик с сопровождающими его священниками. Многотысячная толпа верующих на пьяцца Сан-Пьетро радостно взревела, приветствуя главу католического мира. Улыбнувшись, Пий XI воздел руки, и его голос, многократно усиленный микрофоном, раздался на площади:
– Дорогие братья и сестры в Риме и во всем мире! Патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы и прочие на местах властью облеченные, в мире и общении с Апостольским Престолом пребывающие…
Подполковник медленно повел стволом снайперской винтовки, и в перекрестии прицела возникла голова Пия XI:
– Внимание, три минуты.
– Весьма сердечно Мы приветствуем всех вас, возлюбленные сыны и дочери Рима и всего мира, в духе «Аллилуйя» Светлого Христова воскресенья, в духе радости о Воскресении и мире во Христе после скорби о Его божественных страстях. Однако, к несчастью, настают времена, когда может не стать ни Воскресения, ни мира между народами…
Внезапно на площади послышалось несколько вскриков, которые быстро начали перерастать в недоумевающий гул. Чувство радостной восторженности, до того физически ощутимое толпой верующих, резко и внезапно начало перерастать в ощущение подавленности и тоски. Казалось, над площадью вдруг появилась черная воронка, которая начала высасывать из людей все светлое и доброе, оставляя в душе только пепел безнадежности.
В наушнике командира «росомах» раздался взволнованный голос Егорова:
– Стас, Ноя сообщила, что ОН пытается выйти из-под контроля.
– Что происходит?
– Похоже, начал использовать толпу. Эмпат, мать-перемать…
– Отменяем операцию?
– Нет, ни в коем случае. Но помни, что у нас в запасе не больше десяти минут. Иначе его придется ликвидировать без шума.
– Понял. Отбой связи.
Подполковник опять прильнул к окуляру прицела. На балконе собора православная монахиня, стоящая за главой конгрегации Священной канцелярии, плавным, перетекающим движением чуть отстранила отца-инквизитора и оказалась стоящей рядом с Папой, а четыре монаха-иезуита переместились ближе к статс-секретарю.
– У нас на пороге стоит новый вид безбожия, который, разнуздывая низменные человеческие страсти, заявляет с бессовестным цинизмом, что на земле не настанет ни мира, ни благополучия, пока не будет стерт последний след религии и пока не будет уничтожен последний её почитатель. Как будто бы безбожники имеют власть заглушить дивный голос Спасителя, заявившего через уста апостола Павла: «Нет ни эллина, ни иудея…»
Монахиня решительно оттолкнула понтифика и встала перед ним, закрыв своим телом. Подполковник, чуть подняв ствол снайперской винтовки, поймал в оптический прицел навершие папской тиары и плавно нажал на спусковой крючок. Почти сразу раздались три последовавших друг за другом выстрела его подчиненных.
Первая пуля, диаметром в десять миллиметров, выпущенная Касаткой из ствола Barrett 82, попала в левое сердце Эмилио Пачелли, растерзав его в кровавые ошметки. От ее же удара тело статс-секретаря развернуло на сто восемьдесят градусов и отбросило к стене. Поэтому, как и предполагалось, вторая пуля, прилетевшая мгновением позже, ударила его под правую лопатку, разорвав второе сердце. А третье изделие вершины человеческой науки – убивать – перебило позвоночник статс-секретаря. Однако, вопреки всему, тот еще продолжал жить. Изуродованное тело чуть дернулось на полу, и все находящиеся на балконе базилики Святого Петра с содроганием увидели, как, казалось бы, безнадежно мертвый кардинал попытался ползти к выходу, а его раны начали медленно затягиваться. Глава инквизиции прокричал резкую команду на латыни. Повинуясь ей, четверо монахов-иезуитов подскочили к распростертому на балконе телу и рывком перевернули его. Двое прижали ноги, один навалился, держа руки, а четвертый, выхватив из-под сутаны трехгранную мизерикордию, резко размахнулся и всадил ее прямо в глазницу. Кинжал «милосердия», разрывая мозг, эволюция которого на миллионы лет была старше людского, пробил затылочную кость, глубоко вонзился в мраморный пол и зафиксировал голову статс-секретаря, как булавка фиксирует бабочку. Создание, носящее имя Пачелли, страшно и протяжно закричало. И, вопреки физиологии Homo sapiens, сделало то, чего никогда бы не смог сделать обычный человечек с перебитым позвоночником и разрезанным мозгом. Своими окровавленными руками кардинал смял держащего их монаха-иезуита как легкий лист бумаги, а потом разорвал и отшвырнул останки в разные стороны. Но это была уже агония. Существо, еще видавшее, как обтесывали первый камень для крепостной стены Древнего Рима, совершив последнее в своей жизни убийство и сделав последний вздох, больше похожий на рык умирающего зверя, ушло в небытие, из которого не было возврата даже ему.
Секретарь конгрегации Священной канцелярии устало вытер пот со лба и приказал своим подчиненным:
– В госпиталь Святого Иакова его, в прозекторскую на вскрытие. Исследовать каждый сантиметр тела. Мы должны знать об этих тварях все. Головой отвечаете за останки.
Оставшиеся в живых монахи подхватили за ноги и руки то, что еще пять минут тому назад звалось Эмилио Пачелли, и скрылись в проеме двери.
В наушнике подполковника, внимательно разглядывающего происходящее на балконе собора Святого Петра через оптический прицел и готового немедленно открыть снова огонь, опять раздался голос Егорова:
– Стас, отбой. Все в порядке. Приступайте ко второй части операции.
– Как там Папа?
– Нормально. Крепкий мужик. Только побледнел, когда тиару с головы твоим выстрелом сорвало. Сейчас его уведут, а Меркати заявит о покушении. Начинайте работать. Все. Конец связи.
Подполковник отложил винтовку в сторону:
– Группе в Санта-Мария-Галерия – время «Х» минус десять минут.
– Группе в Санта-Мария-Галерия – время «Х» минус десять минут.
– Есть время «Х» минус десять минут.
– Координатору на площади – начать операцию.
– Есть начать операцию.
Командир «росомах» поднял ладонь и жестом скомандовал своей боевой тройке:
– Уходим.
Тихими, неслышными тенями четыре фигуры покинули крышу папской резиденции, не оставив даже намека на свое былое присутствие…
Между тем пятидесятитысячная толпа верующих на площади Святого Петра замерла. Люди, находящиеся перед собором, не могли видеть, что в действительности происходило на его балконе. Они просто услышали непонятно откуда раздавшиеся выстрелы, вслед за которыми понтифик немедленно исчез из поля зрения. Такая последовательность событий всколыхнула в людях страшное предчувствие. И оно не замедлило подтвердиться волной криков, внезапно возникших в разных концах пьяцца Сан-Пьетро:
– Покушение!!!
– Покушение на Папу!!!
– Стреляли в понтифика!!!
– Убили!!! Убили Пия XI!!!
– Месть!!! Отомстить!!!
Волна криков нарастала. Но только хороший психолог смог бы вычислить, что некие неизвестные начали сознательно вводить толпу в критическое состояние, под воздействием которого она может пойти на любые поступки, вплоть до убийств. Такое состояние, даже если его быстро блокировать на месте, никогда даром не проходит. Оно легко распространяется, и люди, им заряженные, становятся точкам психологической катализации, способными оказывать влияние уже на других людей, даже спустя недели и месяцы.
Внезапно на балконе собора Святого Петра появилась одинокая фигура, облаченная в сутану кардинала. Крики сразу стихли, и толпа опять замерла. Трагичный голос секретаря конгрегации Священной канцелярии, многократно усиленный динамиками, тихо проговорил:
– Братья и сестры. Случилось страшное и противное Богу. На главу матери нашей Церкви совершено покушение. Сейчас за жизнь понтифика борются врачи. Прошу вас разойтись и молиться…
Последнюю фразу кардиналу не удалось договорить. На вершине дорической колоннады, охватывающей площадь двумя полукружиями, неожиданно раздалась серия хлопков из негромких взрывов, после которых на людей начали опускаться разносимые легким ветром непонятные листовки. Напуганная этими взрывами, находящаяся на грани массовой истерии толпа метнулась к выходу с площади.
Корреспондент католической газеты «Римский обозреватель» Леонардо Гинелли, присутствующий на пьяцца Сан-Пьетро не только из-за работы, но и как ревностный католик, поддался общей панике. Он бежал не останавливаясь к своей машине, оставленной неподалеку на улице Сан-Анджело. Но, уже вставляя ключ в замок зажигания, вдруг понял, что держит в руках листовку. Разгладив дрожащими ладонями лист бумаги, он с трепетом прочитал написанный на нем текст:
Мы начали борьбу против католичества, и она не ограничится теоретическими декларациями. Сегодняшнее покушение – это только начало. Подлость и ложь – вот что характеризует сегодня христианство. Наше движение не остановится ни перед чем, чтобы искоренить зло под названием Церковь. Время настало!!
НАЦИОНАЛ-ФАШИСТСКИЕ БРИГАДЫПоняв, что присутствует при рождении сенсации, которая может стать поворотом в его карьере журналиста, Гинелли выскочил из автомобиля и помчался в сторону ближайшей телефонной будки для срочного звонка в редакцию…
Корреспондент «Римского обозревателя» еще только набирал номер телефона своего шефа, когда в пригороде Рима с названием Санта-Мария-Галерия в помещение радиостанции «Радио Ватикана» ворвались шесть вооруженных человек в масках. Скрутив немногочисленную охрану, неизвестные закрыли в подсобном помещении работников студии и, прервав передачу, ведущуюся с площади Святого Петра, сделали заявление в эфир, текст которого до последней буквы совпадал с текстом листовок, разбросанных при покушении на понтифика. После сделанного заявления, не выключая оборудование, нападающие усадили молоденькую монахиню-диктора прямо перед микрофоном, связали ее, разорвав при этом сутану до исподнего, дали несколько пощечин, а потом скрылись из радиостанции в неизвестном направлении. От страха и унижения монахиня расплакалась, заставив весь католический мир с ужасом и состраданием целых пять минут слушать ее рыдания в прямом эфире, пока приехавшие полицейские не догадались выключить микрофон…
Слезы монахини-послушницы стали той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Вечером того же дня, пылая праведным гневом, жители маленького Санта-Мария-Галерия разгромили помещение местной ячейки чернорубашечников. Фашистов вытащили на улицу, обмазали смолой, обваляли в перьях и под свист толпы пинками вытолкали за пределы городка, пообещав подвесить вниз головой, если они попытаются вернуться.
Антифашистские акции в Европе лесным пожаром прокатились по Франции, Польше, Испании, Германии, Италии и Австрии. Посол Берлина безуспешно пробовал лично дозвониться до пресс-секретаря понтифика. Услышав его голос, на другом конце провода просто бросали трубку. Муссолини, попытавшийся персонально навестить Пия XI, два часа бесплодно просидел в машине, окруженной швейцарскими гвардейцами, но в резиденцию Папы его так и не пропустили. Молчание Ватикана становилось зловещим, напоминая затишье перед готовой разразиться грозой. И гроза разразилась. 29 апреля 1934 года пресс-секретарь Пия XI объявил, что жизнь понтифика находится вне опасности и что он выступит с посланием перед верующими на площади Святого Петра.
В этот раз меры охраны были беспрецедентными. Досматривался каждый желающий попасть на пьяцца Сан-Пьетро, а на крышах всех окружающих площадь зданий разместились люди из службы безопасности Ватикана. Точно в 12 часов дня по римскому времени понтифик в окружении кардиналов появился на балконе храма Святого Петра. Увидев главу католической церкви живым и здоровым, многотысячная толпа прихожан вначале взревела от радости, а потом замерла, повинуясь успокаивающему жесту. Усиленный микрофонами, передаваемый по радио всеми известными радиостанциями ровный и властный голос Папы раздался на площади и в приемниках жадно прильнувших к ним слушателей:
– Досточтимым братьям архиепископам, епископам и прочим ординариям, в мире и общении с Апостольским Престолом состоящим. Всем верующим, в лоне матери-Церкви нашей пребывающим.
Со жгучей тревогой и растущим недоумением мы давно уже следили за тяжкими испытаниями, которым подвергается Церковь. За усиливающимися притеснениями, от которых страдают те, кто остается сердцем и делом верен Царству Божьему.
Но древо мира, посаженное нами на канонических территориях католицизма с чистейшими намерениями, не принесло плода. Мы доверчиво надеялись, и никто на свете, имеющий очи видеть и уши слышать, не может винить в этом Церковь и ее главу. Опыт последних событий, происшедших в день Христова Воскресения, указал виновных и обнажил интриги, целью которых с самого начала была лишь война на уничтожение матери нашей Церкви.
Вопреки человеколюбивым заветам Господа Бога нашего, сторонники нацизма и фашизма начинают возводить отдельные расы и народы в понятия превыше принадлежащего им достоинства, впадают в мерзость идолопоклонства, которое искажает и извращает мировой порядок, замышленный и сотворенный Богом.
Никто – разве что преследующий античеловеческие цели – не может забрести в идеи о национальном Боге, о национальной религии или пытаться замкнуть в пределах одного народа, в узких границах одной расы Бога, Творца вселенной, Царя и Законодателя всех народов, пред Чьим величием все они суть «как капля из ведра».
Каждое слово этого послания мы взвесили на весах истины и любви. Мы не желаем соучаствовать в лицемерии несвоевременного молчания.
А посему с этого момента и до публичного покаяния-отречения от своих античеловеческих взглядов отлучаются от матери-Церкви все члены национал-фашистских партий, а также организаций, с этими партиями связанных. Конкордаты, заключенные Святым Престолом с национал-фашистскими режимами, объявляются недействительными.
Во имя Господа Бога нашего – аминь.
Закончив читать послание, Пий XI окинул долгим взглядом замершую в ужасе толпу верующих, потом решительно развернулся и в сопровождении свиты покинул балкон базилики Святого Петра…
Его превосходительству
первому председателю НСДАП,
канцлеру Германии
господину Адольфу Гитлеру
Строго секретно
Докладная записка № 32/8 (выписка)