– Через свои каналы мы также перепроверили вашу информацию о рассмотрении различных вариантов взятия Рейхсвера под полный контроль гитлеровской партии. Именно вариантов «взятия», а не дискуссии брать или не брать. При этом на первом месте действительно стоит план отстранения от власти опоры бизнеса в вооруженных силах – начальника генерального штаба и военного министра. Отстранение этих военных, генерал-полковника фон Бломберга и генерал-лейтенанта фон Фрича, произойдет путем дискредитации, с последующей отправкой в отставку. Следом за ними должны уйти со своих постов двадцать высших офицеров армии и флота, относящихся, скажем так, – не слишком лояльно к НСДАП. Все они принадлежат к аристократическим семьям и тесно связаны с руководством концернов и банков через семейные узы. В результате армия превратится из инструмента государства в инструмент партии Адольфа Гитлера.
Я дополнил его мысль:
– И этот ход канцлера приведет его к позиции, в которой он объявит вам, промышленникам и финансистам, мат, господин Юргенс. Ведь свой эндшпиль он уже подготовил. Надеюсь, в ходе проверки моей информации вам стали известны его приготовления в отношении руководителя штурмовиков СА капитана Рэма?
Глава «Рейн-Сталь» чуть скривился, как будто ему пришлось проглотить горькое лекарство:
– Вы правы. Эти данные нам также удалось добыть. Гитлер не может смириться с тем, что полмиллиона коричневорубашечников находятся вне его контроля. Если он реализует все свои планы, то получит неограниченную и бесконтрольную власть. И мы будем иметь неуправляемую диктатуру прямо в сердце Европы. Это прозрачно ясно.
– Вы говорите это таким тоном, как будто в процессе проверки предоставленных вам документов у вас появилось больше вопросов, чем ответов, господин Юргенс. Может быть, не будете таить их в себе, а прямо зададите эти вопросы?
Он улыбнулся, задумчиво меня оглядел и тяжело вздохнул:
– Хорошо, не буду. Дело в том, что мои сотрудники очень аккуратно и, можно сказать, даже щепетильно начали наводить справки о делах, которые могут быть связаны лично с вами. При этом перед ними предстала очень интересная картина.
– И какая же это картина?
– Прежде чем я начну ее описывать, вы будете готовы ответить мне на несколько вопросов?
– Разумеется. Мы же, как я понимаю, встретились именно для того, чтобы задавать их друг другу и получать на них ответы, а не просто наслаждаться весенней погодой.
Он промолчал в ответ, только снял очки и стал их старательно протирать. Удостоверившись, что стекла в них идеально чистые, решительно водрузил на нос и, чуть наклонив голову вперед, посмотрел на меня поверх дужки:
– Вы слышали что-нибудь об «Обществе Туле», Андрей Егорович?
– Наслышан, господин Юргенс. Если очень коротко, то это общество функционирует по законам масонской ложи. Или тайного ордена, если хотите. Из политического руководства нацистской партии в него входят: рейхсляйтер Альфред Розенберг – начальник внешнеполитического управления НСДАП. Рейхсляйтер Рудольф Гесс – заместитель Гитлера по партии, комиссар НСДАП по политическим вопросам. И, соответственно, сам председатель НСДАП канцлер Германии Адольф Гитлер. Идеологическая платформа «Общества Туле» – избранность некой расы сверхлюдей, которая должна управлять остальными расами, так и не вышедшими из животного состояния.
– Я смотрю, вы хорошо информированы…
Внезапно в моей голове прошептал голос Нои:
– Что-то мне не очень нравится, куда он клонит…
– Мне тоже.
Увидев, что его собеседник на мгновение задумался, глава «Рейн-Сталь» попытался продолжить свою мысль:
– А вы…
Я решительно перебил его:
– И еще мне известно, что, если проводить параллели с масонской ложей, то Розенберг и Гесс вообще «профаны» – то есть лица не прошедшие посвящения в этой организации. А ваш канцлер обычный, рядовой участник. Вроде «подмастерья» в той же масонской ложе и совсем не «Великий Мастер». При этом ими руководят три неких господина, старающихся не афишировать свое влияние на политическое руководство Германии. Это Карл Хаусхофер – основоположник германской школы геополитики, Эрик-Жан Хануссен – как поговаривают, чернокнижник, и Рудольф Зеботтендорф – оккультист, практикующий суфийские медитации, астрологию, нумерологию и алхимию. По личному приказу того же Зеботтендорфа руководство НСДАП якобы начало преследование членов общества, что абсолютно не соответствует действительности.
И это еще не все. Существует некий институт под названием Анэнербе. Так вот эти трое – Хаусхофер, Зеботтендорф и Хануссен – подотчетны руководству этого института. В результате мы имеем некую структуру, очень напоминающую, скажем так, слоеный пирог. Первый слой – это боссы НСДАП. Второй слой – «Общество Туле». А вот третий слой, сердцевина, старательно спрятанная от нескромных глаз, – институт Анэнербе. Я удовлетворил ваше любопытство?
Владелец «Рейн-Сталь» вежливо покивал, но сделал это с достаточной долей иронии:
– Почти, господин Егоров. Я говорю почти, потому что передо мной встал последний неразрешимый вопрос. Подчеркиваю, передо мной лично. И я пока его не ставил перед другими заинтересованными лицами из своего окружения.
Я вопросительно поднял брови:
– И что же это за неразрешимый вопрос?
Юргенс склонил голову набок и простодушно улыбнулся:
– Кто вы такой, Андрей Егорович?
Моя телохранительница присвистнула:
– Вот это да. А ведь он что-то раскопал. Прямо мастер глубокого бурения какой-то.
– Общение с моими людьми не идет тебе на пользу, уважаемая. Еще немного усилий, и ты успешно начнешь разговаривать на командно-матерном. Вон уже свистишь, как новобранец, увязавшийся за первой встречной юбкой. Но здесь ты, по-моему, права. Похоже, прогулка перестает быть томной.
– Как вас понимать, господин Юргенс?
– В самом прямом смысле слова, Андрей Егорович. Сейчас меня мало интересует, что вы являетесь Государственным секретарем при Совете министров СССР по иностранным делам, делам обороны и безопасности. Меня интересует ваша личность.
– Сделайте милость, не говорите загадками.
Владелец «Рейн-Сталь» раздраженно махнул рукой и чуть поморщился:
– Да какие тут загадки. За два с небольшим месяца сотрудники моей службы безопасности очень плотно поработали с данными на людей, имеющих право принимать решения в СССР. Думаю, для вас не является тайной, что эта рутинная работа делается для того, чтобы иметь представление о тех, кто стоит у власти, когда приходится заниматься серьезным бизнесом. Так вот данных на вас нет НИКАКИХ, кроме последних постановлений в прессе о вашем назначении. Но это полбеды. Можно было бы допустить, что вы вышли из глубоко законспирированной структуры, скажем личной разведки Сталина. Тогда все понятно. Но здесь опять возникает одно «но». Ни в картотеках Абвера, ни главного управления полиции безопасности, ни службы безопасности СД о вас также нет никакой информации. Вообще. Даже косвенной. Вы человек без биографии.
А вот институт Анэнербе, который вы сами упомянули, очень плотно вами интересуется.
Через свои каналы я выяснил, что руководство института шлет постоянные запросы на информацию о вас во все секретные службы Германии. То есть непонятная организация, которая вроде как предназначена для невинного исследования «наследия предков», раздает приказы налево и направо. И центром интересов и нынешней активности Анэнербе являетесь именно вы, господин Егоров, человек без прошлого.
Я вопросительно приподнял брови и благодушно улыбнулся:
– И к каким выводам вы пришли, господин Юргенс, получив в руки такие сведения?
Мой собеседник, сразу не отвечая, начал задумчиво тростью чертить замысловатые знаки на песке. Потом вдруг прервал свои упражнения в графике и тихо, глядя на меня отстраненным взглядом, произнес:
– Они очень просты, Андрей Егорович. Я уверен, что существует еще один очень влиятельный орден или сообщество, интересы которого по каким-то мне пока не известным причинам диаметрально противоположны интересам «Общества Туле» и Анэнербе. И представляете его интересы в Европе вы. О влиянии этого ордена, по меньшей мере в Евразии, можно судить по тому, как быстро и жестко был решен Ватиканом вопрос о расторжении конкордата с Германией. Стоило только поставить условием продолжения наших дальнейших отношений выполнение вами некоего знакового события, способного кардинально изменить внутреннее и внешнее положение моей страны, как через два месяца после вашего всего лишь кивка, означающего согласие, Пий XI отлучает от католической церкви всех членов национал-фашистских партий и организаций, с ними связанных. Да и недавние события в СССР вызывают много вопросов. Одним резким движением невидимой руки с политического поля уже вашей страны были одномоментно сметены все более-менее значимые фигуры. При этом прозрачно видно, что генеральный секретарь ВКП(б), оставленный на своем посту, но лишенный реальной власти, остается всего лишь ширмой, сохраненной только для прикрытия деятельности некоего лица. Или группы лиц. Я уже не говорю при этом о финансовой операции, блестяще проведенной вами в Европе. Когда мои специалисты разобрали всю ее подноготную, то прямо заявили мне, что технологии по манипулированию массовым сознанием через прессу и радио, использованные в этой акции, являются уникальными и пока только разрабатываются в теории ведущими психологами Нового и Старого Света. Не правда ли, звучит это довольно необычно? Готовых разработок нет, светила психологической мысли еще сидят за своими столами в глубоком раздумье, а никому не известный до недавнего времени фонд эти технологии уже использует на практике.
– Он почти дошел до цели, – восхищенно констатировала моя телохранительница. – Ему остался только один шаг, но он свернул в другую сторону. Хотя, если смотреть фактам в глаза, он этот шаг и не мог сделать. Ведь согласись, твоему собеседнику представить, что ты из другой реальности, просто невозможно. А вот работу он проделал громадную. Всего за два месяца сумел практически докопаться до сути. Юргенс прав, говоря, что твой орден реально существует. Он существует де-факто. И в него входят непоследние лица этого мира. Что будем делать с этим любителем разгадывать головоломки?
Я мысленно попросил Ваджру помолчать и не мешать думать. Действительно – с самого начала я ввел в «игру» Берзина – в прошлом начальника разведки РККА. Потом обстоятельства вынудили привлечь на свою сторону глав инквизиции православной и католической Церквей – архимандрита Данилова монастыря отца Иннокентия и секретаря конгрегации Священной канцелярии кардинала Меркати. Затем этот список дополнили местоблюститель Патриаршего Престола и первосвященник Ватикана. Ну чем не тайный орден? И почему, собственно, в нем не может быть места неформальному лидеру промышленников и банкиров Германии?
– Правильное решение, – ментально похлопала меня по плечу Ноя, – государственный секретарь Егоров всегда отличался умом и сообразительностью.
– Лучше прекрати ёрничать и постоянно строить из себя разухабистую девчонку, – огрызнулся я, – образ вдумчивой и осторожной дамы как-то больше подобает существу, которому сотни тысяч лет, если не больше.
– Какой же ты… – Голос телохранительницы в моей голове приобрел шипящие оттенки. – Ладно… Земля – она круглая. Ага. И вообще…
– Ну хорошо, извини. Я неправ. Все, стоп, прекращаем свару. Ты готова?
Ноя сразу перешла хоть на холодный, но деловой тон:
– Да. В тридцати метрах отсюда находится небольшое строение. На его стене я и открою дверь.
– Я поставил вас в тупик своими выводами, Андрей Егорович? – с некоторой иронией поинтересовался владелец «Рейн-Сталь». – Как-то вы глубоко задумались?
– И да, и нет, господин Юргенс. «Да», скорее, относится к тому, в какой форме должен быть сформулирован ответ. Но я, пожалуй, уже придумал. Давайте пройдем немного вперед.
Мы свернули на тропинку и подошли к крошечному домику, судя по всему, для хранения садового инвентаря.
– Вот здесь я вам и отвечу. Видите вот эту зеленую дверь? Откройте ее, будьте любезны.
– Она же наверняка заперта.
– Открывайте-открывайте. Даю слово, что дверь обязательно откроется, и ничего опасного за ней нет.
Он с недоумением взялся за ручку и потянул дверь на себя. Чуть помедлив, она мягко отворилась. В мгновенно вспыхнувшем свете предстал холл моей квартиры, который по размерам явно превышал размер всего этого домика. Юргенс сразу это увидел и растерянно повернулся ко мне:
– Что за чертовщина?
– Вы же задали мне свой вопрос, вот я и начал на него отвечать. Входите смело, здесь мы продолжим нашу беседу.
Мой собеседник решительно шагнул вперед. Я вошел вслед за ним и затворил дверь:
– Давайте вашу шляпу и плащ.
Удивленно оглядываясь по сторонам, владелец «Рейн-Сталь» снял их и передал мне:
– Где мы находимся?
– Через пару минут я начну обстоятельно отвечать на ваши вопросы, я же обещал. Прошу вас, следуйте за мной.
Войдя в мой кабинет, я указал гостю на кресло:
– Присаживайтесь. В ногах правды нет.
Он, продолжая удивленно, но без боязни смотреть по сторонам, разместился в кресле. Я сел напротив него:
– Что вам предложить? Кофе, чаю, минеральной воды или чего-нибудь покрепче?
Юргенс в ответ неожиданно по-доброму, заговорщицки прищурился:
– Вообще-то, вкусы у меня пролетарские. Поэтому, пожалуй, покрепче. У вас есть грушевый шнапс?
– Обязательно есть. Сейчас нам его принесут. Пожалуй, мне тоже не помешает принять стаканчик. Что-то я озяб на этой прогулке.
Не успел я закончить свою фразу, как дверь в кабинет открылась, и на ее пороге появилась Ваджра, держащая в руках поднос. Я хмыкнул про себя. Строгий костюм помощницы «Босса, Имеющего Право Принимать Решения» из международной корпорации явно был выбран ею с большим смыслом. Мол, мы люди серьезные, дело прежде всего. Ноя поставила поднос на столик, стоящий между нами, легко поклонилась и молча вышла.
Проводив ее глазами и взяв в руку рюмку, мой собеседник поинтересовался:
– Этот кабинет прослушивается? Я не заметил, чтобы вы кого-то вызывали.
– Нет, господин Юргенс, кабинет не прослушивается. Все гораздо сложнее. Чтобы не нарушать уже начинающих складываться традиций, начнем мы с вами с просмотра одного фильма. Предупреждаю, он не для слабонервных.
Я поднялся со своего места и вставил в видеопроигрыватель диск с хроникой Нюрнбергского процесса.
– Смотрите внимательно.
Два часа владелец «Рейн-Сталь» не отрывал глаз от экрана телевизора. Он то бледнел, видя на скамье подсудимых оставшуюся в живых верхушку НСДАП и СС, то вытирал пот со лба и обессиленно откидывался на спинку кресла, когда по сюжету фильма показывали кадры из лагерей смерти с горами детских трупов возле крематориев. Было видно, что ему очень хочется прекратить этот просмотр, но он все же заставлял себя смотреть дальше. После того как фильм закончился, он прикрыл глаза рукой и долго молчал. Я не мешал ему в этом. Просто сидел и ждал. Наконец он отнял руку от своего помертвевшего лица и прошептал:
– Это не постановка, это явная документалистика. И она про нас, тех, кто вызвал из-под земли девятый круг ада. Говорите. Я теперь не прошу, а требую.
– Хорошо. Слушайте.
Пока я рассказывал, как и почему попал в эту реальность, как отстранил от власти Сталина и кто такая Ноя, Юргенс несколько раз перебивал меня, уточняя те или иные детали. Когда я закончил свое повествование, он покрутил головой, пробормотав при этом что-то вроде «Scheisse!!!». Потом пошарил ошалевшим взглядом по столу, увидел на нем свою большую рюмку, которую так и не пригубил, подхватил ее решительной рукой и выпил пятидесятиградусный шнапс мелкими глотками, как простой чай.
Промокнув рот салфеткой, владелец «Рейн-Сталь» посмотрел на меня уже ясным взглядом:
– По каким-то неизвестным мне причинам вы показали только итог прихода Гитлера к власти. Но не стали показывать дальнейший ход истории, который произошел в вашем мире. Не думаю, что я вправе настаивать на этом, но для того, чтобы мы доверяли друг другу полностью, вы должны это сделать. Хотя бы рассказать в общих чертах.
– Я сознательно на это пошел, господин Юргенс. Дело в том, что выбор должен принадлежать вам, а не быть сделан под давлением. Могу только коротко описать, что произошло после нашего сорок пятого года. Итоги войны привели к разделу мира на два противоборствующих лагеря. В конце сороковых годов было создано оружие, поставившее человечество на грань полного уничтожения. СССР в начале девяностых прекратил свое существование, а ваша страна до этого времени была разделена на два государства. При этом чувство исторической вины у вас никуда не исчезло, даже после того, как Германия опять объединилась. Думаю, ваш великий народ не заслуживает того, чтобы постоянно ощущать себя виноватым. Поэтому с этими подонками из НСДАП и СС я бы на вашем месте не церемонился, как я не стал церемониться со Сталиным и его окружением. Но повторяю, это должен быть только ваш выбор.
Еще перед первой нашей встречей мои аналитики проработали два варианта возможного развития событий. Первый из них – если ничего не менять, даже в случае уже реально существующего отстранения Сталина война в Европе все равно начнется. Чуть позже она перекинется в Азиатско-Тихоокеанский регион и Африку. СССР потеряет двадцать семь миллионов человек, Германия – десять миллионов. Общие безвозвратные потери на всех театрах военных действий, включая и мирных жителей, будут составлять семьдесят миллионов. Еще столько же получат ранения и станут инвалидами. Все это очень серьезно скажется на демографии, особенно в Европе, через тридцать – сорок лет, когда не родятся дети и внуки этих убитых. Плюс мы будем иметь безвозвратные экономические потери материальных ценностей, сумма которых превысит два триллиона долларов. Эти цифры практически полностью совпадают с цифрами потерь во Второй мировой войне в нашем мире.
Владелец «Рейн-Сталь» отрешенно покачал головой:
– Невероятно. Чудовищно.
– Это именно так. Чудовищно. Другого понятия для такого развития ситуации просто не существует.
– Но вы сказали только про первый вариант. А второй?
– Второй вариант подразумевает следующее – именно сейчас надо начинать строить объединенную Европу от Лиссабона до Владивостока. Для неэгоистичного развития событий неважно, кто сделает первый шаг. Вы с Францией или Англией. Мы с Францией или Англией или мы с вами. Но я буду говорить все-таки с позиции государственного эгоизма. Согласитесь, что идеи должны работать на того, кто их первыми озвучит. Европейские державы рано или поздно присоединятся к такому союзу, но пусть они присоединяются на наших условиях. Если начать прямо сейчас, то к 1945 году удастся избавиться от коренных противоречий между ведущими странами континента. Предвидя некоторые ваши вопросы, сразу заявляю со всей ответственностью: через год политический ландшафт в моей стране станет многопартийным. Уже в самом ближайшем будущем Сталина отправят в отставку, ВКП(б) будет кардинально реформирована, и она, в соответствии с этой реформой, вернется к своему почти первоначальному названию – Социал-демократическая партия. Как вы понимаете, дело, конечно, не в наименованиях, а в идеях, которые их обслуживают. Но стержнем всей нашей внутренней и внешней политики станет идея отсутствия бедных на базе института частной собственности, а не как у коммунистов – уничтожение и экспроприация богатых. К сожалению, все это станет невыполнимым в ближайшие пятнадцать лет, если сейчас не остановить вашего канцлера.