Дверь в квартиру выглядела, как у всех, ободранной, но когда она с легким шорохом распахнулась, я увидела дорогой встроенный шкаф, лаково блестящий пол и картины в бронзовых рамах. Хозяйка походила на супермодель, высокая, стройная, лет тридцати по виду.
– Что вы хотите? – резко спросила она. – Если коробейничаете, то предупреждаю сразу, ничего у разносчиков не покупаю, говно носите, тут же все ломается.
Я поежилась под ее колючим взглядом, но потом ощутила прилив вдохновения и бодро сообщила:
– Нет, я не продаю ручки, скотч и неисправные электроприборы, а провожу опрос.
– Да?
– По заданию газеты «Секс», слышали про такую?
– Всегда ее читаю, – обрадовалась женщина, – прикольная штука.
Я повнимательней пригляделась к хозяйке. «Прикольная штука». Так не станет изъясняться дама, справившая тридцатилетие, подростковый сленг перестают использовать на пороге двадцати, наверное, незнакомка совсем молода, просто слишком яркий макияж ее старит, да еще выкрасила зачем-то волосы в иссиня-черный Цвет…
– Вы проходите, – радушно пригласила девушка, – вот сюда, у меня одна комната.
Я сняла туфли, миновала крошечный коридорчик и вошла в жилое помещение. Такие квартиры я знаю как свои пять пальцев, мой дом был построен по аналогичному проекту. Входная дверь, тут же, справа, крохотный, совмещенный санузел, через шаг метровый коридор, ведущий в комнату и кухню. Правда, у меня была «двушка». Из гостиной вела дверь в спальню, такую маленькую, что в ней даже не встала нормальная кровать, пришлось мне покупать раскладной диван, раскрывать который надоело через три дня. Единственное, что удобно в этих домах, чуланчики, отчего-то расположенные не на кухне, а в большой комнате.
В квартире, где я находилась сейчас, тоже имелась кладовая, хозяйка сломала ее, а в образовавшийся альков поставила кровать.
Я огляделась и постаралась скрыть ужас. Комната выглядела словно ожившая мечта пятилетней девочки, все, на что падал взор, было розовым, в рюшечках, бантиках и плюшевых игрушечках. На столе лежала кружевная скатерть, на кровати атласное покрывало и с десяток думочек самых разнообразных форм. Подушки в виде сердца, черепахи, кошки, игральной кости… Довершал картину прикроватный коврик с изображением Белоснежки в компании всех семи гномов. Очевидно, я слишком долго задержала на нем взгляд, потому что хозяйка бесхитростно сказала:
– Нравится, да? В Диснейленде купила, отпадная вещичка.
Я закивала. Действительно, просто хочется упасть при взгляде на этакую красотишу. В комнате не было ни одной книги, из печатных изданий обнаружились лишь глянцевые журналы.
– Садитесь, – суетилась хозяйка, – о чем спрашивать станете? А в «Сексе» сообщат мою фамилию, напишут, кто на вопросы отвечал?
– Конечно, – пообещала я, совершенно не таясь, вытащила диктофон и пояснила:
– Теперь с техникой работаем, бланки не заполняем. Представьтесь, пожалуйста.
– Цыганкова Ирина, – затараторила девушка, – возраст говорить?
– Если не скрываете.
– Не-а, – рассмеялась Ира, – без секретов, мне двадцать три.
Надо же! Девица намного моложе, чем я предполагала!
– Незамужняя, – бойко тарахтела Ирина, – и не собираюсь.
– Почему?
– Мужики козлы.
– Так-таки все? Опрос посвящен взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, нас крайне интересует ваша позиция.
– Кругом одни уроды, – вещала Ира, – я не встретила никого, способного стать нормальным мужем. Ну прикинь сама, что за кадры. Мишка Ливанов красавец хоть куда, все при нем: рост, морда… Любо-дорого посмотреть, но денег не имеет, ваще никаких. Везде за мой счет ходили: в кино, на «американских горках» кататься. Я ему пиво и сигареты покупала. Ну скажи, кому такой убогий нужен? Жаль печальная. Берем другого. Костя Баклан.
– Ну и фамилия, – улыбнулась я.
– Не, кликуха, – засмеялась Ирина, – Баклан, он и есть Баклан. С деньгами у него полный порядок, фирму имеет, квартиры ремонтирует, архитектурно-дизайнерские услуги, в общем. Кстати, это он мне комнатку делал, клево, да?
Я закивала.
– Единственно, что получила хорошего, – вздохнула Ира, – не зря Костю Бакланом прозвали, полный идиот, таких еще поискать. Оно, конечно, и стерпеть можно, с его деньгами пожениться, только ведь Костька по компаниям шляться любит, не понимает, что его зовут лишь потому, что «капустой» до макушки набит, выпьют ханку, сожрут хавку и давай над ним издеваться, а Баклан и доволен, не доходит до парня, что потешаются. Вот если бы он дома сидел, у телика, то еще ничего, а так ведь со стыда сгореть можно. У людей кругом мужики нормальные, а у тебя кретин. Подумала я, подумала и подбила его мне ремонт сделать, Баклан расстарался, надеялся, что я потом сразу в загс побегу, только облом ему вышел.
Мне оставалось лишь удивляться, слушая простонародный говорок Ирины. Хозяйка частенько ставила не правильно ударения, слишком сильно «акала» и говорила Слегка в нос. Все в ней напоминало существо, которое в двенадцать лет твердо уверено, что учиться не надо, в тринадцать тусуется по подъездам с гитарой, бутылкой водки и пачкой дешевых сигарет, а в пятнадцать уже знает все житейские секреты. Элегантно одетый и подчеркнуто интеллигентный Андрей Львович совершенно не «монтировался» с Ириной. Хотя, может, его после студенток и молодых преподавательниц потянуло на дворовых Лолит? Так, съев два куска торта с жирным кремом, человек хватается за солененький огурчик.
– Еще приставал ко мне Кузькин, – неслась дальше Ирина, готовая ради того, чтобы увидеть свою фамилию на страницах любимого издания, рассказать всю свою жизнь, – Кузькин из себя ничего, симпатичный, на гитаре хорошо играл, в компании последним у стены не жался. Да и с деньгами у Сереги полный порядок, сам, правда, не шибко зарабатывает, но у них с братом и квартира есть, и машина, ихние родители при средствах, вот сыночкам любимым всего напокупали, балуют они их.
– Чем же, тебе и этот кавалер не подошел? – заинтересовалась я. – Со здоровьем неполадки?
– Не-а, – протянула Ира, – просто бычачий организм у Сереги, в одиночку шкаф поднимает…
– В чем дело тогда?
Ирина дернула плечиком, обтянутым полупрозрачной кофточкой.
– Прикинь, у него фамилия Кузькин!
– Ну и что?
– Представь, выхожу я за него, родится ребенок у нас, подрастет, пойдет в школу, я за ним приду, а все вокруг заорут: «Вон, видите, Кузькина мать пошла». Жуть просто!
Я подавила смешок.
– Да уж, похоже, не везет тебе.
– Повсюду облом, – пожаловалась Ира, – получится из меня старая дева, вон у нас в подъезде девчонки уже по два раза расписывались. Надо мной небось смеются, болтают на кухнях: Цыганкова-то перестарок, никак не пристроится!
– Знаешь, – улыбнулась я, – только что я ходила по подъезду, в девятнадцатой квартире тетка живет…
– Раиса Петровна, – перебила Ира, – выдра крашеная! Вечно мне замечания делает, как увидит, сразу заведет: «Ты бросила на пол окурок, курила и всю лестницу изгадила». Бесполезняк объяснять, что я живу одна и дымлю в своей квартире. Нет, прицепится, словно банный лист к жопе, не отдерешь, да еще так противно воет:
«Ира, Ира, как не стыдно!»
– Она тебе завидует.
– Чему это, интересно? – удивилась девушка. – У ней квартира трехкомнатная, муж зарабатывает и две дочки за богатых выскочили. Ихние мужья ларьки на рынках держат, деньги сумками носят, с какого ляду ей завистничать?
– И тем не менее, – гнула свое я, – она мне во время опроса рассказала, какой у тебя шикарный кавалер, на красной иномарке, всегда с букетом и тортом является, даже мусор выносит.
– Ну е мое, – стукнула себя руками по бедрам Ирина, – заколебали прям с парнем. Бабы во дворе, словно крокодилы, в подол вцепились, расскажи им, кто такой. Затрахалась объяснять, не мой это хахаль, ну ваще, теперь Раиса Петровна туда же! Надоели!
– Но он ходил в эту квартиру? – осторожно спросила я.
– Да, только не ко мне.
– Ты живешь тут не одна?
– Ну и глупость ляпнула, ваще! Че здесь, коммуналка?
– Так секунду назад ты сказала: «сюда приходил, но не ко мне».
– Экая ты малосообразительная, – попеняла Ирина, – у меня знакомая есть, с родителями живет и любовника имеет, поняла?
– Не очень пока.
– Где ж ей с парнем встречаться? Дома боится, вдруг отец невзначай нагрянет или мать заявится, жуткое дело выйдет. Я отдыхать ездила в Египет, меня Баклан повез, все надеялся жениться. Квартира-то пустой осталась, вот я и пустила Наташку потрахаться. Это ее полюбовничек на красном авто разъезжает, жутко шикарный дядька.
Жаль, я ему не по вкусу пришлась.
– Где же ваша подруга живет и как ее фамилия? – спросила я.
Не успел звук моего голоса затихнуть, как я обозлилась на себя. Сейчас Ирина совершенно справедливо спросит: «А зачем вам?»
И что тогда отвечать?
Словно услыхав мои мысли, Ира открыла хорошенький ротик с пухлыми, розовыми губками и выпалила:
И что тогда отвечать?
Словно услыхав мои мысли, Ира открыла хорошенький ротик с пухлыми, розовыми губками и выпалила:
– А зачем вам?
Я даже не успела сообразить, что к чему, как язык сам собой ляпнул:
– Следующий опрос будет посвящен женщинам, живущим с родителями и имеющим любовников, подойду к вашей подруге с анкетой.
– Лучше на работу ступайте, – деловито посоветовала Ира, – дома она и слова вымолвить не сможет, отца побоится.
– Где трудится ваша подруга?
– Наташка-то? Ой, не могу, со смеху помереть, да за углом, в супермаркете между полками бегает.
– Что же смешного в торговле продуктами? – удивилась я.
– От другого обхохочешься, – щебетала Ира, – мы с Клыковой в одном классе учились. Она самая умная была, сплошные пятерочки. Я после восьмого в училище ушла, на парикмахера учиться, а Натка за один год два класса осилила и в институт попала, какой-то математический. Мне ее всегда в пример ставили: вот видишь, Ира, как Наташа учится. И чего вышло? На работу по специальности устроиться не смогла, ей во всяких НИИ такие деньги предлагали, целых триста рублей в месяц. Она, правда, год поколупалась, а потом ушла. Да и куда деваться, родители старые, пенсионеры, кушать хотят, самой одеться надо. Плюнула Натка на науку и теперь в супермаркете людям кланяется за хорошую зарплату. Ну и чего? Стоило ради подобного места институт заканчивать? Вот и вышло, что я двоечница была, зато сейчас у меня клиентов море. Адресок по эстафете передают, чаевых – лом, ни от кого не завишу, а у Наташки никакой профессии, только таблицу умножения знает.
Какой от ее умища прок?
Уйти от болтливой Ирочки оказалось не так просто.
Я пару раз порывалась встать, но хозяйка продолжала тарахтеть, словно гигантская погремушка. Слава богу, во время рассказа про очередного своего кавалера Ира замерла, потом воскликнула:
– Ну ни фига себе! Заболталась! Мне же на работу!
Боясь, что она снова начнет нести глупости, я нацепила туфли и побежала искать супермаркет, завернула за угол, увидела большое здание с огромными стеклами и, не поглядев на вывеску, влетела внутрь.
Сразу стало понятно, это не супермаркет, продуктами тут и не пахло. Повсюду висела одежда, нескончаемые ряды юбок, брюк и платьев, я машинально подошла к стойке и подвигала вешалки. Сначала под руку попались два жутких ярко-зеленых костюма с синими пуговицами. Но за ними обнаружилось миленькое бежевое платье с клешеной юбкой, я взглянула на ценник и удивилась, сто рублей. Недоумевая, я разыскала продавщицу и спросила:
– Вещь с браком?
– Мы же дисконт-центр, – ответила женщина.
– Извините, не понимаю.
– Система наших магазинов предлагает ассортимент по демпинговым ценам, – охотно пустилась в объяснения сотрудница, – продаем товарные остатки. Ну, допустим, разорился бутик, знаете, такой, в котором вещи простому человеку не купить. Магазин-то погорел, но товар остался, не выбрасывать же его? Вот и привозят к нам и ставят за копейки, чтобы хоть что-то выручить.
Еще поступает конфискованное с таможни. Есть такие дельцы, ввозят в страну, допустим, мужские костюмы от дорогого производителя, не хотят пошлину большую платить и оформляют их как детское питание. Только ничего хорошего не получается. Таможенники обман просекают, большой штраф накладывают, а шмотки конфискуют и к нам. Да вы походите, поройтесь, тут славные вещички за копейки отыскать можно. Умные люди не во всякие бутики, а сюда едут.
Я, забыв про дела, пошла бродить по залу и через полчаса, отыскав коричневое платье, зарулила в примерочную. Повертевшись перед зеркалом, я попросила другую продавщицу, женщину лет пятидесяти:
– Посмотрите, сзади не морщит?
Служащая внимательно оглядела меня.
– Сидит очень хорошо, только разрешите дать вам совет?
– Конечно.
– Зачем берете унылую вещь невразумительного цвета?
Я растерялась: давным-давно, лет с семнадцати, ношу одежду мрачных оттенков – черную, темно-фиолетовую, серую, неужели продавщица не понимает, в чем дело?
– Я толстая, вот и хочу казаться стройной.
Продавщица мягко улыбнулась:
– Кто вам сказал такую глупость?
– Светлое полнит, всем известно.
– Я не про цвет одежды, вы женщина нормального телосложения, а не сушеная кикимора. К тому же обладаете яркими глазами, красивыми волосами. Следует подчеркнуть достоинства, погодите минутку, сейчас принесу, тут висит один костюмчик, словно на вас сшит.
Сказав эту фразу, продавщица ушла. Я села на стоящий в примерочной стул. Через пару минут она принесла вешалку, на которой висели пиджак и слаксы цвета берлинской лазури.
– Не ношу брюки, – попыталась отбиться я, – только юбки.
– Почему?
– Ну с моим задом…
– А вы попробуйте.
– Нет, нет.
– Померяйте, – настаивала женщина, – за пробу-то денег не берут, что случится, если просто прикинете?
Я молча принялась натягивать вещи, а и правда, отчего не померить?
Надев костюм, я повернулась к зеркалу. Следует признать, такой роскошной вещи я никогда не имела в своем гардеробе. Этти, с радостью отдававшая мне мебель, ковры, плиту, духи, никогда не предлагала одежду, да и понятно почему. Свекровь носит сорок четвертый размер, и ее юбчонки мне даже на нос не налезут. Денег же, чтобы самой пойти в хороший магазин, и меня не было никогда, и вот теперь всего за двести пятьдесят рублей предлагается вещица, полностью изменившая мою внешность.
Длинный пиджачок с красивыми перламутровыми пуговицами подчеркивал невесть откуда взявшуюся талию, потом он расширялся книзу и прикрывал полноватые бедра. Широкие, свободные брюки создавали обманчивое впечатление того, что внутри их находятся стройные ноги. Я выглядела замечательно, первый раз понравилась сама себе.
– Блеск, – чмокнула губами продавщица, – словно на вас сшито, ну-ка, погодите.
И она снова испарилась. Я, не веря своим глазам, вертелась перед зеркалом. Там отражалась молодая женщина приятной полноты, кокетливая пышечка, но более того, уродливая толщина испарилась без следа.
– Вот, – азартно выкрикнула, прибегая назад, продавщица, – немедленно надевайте. Наверное, тридцать восьмой носите?
И она поставила передо мной туфли, простые, но очень элегантные лодочки серо-синего цвета.
– Абсолютно точно, – пробормотала я, – как вы угадали?
Женщина засмеялась.
– Я всю жизнь с обувью работала, только последний год сюда перебралась. Меряйте, к ним и сумочка имеется в тон.
– Нет, нет, – замахала я руками, – спасибо, не надо.
– Если денег с собой нет, могу отложить, – настаивала продавщица, – да на цену посмотрите! Такая обувь и всего за двести рубликов, качество отменное, уж поверьте, знаю в товаре толк.
– Деньги-то у меня есть, – вздохнула я.
– Так в чем дело?
– Каблук не ношу.
– Ну попробуйте.
Пришлось послушаться и признать, на каблуке я стала выглядеть еще лучше, стройней и привлекательней.
– Конфетка, – воскликнула продавщица, – прямо так и ступайте. Если возьмете костюм и туфли, на сумочку скидку сделают, вообще за копейки ее получите. Нет, как все-таки одежда меняет внешность, каждый раз просто диву даюсь. Знаете, вам еще надо оттенить волосы, сделать их чуть рыжее, и просто шикарной станете. Вот ведь какие пустяки: одеться по-другому, перечесаться, и готово, иной человек.
Я заплатила и вышла на улицу, дверь в супермаркет оказалась рядом со входом в дисконт-центр. В огромном зале равномерно гудели десятки холодильников, шумели покупатели, стрекотали кассовые аппараты. Я пошла вдоль стеллажей, первой на глаза попалась краска для волос. Может, и впрямь оттенить волосы? От природы мне достались густые кудри, они красиво лежат и слушаются даже неумелого парикмахера. Вот только цвет подгулял, серый, маловразумительный, словно мех мыши зимой.
Наверное, приветливая продавщица из магазина распродаж права, рыжий оттенок мне будет к лицу. Как она только что сказала:
– Оденься по-другому, сделай новую прическу, и готово, иной человек.
Внезапно я остановилась.
Переодеться, изменить цвет волос… Отчего фраза мне кажется важной? Что заставило меня встрепенуться?
Отчего я насторожилась?
Глава 18
Наташа Клыкова работала в отделе рыбных консервов. Маленькая, худенькая, черноволосая, она аккуратно расставляла пирамидой банки с лососем.
Решив подъехать издалека, я спросила:
– Девушка, тут тунец представлен, он тушкой или кусочками?
– Сейчас поглядим, – ответила приветливо Наташа, – смотрите, написано: «рубленый», следовательно, в баночке лежит не целая рыбка. Да и потом, тунец-то огромный, его в консервы невозможно целиком запихнуть, это же не шпроты и не сардины.
– Ага, ясненько. Может, еще и про крабов знаете?
– Что именно?
– Почему на одних банках пишут: «камчатский продукт», а на других «Чатка», что это слово значит?