— Когда? — не слишком сообразительно осведомилась я.
— Господи, Малина, — не выдержала Эва, — не пей ты больше, а то и впрямь… Впечатление, словно у тебя кто-то выключил оба полушария. Ее интересует работа. Где ты работала?
— Не знаю, смогу ли я все вспомнить. Сейчас, сейчас… — Я принялась тереть лоб. — Значит, пять лет в лагерях в Эгере. Два года как перевожу для Interworld'a. Корочки с английских курсов и…
— Это все ты уже упоминала. — Иола нетерпеливо кивала. — А какие-нибудь стажировки, практика?
— Практика? — задумалась я. — В магазине после вступительных экзаменов. Я хотела заработать на какую-нибудь прикольную шмотку. Вы же знаете, как одеваются на «Истории искусства». Меня приняли с испытательным сроком, я соврала, что не поступила и собираюсь постоянно работать.
— Нет, я имею в виду заграничную практику, — прервала Иола. — Стажировку в крупных международных фирмах.
— Господи, Иола, — не выдержала я, — да кто на такое ездит?
— Сейчас люди начинают прокладывать дорожки своей карьеры уже на первых курсах. — Иола взяла газету, о которой все мы забыли. — Я как раз собиралась тебе прочитать. Томек, двадцать один год: «Я принадлежу к студенческой организации, а по выходным и в каникулы работаю в крупной компьютерной фирме. Времени на развлечения у меня нет, но зато я приобретаю опыт». Ася, четвертый курс экономического: «Я подрабатываю в банке. А в свободные минуты совершенствую английский. Благодаря этому у меня есть шансы в конкурсе». То же самое говорит Петрек, который, кроме английского, совершенствует немецкий и дополнительно изучает информатику.
— За борзых! — Эва подняла кружку.
Мы чокнулись. Иола искала очередные примеры.
— А вот твоя тезка Эва: «Если ты не начнешь на четвертом курсе, то шансов у тебя ноль. Конкуренция сейчас огромная». Еще один Томек, двадцать пять лет: «Уже не помню, когда мне удалось поспать больше шести часов. Зато я уже год веду проект. Только что купил квартиру. Такова цена успеха». Эти люди сознательно выстраивают свою профессиональную жизнь. Они начали еще во время учебы и теперь зарабатывают, продвигаются, — вздохнула Иола. — Я порой даже нервничаю, оттого что не начала раньше.
— На кой ты все это читаешь?
Эва забрала у нее газету, смяла и бросила к камину.
— Хочу быть в курсе. Хочу узнать вектор действия конкуренции. Возможности на рынке труда.
— Возможности? Половина этих заявлений — чушь собачья. Большая часть рабочих мест поджидает знакомых шефа.
— Да, знаю, но для молодых и честолюбивых всегда найдется…
— … место уличного пендера, — закончила Эва. — Не обижайся, Малина.
— Я говорю о таких, как эти, из «Газеты», которые работали уже на третьем курсе…
— …дневного, — прервала Иолу разозлившаяся Эва. — Вместо того чтобы читать, развиваться, ходить в театр. Что это за люди и что это за институты, если там так можно? У меня было всего двадцать два часа занятий в неделю, но мне и то не удалось бы. Надо же подготовиться к коллоквиуму, написать курсовую, посидеть в читалке. Как это возможно?
— За счет сна и общения, — объяснила Иола.
— Тогда что это за работа, если ее может исполнять невыспавшийся зомби?
— Может, они на амфетаминах катят? — подбросила я.
— Здорово! Иола, ты должна ликовать. Для тебя будет больше пациентов.
— Я не психотерапевт. Я хочу заниматься HRM.
— А это что еще за болезнь?
— Это никакая не болезнь, это аббревиатура. Управление людскими ресурсами.
— Боже, ну и название! — поморщилась Эва. — Совсем как управление пушечным мясом. Не человек, а ресурс. Кто это придумывает? Роботы?
— Прекрасное название, — выступила я в защиту. — И к должности подходит. Роботы управляют другими роботами.
— Но зато неплохо зарабатывают, — парировала Иола.
— Ах, я совсем забыла. — Эва хлопнула себя по лбу. — Ведь сейчас это самое главное. Правда, Томек из «Газеты» говорит, что он участвует в этой гонке исключительно ради внутреннего удовлетворения, а для Аси важней всего возможность развиваться, но в действительности все дело в капусте.
— Конечно, — согласилась Иола. — Удовлетворение — это для людей искусства, а не для заурядных служащих. Возьмем, к примеру, того же специалиста по HRM. Иногда ему приходится решать, кого уволить, кого понизить в должности, кому уменьшить зарплату. Думаете, это приятно?
— Нет? — ядовито улыбнулась я. Второй раз за сегодняшний вечер.
— Нет. — Иола не поддалась на провокацию. — Но можно выдержать благодаря зарплате. Настолько большой, что, к сожалению, желающих на такую должность очень много.
— А Виктор тебе не окажет содействие?
— Он пытается, но сами понимаете. При такой конкуренции. Со второго курса языковая стажировка за границей.
— Иола, но таких же можно пересчитать по пальцам.
— Ну, не знаю. — Иола покачала головой.
— Оглянись вокруг. Большинство — это наши знакомые. Кто-нибудь из них напоминает тебе борзую на собачьих бегах?
— Просто те не рассиживают по пивным, они сидят в офисе.
— Только не говори, что ты им завидуешь, — фыркнула Эва.
— Не завидую, просто боюсь, — прошептала Иола. — Боюсь, что если сейчас не зацеплюсь, то через несколько лет у меня и на пиво не будет. Я выпаду из обращения. Окажусь неудачницей, в отчаянии просматривающей газеты в читальне.
— Ты — и не зацепишься? А что тогда говорить обо мне, о Малине, о Лешеке?
Иола ничего не ответила. Дипломатка. Сделала вид, будто поглощена написанием советов для меня. Пожалуй, закажу еще пиво.
20.06. Снился мне сон. Будто я в пустыне. Ослепительное солнце светит прямо в глаза, язык у меня покрыт струпьями. «Воды…» — хриплю я и разрываю ногтями песок. И вдруг вдалеке замечаю что-то вроде ручья. Я стремлюсь к нему, бреду совершенно обессиленная, с трудом карабкаюсь на барханы. И вот я добрела. Окунаю сложенные ладони, набираю. Сейчас я наконец напьюсь. И неожиданно за спиной я слышу грозное рычание. Собака. Огромная черная собака справа. Сидит ко мне боком и рычит. Я выливаю воду, чтобы ее успокоить, но где там! Она продолжает рычать, причем все громче и громче. Ну почему солнце так ярко светит? И эта собака! Если она не прекратит, я не выдержу.
И вдруг меня что-то словно перетащило на другую сторону. Где я? И что это так звенит? Телефон! Ничего не соображая, я обвела глазами комнату. Боже, уже почти двенадцать. Я забыла выключить лампочку, и всю ночь она врезала мне по глазам. Какой суховей во рту после вчерашнего пива. Кажется, я выпила четыре кружки. Телефон наконец замолчал. Какое облегчение. Надо встать, что-то проглотить, иначе похмелье не отпустит. Я потянулась за халатом, брошенным на стул. Забавно, на фоне окна он похож на собаку. Длинная морда, уши, поясок лежит сзади, прямо как хвост. Но как я это могла видеть сквозь закрытые веки? Сколько времени длился этот сон? Пятнадцать минут, два часа, а может, всего несколько секунд? Мозг, он способен такого накрутить. Я возвратилась с кружкой кефира и села на краешек кровати. «Я просто должна сфотографировать тебя, — как-то сказала Эва. — Ты с кружкой кефира в руке. Волосы во все стороны, бессмысленный взгляд и эта тишина в воздухе. Я назову его «На следующее утро» и повешу у тебя над кроватью. Может, тогда ты реже будешь заглядывать в пивную кружку». Фотография пока еще не сделана, зато я «на следующее утро» сижу с кефиром в руке и бессмысленно осматриваюсь вокруг. Тишина, это хорошо. И вдруг телефон снова заверещал.
— Слушаю, — прохрипела я.
— Здравствуйте. Я звоню в связи с объявлением. Оно еще актуально?
— Естественно.
Я лихорадочно принялась обшаривать взглядом комнату в поисках листка, написанного Иолой.
— Это прекрасно. Вы уже закончили обучение в институте?
— Да. Через две недели защита.
— Очень хорошо. Когда вы могли бы прийти к нам на беседу?
— Сейчас, минутку… — Сегодня я с похмела, так что сегодняшний день отпадает. — Завтра, но после двенадцати.
— Отлично. Запишите адрес.
— А могла бы я узнать, что за работа?
— Наша фирма занимается консультациями, и мы ищем специалистов по управлению. Таких, как вы.
— У меня не слишком большой опыт, — выпалила я.
— Это неважно. Опыт вы приобретете у нас в фирме.
— Ну, если так, то, пожалуйста, скажите адрес.
Я записала и название фирмы: SMG. Сейчас буду вымучивать CV, но сначала допью кефир.
21.06. Только что вернулась с собеседования. Битых два часа! Я высосана до конца, а мое чувство собственной значимости все уместится под ногтем мизинца. Но начну с начала, то есть со вчера. Допив кефир, я выпила еще кружку, а потом полбутылки минеральной. Приняла холодный душ, убрала постель и собрала вещи. Около четырех я взялась за CV. Только настучала дату рождения, как зазвонил телефон.
— Малинка?
Это бабушка. Что могло случиться?
— Да, бабушка. Что случилось?
— Быстро зажги телевизор.
Хорошо, что тут нет мамы, мы мгновенно услышали бы: «Говорят включи, а не зажги».
— Какую программу?.. Ага, есть. Сейчас там реклама. Бабушка, а что там происходит?
— Сама увидишь. Господи, какой позор, — прошептала бабушка и положила трубку.
Вся напряженная, я сидела перед телевизором. Наконец реклама закончилась. Ведущая «Разговоров начистоту» объявила следующего участника: «Приветствуем Хелену, женщину незаурядную и привлекательную, но которой не везло с мужчинами». Раздались аплодисменты, и на сцену вышла моя мама.
Хелена, неудачливая в любви
Того, что потом я увидела на экране, мне не забыть, наверно, до конца своих дней. Моя мама, размалеванная до копчиков ушей, с достоинством уселась на стул.
— Хелена, расскажи нам, кто был твой муж.
— Техник-строитель, но, кроме всего прочего, свинья, обманщик и бездельник, — одним духом выпалила мама.
В зале раздались смешки, мама осталась невозмутима, зато я почувствовала, как у меня горят щеки.
— Почему свинья?
— Вы правы. Свинья — слишком слабое определение. Свиньи не бывают двоеженцами, не бросают малолетних детей, не исчезают среди бела дня.
— А твой муж исчезал, — скорей с утвердительной, чем с вопросительной интонацией произнесла ведущая.
— В прямом и переносном смысле слова. В первый раз почти двадцать лет назад, перед первым причастием Малинки.
Боже, зачем она называет мое имя? Теперь все будут знать. От стыда я спряталась под одеяло.
— Малинка — это твоя дочка? — не отставала ведущая.
— Да, она сейчас кончает «Управление». Способная, но в любви ей не везет. Недавно она рассталась с женихом.
У меня было ощущение, будто на меня направили огромный прожектор. Как я теперь буду жить? Ходить в магазин? К парикмахерше? Я спрятала лицо в ладони, но тотчас раздвинула пальцы, точь-в-точь как Губка. Буду мужественной. Досмотрю до конца.
— И когда он исчез в последний раз?
— Две недели назад. Он как раз получил письмо из Германии. Прочитал и побледнел. А на другой день исчез.
— Ты догадываешься, где он?
— Не только догадываюсь, но знаю, — сообщила мама ведущей, мне и еще пяти миллионам зрителей. — Он в Германии у своей второй жены, если ее можно так назвать. Потому что со мной он не развелся.
— Выходит, он вступил с нею в брак, хотя в Польше у него есть жена, — резюмировала, проявив недюжинную догадливость, ведущая. А в нижней части экрана появилась надпись: «Хелена, ее муж вторично женился».
— Да, — подтвердила мама.
— Как это могло быть?
— Вторая жена ничего не знала. Эдек получил в Германии новые документы. Он заявил, что потерял паспорт, и дал новые данные. Другую фамилию, другое имя, придумал адрес. Ну и дату рождения дал другую, сделав себя моложе на шесть лет.
— То есть уменьшил свой возраст на шесть лет? — уточнила ведущая.
— Да, подлинные он оставил только день и месяц рождения, тридцатого января. Он Водолей. Никогда нельзя верить Водолеям.
— Хелена, когда ты узнала, что у Эдека есть еще жена?
— Две недели назад. Из письма.
— Письмо было на немецком?
Что за дурацкий вопрос?
— Да, но моя мама немножко знает немецкий. Научилась во время войны.
— Значит, ты посвятила ее в это? — И заодно еще пять миллионов человек.
— Я, конечно, могла бы отнести письмо переводчику, но мне не хотелось, чтобы это вышло за пределы семьи.
Если не хотелось, то что ты там делаешь? Могу я узнать?
— Но ты изменила решение, — отметила ведущая, — и твою историю услышали пять миллионов телезрителей. Почему?
— Что почему? — не врубилась мама. — Почему у вас столько телезрителей?
— Нет. Почему ты изменила решение?
— Потому что хочу предостеречь всех женщин, чтобы они остерегались. Не только его, но…
— …любого обманщика, — закончила за нее ведущая, — обманщика, который может иметь облик соседа, сотрудника, знакомого из магазина. Будем остерегаться. Вдруг он улыбается именно нам?
Аплодисменты. Я уже собиралась выключить телевизор, уверенная, что это конец, но тут ведущая обратилась к кому-то из зала:
— Богуслав, скажи нам, почему женщинам встречаются обманщики? Потому что они наивные?
И она поднесла микрофон какому-то утомленному типу. Стоп! Стоп! Да это никак Губка! А может, я ошибаюсь. Нет, Губка собственной персоной. Борода, усталые глаза и очки в тонкой металлической оправе, а внизу экрана надпись: «Богуслав Губка. Психиатр». Губка откашлялся, потер лоб и начал:
— После нескольких минут разговора мы имеем только некий набросок. Я бы сказал, общие очертания. Чтобы возникла полная картина, необходимы долгие, многочасовые беседы.
— Значит, ты не можешь определить причины? — не отступалась ведущая. — Не можешь сказать, что причиной была наивность?
— В данном случае определенно не наивность. — Губка прокашлялся. Потом умолк, словно размышляя над чем-то. — Так получается, что я знаю пани Хелену по рассказам ее дочери.
— Выходит, Малина — твоя пациентка?
Боже! Я схватилась за голову.
— Боже! — вскрикнула мама и тоже схватилась за голову. — С ней что-нибудь серьезное?
— К сожалению, сказать я ничего не могу. Врачебная тайна.
— Ну конечно! — ужаснулась мама. — Если бы это была какая-нибудь чепуха, она рассказала бы родной матери. Что с ней, доктор?
— Да ничего особенного, — попытался успокоить ее Губка. — Так, пустяки.
— Почему она не пришла с этим ко мне? — Мама достала большой платок и вытерла глаза, размазав тушь, а внизу экрана появилась надпись: «Хелена, которую обманул муж-двоеженец, не знала, что ее дочка Малина лечится у психиатра». Я не выдержала и выключила телевизор. Нужно что-то проглотить, чтобы успокоиться. Где мой тиоридазин? Нет, сперва я досмотрю этот фарс до конца. Я вновь включила телевизор. Но увидела только финальные титры, а в качестве фона расплывчатый силуэт мамы и рядом с ней Губку.
Минут пять я, потрясенная, сидела не двигаясь. И просидела бы так, наверно, и час, и два, если бы не телефон. Его звонок возвратил меня из бездны стыда на землю.
— Малинка? — Бабушка. — Почему ты не сказала мне, что ходишь к психиатру?
— А ты мне говоришь, что ходишь к кардиологу?
— Еще не хожу, но пойду. После того, что сегодня увидела, я постарела на двести лет.
— Я тоже, — призналась я. — Придется поискать другую квартиру, где-нибудь за городом.
— А мне что прикажешь делать?
— Она хоть твоего имени не называла. Со мной куда хуже. Она не только имя, но и факультет обнародовала.
— Бедная девочка, — посочувствовала бабушка. — И еще этот психиатр, такая стыдоба. Не лучше ли было прийти к бабушке?
— А у тебя есть право выписывать рецепты? — разозлилась я. — Думаешь, мне было легко? Думаешь, я так взяла и пошла, каприза ради? Если бы не Эва, возможно, я до сих пор не выбралась бы.
— Боже, твоя мама была права, — испугалась бабушка. — Это действительно что-то серьезное.
— Ничего серьезного, но мне пришлось проконсультироваться у специалиста. Время от времени я принимаю лекарства, и все становится отлично.
— Такая молодая — и уже на таблетках, — простонала бабушка.
— Не все, бабуля, можно исправить ласковым словом. Иногда приходится проглотить немножечко химии.
— Ну я понимаю, антибиотики, витамины, средства от высокого давления, но от головы? Они же отупляют, разрушают личность!
— Бабушка, ты же видела меня месяц назад, и что? Я изменилась?
— Вот теперь вижу, что да. Когда-то ты была такая энергичная, всю квартиру мне убрала, а в последний раз даже чашки поленилась вымыть.
Я вздохнула. Не буду же я ей объяснять.
* * *На следующий день, вооружившись картой, я отправилась на поиски фирмы SMG.
— Рад вас приветствовать. Доминик Вротка.
Я протянула ему руку и автобиографию.
— Малина, — прочитал он. — Очень хорошо. Это имя несет в себе позитивную энергию.
— Да? — поинтересовалась я.
— Оно ароматное, — объяснил он, — пробуждает приятные ассоциации. Клиент, услышав слово «Малина», расслабляется и утрачивает бдительность, и тут-то вы можете его атаковать и выиграть.
— Что, например? — вторично поинтересовалась я.
— Возможности огромны, — потер он руки, — но начнем сначала. Пани Малина, довольны ли вы своей предшествующей карьерой?
— Да в общем, — пробормотала я, — не слишком.
— Вот то-то и оно-то. — Вротка облизнулся. — Немногие из нас довольны своей работой.
— Немногие, — согласилась я.
— Но это возможно изменить, — утешил меня Вротка. — Пани Малина, можно утверждать, что вы сделали шаг в нужном направлении. Шаг к солнечному будущему. И все благодаря нашей фирме «Сексес ент Мани Груп».