Сара рассмеялась. Её тронула забота Макса.
— Бедняжечка. Ты вёл себя просто замечательно, пока не подумал о родах, я угадала?
Он ухмыльнулся.
— Я всегда старался быть полюбезнее. Насколько брезгливость позволяет, конечно.
Им принесли заказ. Сара с завидным аппетитом поглощала свою порцию.
Макс указал вилкой в её сторону.
— Теперь я понимаю, почему Роум так решительно настроен единолично обладать тобой. Пережив в прошлом травму, он, наверное, отчаянно хочет убедиться, что ты существуешь, и вернуть в свою жизнь некую устойчивость. Он же не знал, что ты любила его?
— Тогда нет. Теперь знает.
— Он тоже любит тебя. Я понимаю, что этого чувства не было, когда ты вышла за него, но Роум не идиот и в состоянии разобраться, какое сокровище ему досталось. Он конечно грубоват, но зато чертовски умен, а глупость — единственное, чего я не терплю. Иногда меня раздражает, что мы с ним так похожи.
Душка Макс. Его небрежные колкости и взбодрили её, и успокоили. Он искренне хотел помочь. Ей повезло, что рядом есть друзья, которые заботятся о ней и Роуме — о них обоих. Может, Роуму и кажется, что его припёрли к стенке и ему нужно спасать свой брак, но на самом деле близкие люди волнуются за него и сделают всё, чтобы ему помочь. Макс заверил Сару, что Роум провёл у него две прошлые ночи не столько ради спасения друга, сколько ради спокойствия самой Сары. Не стоило подвергать семейную жизнь приятеля излишнему риску из-за ошибочных умозаключений.
— Ты удивительный человек, — сказала она и вроде как поддразила, — недостаёт лишь хорошенькой техасской девчонки, чтобы повытрясти из тебя эту английскую сдержанность.
В его взгляде было столько иронии.
— При определённых обстоятельствах моя британская сдержанность вылетает в три трубы, дорогуша, и, к твоему сведению, я уже нашёл замечательную техасскую женщину. Мне хотелось бы представить её своей семье, но сначала нужно её приручить. Как вы там, в Техасе, говорите: объездить надо, так что ли?
Подумать только: утончённый Макс — и какая-то пылкая, манерно растягивающая слова южанка! Очаровательно! Сара подалась вперед, тысячи вопросов вертелись у неё на языке, однако Макс только поднял бровь.
— Нет, я не рассказываю о своих любовных связях, — тихо ответил он. — Ну что, всё съела?
В ту ночь Роум пришёл к жене и очень нежно занимался с ней любовью. Сара вцепилась в него, нетерпеливо отвечая на его движения. Когда всё закончилось, и Роум собрался уходить, она схватила его за руку.
— Не уходи, ну пожалуйста… Побудь со мной ещё чуть-чуть.
Он замялся, но потом снова улёгся и обнял её.
— Я не хочу навредить тебе, — хрипловатым бархатистым голосом произнёс в темноте Роум. — Я слишком сильно хочу тебя — если я останусь, мы снова будем заниматься любовью.
«Он воспринимает это уже не так, как раньше», — подметила Сара. Когда они только поженились, Роум избегал выражения «заниматься любовью». Она потёрлась щекой о курчавые завитки на его груди и нежно прикусила сосок.
— Надеюсь, будем, — улыбнувшись отозвалась она. — Мне хотелось бы, чтобы ты снова со мной спал, пока ты ещё нормально ко мне относишься.
Он запустил пальцы в её волосы и откинул голову Сары назад.
— Нормально? Вот что я к тебе испытываю, — сказал он, взяв её руку и проводя ею ладонью вниз по своему телу. Роум снова был во всеоружии, словно они не занимались только что любовью. — Ничего нормального тут нет, но именно так ты на меня действуешь. Если не можешь дать мне того, что требует моё тело, лучше позволь мне уйти.
— Могу, — выдохнула она, ёрзая над ним. — Я абсолютно здорова.
Роум овладел ею очень осторожно: он сдерживался и не позволял ей слишком-то увлекаться. Сара понимала, что муж заботится исключительно о ней, а не о малыше, но даже такая малость воодушевляла её. В темноте спальни Роум на деле доказал, что любит её, а когда они в конце концов заснули, он крепко держал её в объятиях, прижав к себе. Ночью она несколько раз вставала — беременность вынуждала. Каждый раз, возвращаясь в постель, Сара обнаруживала, что Роум тоже проснулся. Ни слова не говоря, он снова сжимал её в объятиях.
Когда Сара отправилась на очередной осмотр, доктор Истервуд основательно изучила её состояние, прежде чем одобрительно кивнуть.
— Прекрасно, — заявила она, — Утренняя тошнота или выделения есть?
— Ничего, — весело сообщила Сара.
— Хорошо. Постарайтесь и дальше так.
— А почему вы осматриваете меня каждые две недели?
— Дело в том, что это ваш первый ребёнок, а возраст у вас… Я, наверное, перестраховываюсь, но мне бы хотелось, чтобы в ноябре ребёнок появился на свет. Принимайте витамины и через каждые два часа устраивайте себе тридцатиминутный перерыв, в это время лежите, приподняв ноги. И никаких отговорок.
Тридцатиминутный перерыв в магазине? И как вы себе это представляете? Да покупатели вмиг раскусят, что она беременна. Сара всё же рассказала Эрике о рекомендациях доктора Истервуд, и вскоре точно в одиннадцать часов утра Эрика или ещё кто-нибудь в магазине говорил: «Тебе пора отдохнуть». Так её ребёнок постепенно превращался в общественное начинание. У Марси появилась новая привычка — забегать к ним, по крайней мере, раз в день, Макс — тот вообще появлялся когда хотел, — Эрика и покупатели жёстко контролировали, отдыхает ли Сара, а Дерек осуществлял общий надзор за, так сказать, «проектом». Если Сара что-нибудь поднимала, Дерек каким-то непостижимым образом узнавал об этом. Его дружеское ворчание заставляло её чувствовать себя виноватой.
Сара была уже на четвёртом месяце, когда однажды в пятницу Роум неожиданно рано вернулся домой. В тот день они закрыли магазин после обеда. Сара стелила на полки в шкафах свежую гигиеническую бумагу. Она уже добралась до нижних полок и стояла на четвереньках, забравшись в шкаф до пояса. Роум посмотрел на жену, наклонился, обхватил её за бедра и решительно вытащил Сару оттуда.
— Я найму кого-нибудь для работы по дому, — спокойно сказал он. — Завтра же.
Эта идея позабавила Сару.
— Миллионы женщин по всему свету занимаются домашней работой во время беременности вплоть до самых родов.
— Ты — не миллионы женщин, — ответил он. — Другое дело, если бы я не проводил так много времени в разъездах. Пока я здесь, я могу тебе помочь, но я хочу быть уверен, что ты тут не лазаешь по шкафам, когда меня нет.
Когда она не была беременна, ей всё приходилось делать, но Сара не стала тыкать этим мужу в глаза. Хорошо уже то, что забота Роума вызвана её беременностью. И дело не в её неловкости или неуклюжести: хотя Сара была уже на четвёртом месяце, она прибавила всего один фунт и всё ещё носила свою обычную одежду. Единственным заметным признаком беременности стали набухшие груди да усилившаяся чувственность. И то и другое, кажется, приводило Роума в восхищение.
Он склонился и поцеловал её.
— Обещай мне, — сказал Роум. И Сара уступила.
Он вёл себя куда сдержаннее, чем раньше, став одновременно и более близким, и каким-то отчуждённым. Сара не знала, о чём он думает, но куда бы он не ехал, Роум старался звонить ей почаще и справлялся, как у неё дела. Когда он был дома и намечался дружеский ужин, то на нём почти всегда предполагалось присутствие жён, чтобы Саре не приходилось коротать вечера в одиночестве. Теперь, когда они шли, его ладонь, покоилась у неё чуть пониже спины. К тому же муж всегда помогал ей сесть в машину или выйти из неё. Но Роум так ни разу и не спросил о ребёнке, о том, как прошёл очередной осмотр, или о том, когда ожидать родов, хотя, конечно, это он и сам мог подсчитать.
Сара понимала, что ей не радоваться вместе с мужем, выбирая имя для малыша, и не строить вместе с ним догадок на увлекательную тему: мальчик или девочка. С другой стороны, разве мало отцов с виду слабо или вовсе никак не проявляющих своих чувств к будущим отпрыскам, но когда начинаются роды, всё их равнодушие разлетается на куски. Сара не теряла надежды. Ей надо верить, хотя она понимала, что в будущем ей придётся столкнуться со множеством жестоких разочарований и попытка объяснить маленькому ребёнку, почему папу нельзя тревожить — ещё не самое худшее из них.
Однако Саре следовало подготовиться к появлению на свет малыша, с Роумом или без него, поэтому она потихоньку начала превращать третью спальню в детскую. Чтобы освободить место для новой мебели, Сара уговорила Дерека помочь ей передвинуть несколько предметов обстановки, из тех, что были у неё ещё на старой квартире. Чуть позже она свезла их в магазин и продала. Закупки взяла на себя Марси, вспомнившая свой полузабытый опыт и помогавшая молодой мамаше выбирать всё необходимое. Они купили и поставили в комнатку детскую кроватку с прикреплённым к ней весёлым мóбилем: пусть крутится, как заводной, развлекает малютку. Здесь же поселились колыбель и кресло-качалка. А в один прекрасный день Сара обнаружила на сиденьи своего автомобиля самодовольно пристроившегося плюшевого медвежонка. Она оглянулась вокруг: без Дерека тут не обошлось, однако его уже и след простыл. Медвежонка усадили в кресло качалку и незамедлительно окрестили Вавой.
Как-то вечером, Роум разыскивал какие-то свои бумаги и ошибся комнатой. Распахнув дверь в третью спальню, он включил свет. Роум застыл как вкопанный, а затем быстренько нажал на выключатель и попятился, закрыв за собой дверь. Он сильно побледнел. Больше Роум туда не заглядывал.
Сара попросила Марсию пойти с ней не курсы по подготовке к естественным родам и стать её инструктором-напарником.
— Ты уверена? — вздохнув, спросила Марси. Это предложение её порадовало и, одновременно встревожило. — На самом деле я ничего не знаю о родах. Ну, у меня есть Дерек, но он как-то сам собой справился со всем этим, — Марси вспыхнула, словно молоденькая девушка. — Глупо звучит, но я клянусь, всё именно так и было. Роды начались в восемь часов утра, как раз, когда врач делал обход. Дерек всегда отличался предупредительностью. Родился он в половине десятого без всяких проблем, я почти ничего не делала — так, потужилась пару-тройку раз. Закричал он тоже сам — не стал дожидаться пока доктор заставит, а потом впервые приложился к груди — и на боковую. Вот так вот всё и было.
Они переглянулись; потом Марси закатила глаза, и подруги расхохотались.
Сара выполняла все предписания своего врача для укрепления спины, мышц брюшного пресса и исправно принимала витамины. Когда она была на пятом месяце, доктор Истервуд провела один относительно простой тест: она взяла немного околоплодной жидкости из матки Сары. Младенец был признан абсолютно нормальным, а доктор после этого согласилась, что, несмотря на её первоначальные опасения, всё идет просто здорово.
Как-то раз вскоре после этого они с Роумом улеглись спать: Сара положила голову ему на плечо и свернулась прямо у него под боком. Роум только что занимался с ней любовью, поэтому Сара была сонная и пресытившаяся. И в это мгновение младенец брыкнулся — сильно — раньше он не двигался так энергично. Сара уже несколько недель время от времени ощущала небольшое шевеление, но таких откровенных пинков — ни разу. Крохотная ножка с глухим стуком шмякнула в её животе, как раз там, где Сара прижалась к боку Роума. Он замер, а потом выскочил из кровати, с трудом сдерживая проклятия.
Роум включил свет. Сара глядела на него, и безудержные слёзы застилали ей глаза. Муж покрылся испариной.
— Прости, — пробормотал он охрипшим голосом.
Роум наклонился, поцеловал её и погладил по голове.
— Я люблю тебя, но этого мне не вынести. Пока он не родится, я буду спать отдельно.
Сара силилась улыбнуться, а в глазах стояли слёзы.
— Я понимаю. Мне тоже жаль.
Через два дня Роум уехал в длительную командировку. Сара подозревала, что он сам туда напросился, но даже если и так, она не стала бы его упрекать. Ситуация вышла из-под контроля, и как Роум ни старался не обращать внимания, её беременность стала для него очевидной. Её фигура округлилась, и Саре пришлось перейти на одежду для беременных. Ребёнок мешал мужу спать, да и интимная жизнь супругов изменилась: неудивительно, что ему захотелось удрать.
Пока Роум был в отъезде, ей каждый день звонил Макс. Сару ещё ни разу в жизни так не баловали, и причиной всему — самая обыкновенная беременность. Дерек в магазине командовал ею, как нежный деспот, а с началом летних каникул от него спасу не стало. Когда Сара появлялась на работе, он уже был там и уходил только после неё. Уединиться она могла лишь вечером, возвратившись в свою идеальную квартиру. Роум и правда нанял экономку, спокойную приятную женщину средних лет, которая оказалась вовсе не прочь получать за уборку и без того чистой квартиры хорошую зарплату. Миссис Мелтон, едва увидев комнаты, поняла, что дело выгодное, так что в доме не было ни пятнышка, да и бельё всегда постирано. Если бы не магазин, который и увлекал, и отвлекал её, Сара, наверное, сошла бы с ума.
Роум отсутствовал три недели, три самых долгих недели в её жизни. Окружающие прилагали титанические усилия, чтобы сохранить в ней присутствие духа. Подробности знали не все — только Марси, Дерек и Макс — однако все покупатели точно так же тряслись над ней. Если бы Роум отнёсся к предстоящему рождению ребёнка хоть с малой толикой того энтузиазма, что демонстрировали совершенно посторонние люди, Сара, наверное, запрыгала бы от радости.
Однажды муж позвонил Саре на работу, чтобы походя сообщить ей, что сейчас он на деловой встрече, но на следующий день вернётся домой. Сара повесила трубку и расплакалась.
Дерек обнял её и повёл в служебный кабинет, прикрыв за собой дверь. Сара плакала, уткнувшись в крепкое плечо юноши, а он убаюкивал и успокаивал её. В конце концов, Дерек утёр Саре слёзы и усадил на стул, притащив и поставив перед ней ещё один для себя.
— Это был Роум?
— Да. Завтра он возвращается домой, — всхлипнула Сара. — Я так обрадовалась, услышав его голос и узнав, что он скоро будет дома, и вот — не смогла сдержаться.
Дерек улыбнулся и похлопал её по колену.
— Вчера я получил окончательное подтверждение моей стипендии, — заявил он, отвлекая её от мыслей о Роуме. — Роум и мистер Конрой и правда хлопотали за меня? И всё благодаря вам.
— Я рада за тебя. Ты достоин лучшего.
Он ни на минуту не переставал следить за ней.
— Я тут кое-что почитал о беременности и родах, на случай, если произойдёт что-то непредвиденное и я понадоблюсь …. ну, пока вас не довезут до больницы. Я думаю, ребёнка я смогу принять.
Сара ничуть не сомневалась: если Дерек что-то почитал, он стал в том деле докой. Кое-кто бы подумал: «А не пора ли тебе, парень, сменить тему?», — но Сара, зная Дерека, просто-напросто дожидалась, когда он закончит о родах и перейдёт к своей учёбе.
— Я уже решил, что стану врачом, — с важным видом заявил он. — Акушером-гинекологом. Наблюдать, как внутри тебя растёт ребёнок — это самое удивительное, что мне доводилось видеть в жизни. Хочу помочь всем младенцам на свете.
— Лучшего акушера, чем ты, не придумаешь, — сказала растроганная до слёз Сара. Действительно, лучшего врача, чем Дерек Талиферро не сыскать.
— Вы знаете, я люблю вас, — взгляд его спокойных золотисто-карих глаз медленно скользил по её лицу. — Вы дали мне шанс, который иначе мне бы не представился, да и маме вы тоже помогли. Я говорю не о любви между мужчиной и женщиной, к этому я ещё не готов, но всё же это любовь.
Дерек склонился и положил ладонь на её округлившийся живот. Это был жест любви.
— А если это девочка, я же просто могу подождать, пока она вырастет. Я думаю, что твоя дочь будет чем-то по-настоящему особенным.
Её губы тронула лёгкая улыбка. Сара ласково убрала со лба юноши тёмную прядку.
— Лучшего суженого ей не сыскать, — прошептала она и поцеловала его в щёку.
Следующим вечером Сара отправилась домой пораньше, оставив Дерека и Эрику закрывать магазин. Ей хотелось увидеть Роума. Сара чувствовала, что вот-вот расплачется, если его не будет дома, а когда увидела машину мужа, всё равно едва не разревелась. Сара бегом заскочила в лифт и едва дождалась, пока поднимется наверх.
— Роум! — крикнула она, едва успев отпереть и распахнуть дверь. — Роум! Где ты?
— Я тут, — отозвался он из собственной спальни.
С бешено бьющимся сердцем Сара влетела в комнату. Когда она притормозила в дверях спальни, Роум как раз вышел из ванной, такой красивый, подтянутый, с влажными волосами и висящим на шее белым полотенцем.
Едва переведя дыхание, Сара кинулась было в комнату, да споткнулась на полпути. Она беспомощно, смущенно взглянула на мужа и впервые в жизни упала в обморок.
Роум испуганно вскрикнул и бросился к ней, но не успел подхватить её прежде, чем Сара приземлилась на пол. Выругавшись сквозь зубы, он взял её на руки и положил на кровать; при виде её обмякшего тела Роума прошиб холодный пот. Он смочил в холодной воде махровую салфетку и промокнул ею лицо и руки Сары, а потом положил влажную ткань ей на лоб.
Её веки затрепетали. Открыв глаза, Сара смущённо уставилась на мужа.
— Я в обморок упала, — в её голосе слышалось неподдельное изумление.
Он никак не мог вспомнить, как зовут её врача.
— Кто твой врач? — склонившись над ней, допытывался Роум.
— Истервуд. Но зачем…
Он схватил телефонный справочник, раскрыл его на букве «И» и стал водить пальцем по столбцу.
— Роум, — снисходительно начала Сара, пытаясь сесть, — со мной не случилось ничего страшного. Мне просто стало дурно.
Он положил ладонь ей на грудь и заставил снова лечь.
— Не вздумай встать, — набирая номер, категорично предостерег Роум.
— Её нет на работе, тебе нужно обратиться в справочную.
— Доктора Истервуд, пожалуйста, — сказал он в трубку, по его голосу было понятно, что сейчас перед ней настоящий вице-президент фирмы, — это Роман Мэтьюз, муж Сары Мэтьюз.
Вопреки всем законам природы, равно как и правилам медучреждений, доктор Истервуд подошла к телефону. Сара лежала на кровати и сердито поглядывала на Роума, задаваясь вопросом, а нет ли какой связи между Дереком и Роумом. Возмутительно!