– Не думаю, что все присутствующие так желают мне долгих лет жизни, – криво усмехнулась Марта.
– Давайте выпьем за Марту, – неожиданно согласилась ее младшая сестра.
– За ваше здоровье, фрау Марта! – поднял бокал Арнольд, возвращаясь на свое место.
– За тебя, мама, – подошла к ней Мадлен.
Марта нехотя подняла свой бокал.
– Арнольд, вы все опять перепутали, – сказала она. – Вы мне почти не налили вина. А у моей сестры опять полный бокал. Ей нельзя столько пить.
– Извините, – пробормотал Пастушенко, подбежав с бутылкой и доливая шампанское в бокал хозяйки дома.
– Будем считать, что я согласилась выпить за ваш тост, – сказала Марта, поднимая свой бокал и чокаясь со своей дочерью. Затем она выпила шампанское. – Хорошее шампанское всегда бывает немного кисловатым, – убежденно произнесла Марта.
Она обернулась, словно в поисках своего стула, и тяжело опустилась на него.
– Кажется, у меня болит сердце, – призналась Марта.
– Это все из-за переутомления, – убежденно сказала Мадлен. – Мы скоро уйдем, а тебе нужно будет немного полежать и отдохнуть. И нашей тете Сюзанне тоже следует отдохнуть. Вчера она была в очень плохом состоянии.
– Нет, – возразила Сюзанна, – я чувствую себя нормально.
– Кажется, мне понадобится врач, – вдруг сказала Марта. – У меня сильно кружится голова.
Она поднялась со стула, пошатнулась.
– Что с тобой? – спросила испуганная дочь.
– Не знаю. – Марта обвела всех каким-то странным, невидящим взглядом и, ни с кем не прощаясь, повернулась, чтобы выйти из гостиной. Спальни в этом доме находились на втором этаже. Все молча следили за ней. Она сделала шаг, другой, третий… Затем обернулась.
– Не понимаю, что со мной происходит. – Женщина внезапно пошатнулась и начала оседать на пол.
– Мама! – закричала Мадлен, бросаясь к Марте.
Та упала буквально ей на руки. К ним бросился Берндт. Он поднял потерявшую сознание тещу и понес на диван. Положив ее, сказал супруге:
– Нужно срочно вызвать «Скорую помощь».
– Можно я ее посмотрю? – предложил Дронго.
– Разве вы врач? – спросил Берндт.
– Нет, конечно. Но я могу понять по симптомам, что именно с ней произошло. Возможно, она отравилась.
– Она почти ничего не ела, – возразил Берндт.
Дронго подошел поближе, взял руку женщины, пытаясь нащупать пульс. Он еле прощупывался. Сыщик заглянул женщине в лицо, потом снова поднял ее руку. Секунды тянулись томительно и медленно. Пульса не было, в этом не оставалось никаких сомнений. Он еще раз попытался встряхнуть ее руку, затем прислушался. Все было напрасно.
– Нужно срочно делать массаж сердца! – крикнул Дронго. – У нее исчез пульс.
– Что вы говорите? – испугалась Анна. – Как это может быть?
Подбежал Герман и стал пытаться как-то помочь матери. Дронго, не доверяя своим ощущениям, приложил голову к ее груди, пытаясь услышать стук сердца. И ничего не услышал. Неужели такое возможно?
– Что делать? – спросил Герман.
– Ничего, – ответил Дронго. – Кажется, уже ничего нельзя сделать. Она умерла.
– Нет! – раздался истошный крик Мадлен. – Мамочка моя, этого не может быть!
Глава 6
Все стояли потрясенные. Даже маленькая Ева замерла, понимая, что происходит нечто непонятное и страшное. Мадлен, оттолкнув брата, бросилась к матери и попыталась приподнять голову Марты. Но все было уже бесполезно – Марта умерла.
– Звоните в «Скорую помощь», – крикнула Мадлен, – может, мы сумеем ее спасти!
Берндт достал телефон и начал набирать номер. Все молчали, напуганные смертью женщины. Словно Марта была так страшно наказана за свой грех гордыни и неумение общаться даже с близкими родственниками или находить с ними общий язык. Берндт быстро назвал адрес и имя Марты, чтобы приехали врачи. Убрал телефон и посмотрел на Дронго.
– Вы говорили про массаж сердца, – напомнил он.
– Это уже бесполезно, – возразил Дронго, – ей ничего не может помочь.
– Что с ней могло случиться? – поинтересовался Берндт.
– Не знаю. Я пока ни в чем не уверен. Возможно, сердечный приступ. Или кровоизлияние в мозг. Хотя симптомы бывают несколько другими. Пока ничего определенного сказать не могу. Точно скажут врачи. Но она умерла, в этом нет никаких сомнений.
– Говорите тише, – попросил Берндт, оглядываясь на свою супругу. – Ей лучше не слышать этих слов.
– Что случилось с бабушкой? – спросила Ева.
Все присутствующие смотрели на девочку, понимая, что ее нужно отсюда увести. Молчание длилось несколько неприятных секунд.
– Уведи ее, – попросил Герман, обращаясь к жене. – Ей лучше подняться в спальню. И вместе с тобой.
Анна кивнула. Она наклонилась к Еве, уговаривая ее пойти вместе с ней. И затем с дочерью вышла из гостиной.
– Что с ней случилось? – дрожащим голосом спросила Сюзанна.
– Ничего страшного, тетя, – сказал Герман, обращаясь к ней, – мама просто потеряла сознание. Сейчас я попрошу, чтобы тебя увели. Тебе нужно отдохнуть.
– Она спит? – уточнила Сюзанна.
– Да-да, конечно, спит, – ответил Герман. – Эмма, может, ты поднимешься вместе с тетей Сюзанной в ее комнату. Она должна отдохнуть и успокоиться.
– Конечно. – Эмма подошла к Сюзанне и наклонилась к ней, уговаривая ее пойти вместе с ней. Через минуту они вдвоем вышли из гостиной.
– А вы, Калерия Яковлевна, унесите торт, – продолжал командовать Герман. – И дождемся, когда наконец приедут врачи.
– Нужно что-то делать, – крикнула Мадлен, – нельзя так сидеть и смотреть, как она умирает!
– Это не тот случай, когда мы своей самодеятельностью можем ей чем-то помочь, – возразил Дронго.
– Вам не кажется, что вы слишком спокойны? – разозлилась Мадлен. – Хотя вы правы. Это же не ваша мать, а моя.
– Вы хотите, чтобы я соврал? – поинтересовался Дронго. – Я говорю вам, что это не тот случай, когда мы можем ей помочь. И врачи, к моему большому сожалению, тоже ничего не сумеют сделать.
– Не говорите так! – закричала от ужаса Мадлен.
– Она права, – поддержала ее Леся. – Не нужно ничего говорить до приезда врачей.
Дронго промолчал. Меньше всего ему хотелось спорить. Вместо этого он подошел к столу, достал носовой платок и взял бокал, из которого пила Марта. На нем не было никаких отпечатков пальцев. Он понюхал оставшуюся жидкость. Никаких резких запахов. Так ничего невозможно сказать. Он осторожно поставил ее бокал на место. Конечно, нужно будет проводить комплексную экспертизу. Провести вскрытие и проверить жидкость в этом бокале. Если ей помогли умереть, то эксперты быстро найдут подтверждение этой дикой версии. Хотя последним человеком, с кем она общалась и даже чокнулась, была ее дочь. Дронго взглянул на убитую горем Мадлен. Она как будто сразу постарела. Или ему так кажется?
– Успокойся, Мадлен, – попросил ее муж. – Успокойся. Мы вызвали врачей, они должны приехать с минуты на минуту. Пусть они посмотрят, чем именно можно помочь твоей матери.
– Уже ничем, – отмахнулась Мадлен, – они добились своего.
Она не сказала, кто именно, но всем было ясно, что она говорит о сестрах Анне и Эмме Вихерт. Даже Герман сообразил. Он нахмурился и отвернулся, чтобы не спорить со своей сестрой.
У входной двери позвонили, и Герман поспешил выйти из гостиной, чтобы открыть гостям двери. В комнату вошли двое врачей. Один был постарше, лет пятидесяти. Его помощнице было лет тридцать пять. Они деловито подошли к лежавшей на диване Марте, начали проверять пульс, попытались наладить работу сердца, достали аппарат для кардиограммы. В какой-то момент женщина взглянула на врача и покачала головой. Это был тот случай, когда они были бессильны помочь Марте.
– Сколько минут назад перестал прослушиваться пульс? – поинтересовался пожилой врач.
– Минут десять-двенадцать, – ответила Мадлен. – Сразу, как только она почувствовала себя плохо. Выпила вино или шампанское…
– Это было шампанское, – подал голос Арнольд. – В последний раз я разливал всем шампанское.
– Где ее бокал? – спросил врач.
Арнольд показал на бокал. Врач подошел к нему, наклонился, понюхал. Не дотрагиваясь до бокала, внимательно его осмотрел и взглянул на Дронго.
– Она выпила вино и сразу упала в обморок? – поинтересовался врач.
Дронго его не понял. Он посмотрел на Берндта, который пришел ему на помощь, ответив врачу:
– Не совсем. Она выпила вино, что-то сказала на прощание и потом неожиданно пошатнулась и начала оседать на пол. Мы перенесли ее на диван и вызвали вас.
– Похвальная оперативность, – пробормотал врач, – но вы должны нас понимать. Думаю, что здесь нужно было вызывать в первую очередь криминальную полицию, а уже затем нас – для экспертизы.
– Ей нельзя помочь? – спросила Мадлен.
– Нет, – безжалостно ответил врач. – Ей уже невозможно помочь. Даже если мы попытаемся пересадить ей сердце и печень. У нас просто ничего не получится. Волшебство не по нашей части.
Он достал телефон.
– Что вы делаете? – спросил Берндт.
– Звоню в полицию, – пояснил врач. – Я полагаю, что они должны приехать и зафиксировать смерть фрау Марты Крегер.
Берндт оглянулся на супругу. Мадлен отвернулась, чтобы никто не увидел ее лица. Врач дозвонился до полиции, сообщил о подозрительной смерти госпожи Марты Крегер и попросил кого-нибудь приехать.
– Вы думаете, что ее убили? – спросила Мадлен.
– Не знаю, – признался врач, – пока не знаю. Но я обязан предположить и такой вариант. Разве раньше она жаловалась на сердце?
– Нет, никогда.
– Вот видите. По-моему, она отравилась. Вам не следует ничего трогать.
– Зачем нужно сразу вызывать полицейских? – недовольно спросил Арнольд. – Вы даже не знаете, что именно с ней случилось, а уже сразу звоните в полицию. Это была пожилая фрау – шестидесяти пяти лет. Сегодня она много нервничала, переживала, выпила вино. Сейчас выпила шампанское. Понятно, что спиртное могло ударить ей в голову или оказаться для нее слишком сильным напитком. Почему сразу нужно предполагать нечто плохое?
– Она умерла, – напомнил врач, – и у меня есть основания думать, что она отравилась. В любом случае факт такой смерти должен быть зафиксирован сотрудниками полиции, прежде чем я увезу ее к нам в морг. Мы проведем вскрытие.
Герман поморщился:
– Без этого нельзя обойтись?
– Ни в коем случае, – ответил врач. – Вам просто не разрешат ее похоронить, если мы точно не установим причины ее смерти.
Герман нахмурился. Дронго, понимавший разговор лишь отчасти – по выражениям лиц говоривших, подошел к нему.
– Что происходит? – спросил он у Германа.
– Врач вызвал полицию и собирается увезти тело матери в больницу для вскрытия, – мрачно пояснил тот.
– Это стандартная процедура, – с печальным видом согласился Дронго. – Примите мои соболезнования, но врач прав. Мне кажется, что в любом случае нужно узнать, от чего именно она умерла.
В комнату вошла Эмма. Она взглянула на собравшихся. Подошла к Герману, стоявшему рядом с Дронго.
– Что сказал врач?
– Вызвал полицию и собирается увезти ее для вскрытия, – повторил Герман.
Эмма оглянулась, посмотрела на стоявшую к ним спиной Мадлен и обратилась уже к Дронго:
– Они, наверно, думают, что Марту убили. Возможно, вы что-нибудь сделаете?
– В каком смысле?
– Это же ваша профессия. Вы известный сыщик. Может, вы поможете врачу и скажете ему, что именно здесь произошло. Если ее убили, значит, убийца еще находится в нашем доме. Отсюда никто не выходил.
– Я знаю. Но мы потушили свет, и любой из присутствующих мог незаметно положить яд в ее стакан.
– Не нужно так говорить, – попросила Эмма, – это просто ужасно. Получается, что ее убил кто-то из присутствующих. Но здесь не было посторонних.
– А вы считаете, что ее любили все родственники? – спросил Дронго.
– Нет, – ответила Эмма, стараясь не смотреть в сторону лежавшего на диване тела Марты. – Думаю, что не все. Уверена, что не все. Но никто бы не решился на такое ужасное преступление.
– И тем не менее врач считает, что здесь могло произойти убийство. Или она сама отравилась.
– Это скорее похоже на правду, – пробормотала Эмма, – хотя она была очень здоровой женщиной, и я никогда не слышала, чтобы она принимала какие-нибудь таблетки.
– Вы только подтверждаете версию врача о возможном отравлении. Дочь сказала, что у нее было здоровое сердце.
– Правильно сказала. Я была уверена, что она переживет всех нас. Какой кошмар! Значит, кто-то мог нарочно положить яд в ее бокал.
– Похоже на это?
– Но здесь не было никого из посторонних, – растерянно повторила Эмма.
– Разве? Здесь было столько людей, – напомнил Дронго.
– Не так много, – упрямо возразила Эмма. – Если исключить ее детей, ее сестру, Калерию Яковлевну, которая живет с ними много лет, то остаемся только мы с вами и Анной. И еще семья Пастушенко. Только пять подозреваемых.
– Тогда не забудьте и Берндта.
– Он был любимым зятем Марты, – тихо произнесла Эмма.
– В данном случае это не алиби.
– Что вы такое говорите?
– Здесь было вместе с ней двенадцать человек, – напомнил Дронго. – Осталось одиннадцать подозреваемых.
– Девочку вы тоже считаете?
– Я говорю обо всех, кто здесь был. Девочка, разумеется, не может быть убийцей, которая так четко и тщательно может спланировать преступление. Но она могла быть случайным свидетелем или случайным убийцей. В моей практике иногда происходили подобные вещи.
– Я все время забываю, с кем имею дело, – мрачно сказала Эмма. – Как вам не стыдно? Неужели действительно в число этих подозреваемых вы включаете еще и маленькую Еву?
– Конечно. Остается одиннадцать человек, каждый из которых мог намеренно или случайно положить яд в бокал Марты.
– Господи, неужели вы такой циничный? Разве можно подозревать ее собственных детей или младшую сестру, кого она опекала всю жизнь, в таком преступлении? Посмотрите, как переживает Мадлен. На ней лица нет. Я, конечно, ее всегда терпеть не могла, но она искренне любила свою мать, в этом я никогда не сомневалась. Между прочим, они были с ней очень близки. Она была копией своей матери.
– Если отсекать людей таким образом, то самый реальный кандидат на убийство Марты – это я, – сказал Дронго. – Я единственный из гостей, кто не знал хозяйки дома, случайно оказался здесь, являюсь специалистом подобного рода проблем и…
Эмма терпеливо ждала.
– … И вашим другом, – сказал он слова, которые она ждала.
– Последний фактор тоже не в вашу пользу? – спросила Эмма.
– Не в мою, – ответил он. – Вы тоже не были среди горячих поклонниц хозяйки дома.
– Ну и что?
– Значит, вы могли нарочно пригласить меня в этот дом и даже нанять в качестве своеобразного киллера. Я ведь был единственным специалистом по такого рода проблемам и поэтому вполне мог убрать Марту, чтобы сделать одной из главных наследниц вашу старшую сестру.
– Хорошо, что вас не слышат сотрудники полиции, – покачала головой Эмма. – Вы уже готовы подозревать всех, даже маленькую девочку, а меня считаете главной подозреваемой. И не пожалели даже себя.
– Я профессиональный эксперт-аналитик, – напомнил Дронго, – и всю свою жизнь занимаюсь подобными расследованиями. Из моего опыта мне хорошо известно, что подозреваемых может быть много, но конкретный виновник обычно тот, кого никто раньше не подозревал. Так бывает часто.
– И даже шестилетняя девочка?
– Ее можно использовать, попросив ради шутки бросить какой-то волшебный порошок в бокал бабушки, – предположил Дронго. – Конечно, вероятность подобного крайне мала. Да и девочка не смогла бы в темноте подойти к бокалу бабушки. Но вспомните, что она опрокинула один бокал как раз перед тем, как потух свет.
– Так можно привязать любой жест или любые слова к смерти Марты. А если у нее инфаркт? Вы можете гарантировать, что мы не будем выглядеть болванами? Все-таки ей было шестьдесят пять.
– Не похоже, чтобы смерть наступила в результате инфаркта, – возразил Дронго, – поэтому врач вызвал полицию. Он тоже не поверил в ее внезапную смерть от инфаркта. Здесь произошло нечто иное, и боюсь, что это было отравлением.
– Учитывая, что я привела сюда специалиста по тяжким преступлениям, упросив его прийти со мной в этот дом, то главным подозреваемым буду именно я? – спросила Эмма.
– Только в том случае, если это возможное убийство совершил именно я. А я точно знаю, что его не совершал, – ответил Дронго.
– Нужно, чтобы еще нам поверили сотрудники полиции, – напомнила Эмма.
– И сотрудники прокуратуры, – кивнул Дронго. – Но это уже на их усмотрение. Хотя боюсь, что завтра мне не разрешат покинуть Берлин и попросят задержаться в городе еще на несколько дней, чего я никак не планировал.
– Простите. Кажется, я втянула вас в неприятную историю.
– Ничего. Теперь уже поздно об этом сожалеть. Я сам сделал свой выбор. А заодно и познакомился с такой интересной молодой женщиной, как вы.
– Спасибо, что вы еще способны делать комплименты, – усмехнулась Эмма. – Я думаю, что если бы вы сейчас меня задушили, то поступили бы правильно.
Вдруг раздалась трель звонка у входной двери. Испуганная Калерия Яковлевна поспешила открыть дверь. Через минуту в гостиную вошли сразу четыре человека. Выделялись двое. Один был в форме майора полиции, другой – в штатском. Первый был руководителем бригады Вольфгангом Нерлингером, а второй – сотрудником прокуратуры Юргеном Менцелем. Первый был чуть выше среднего роста, плотный, коренастый, темноволосый, с резкими чертами лица. Второй – в очках, уже начавший лысеть. Обоим было лет по тридцать пять. Все прибывшие сразу обступили тело погибшей и стали осматривать его. Мадлен снова не выдержала и разрыдалась на плече у своего мужа.