– Бедная мама, – все время повторяла она, – бедная мама!
Берндт пытался ее успокоить. Герман тяжело вздохнул. Он не знал, как именно ему следует поступать в таком случае. Поэтому он встал и подошел к дивану, словно готовый выстоять некую почетную вахту рядом с телом своей матери.
Один из прибывших оказался медицинским экспертом, и он о чем-то негромко переговаривался с врачом «Скорой помощи». Нерлингер осмотрел собравшихся.
– Кто здесь был в момент ее смерти? – уточнил майор.
– Все, – ответил Герман. – Мы отмечали наш семейный праздник. Шестидесятипятилетие моей матери.
– Это она? – поинтересовался Нерлингер.
– Да, – кивнул Герман.
– Отсюда кто-нибудь выходил? – спросил майор.
– Нет. Мы все оставались в доме, – пояснил Герман. – Все, кто здесь сейчас находится.
– И больше никого?
– Была еще ее младшая сестра. Фрейлейн Сюзанна. Она плохо себя чувствует и поднялась наверх.
– Вы можете ее попросить вернуться?
– Конечно. Но я бы не рекомендовал вам этого делать.
– Почему? – не понял Нерлингер.
– Она плохо себя чувствует.
– Это я понимаю. Из-за убийства своей старшей сестры?
– Нет. Я думаю, что она не совсем осознала, что именно здесь произошло.
– И поэтому отсюда ушла? – раздраженно спросил инспектор.
– Не поэтому. Она не совсем адекватный человек. В какие-то моменты она бывает абсолютно нормальной, а в какие-то – уходит в другую реальность. Вы меня понимаете?
– Пытаюсь, – пробормотал Нерлингер. – И больше здесь никого не было?
– Были. Еще моя жена с маленькой дочкой. Они тоже поднялись наверх, чтобы не пугать девочку видом умершей бабушки.
– Слишком много людей отсюда вышло до нашего приезда, – пробормотал инспектор, обращаясь к следователю. – Нужно будет тщательно проверить всех, кто отсюда уходил.
– Проверим, – согласился следователь, – но сначала нужно разобраться, что именно здесь произошло.
– А кто остальные гости, которые в данный момент находятся в вашем доме? – поинтересовался Нерлингер.
– Сестра моей жены с другом, – показал на Эмму с Дронго Герман. – Моя сестра и ее муж, – показал он в сторону плачущей Мадлен и ее супруга, – и семья наших близких друзей, – на этот раз кивнул он в сторону семьи Пастушенко.
– А эта пожилая женщина, которая открыла нам дверь. Кто она?
– Домработница моей матери. Ее кухарка. Она помогала матери по дому. Как вы видите, дом большой, он достался нам по наследству, и матери было трудно одной управляться с этим домом. И еще учитывая, что с ней жила ее младшая сестра, которая часто болела.
К ним подошел следователь Менцель, протер очки и взглянул на Германа:
– Вы сын погибшей?
– Да.
– Она раньше жаловалась на сердце или какие-нибудь болезни?
– Нет, никогда.
– Сейчас мы заберем тело вашей матери на патологоанатомическую экспертизу. Нужно, чтобы вы поехали с нами.
– Я не смогу присутствовать на этом… на таком…
– Не беспокойтесь. Мы не заставим вас там присутствовать. Вы только подпишете протоколы. Поедем с нами.
– Хорошо, – согласился Герман и обратился к Берндту: – Я поеду в больницу, а ты проследи, чтобы все было в порядке. Отведи Мадлен наверх, в вашу комнату. И присмотрите за тетей Сюзанной, она должна вовремя принять лекарство. Калерия Яковлевна сама знает, какие именно препараты.
– Не беспокойся, – заверил Берндт, – я прослежу. Поезжай с ними и поскорее возвращайся.
Герман удовлетворенно кивнул и отошел от Берндта. Потом началась обычная суета. Тело Марты погрузили на носилки и вынесли из дома. Мадлен еще раз заплакала. Герман поехал вместе с сотрудниками полиции. Бокал, из которого пила Марта, они забрали с собой. А заодно прихватили и бутылку шампанского и вина, из которых пила Марта. Калерию Яковлевну предупредили, что все остатки пищи будут изъяты специальной бригадой. Она прибудет в дом через час. Нерлингер оставил одного из офицеров, попросив его переписать всех находившихся в доме людей. И, попрощавшись, он уехал вместе с остальными.
Оставшийся офицер исправно переписал всех находившихся в доме, не забыв упомянуть в списке и внучку погибшей. И только затем покинул дом. Плачущую Мадлен ее супруг поднял в комнату на втором этаже. Там были четыре спальни, одну из которых занимала Сюзанна, а вторую – сама Марта. Третья и четвертая комнаты были предназначены для приезжающих сюда Германа и Мадлен. Сама Калерия Яковлевна оставалась в небольшой подсобке на первом этаже. Несчастная домохозяйка собирала посуду с таким потерянным видом, словно потеряла смысл жизни. Наверно, фактически так оно и случилось. Когда она вышла на кухню, в гостиной остались только семья Пастушенко и Эмма с Дронго. Вчетвером они сидели на стульях.
– Вот такой получился юбилей, – негромко произнес Арнольд. – Бедная Анна. Сколько неприятностей свалилось на ее голову!
– При чем тут Анна? – удивилась его жена. – Прежде всего это ужасное событие для Германа и Мадлен, которые потеряли свою мать. А невестка как-нибудь переживет эту потерю.
– Что ты хочешь сказать? – встрепенулась Эмма.
– Ничего. Просто я считаю, что смерть Марты была трагедией в первую очередь для ее детей, – ответила Леся.
– Значит, Анна не была ее невесткой, и ей было все равно, что случится с матерью ее мужа? – продолжала наступать Эмма.
– Что ты ко мне цепляешься? – нахмурилась Леся. – Я только сказала, что дети будут переживать. Понятно, что Анна меньше всех. Кто сейчас всерьез переживает смерть своей свекрови? Некоторые даже радуются, когда избавляются от подобных родственников.
– Ты считаешь, что Анна тоже будет радоваться?
– Не нужно хватать меня за язык! – отрезала Леся. – Во всяком случае, я думаю, что она не будет особо печалиться.
– Леся, – укоризненно произнес Арнольд, – не нужно так говорить.
– Почему не нужно? Мы все прекрасно знали, что Марта терпеть не могла свою невестку. Это было заметно всем и каждому. И теперь Анна от нее избавилась. Почему я должна делать вид, что они обожали друг друга?
– Не нужно об этом говорить, – снова попросил Арнольд, – сейчас не время.
– Нет. Пусть она договаривает, – зло произнесла Эмма. – Получается, что моя сестра только и мечтала о смерти своей свекрови?
– Во всяком случае, она не будет сильно переживать, – отрезала Леся.
– Нет. Она устроит праздники, – крикнула Эмма, – и снова соберет всех своих друзей, среди которых ты будешь на главном месте!
– Хватит, Эмма! – недовольно сказал Пастушенко. – Это уже некрасиво. Ее тело только сейчас увезли из дома, а вы обсуждаете такие неприятные подробности. Не будем об этом говорить. Марта была человеком со сложным характером, и все об этом знали. Но она уже умерла, и мир ее праху. Почему из-за нее мы должны ссориться? Это ведь глупо.
– Ты готов выслушивать любые оскорбления в адрес своей жены, лишь бы видеть Анну, – разозлилась, в свою очередь, Леся.
– Когда он был знаком с моей сестрой, тебя еще не было на свете, – напомнила Эмма.
– И поэтому твоя сестра не может об этом забыть до сих пор? – крикнула Леся, явно теряя терпение. – Думаешь, что я такая дурочка и не знаю, что у Арнольда с твоей сестрой был роман?
– Тебя никто не заставлял насильно выходить за него замуж, – тоже повысила голос Эмма.
– Напрасно вообще мы сюда приехали, – обратилась Леся к своему мужу. – Теперь эти дамочки свалят на нас убийство своей родственницы, которую они ненавидели.
– Ты уже обвиняешь нас в убийстве Марты? – не поверила Эмма. – Спасибо тебе за понимание ситуации. Ты приехала сюда, чтобы назвать нас убийцами.
– Девочки, перестаньте, – попросил Арнольд. – Это уже совсем неприлично. Тем более при постороннем человеке.
– Он не посторонний! – крикнула Эмма. – Это мой друг, и я могу приводить сюда любого, кого считаю нужным.
– Еще не успев развестись, ты уже завела себе нового кавалера, – сказала Леся. – Очень ловко у тебя получается.
– А ты как будто не жила с этим венгром Лайошем, до того как встретила Арнольда, – напомнила Эмма. – Или ты сейчас сделаешь вид, что вы были незнакомы с Лайошем.
– Он не был моим мужем. Мы с ним были только друзьями.
– Не ври. Поэтому у тебя был выкидыш от него.
– Откуда ты знаешь? Это вранье.
– Об этом говорили все твои знакомые. А ты строишь из себя саму невинность…
– Лгунья! – закричала Леся. – Ты все это придумала.
В этот момент она услышала спокойный женский голос:
– Может, хватит орать?
Глава 7
Все четверо сидевших в гостиной людей повернулись и увидели входившую Анну. У нее было уставшее лицо. Она подошла к столу и демонстративно села рядом со своей сестрой.
– Лгунья! – закричала Леся. – Ты все это придумала.
В этот момент она услышала спокойный женский голос:
– Может, хватит орать?
Глава 7
Все четверо сидевших в гостиной людей повернулись и увидели входившую Анну. У нее было уставшее лицо. Она подошла к столу и демонстративно села рядом со своей сестрой.
– Не нужно орать, – снова повторила она. – Ева спит наверху. Она и так напугана, не понимает, что именно здесь произошло, а вы кричите изо всех сил друг на друга. Ты, Эмма, могла бы подумать о Еве или тете Сюзанне, у которой может случиться нервный припадок, если она осознает, что именно произошло. Поэтому говорите тише.
Затем взглянула на Лесю:
– А тебе вообще должно быть стыдно. Здесь произошла трагедия, умерла мать моего мужа, а ты кричишь, как базарная торговка, и чуть ли не обвиняешь нас с Эммой в ее смерти. Постыдись, ведь тебя могут услышать Мадлен или Берндт, которые понимают твой русский язык.
Леся хотела что-то сказать, но в последний момент сдержалась, увидев, какой взгляд метнул на нее Арнольд.
– В общем, давайте не будем спорить, – предложила Анна. – Может, Марта умерла от инфаркта, а вы здесь обвиняете кого-то в ее смерти. И учти, Леся, что мы дружили с твоим мужем еще с первого класса, и поэтому тебе не удастся нас поссорить.
– Слишком тесно дружили, – пробормотала Леся.
Муж, нахмурившись, взглянул на нее.
– Тебя заносит, – сказал он раздраженно.
– Тесно, – согласилась Анна, – очень тесно, учитывая, что мы знакомы столько лет. А ты замужем только один год и уже пытаешься нас поссорить. Некрасиво это, Леся, и глупо.
– Я ничего не сказала, – оправдываясь перед мужем, произнесла Леся и посмотрела на него. – И вообще, давай поедем домой. Я очень устала. Все эти семейные тайны не для меня.
– Это самые мудрые твои слова за весь вечер, – сказала Анна. – И давай договоримся: ты больше не будешь высказывать свои версии случившегося. Это и в твоих личных интересах.
Леся видела, как Пастушенко смотрит на нее, и поэтому не стала ничего говорить, чтобы окончательно не выводить из себя мужа. Она только сказала:
– Почему мы должны здесь оставаться? Уже все закончилось. Давай наконец уедем.
– Поедем, – согласился муж, – только ты заткнись и перестань молоть всякую чепуху.
Леся, видя, как покраснел Пастушенко, на этот раз промолчала. Она кивнула на прощание обеим сестрам и вышла из гостиной.
– До свидания, – сказал Арнольд. – Мы будем дома. Если понадобимся, вы можете позвонить.
Он вышел следом за своей супругой. Эмма посмотрела им вслед.
– Как он мог выбрать эту суку? – неожиданно спросила она. – Нашел, кого выбирать себе в жены.
– Эмма, перестань, – поморщилась Анна, – твой максимализм начинает меня утомлять. Он выбрал того, кого выбрал. Значит, она ему понравилась. И не будем ее обсуждать. Слишком много чести. Ты говорила, что твой знакомый является сыщиком. Я правильно поняла? Вы действительно известный сыщик? – обратилась она к Дронго.
– Очень известный, – подтвердила Эмма. – Можешь сама посмотреть в Интернете. Только найди слово «Дронго», без этих птиц.
– Меня обычно так называют, – сказал сыщик.
– И вы можете нам помочь? – спросила Анна. – Если Марту действительно отравили, то кто это мог сделать? Я ведь не дура и понимаю, что подозрение вызываем в первую очередь я и моя сестра.
– Не только, – возразил Дронго. – Еще и некоторые другие, которые сегодня были с нами в гостиной.
– Кто? – удивленно спросила Анна. – Неужели еще кто-то может быть под подозрением?
– Ваша младшая сестра говорила мне, что какая-то дальняя родственница семьи Крегер завещала тете Сюзанне довольно крупную сумму денег.
– Зачем ты рассказываешь об этом посторонним людям? – нахмурилась Анна, обращаясь к своей младшей сестре. – Это очень глупо с твоей стороны.
– Я хотела предупредить Дронго о том, что к тете Сюзанне относятся с таким пиететом именно потому, что она такая богатая, – пояснила Эмма. – Иначе твоя бывшая свекровь давно сдала бы ее в какой-нибудь дом для престарелых.
– Перестань, – прервала старшая сестра, – это не твое дело. Марты уже нет в живых, не будем подозревать ее в дурных намерениях. Но я хотела бы понять, какое отношение имеют деньги тети Сюзанны к смерти Марты?
– Ваша свекровь была ее наследницей, – пояснил Дронго – и в случае смерти Марты наследниками становятся Герман и Мадлен. А я понимаю, что речь идет о довольно крупной сумме.
– И вы хотите сказать, что сын или дочь могли отравить собственную мать ради денег? – с недоверием спросила Анна. – Неужели вы думаете, что такое может быть?
– Иногда люди идут ради денег на подобные убийства, – сообщил Дронго, – но не в этом случае. Здесь вы меня просто не поняли. Чтобы Герман и Мадлен стали основными наследниками не совсем дееспособной тети Сюзанны, нужно было устранить Марту. Устранить в интересах ее детей. А кто мог быть заинтересован в подобном убийстве? Жена и муж детей Марты. То есть основными подозреваемыми не обязательно должны стать ваш муж и Мадлен, а как раз наоборот. Этими подозреваемыми будете вы и Берндт Ширмер, который как раз очень неплохо разбирается в финансовых вопросах.
Наступило неловкое молчание.
– Вот так, – горько произнесла Анна, – твой друг, Эмма, тоже считает, что я основная подозреваемая. Можешь себе представить, что будут думать сотрудники полиции и прокуратуры? Они просто затаскают меня по допросам. И еще учитывая, что именно я предложила сделать заказ в русском ресторане Берлина и заказала этот торт, на котором она даже не захотела потушить свечи.
– Не нужно об этом вспоминать, – посоветовала Эмма. – Никто тебя не подозревает. Просто господин Дронго говорит, что это могло быть выгодно тебе и Берндту.
– Учитывая, что Берндт был любимым зятем Марты, а я не самой любимой невесткой, то вывод более чем очевиден, – заключила Анна, – только я не совсем понимаю, как можно доказать причастность к этому преступлению конкретного лица.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Эмма.
– Если даже кто-то бросил яд в бокал Марты, – предположила Анна, – как это можно доказать, если не видел своими глазами человека, бросающего в напиток яд? Погас свет, и никто ничего не видел.
Эмма посмотрела на Дронго.
– А действительно, как можно выявить убийцу, если погас свет и никто не видел? – спросила она. – Ведь можно подозревать кого угодно?
– Существует много способов изобличить настоящего убийцу и выявить того, кому выгодно было это сделать, – пояснил Дронго.
– Но вы сказали, что выгодно прежде всего Анне и Берндту, – напомнила Эмма.
– Они могли быть заинтересованы в устранении Марты, – согласился Дронго, – но это не значит, что убийцы обязательно они.
– Спасибо и на этом, – кивнула Анна. – Надеюсь, что у Марты был обычный сердечный приступ и сотрудники полиции сюда больше не приедут. Спасибо тебе, Эмма, что сегодня ты нашла время приехать на день рождения Марты и даже привезла своего друга. Представляю, какие колкости говорила бы Марта, если бы ты появилась одна. И вам спасибо, господин эксперт, что согласились приехать с моей сестрой. Извините, но я должна закрыть за вами двери и подняться к дочери.
– Мы сейчас уйдем, – кивнула Эмма.
Дронго молча поднялся. Он только кивнул на прощание Анне, не сказав больше ни слова. И пошел к выходу. За ним поспешила Эмма, успевшая пробормотать своей сестре:
– Не нужно было так его обижать.
Когда они вышли из дома, снова начался дождь. Оба поспешили к автомобилю Эммы. Уселись в автомобиль, пристегнулись ремнями.
– Вы извините, что все так получилось, – сказала Эмма, – просто Аня ужасно переволновалась. Испугалась за дочку. Если кто-то мог отравить Марту, когда потушили свет, то точно так же могли отравить и маленькую Еву. И вообще любого из нас.
– Я понимаю ее состояние, – кивнул Дронго, – не нужно оправдываться. Не каждый день происходит такое событие.
– Вы думаете, что ее убили?
– Почти наверняка отравили, – задумчиво произнес Дронго. – Симптомы были более чем очевидные. Учитывая, что вино и шампанское, которое она пила, были из общей бутылки и, кроме нее, их пили все остальные, то можно предположить, что яд кто-то положил в ее бокал. При этом убийца не решился бросить яд в бокал с белым вином и подождал, пока разольют шампанское, чтобы пузырьки газа могли скрыть наличие в бокале возможной отравы.
– Неужели кто-то мог решиться? – поежилась Эмма. – Нет, поймите меня правильно. Конечно, она была страшным человеком, мучила всех, кто был с ней рядом. Но такая смерть… Значит, кто-то ее так сильно ненавидел. Интересно, кто это мог быть? Рядом с ней сидели ее младшая сестра и дочь. А с другой стороны – сын…