Укрепрайон «Рублевка» - Александр Смоленский 21 стр.

– Так что же вам от меня нужно, господин Шпиц?

– Просто хочу вас предупредить, что вы должны быть очень осторожны, – вкрадчиво произнес адвокат. – Вы здесь под постоянным наблюдением. Вас подслушивают где только можно, даже в ванной. Возможно, даже на себе вы носите «жучки». Вы что-нибудь слышали о нанотехнологиях?..

– Слышал, конечно, не из деревни, – окончательно теряя терпение, огрызнулся Александр. – Что вы мне тут лапшу на уши вешаете? Пожалуйста, конкретнее.

– Могу и конкретнее, – отпив воды из фужера, ответил Шпиц. – За вами денно и нощно следит Минх через приставленных к вам телохранителей. Следят и конкуренты. Местные спецслужбы тоже следят, и ваши тоже...

– Откуда вам это известно? Не верю я ни в какую тотальную слежку. У меня нет тайн.

– Тайн нет. Но зато есть акции «Альтаира». Точнее, они у вас почти в кармане. А теперь, если не верите, то скажите на милость, откуда мне известно практически все ключевые условия вашей сделки? – Шпиц стал монотонно перечислять один за другим основные положения еще неподписанного контракта.

Удачин опешил. Все, о чем говорил адвокат, лишь только пару часов назад он обсуждал с Минхом. Их договоренности еще даже не были положены на бумагу.

– Кто вы, доктор Шпиц? И какого рожна вам от меня надо?

– Я беседую с вами по поручению группы очень влиятельных персон, – сменив тон, перешел к делу Шпиц. – Нам доподлинно известны все детали ваших переговоров с господином Рудольфом Минхом, который, да будет вам известно, давно и тесно связан с кремлевскими чиновниками. К слову, за вашу сделку он получит солидный гонорар.

– Что за чушь?! – вскрикнул Александр. – Вдумайтесь, что вы несете?! Продавец, богатейший человек в этой дыре, получает взятку за сделку? Кто вам такое наплел?

– Терпение, молодой человек. Взгляните-ка на эти снимки, и вы все поймете, – с этими словами адвокат протянул несколько цветных фотографий. Александр не поверил своим глазам: на одном из них Минх чуть ли не в обнимку позировал с одним из могущественных конкурентов Удачина Мередом Каримовым. На другой фотографии в объектив счастливо улыбались те же двое плюс присоединившийся к ним банкир и олигарх Степан Разин.

На второй фотографии в объектив попали стоящие чуть поодаль президентский советник Крутов с известным далеко не самому широкому кругу лиц кремлевским чиновником Максимом Ханукаевым. Оба принимали закулисное участие в содействии сделке по «Альтаиру».

– И что с того?! – Удачин бросил фотографии на стол. – И вообще, они могут быть заурядной фальшивкой. Хотя я не понимаю, для чего она нужна, кого и, главное, в чем должна убедить.

– И я не понимаю, зачем нужны какие-то фальшивки, когда факты, которыми я располагаю, лежат на поверхности, – быстро согласился Шпиц.

– Допустим, – сбавив тон, согласился Удачин. – Но будьте и дальше откровенны. Кто вас все же подослал? ЦРУ? Магараджа?

Шпиц внимательно взглянул на русского, желая понять, насколько его собеседнику вообще будет интересно слушать.

– Так вот. Вам бы не следовало вести сделку к финалу ни в каком случае, как бы дальше ни повернулось дело. Иначе, боюсь, вы рискуете потерять все.

Хорошо, что Удачин сидел, а не стоял. Придя в себя, он все же нашел силы вымолвить:

– А что же ваши патроны проявляют обо мне такую заботу? И кто они? Я настаиваю, чтобы вы мне ответили. Может, кто-то хочет купить Чугуногорский комбинат?

– Настаивать, герр Удачин, вы можете сколько заблагорассудится. Бесполезно. В таких делах точки не ставятся никогда. И покупать вас никто не собирается. Они хотят предупредить именно вас да и, собственно, некоторых других членов клуба российских миллиардеров. У многих схожая с вами ситуация, хотя и не столь на слуху.

– Вы что, дерьма наелись?! – забыв о приличиях, воскликнул Удачин.

Адвокат даже бровью не повел, делая вид, что не заметил грубости или просто не понял смысла сказанного.

– Вы лучше послушайте, а не распаляйтесь раньше времени. Наши эксперты пришли к однозначному выводу. Вам будет это интересно. Раньше, еще с советских времен, традиционной схемой наживы на всех уровнях чиновничьей элиты, причем как в столице, так и в областях, была продажа товаров за рубеж с последующим, как вы говорите, откатом, спрятанным в западные банки. Затем схема изменилась: те же персонажи стали отмывать в офшорах черный нал, то есть взятки, – пояснил Шпиц, обрезая специальным ножичком кончик сигары. – Но после того как все кому не лень стали бороться с нелегальными доходами, ваши больше рисковать не стали, а сочинили новую схему. Теперь они подталкивают крупных бизнесменов, ну вроде вас, к так называемой интернационализации своих активов, то есть заставляют перебрасывать их за рубеж через перекрестное владение акциями и так далее. Вы же не будете спорить, что на Западе легализовать свои акции гораздо проще, чем черный нал?!

Спорить Удачин не стал. Его взбудораженный мозг сразу же вспомнил, сколько «подснежников» владеют акциями его холдинга.

В памяти олигарха всплыла картина, как в самом начале года в Чугуногорск нагрянул тот самый, с фотографии, Ханукаев, ко всему прочему, его однокашник по университету. Прямо с самолета Александр повез его на комбинат.

– Послушай, Михалыч! – не вытерпев бесполезных походов по цехам, Ханукаев достаточно фамильярно прокричал Удачину в ухо. – А нет ли в твоем хозяйстве места поуютней, чем мартены? Я ведь завтра обратно, а надо потолковать.

Не успели они оказаться в кабинете Удачина, как гость с места в карьер стал прессовать давнего приятеля:

– Тебе, старик, выпадает потрясающий шанс. Не буду уточнять, в чьей голове родилась вся цепочка. Сам догадаешься. Не маленький. Но без меня, поверь, не обошлось. Так что потом, старик, не забудь. Итак, Кремль спит и видит, как российская компания сольется в экстазе почти на равных с каким-нибудь западным монстром.

– Что значит – Кремль? Ты, что ли? – перебил Удачин.

– Какая, старик, разница? Кремль – значит Кремль. Вот будешь у президента – задай ему этот вопрос. А меня не терзай. Короче, мы подыскали для этой показухи чудненький вариантик. Есть такая металлургическая «акула», ты, наверное, слышал, «Альтаир» называется. Так она загибается. Знаешь об этом?

– Ты что, дурак? – не выдержал этого бреда металлург. – Или только прикидываешься? Я не только знаю. Уже как год этот соблазн маячит передо мной как морковка.

– Тем более, старик. И себе сделаешь подарок, и Кремлю. Они скоро сами выйдут на тебя с предложением.

– Так я не понял, кто выйдет на меня с предложением? Москва?

– При чем тут Москва?! Она лишь одобрит твою инициативу. И даже в ж... поцелует при необходимости. – Увидев, что Удачин не очень догоняет его великолепную идею, гость еще больше распалился: – Нет, старик, ты все-таки пока не схватываешь суть. Во-первых, после сделки прилично заработают все твои акционеры. В том числе и твои «подснежники». Высокопоставленные, заметь!

Хорошее слово «подснежники». Все-таки богат русский язык.

Удачину понравилось сравнение. Он мучительно вспоминал, есть ли среди них непосредственно Ханукаев. Когда этот красавец уедет, надо будет попросить пошарить по реестру акционеров, решил он.

– С предложением выйдет господин Рудольф Минх. Собственной персоной. Да не падай в обморок, дружище. Словом, когда ты будешь у президента, тема станет в полный рост. Так что надо быть к ней готовым. И учти, он сочтет это твоей идеей. И возможно, даже обрадуется единству хода собственных мыслей и мыслей лучшего из олигархов.

Не обратив внимания на конфетку, Удачин вновь спросил, мол, чья все же идея.

– Что ты на меня так смотришь? Говорю, не моя. Где я, а где Рудольф Минх. Я лишь экономический консультант.

«Мы наш, мы новый мир построим!..»

Войдя в огромный зал особняка, стены которого были сплошь увешаны бесчисленными охотничьими трофеями, Духон увидел картину, чем-то неуловимым напомнившим ему Тайную вечерю. Вдоль огромного овального стола во главе с хозяином дома Вадимом Стрельцовым, своей бородкой напоминавшего лик Сына Божьего, сидели все участники прошлой встречи в Жуковской «Даче», к которым присоединились еще несколько человек, неизвестных Духону.

Их было всего человек девять, большинство из которых еще совсем недавно, до начала «эпохи Рублевского метеорита», не только определяли состояние экономики России, но и серьезно влияли на конъюнктуру мировых рынков.

Дискуссия, судя по раскрасневшимся лицам и шуму пытающихся перекричать друг друга голосов, была жаркой. Впрочем, могло ли в этом кругу быть иначе, если обсуждался извечный для России вопрос – «Что делать?».

Александр удивился, что почти никто из присутствующих даже не заметил его появления. В былые времена все наверняка повскакали бы с мест, только бы лишний раз пожать руку легендарному олигарху. Только Стрельцов, выйдя из-за стола, молча пожал Духону руку. Несколько лет назад они чуть не стали партнерами по бизнесу, но вовремя опомнились и остановили сделку. Более неподходящей пары трудно было себе придумать: вода и камень, лед и пламень – словно это было сказано про них.

Из общего настроя участников уникальной сходки Духон быстро ухватил суть и даже обрадовался. Большинство сходилось во мнении, что уступать шантажу властей никак нельзя. Ибо это означало для всех не только наступить на горло собственной песне, с чем еще так или иначе можно было смириться, но и практически расстаться с любимым делом, деньгами, а в итоге с высоким статусом героев из самой популярной рубрики «Форбса».

– Лучше быть оскорбленным, чем оскопленным! – как всегда визжал Эдичка Тельцовский, то и дело протирая запотевающие очки. – Что они без нас смогут?! Как они будут управлять нашими активами? Здесь! За рубежом!

– Как будет здесь, не знаю, а за рубежом – проще пареной репы. Распилят, и точка, – высказался молодой, модно одетый мужчина, которого Духон поначалу не узнал. Но приглядевшись, он понял, что это популярный участник всех модных тусовок, а по совместительству банкир и торговец алкоголем Тамерлан Мандрыко.

– О чем вы говорите?! – грустно улыбнулся Марк Львов. – А у меня банк в Европе! А в нем клиенты! А у них свои банковские тайны! Представляю, что начнется, когда они доберутся до личных счетов многих уважаемых людей. В том числе и друг друга...

– Да с ними потом ни один западный партнер рядом срать не сядет, – подал голос Сема Фомарь.

Он ерзал в кресле, как черт на раскаленной сковороде, и явно был в крайнем возбуждении. Помимо свалившихся на него проблем, Сема хотя и был богатеньким буратино, но все еще неуютно себя чувствовал в компании олигархов.

– И срать сядут. И выпивать станут. И закусывать охотно будут, – скептически заметил с другого края стола Духон. – Покричат поначалу для приличия о демократии и прочем и смирятся. Во времена СССР тоже кричали о нарушении прав. Но при этом такие деньги заколачивали... Умопомрачительные! Недаром говорили в Помпее, что деньги не пахнут.

Оглядевшись, Духон нашел взглядом сидящего на другом краю стола своего тезку-металлурга. Тот пребывал в глубокой депрессии. «Наверняка сейчас он мыслями там, в своей литейке, – подумал Александр. – Не знаю, что бы я чувствовал на его месте. Может, повесился бы? Мужик ведь начинал свой путь в миллиардеры с должности рядового менеджера. Карьера, что называется, „от корки до икорки“! Теперь, похоже, настал час истины. Хотя, с другой стороны, власть сейчас пытается действовать теми же методами, что десять лет назад использовал сам Удачин».

– Мы в полной заднице! – истеричным голосом вступил в дискуссию еще один крупный банкир, известный больше как богоборец, Степан Разин. Его появление на сходке олигархов было полной неожиданностью, ибо он постоянно проживал за границей. Его никто не видел ни на первом собрании жителей Рублевки, когда было объявлено о карантине, ни в других общественных местах поселения. Его появление в бунтующей компании было непривычно еще и тем, что Разин всегда и всеми силами старался выказать верноподданнические чувства Кремлю, создавать вокруг себя ауру личности, «особо приближенной к президенту».

– Почему же мы в заднице, Степан? – резко возразил Вадим Стрельцов. – Ты говоришь чушь! У нас здесь, на Рублевке, миллиарды зеленых. А что у них там?

– Вот именно, вот именно, – поддержал хозяина дома еще один член клуба «Форбса» Василий Никелев. – Неужели мы ничего не придумаем и дадим себя проглотить?

Он пришел на встречу далеко не в лучшей форме, хотя сам был не только спортсменом, но и большим поборником развития российского спорта. Карантин, судя по всему, выжал из него все соки.

– Договариваться надо. Жопу лизать кому надо. И никаких ультиматумов. Зачем вам надо было эти самые ультиматумы сочинять? Так мало того – еще прессу подключили. За Стенкой это их лишь разозлило и подзадорило. Там ведь тоже пацаны сидят, – неожиданно сменил пластинку Разин. – Око видит, да зуб неймет...

При его словах Никелев и Духон выразительно переглянулись.

– Что вы такое говорите? И откуда вы про прессу знаете? Здесь, на Рублевке, ее пока не распространяли.

– Так листовка же. – Поняв, что сболтнул лишнего, Разин стал неловко оправдываться. – Там все написано.

– Неправда, господин хороший. Там этого нет. Кто тебе прессу носит оттуда? Признавайся! – Демидов угрожающе пошел на бородача.

– Остановись, Демидов. Сядь на место, – чуть ли не приказным тоном сказал ему Духон. – Если тебе непонятно, то не значит, что и другим непонятно.

– Действительно, хватит лясы точить, господа! – вдруг неожиданно рявкнул Стрельцов. – Всем теперь ясно, что мы в западне. И посему у нас нет другого выхода, как только выжить и бороться. Тут присоединился господин Духон. Он старше нас всех присутствующих. И по возрасту, и, если хотите, по жизненному опыту. И еще... – Стрельцов взглянул на Духона. Говорить или не говорить? – Александр Павлович, в отличие от всех здесь присутствующих, новым законом никак не ущемляется. Как он часто раньше говорил, у него нет заводов, нефтяных вышек, газет... Не обижайся, Саша, но в этом смысле ты властям сегодня неинтересен. Зато в тебе не говорят те эмоции, что нам мешают хладнокровно думать. Ведь правда?

– Ну и что? Мы должны быть счастливы? – развязным тоном спросил Сема Фомарь.

– Да прекратите вы, господин бутик. Насколько я знаю, у господина Духона имеются кое-какие соображения насчет того, что делать дальше. Так давайте вежливо выслушаем его, тем более я уверен, что плохого он не посоветует... Прошу вас...

Не поднимаясь с места, Духон достаточно скептически оглядел присутствующих, задумался, стоит ли вообще перед этой аудиторией распинаться.

Друзей среди них не было. Он еще помнил те времена, когда олигархи меж собой каждый раз в шутку, а скорее, всерьез выясняли, «против кого дружим», и тайно мечтали распилить активы ближнего. Не о том ли сейчас думает этот богоборец Разин?

– Вадим Степанович, а можно попросить у вас виски? – неожиданно обратился он к хозяину дома. – Лучше, если это будет «Джемесон»... Надо как-то уравнять шансы. А то, как я погляжу, некоторые здесь уже веселые...

– К сожалению, нет. Был «Джемесон», да сплыл. Я уже говорил, карантин. Могу предложить что-нибудь другое.

– Лучше я тогда воздержусь, – отказался изменять привычкам Духон.

– Так мы будем говорить о насущных проблемах или как?.. – подал голос Удачин, казалось, до этого безучастно наблюдавший за тем, что происходило за столом.

– Ладно, перейдем к делу, – серьезно произнес Духон, закурив очередную сигарету. – Так или иначе, власть, хочет она того или нет, в ситуации, которая сложилась, будет вынуждена и дальше закручивать гайки. Поэтому никакой надежды на скорую отмену карантина нет. Пожалуй, наоборот...

– Ну, это и дураку понятно, – бросил реплику Тельцовский.

– Рад, что вы так самокритичны, – парировал Духон. – Если коротко, то для начала я предлагаю выгнать к черту коменданта Гулькина и образовать самим новый орган местного самоуправления, что-то вроде земской управы... Уверен, подобными действиями мы озадачим наших тюремщиков или называйте их лекарями, экспроприаторами. Власть не сможет смириться, что на подведомственной ей территории образовалось нелегитимная административная единица. И испугается этого. А как следствие, начнет договариваться. Тем более, как я понимаю, переговорщики уже начали свою миротворческую деятельность. – При этих словах Духон выразительно взглянул в сторону Разина. Но тот этого не заметил, ибо был поглощен поеданием сладостей.

– А ведь Духон прав, – после небольшой паузы заметил Львов. Его поддержал и хозяин дома.

– Нам всем сегодня надо ответить на один-единственный, но принципиально важный вопрос: мы будем бороться или сдадимся на милость чинушам? – Духон громко, чтобы услышали все присутствующие, спросил гостей.

– Бороться! Только бороться, а не распускать нюни! – задиристо, точно по-пацански, оживился уральский заводчик Демидов. – Давайте в ближайшие дни устроим демонстрацию, колонной пройдем по Рублевке. Народ подтянется. Пусть в Кремле знают, что мы не пали духом.

– А что, мужики, тоже интересная мысль! – засмеялся Духон.

– Колонной так колонной, – поддержал идею и Агулов, доселе хранивший гробовое молчание. Он все гадал, коснется ли временное управление его безалкогольного производства, и поэтому до поры до времени не выплескивал наружу своих чувств. – Ты, Даниил, генерала Ордынского подними. Я – своего деда. Он – собутыльников. В итоге получится единение олигархии с народом. Отлично ты придумал, Даниил, – заключил безалкогольный король Агулов.

– И сразу же Гулькина сковырнем. Хватит, науправлял. Мусора, поглядите, сколько кругом! К домам не подойдешь.

Его дружно поддержали остальные. Только Сема Фомарь, притворившись, что клюет носом, промолчал. Он в принципе всегда был против классовой борьбы и вообще всякой борьбы, даже если она велась на спортивной арене.

– В таком случае я вам сообщу о месте и времени учредительного собрания, – коротко бросил Духон, – и о дне демонстрации. Кстати, ее можно будет сразу провести после собрания.