Эти четыре встречи стали причиной важнейшего кризиса среднего возраста в мировой истории. Разглядывая свою жизнь сквозь призму страданий больного, старости и смерти, Сиддхартха решает, что человеческое существование не должно исчерпываться выгодой, властью, наслаждениями и авторитетом. И он в возрасте двадцати девяти лет клянется «уйти из дома к бездомным»1. На следующий день происходит событие, получившее название «Великого Отправления» (во всем мире его инсценируют при посвящении в монахи): Сиддхартха уступает своим духовным стремлениям, позволяет им пересилить в нем сыновнюю почтительность и чувство долга. Он прощается с отцом, женой и сыном, в последний раз выходит из дворца, верхом доезжает до границы своих прежних обширных владений, бреет голову, снимает роскошную одежду и предается жизни странствующего аскета.
В религиях Запада скитания обычно выступают в роли кары. Это замена порки за съеденное яблоко или убийство родного брата. Но для Сиддхартхи скитания стали шансом. За долгие годы он исходил всю Северную Индию, учился у разных йогов, экспериментировал с аскезами разного рода и всевозможными способами искал решение проблемы человеческих страданий. Он исхудал, от него остались лишь кожа да кости – никакого сходства с тучными пластмассовыми «буддами», каких полно в любом Чайнатауне, – он приобрел известность как аскет, но это лишь ослабило его способность сосредоточиваться на духовной цели. Чем строже он относился к собственному телу, чем чаще и отчаяннее оно требовало пищи и сна. И он оставил учителей и товарищей, и решил идти дальше в одиночку. Высмотрев «срединный путь» между гедонизмом и аскетизмом, он поклялся есть и спать лишь столько, чтобы разрешить проблему страдания.
В возрасте тридцати пяти лет, через шесть лет после отречения от мирской жизни, он сидел, скрестив ноги, под деревом Бодхи в Северной Индии, поклявшись не вставать, пока не узнает тайну наших вечных скитаний от одного рождения к другому. Почуяв неладное, бог смерти и демон чувственных удовольствий Мара отвлекал его способами, которых хватило бы на целый Бангкок, но будущего Будду эти мелочи не волновали. По прошествии сорока девяти дней на него снизошло озарение. В этот момент, один из самых великих в мировой истории, он понял, что все сущее скоротечно и пребывает в состоянии непрестанных изменений. Он понял: мы страдаем, потому что хотим, чтобы мир был другим. И вдруг он заметил, что во время этих озарений улетучились и его страдания. С тех пор он назывался Буддой – как и слово «Христос», это не имя собственное, а скорее титул.
Только в данном случае этот титул означает не «мессия», а «Пробудившийся».
После Великого Пробуждения с Буддой произошел кризис сознания. Он понимал: Пробуждения он достиг в одиночку, своими силами, благодаря себе одному, посредством своего опыта. И видел, что никаких слов не хватит, чтобы выразить все это. Как же ему учить
Вот простая и понятная формула буддизма: жизнь полна страданий, но у страданий есть причина, значит, ее можно устранить, и путь к этому устранению страданий – великий Восьмеричный Путь
других тому же, чему научился он? Ведь любые его наставления поймут неверно. Как говорить, не нарушив тишины, из которой явилось пробуждение? И тогда новоиспеченный Будда полностью отрешился от мира речей и общества. Он вернулся к жизни странника и целыми днями бродил в молчании. Наконец он все же решил попытаться помочь другим увидеть то, что видел он, испытать то, что испытал он сам, чтобы и они преодолели «скорбную, высокую, словно горы, преграду старости, рождения, болезней и смерти»2.
В Оленьей роще Сарнатха, на окраине Варанаси в Северной Индии, Будда разыскал пятерых товарищей, которые отвернулись от него, когда он решил избрать «срединный путь». «Поворачивая колесо дхармы», он прочел им свою первую проповедь: курс «Буддизм для начинающих». Основу этой проповеди составили Четыре Благородные Истины, сжато представляющие проблему, решение и методы буддизма в виде простой и понятной формулы: жизнь полна страданий, но у страданий есть причина, значит, ее можно устранить, и путь к этому устранению страданий – великий Восьмеричный Путь. Неизвестно, что способствовало обращению пятерых слушателей – личность Будды или его слова. Но после того, как Будда произнес перед ними эту первую в своем роде проповедь, все пятеро решили присоединиться к его сангхе, или общине, и так началось буддийское служение.
Следующие сорок пять лет Будда странствовал по Индийскому субконтиненту, вращая колесо дхармы и собирая пеструю толпу странствующих нищих, монахов и монахинь. Все вместе они стали подтверждением идеи, названной самой опасной в истории, – что люди способны своими силами решить человеческую проблему, не прибегая к Богу или божественному откровению3. В этом отношении буддизм, наиболее психологическая из великих религий, стоит в одном ряду с платонизмом, джайнизмом, конфуцианством и даосизмом как одно из великих новшеств Осевого времени.
Одна из отличительных особенностей буддийской традиции – акцент, сделанный не на вере, а на опыте. В буддизме не существовало ни Символа веры, ни катехизиса, пока в конце XIX века американец Генри Стил Олкотт, перешедший в буддизм, не решил, что всякой уважающей себя религии необходимо и то, и другое. Это сравнительное безразличие к доктринальному аспекту религии коренится в широко известном отказе Будды строить догадки и теоретизировать. Подобно его современнику Конфуцию, который стал вдохновителем новой религии, не рассчитывая ни на Бога, ни на сверхъестественные силы, Будда был практиком. Свое учение он сравнивал с плотом, говоря, что «оно годится для переправы», и вечно пропускал тщательно отобранные слова сквозь сито пользы4.
Согласно преданию, последние слова Будды были такими: «Будьте светильниками самим себе, с усердием стремитесь к своему освобождению»
Одна из самых известных историй из жизни Будды повествует о человеке, который засыпал его всевозможными метафизическими загадками. Вечен ли этот мир? Тело и душа – одно и то же? На все его вопросы Будда отвечал собственными. Если тебя ранили отравленной стрелой, станешь ли ты тратить время и силы, расспрашивая, кто стрелял, какого он роста, каков он с виду? Или просто вытащишь стрелу? Буддизм – это извлечение стрелы страданий, добавлял он. Единственный итог любых рассуждений – больше боли и яда под кожей.
В возрасте восьмидесяти лет принц, достигший пробуждения, съел тухлый кусок мяса, положенный в его миску нищего, и умер от пищевого отравления в Кушинагаре, неподалеку от дома у непальской границы, где прошло его детство. Прежде чем перейти в паринирвану («окончательную нирвану»), он попросил своих последователей не скорбеть о нем. Всему присуща быстротечность (аникка), сказал он. Всему, что рождается, суждено прийти в упадок и умереть. Согласно преданию, его последние слова были такими: «Будьте светильниками самим себе, с усердием стремитесь к своему освобождению». Последователи кремировали его тело, останки начали чтить как святыни.
С тех пор буддийские паломники обходят четыре священных места, сыгравших важную роль в жизни Будды: рощу Лумбини, где он родился; дерево Бодхи, где он достиг просветления; Сарнатх, где он произнес свою первую проповедь, и Кушинагар, где он умер. В пути они молят Будду не только о нирване, но и о помощи в трудностях повседневной жизни, а также развлекают друг друга чудесными легендами о прошлых жизнях Будды. Раньше такие паломничества совершали пешком, ночуя под открытым небом или на полу в монастырях (или где придется), но теперь допускается ездить поездом, в вагонах первого класса, путешествовать в автобусах с кондиционерами, пользоваться комфортом роскошных отелей.
Когда я был молод, я сам совершил бюджетный вариант такого паломничества; особое впечатление на меня произвел Сарнатх. Одно из достоинств Индии в том, что это страна гиперстимуляции. Если, как сказано в Еврейской Библии, «премудрость возглашает на улице» (Притч 1:20), то в Мумбаи или в Калькутте ее не услышать: какофония звуков, которые издают автомобили, мотоциклы, моторикши, автобусы и велосипедные звонки, во многих индийских городах достигает громкости, сравнимой с децибелами реактивного лайнера на взлетной полосе. Но избыточной стимуляции подвергается не только слух. Индийские религиозные изображения – это буйство красок. А улицы больших индийских городов забиты толпами настолько, что почти непроходимы. Во время моего путешествия приезд в Сарнатх стал желанной передышкой после этой пышной, цветистой, шумной суеты. Если многие священные места мира уже захватило ревнивое божество консьюмеризма, то Сарнатх пока не перекроен в угоду туристам. Архитектура его ступ, к счастью, скромна и напоминает погребальные курганы коренных американцев, рассеянные по Югу и Среднему Западу Америки. Для меня приезд в Сарнатх стал мистической, блаженнотихой, уместной данью, воздаваемой пути к пробуждению.
Из Азии в Америку
После смерти Будды, который, как принято считать, жил в 563–483 годах до н. э., но мог жить и почти столетие спустя, буддизм превратился в движение в буквальном смысле слова: толпы странствующих монахов и монахинь подражали образу жизни Будды, который «не хранил верности местам», и зависели лишь от благожелательности последователей-мирян, от их желания делиться едой в надежде на улучшение кармы и более благоприятное перерождение. Но постепенно все больше и больше этих «отрекшихся» оседало у многочисленных богатых и влиятельных покровителей. Вот почему буддизм стал первой из религий, в которой развился институт монашества.
Буддизм стал первой из религий, в которой развился институт монашества
Когда волшебная сказка о Будде уступила место потребностям истории, буддизм распространился почти по всему полуострову Индостан, отчасти благодаря революционному отрицанию кастовой системы и равнодушию к священным писаниям, церемониям, статусу высшей касты браминов. Буддизм двигался на север и восток, в Центральную Азию, по Великому шелковому пути в Китай, оттуда – в Корею и Японию. Под парусами он отплыл на юг, в Шри-Ланку и Мьянму, а оттуда добрался до архипелагов Юго-Восточной Азии. Ему удалось даже подняться в горы и попасть на высокогорные плато Тибета. Буддизм распространялся не потому, что располагал новой священной книгой, подобно исламу, или новым богом, подобно христианству. Первые буддисты отказывали Будде в божественности и не считали его слова откровением. Буддизм распространялся потому, что обладал своим повествованием, впечатляющим новым повествованием о том, кто, пробудившись, разрешил проблему человеческих страданий и обрел спокойствие среди бури.
У себя на родине, в Индии, буддизм пережил свой «константинов момент», когда великий император Ашока (304–232 годы до н. э.), потрясенный кровопролитным сражением, в котором одержал победу ценой тысячи тысяч жизней, обратился в буддизм и принялся возводить повсюду на полуострове памятники состраданию, религиозной терпимости, отказу от насилия. Но Индия, помешанная на богах, была не из тех, кто способен разом забыть о них. Поэтому к XIII веку буддизм на своей родине практически умер, пал жертвой популярности индуизма бхакти и эффектного появления ислама.
Буддизм хорошо совместим с наукой, особенно с современной психологией и квантовой механикой
В XIX веке буддизм отправился завоевывать Запад книгами, артефактами, приверженцами: переводами буддийских священных писаний на европейские языки; предметами искусства, собранными теми, кому импонировал буддизм, – их демонстрировали, к примеру, в Музее искусств Бостона; обращенными, например, русской основательницей Теософского общества Еленой Блаватской; эмигрантами, особенно из Китая и Японии, переселявшимися в Европу и Северную Америку.
Сегодня примерно 445 миллионов человек, или 7 % населения земли, исповедуют буддизм, следовательно, буддизм занимает среди мировых религий четвертое место по численности приверженцев, уступая только христианству, исламу и индуизму. Большая часть буддистов мира сосредоточена в Юго-Восточной Азии, они лишь минимально представлены в Африке и Латинской Америке. В Китае, по самым скромным подсчетам, 175 миллионов буддистов, буддисты составляют большинство в Таиланде, Камбодже, Мьянме, Шри-Ланке, Бутане, Японии и Лаосе. Что касается буддийских монахов, их количество с трудом поддается подсчетам. Когда в 1950 году Китай вторгся в Тибет, там могло быть до миллиона монахов, но сегодня наиболее многочисленные монашеские общины находятся в Таиланде и на Тайване.
Однако буддизм мало-помалу выходит из моды. На ее пике к этой традиции принадлежала чуть ли не треть населения планеты, но ХХ век больно ударил по буддизму. Удар коммунистов, пришедших к власти в Китае и Северной Корее, а также евангелического и пятидесятнического христианства в Южной Корее был особенно силен. Тем не менее буддизм продолжает стремительно расти в Австралии, Новой Зеландии и США благодаря непрекращающейся эмиграции из азиатских стран, а также благодаря притягательности духовной традиции, не сводящейся к сделкам с Богом, и явной совместимости буддизма с наукой, особенно с современной психологией и квантовой механикой. Кроме того, буддизму идет на пользу популярность любимого многими лидера тибетских буддистов и лауреата Нобелевской премии мира
Далай-ламы, а также ряда снятых в 90-е годы ХХ века фильмов с тибетскими мотивами, в том числе «Семь лет в Тибете» с Брэдом Питтом в главной роли и «Маленький Будда» с Киану Ривзом5.
Из всех азиатских религий именно буддизм оказал наиболее заметное влияние на европейскую и американскую поп-культуру. Его верования и обычаи попали в телесериал «Симпсоны», фильм «Матрица», бестселлер тренера НБА Фила Джексона «Священный баскетбол» (Sacred Hoops, 1996), а также в слова песен хип-хоп-группы Beastie Boys («Обет бодхисаттвы»). Буддизм давно привлекал внимание интеллектуалов с Запада. Немецкий философ Фридрих Ницше называл буддизм «в сотни раз более реалистичным, чем христианство», американский кумир бит-поколения Джек Керуак посвятил свой роман «Бродяги Дхармы» (1958) буддийским мотивам, а заодно и способствовал «рюкзачной революции» 1960-х годов6.
Крупнейшее из трех основных направлений буддизма – махаяна («Великая колесница»), преобладающее во Вьетнаме и таких восточноазиатских странах, как Китай, Япония и Корея. Самое древнее направление – тхеравада («Учение старейших»), популярное в Южной и Юго-Восточной Азии – в Таиланде, Мьянме, Шри-Ланке и Камбодже. Тибет – родина высокогорной ваджраяны («Алмазной колесницы»), распространенной также в Монголии, Бутане, Непале, России, отдельных районах Китая и Японии, а также в Индии, где Далай-лама поселился в изгнании, вынужденный бежать из родных мест в 1959 году.
Несмотря на то, что на Западе буддизм широко ассоциируется с медитацией, большинство буддистов не медитирует. Их религиозность выражается главным образом поклонением в духе бхакти разным буддам и другим сверхъестественным фигурам. Своим буддам они поклоняются в храмах, молятся им дома, совершают паломничества в священные города, связанные с их стремлениями. Буддизм играет ведущую роль в погребальных ритуалах почти любого общества, где он достаточно распространен. Так как буддийская традиция ассоциируется с перерождениями, семьи обращаются к буддийским монахам, когда речь идет о смерти, похоронах, поминовении.
В ряду великих религий буддизм движется по среднему пути во всем, что касается современного влияния, слегка отстает от индуизма, гордого тем, что у него больше приверженцев, и опережает иудаизм, который исповедует всего один человек на каждые тридцать буддистов во всем мире.
От страданий к нирване
Как и индуисты, буддисты прослеживают человеческие беды до питаемого кармой цикла жизни, смерти и перерождения – колеса сансары. Но буддисты доступнее объясняют, почему нежелательно переходить от перерождения к перерождению. Так не годится, говорят они, потому что жизнь полна страданий. Следовательно, проблема, которую буддизм стремится преодолеть, – страдание, которое буддисты называют дуккха. А цель – нирвана, буквально «тушение» или «задувание» (как свечек на торте в день рождения), только в данном случае тушить следует страдания7.
Для достижения этой цели буддисты применяют разнообразные методы. Одни предаются песнопениям. Другие просто сидят. Третьи представляют свой путь по мандалам, священным картам космоса. Четвертые ломают головы над замысловатыми, вводящими в ступор коанами в попытке раззадорить и шокировать собственный разум, а то, что от него останется, привести к несомненному пробуждению. Но наиболее известна буддийская практика медитации, хотя она и не является распространенным видом деятельности в кругу мирян. Один мой знакомый бирманец, занимающийся медитацией не один десяток лет, однажды назвал свои занятия не чем иным как «возможностью побездельничать». Однако в нашей культуре, которой свойственна целеустремленность, ничегонеделание может оказаться тяжким трудом.
Простейшая из всех разновидностей буддийской медитации – наблюдение за дыханием. Я занимаюсь ею вместе со студентами в рамках вводного курса в религиоведение, каждый может опробовать эту медитацию в домашних условиях. Найдите удобное место, чтобы сесть, а затем начните следить за своим дыханием: за выдохами, за вдохами, за мимолетными паузами, за тем, как поток дыхания усиливается и идет на убыль. Возможно, вы заметите, что дыхание постоянно меняется, что завершение одного выдоха дает начало новому вдоху, а завершение этого вдоха порождает новый выдох. И кроме того, вы поймете, что организм дышит сам, дыханием вы не управляете8.
Еще одна популярная буддийская практика – випассана (випашь-яна), название которой переводят как «медитация прозрения» или «вдумчивости». В этом случае следить надо не за дыханием, а за своими ощущениями, мыслями, чувствами. Если вам скучно, осознайте, что вы скучаете. Если у вас болит спина, понаблюдайте за болями в