— Рик! — воскликнула она. — Где ты был?
Она бросилась ему на шею, чувствуя невероятное облегчение.
— Спокойно! Я же говорил, что собираюсь выпить с ребятами. Не волнуйся, я пил апельсиновый сок. Мишлен женится на следующей неделе.
— Мишлен?
— Ну, Майк. Мы называем его Мишлен, потому что он похож на этого человечка из шин.
— Ладно, это неважно. Боже, я тут чуть с ума не сошла. Ты не говорил, что собираешься сегодня куда-то.
— Да? А я уверен, что говорил. Ладно, как бы там ни было, где мой ужин? Я голодный как собака.
Он наклонился поцеловать ее в губы, и Тина была счастлива, что ее муж вернулся. И если бы от него не несло элем, все было бы просто идеально.
Глава 13
Тина сидела на табуретке за прилавком магазина, когда вошел Грэм. С порывом ветра в магазин залетел вихрь сухих осенних листьев, а дверь чуть не слетела с петель. К концу сентября погода дышала холодом, и Тина поежилась.
— Доброе утро, Грэм. Как ты?
Он всегда заходил к ней в субботу поболтать перед тем, как открывать свою лавку. Он потер руки и подышал на них.
— Доброе утро, цветочек. Холодище, чуть уши не отморозил.
Он поцеловал ее в щеку и посмотрел на растущий живот.
— Ты только глянь!
Тина соскользнула с табуретки и вздохнула.
— Еще три месяца. Скорей бы уже!
— Как дела дома? — спросил он осторожно.
— Грэм, пожалуйста, перестань волноваться. Все хорошо, я же говорю.
— Выглядишь уставшей.
— Это потому, что я на седьмом месяце. Представляешь, как бы я уставала, если бы Рик не предложил мне бросить работу? Он правда заботится обо мне.
— И он по-прежнему не пьет?
Тина завозилась с чайником.
— Тина?
— Ну, он изредка может пропустить по стаканчику с ребятами из депо, но знаешь, вряд ли можно его в этом упрекнуть. Он ходит в паб только раз в неделю, в пятницу вечером, и я думаю, это вполне справедливо. Он много работает. Это совсем не то, что раньше.
— Ты пытаешься убедить меня или себя?
— Ты как Линда! Я доверяю ему, и это главное.
— Ладно, прости, — сказал Грэм, смягчая тон. — А это от кого? — спросил он, указывая на конверт на прилавке. — Как будто старый.
Тина инстинктивно схватила конверт и прижала к груди. Она никому не рассказывала о письме Билли, кроме Мод Катлер, и хотела, чтобы так оно и оставалось. Не зная толком почему, она не хотела никого впутывать в это дело. Она долго думала, стоит ли ей продолжать свое расследование. Кто знает, может Крисси и Билли счастливо жили в браке с другими людьми, у каждого была своя семья, и это письмо лишь огорчит их? А может, один из них или оба умерли, и это послание из прошлого лишь потревожит старые раны?
— Ни от кого. И уж точно не тебе.
Слова задели Грэма.
— Извини, — обиженно произнес он.
Тина тут же пожалела о своем резком тоне. Грэм просто поддерживал разговор.
— Нет, это ты меня извини, Грэм. Не стоило на тебя срываться. Я очень ценю твою заботу, правда. Но поверь мне, я в порядке. Теперь давай просто попьем чаю и поговорим о чем-нибудь другом, а не обо мне?
Ветреным пятничным днем в конце октября Тина наконец стояла на пороге террасного дома на Гилбент-роуд. Письмо Билли лежало у нее в кармане. Несмотря на все сомнения, она все-таки решила выяснить, что произошло с молодыми влюбленными. Она постучала и в ожидании уставилась на дверь: синяя краска облупилась, а дверной молоточек заржавел из-за бездействия. В этом доме гости явно бывали нечасто. Она постучала снова и уже собралась уходить, как изнутри послышался шорох.
— Кто там? — раздался пожилой голос.
— Эм-м, меня зовут Тина Крейг. Я ищу одного человека, который раньше здесь жил.
Она нагнулась к почтовой щели и приоткрыла ее пальцем, чтобы ее было лучше слышно.
— Его звали Билли. Вы знаете его?
Последовало долгое молчание, и Тина не знала, что делать дальше. Затем она услышала скрип засова, и дверь слегка приоткрылась. На пороге показался мужчина лет восьмидесяти с испещренным морщинами лицом и белой, как снег, копной волос. Его нос картошкой отдавал лиловым, а зубы и пальцы пожелтели от никотина.
Тина выпрямилась.
— Здравствуйте. Как я уже сказала, я ищу парня по имени Билли. Насколько я знаю, он жил здесь много лет назад. Вы были знакомы с ним?
Старик нацепил толстые очки на нос.
— Никогда о нем не слышал, — отрезал он скрипучим, но уверенным голосом и захлопнул дверь у нее перед носом.
Растерянно соображая, что делать дальше, Тина плотнее застегнула пальто, уберегая от холода растущий живот, и потерла ноющую спину. Она вдруг почувствовала себя очень глупо, стоя у дома совершенно не знакомых ей людей.
Она огляделась по сторонам и заметила пожилую женщину, которая медленно шла по улице, таща за собой клетчатую тележку. Она смотрела на Тину и старалась ускорить шаг, но ее старые кости уже не годились для скоростных забегов, поэтому она подняла руку, прося Тину подождать. Наконец она поравнялась с ней, с трудом переводя дух.
— Могу… могу ли я вам чем-то помочь? — спросила она, отдуваясь.
Тина указала на синюю дверь.
— Это ваш дом?
— Да, так и есть. Я живу здесь с 1923 года — пятьдесят лет.
— О, так это был ваш муж? — с удивлением спросила Тина.
Пожилая дама вставила ключ в замочную скважину и толкнула дверь.
— Генри, я дома, — крикнула она и повернулась к Тине. — Да, это мой муж. Так чем я могу вам помочь?
— Все в порядке, ваш муж уже мне ответил. Я искала одного человека, который, как я думала, жил здесь раньше, но раз вы живете здесь пятьдесят лет, я, должно быть, ошиблась адресом.
Глаза пожилой женщины слезились от холода, и она вытащила носовой платок, чтобы вытереть их.
— Кого вы ищете?
— Ваш муж уже сказал мне, что не знает…
— Имя? — допытывалась она.
Тина посмотрела в глаза упертой старушке.
— Фамилии я не знаю, только имя — Билли.
Старушка ухватилась за ручку тележки. На тонких сухих руках проступили синие вены, а костяшки побелели. Медленно она отпустила одну руку и протянула Тине:
— Элис Стирлинг, приятно познакомиться.
Тина присела за кухонный стол напротив Элис, грея руки о чашку крепкого чая. Генри сидел в кресле у камина и рассеянно смотрел в окно.
— Он никогда не принимал Билли, — начала Элис, кивая на мужа.
— Он мне не сын, — отрезал Генри на удивление сильным голосом, который никак не вязался с его хилой внешностью.
— Замолчи, Генри! — цыкнула Элис и повернулась к Тине. — Мы усыновили Билли, когда ему было всего десять месяцев. Его родители умерли, и он жил в приюте. О нем хорошо заботились, но ему был нужен настоящий дом, понимаете, отец и мать. Мы только-только потеряли своего собственного ребенка, Эдварда, и утрата была… — ее голос дрогнул, — утрата была невыносима, но потом в нашей жизни появился малыш Билли и…
— Занял его место, — перебил Генри. — Она и думать перестала об Эдварде, после того как этот появился.
— Закрой свой рот, старый злобный дурак.
Элис посмотрела на Тину:
— Не обращайте на него внимания.
Тина начинала чувствовать себя неловко. Она достала из кармана письмо Билли и протянула Элис, которая осторожно вытащила его из конверта и начала читать. По мере чтения ее грудь вздымалась все сильней, а дыхание становилось все чаще. Наконец Элис сложила письмо и передала обратно Тине.
— Где вы это взяли?
Тина рассказала, как письмо попало к ней в руки, и Элис покачала головой.
— Не понимаю, — медленно произнесла она. — Билли сидел за этим самым столом, где вы сидите сейчас, и писал это письмо. Это была моя идея — он никогда не был силен в подобных вещах, но когда он закончил, то был доволен тем, что вышло. Он был рад, что смог выразить свои чувства, рассказать Крисси о том, что он действительно чувствовал. Потом он пошел на почту его отправлять.
Тина перевернула конверт.
— Но он его так и не отправил. Смотрите.
Элис посмотрела на непогашенную марку.
— Все это было так давно, в голове все путается. Мне казалось, он говорил, что отправил его, но выходит, что нет. Я знаю, что он заходил к ним домой и говорил с матерью Крисси, но она ничего не знала о письме. Она сказала ему, что Крисси отправили в Ирландию вместе с теткой, чтобы она родила ребенка там. Билли просил миссис Скиннер дать ему адрес, но она сказала, что сама с ней свяжется и узнает, хочет ли того Крисси.
— Так они в итоге встретились? Билли и Крисси воссоединились?
Элис опустила голову и глубоко вздохнула.
— Увы, нет. Он никогда больше не слышал о Крисси ни слова. Миссис Скиннер в ту же ночь сбила машина. Она умерла, так и не придя в сознание.
— Билли удалось узнать, что стало с Крисси и ее ребенком?
Тина перевернула конверт.
— Но он его так и не отправил. Смотрите.
Элис посмотрела на непогашенную марку.
— Все это было так давно, в голове все путается. Мне казалось, он говорил, что отправил его, но выходит, что нет. Я знаю, что он заходил к ним домой и говорил с матерью Крисси, но она ничего не знала о письме. Она сказала ему, что Крисси отправили в Ирландию вместе с теткой, чтобы она родила ребенка там. Билли просил миссис Скиннер дать ему адрес, но она сказала, что сама с ней свяжется и узнает, хочет ли того Крисси.
— Так они в итоге встретились? Билли и Крисси воссоединились?
Элис опустила голову и глубоко вздохнула.
— Увы, нет. Он никогда больше не слышал о Крисси ни слова. Миссис Скиннер в ту же ночь сбила машина. Она умерла, так и не придя в сознание.
— Билли удалось узнать, что стало с Крисси и ее ребенком?
Элис медленно покачала головой.
— Мой Билли был убит в бою в 1940 году. Ему было двадцать два.
Тина застыла в полном потрясении. Она бросила взгляд на Генри — тот дремал в своем кресле. Элис промокнула глаза платком. Наконец к Тине вернулся дар речи.
— Мне очень жаль. Я не хотела бередить старые раны.
— Ну что вы. Смерть моего Билли — это рана, которая никогда не затянется. Я скучаю по нему каждый божий день. Он был прекрасным сыном. Может, и не я произвела его на свет, но для меня он был моей плотью и кровью точно так же, как и Эдвард. Доктор Скиннер думал, что он был не достоин его драгоценной дочери, но на самом деле, он был слишком хорош.
Элис кивнула на живот Тины.
— Жизнь — бесценный дар, миссис Крейг. Цените каждую секунду, которую вы проведете с вашим малышом. Другой такой любви у вас никогда не будет.
По щекам Тины катились слезы.
— Спасибо, Элис, я обещаю.
Элис с трудом поднялась со стула и принялась рыться в ящике старого серванта.
— Вот, это Билли, — сказала она, толкнув фотографию через стол.
Со старого потрепанного снимка на Тину смотрел красивый молодой человек в военной форме.
— Если вы когда-нибудь отыщете его ребенка, передайте ему фотографию и скажите, что его отец был самым добрым, храбрым и красивым мужчиной, который когда-либо жил на свете.
Тина положила фотографию в конверт вместе с письмом Билли.
— Элис, я обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы Крисси получила это письмо. Она должна знать, что Билли хотел все исправить. Почему он передумал и не отправил письмо, мы, вероятно, никогда не узнаем, но он сделал все возможное, чтобы вернуть ее, и я постараюсь сделать так, чтобы она об этом узнала.
К тому моменту, как Тина вышла из дома на Гилбент-роуд, было уже половина седьмого, и на улице стемнело. Пока она ждала на автобусной остановке, хлынул проливной дождь, и она с трудом раскрыла зонтик. К счастью, вдали блеснули фары автобуса, и Тина приободрилась. Была пятница, и Рик наверняка отправился в паб с приятелями по работе, так что домой он вернется не скоро. Тина подумала о том, что сказал Грэм. Он ошибался — она не видела ничего плохого в том, чтобы Рик выпил пинту-другую раз в неделю после работы. Он заслужил это, учитывая, сколько он пашет, чтобы обеспечить ее и ребенка.
Пока она ехала в автобусе, от запаха бензина и постоянной тряски ее начало мутить. Она размышляла над словами Элис и вдруг забеспокоилась, что не будет любить своего ребенка достаточно сильно, и тут же упрекнула себя в глупости. Элис любила Билли, хотя он даже не был ее родным сыном. Как же сильно она будет любить своего малыша, которого так ждала и вынашивала все эти девять месяцев!
Домой она добралась уже после семи, и весь дом был погружен в темноту. Она открыла дверь и пошарила рукой в поисках выключателя. В прихожей, оклеенной темно-коричневыми обоями, было особенно мрачно, и Тина подумала, что надо будет попросить Рика переклеить стены обоями посветлее. Она на ощупь пробралась вдоль стены и нащупала ладонью выключатель. Но прежде, чем она успела его нажать, теплая рука легла поверх ее руки, и у Тины подкосились ноги.
— Рик! Боже, как ты напугал меня. Не думала, что ты дома.
Дальше одновременно произошли три вещи. Сначала ей в нос ударил резкий запах виски, затем она почувствовала кулак Рика на своей щеке, и в глазах помутилось. И наконец рот начал постепенно наполняться кровью. Она все глотала и глотала ее, пытаясь понять, что произошло, пока не погрузилась в полную темноту.
Глава 14
1939 год
На улице стояла кромешная тьма, и Билли изо всех сил таращил глаза, пытаясь разглядеть дорогу. Он удивился, насколько серьезно все отнеслись к этому затемнению. Ни один лучик света не вырывался из окон, все фонари были потушены, а машины осторожно крались по улицам с выключенными фарами. Удушающий чернильный мрак навалился на него со всех сторон. Билли был уверен, что это было гораздо опаснее угрозы самих бомб, но законы писал не он. Повернув за угол, он немного заплутал и остановился, стараясь вспомнить, где был ближайший почтовый ящик. Казалось, весь мир в одночасье изменился. Пытаясь сориентироваться в непроглядной тьме, он вдруг почувствовал, что кто-то стоит рядом. Билли замер и прислушался. За его спиной чиркнула спичка, и он резко развернулся. В тусклом дрожащем свете проступили хорошо знакомые черты доктора Скиннера. Билли тотчас занял оборонительную позицию.
— Вы что, следите за мной?
— Я шел с тобой поговорить.
Скиннер сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел на мостовую.
— Ну, и куда ты направляешься? Не к моей дочери, надеюсь. Я говорил тебе, она не имеет ни малейшего желания тебя видеть.
— Она так вам и сказала?
— Так и сказала. Похоже, наконец-то образумилась.
— Могу я вас спросить кое о чем, Сэмюэл?
Билли знал, что обращение по имени выведет доктора из себя, но тот лишь слегка кивнул.
— Почему вы так меня ненавидите? Что я такого вам сделал?
— Я не сомневаюсь, что однажды ты станешь кому-то вполне сносным мужем, — ответил Скиннер и махнул рукой в сторону мрачной улицы. — Тут полно шлюх, для которых ты будешь завидной партией. Но моя дочь особенная. Она заслуживает кого-то получше, чем малограмотный пекарь-сирота.
Билли чуть заметно усмехнулся. У него в рукаве был припасен туз, и он лишь ждал момента, чтобы разыграть его.
— По крайней мере, меня действительно волнует ее счастье, то, чего она хочет.
— Она не знает, чего она хочет. Я знаю, я ее отец.
Билли заметил, что единственный источник света — сигарета доктора — начинает затухать. Он порылся в карманах в поисках спичек. Ему хотелось видеть каждую черточку, каждый мускул и каждую жилу на лице доктора Скиннера, когда он произнесет следующую фразу. Он чиркнул спичкой, и фигура доктора снова проступила из темноты.
Едва сдерживая ухмылку, Билли посмотрел Скиннеру в глаза.
— Как вас лучше называть — дедушка или дедуля?
За долю секунды до того, как спичка потухла в его пальцах и он выбросил ее, Билли увидел, как изменилось лицо доктора. Глаза сузились, губы сжались в тонкую линию, у виска синей лентой застучала вена.
— Лжец, — прошипел доктор.
— Да ну? — усмехнулся Билли. — Вы так уверены?
Они снова погрузились в темноту, но Билли не нужны были глаза, чтобы знать, насколько доктор Скиннер взбешен. Он чувствовал это, он слышал, как прерывисто тот дышит. Билли догадывался, что доктор не очень обрадуется этим новостям, но его ярость была такой сильной, что ее можно было почувствовать физически.
Билли смягчил тон.
— Доктор Скиннер, я люблю Крисси. Я знаю, что я не тот человек, которого вы бы выбрали своей дочери в мужья, но она носит моего ребенка. Я не собираюсь увиливать от своих обязанностей. Крисси и ребенок всегда смогут на меня положиться. Я буду много работать и…
«Доктор Скиннер резко вскрикнул.
— Помоги мне, — выдохнул он, схватившись за грудь и упав на колени.
Билли стоял над ним, уперев руки в бока. Доктор Скиннер указал на карман пиджака:
— Таблетки.
Билли начал рыться в кармане доктора, хотя и был уверен, что это уловка. Он вытащил коричневую бутылочку и, немного провозившись с крышкой, высыпал содержимое на ладонь.
— Не вижу ничего. Сколько нужно?
— Сейчас.
Доктор Скиннер пошарил рукой в другом кармане и достал небольшой фонарик. Желтый луч осветил горстку таблеток.
— Фонари запрещены, доктор Скиннер.
Он посмотрел на Билли.
— Это экстренный случай.
Дрожащими пальцами он подцепил две таблетки и отправил их под язык, после чего сел, прижавшись спиной к фонарному столбу.
— Спасибо, — произнес он и прикрыл глаза.
Билли не знал, что делать дальше. Доктор дышал тяжело и часто. На улице не было ни души, и Билли понимал, что в одиночку такого грузного человека, как доктор Скиннер, ему никуда не дотащить.