— Здравствуйте, миссис Бутман. Я тут немного занята, но скоро освобожусь. Вы пока осмотритесь как следует.
На лице миссис Бутман отразилось недоумение, и Тина знала почему. Осматриваться ей было незачем. За все ее визиты в магазин она не купила ни одной вещи.
— Конечно, дорогая. Я просто посижу вот здесь, пока ты не закончишь.
Она пододвинула стул и водрузила сумку на прилавок.
— Там что, телевизор у тебя?
Ответ явно удивил миссис Бутман.
— Не знала, что тебя интересуют скачки.
— Ты сделала ставку? — прервала пожилая дама.
— Нет! Боже, конечно, нет! — выпалила Тина, удивляясь, как так вышло, что ей уже приходится оправдываться перед миссис Бутман.
— Я в жизни не играла в азартные игры, — продолжала старая леди. — Мой Джек всегда говорил, что это для дураков. К чему выбрасывать кровные деньги на ветер?
— Я ничего не ставила, миссис Бутман, — терпеливо ответила Тина. — Мне просто интересно, вот и все.
«Крисп впереди, но Красный Ром уверенно нагоняет».
Он шел вторым! Как, черт возьми, это могло случиться? У Тины перехватило дыхание, словно ее ударили в грудь.
— Ты не поверишь, что случилось, — прошептала заговорщицки миссис Бутман. — Та девица из девятого дома, как ее?
— Труди, — ответила Тина рассеянно, напряженно вслушиваясь в слова комментатора.
— Да, точно. Так вот, эту голодранку поймали с поличным в супермаркете.
Она скрестила руки под пышной грудью и поджала губы, ожидая реакции Тины.
— Неужели?
— И это все, что ты можешь сказать? — воскликнула миссис Бутман, явно разочарованная тем, что ее сочную сплетню восприняли с таким безразличием.
Тина проигнорировала возмущение пожилой дамы и сосредоточилась на том, что говорил Питер О’Салливан:
Тина вцепилась в дверной проем и едва дышала.
— Ты точно в порядке, Тина?
Из подсобки продолжал раздаваться голос Питера О’Салливана:
Тина не сомневалась, что приняла верное решение и не стала ставить. Красный Ром выглядел загнанным, к тому же так сильно отставал. Она немного приободрилась.
— Да, я в порядке. А не выпить ли нам чайку?
Воспользовавшись удобным предлогом, Тина шмыгнула в подсобку, где стоял телевизор. Она поставила чайник и достала две чашки с блюдечками. И тут она застыла перед экраном. Интонация Питера О’Салливана изменилась:
«Крисп начинает терять концентрацию. Он слишком долго шел один, и вот Красный Ром начинает догонять его. Криспу остается продержаться меньше двухсот метров до финиша, но Красный Ром уверенно настигает его».
Чашки зазвенели на блюдечках, а Тина, не веря своим глазам, в ужасе уставилась в телевизор.
— Нет! Нет! — осипшим голосом прошептала она. — Боже, только не это.
Тина побелела как полотно и рухнула на колени, почувствовав, как в животе все перевернулось. Чашки разлетелись на тысячу осколков. В висках стучала кровь. Зажав голову руками, Тина дрожала, как загнанная дворовая собака. Из глаз брызнули слезы и потекли по щекам жгучими струйками — ровно в этот момент в кладовую без приглашения вошла миссис Бутман.
— Миссис Бутман, пожалуйста, мне нужно побыть одной.
Она бесцеремонно выпроводила пожилую даму из подсобки на улицу. Миссис Бутман не успела вымолвить ни слова, как Тина захлопнула дверь у нее перед носом, заперла задвижку и перевернула табличку надписью: «Закрыто». Она прижалась лбом к холодному стеклу, чувствуя подступающую тошноту и горький вкус желчи во рту. Она сглотнула слюну и потерла лицо руками. В полном отчаянии Тина побрела обратно в кладовую и выключила свет. Ей нужно было подумать, что делать дальше. Рик ждет ее дома с несметной кучей денег. Она даже не знала размер ставки — не думала, что пригодится, и вот на тебе. На этот раз ей это точно с рук не сойдет.
Тина не знала, как долго она просидела в темноте, пока стук в дверь не вывел ее из оцепенения. Она с ужасом подумала, что это Рик.
— Мы закрыты, — ответила она хриплым голосом.
— Тина! Это Грэм. Впусти меня.
«Только этого не хватало», — подумала она. Грэм со своим сочувствием и участием сейчас точно ее добьет.
Она поднялась на ноги и отперла дверь.
— Извини, что не пришел быстрей. Сегодня просто безумие творится.
— Все нормально, Грэм.
Он посмотрел на ее заплаканное лицо.
— Он убьет меня, — просто ответила она. — То есть я правда думаю, он убьет меня.
Грэм порылся в кармане и вытащил оттуда пачку денег.
— Что это?
— Четыреста пятьдесят фунтов. Держи, — он положил деньги ей в руку.
— Я не понимаю.
— Тшш, — Грэм приложил палец к ее губам. — Я поставил за тебя.
— Ты? — недоверчиво покосилась Тина. — Ты же букмекер, Грэм, ты не можешь держать пари с самим собой.
— Знаю. Я послал Найджела в «Лэндброкс».
Тина чувствовала, как у нее задрожал подбородок.
— Правда?
— У меня было предчувствие насчет этой лошади. Я не мог рисковать — ставки были слишком высоки. На него ставили один к девяти.
— Но он чуть было не проиграл, Грэм.
Он пожал плечами.
— Если бы он проиграл, ты ведь никогда не сказал бы мне, верно?
Грэм покачал головой.
— Но он выиграл. Давай не будем гадать, если бы да кабы.
— Грэм, я правда не знаю, что сказать. Возможно, ты и в самом деле только что спас мне жизнь.
— Ну, ну, поменьше драматизма.
Тина взяла в руки лицо Грэма и, притянув к себе, запечатлела поцелуй на его губах.
— Спасибо, — просто сказала она.
Грэм покраснел.
— Не за что, — ответил он и добавил уже чуть серьезней: — Для тебя, Тина, я сделаю что угодно, помни об этом.
— Я этого не забуду, Грэм, — ответила она, засовывая деньги в сумочку. — Я лучше пойду, он будет ждать. По крайней мере, хоть раз он будет в хорошем настроении.
Глава 3
Тина вставила ключ в замочную скважину. Голова горела, во рту пересохло, а руки тряслись так сильно, что она с трудом повернула ключ. В темной прихожей было слышно телевизор. Дики Дэвис как раз заканчивал передачу «Мир спорта», и Рик наверняка валялся на диване — может, спал, и, без сомнения, был пьян. Она заглянула в гостиную, но там было пусто.
— Рик, я дома!
— Я наверху, — донесся ответ.
Она порылась в сумочке и вытащила пачку банкнот, поднимаясь по лестнице.
— В ванной, — раздался его голос.
Тина толкнула дверь и ахнула. Рик набрал полную ванну горячей воды с воздушной пеной. Он даже зажег пару свечей. Капельки стекали по запотевшим окнам, и плотный пар застил всю комнату.
Рик нагнулся над ванной и поводил рукой по пенным пузырям.
— Я подключил воду, — пояснил он.
— Подключил воду? Но счета…
Рик приложил палец к ее губам.
— У тебя ничего для меня нет?
Тина протянула ему деньги.
— Я оставила себе пятьдесят фунтов, если ты, конечно, не против, — голос ее звучал смелее, чем она чувствовала себя на самом деле.
Рик проигнорировал ее дерзкий тон и прижал купюры к носу. Он сделал глубокий вдох, наслаждаясь чернильным запахом денег, и засунул их в задний карман.
Тина должна была признать, что он действительно преобразился. Он был одет, чего давно не случалось по вечерам в субботу, чисто выбрит и от души наодеколонен «Олд Спайсом». Возможно, он даже вымыл голову — Тина не была уверена. Вокруг него витал легкий аромат не выветрившегося алкоголя, но он, казалось, был трезв.
— Я сегодня утром вел себя как свинья. Тина, я понимаю. Ты сможешь меня простить? Мне так жаль.
Он притянул ее к себе и зарылся лицом в ее длинные черные волосы. Тина стояла не шелохнувшись. Они уже столько раз через это проходили. Он вел себя как последний ублюдок, она расстраивалась, потом его начинали мучить угрызения совести, и он молил о прощении. Она слегка его оттолкнула.
— Тебе нужна помощь, Рик. С алкоголем.
— Все в порядке, Тина. Я могу бросить когда захочу. Смотри — вот сейчас я не пил.
Тина вздохнула и кивнула на ванну.
— Это для меня?
— Конечно! Давай я тебе помогу.
Он стянул кофту с ее плеч и уронил на пол, затем медленно расстегнул рубашку и, сбросив ее вслед за кофтой, начал целовать ее шею. Тина зажмурилась. Рик мягко прижал ее к стене и с жадностью поцеловал в губы.
— Вода остывает, — сказала она, выскальзывая из его объятий.
Рик постарался скрыть свое разочарование.
— Хорошо, солнышко, прости. Слушай, ты тут отмокай, а я сделаю чай.
Тина с подозрением покосилась на него.
— Что? Да, я умею делать чай. Клянусь, Тина, я изменился. Этот выигрыш — ровно то, что нам было нужно, чтобы начать новую жизнь.
Слова звучали так убедительно, и, если бы Тина уже не слышала их сотни раз, она бы купилась. Рик умел мастерски манипулировать женщинами — этот навык он освоил с самых юных лет, и Тина знала, кого винить.
Ричард Крейг был ребенком военного, единственным сыном Джорджа и Молли Крейг. Пока его отец сражался за родину, мать забрала его в деревню к сестре, где он был в безопасности. Мать и бездетная тетка души не чаяли в маленьком Рики и обеспечили ему совершенно идиллическое детство. Они исполняли любой его каприз, поэтому для трехлетнего мальчика стало потрясением, когда однажды ему отказались покупать деревянный паровоз, который он увидел в витрине магазина игрушек.
— Это очень дорого, сладкий, — пыталась убедить его мать.
— Хочу! — требовал Рики.
— Может, купим его на твой день рождения?
— Хочу сейчас! — нахмурился Рики, сложив руки на груди.
В разговор вмешалась тетя:
— Но это всего через пару месяцев, ждать не так уж долго.
Рики ничего не ответил. Он пристально посмотрел на беспомощных женщин, сделал глубокий вдох и задержал дыхание.
— Что ты делаешь? — спросила мать.
Рики проигнорировал вопрос и закрыл глаза. Женщины с ужасом смотрели, как его лицо становится пунцовым, а губы постепенно синеют. В следующую секунду он упал в обморок.
Тетя схватила деревянный поезд и начала трясти его перед носом ошарашенной продавщицы:
— Мы берем это!
Когда через пару минут Рики очнулся, первое, что он увидел перед глазами, был деревянный паровозик. Он ухмыльнулся, зная, что с этого момента мог вить из мамы с тетей веревки.
После ванны Тина почувствовала себя чуть лучше. Этот день опустошил ее физически и морально. Тяжелые веки налились, точно свинец, а кости ломило от усталости. Она слышала, как на кухне шкварчит картошка — не бог весть какой кулинарный изыск, но, по крайней мере, Рик старался. Когда она зашла на кухню, он жарил яичницу.
— Садись, солнышко, — сказал он, пододвигая стул. — Скоро будет готово. Я открыл банку персиков на десерт. Можем съесть со сгущенкой.
— Чудесно, спасибо.
— Как прошел день в магазине? Тебе удалось посмотреть скачки?
— Охренеть можно, а? Я уж думал, продул, а он взял и всех сделал в конце. Спорю, Грэм был не в восторге. Мне прямо в кайф, когда удается облапошить букмекера.
— Ну, благодаря тебе он за годы скопил целое состояние.
— Тина, не начинай…
— Я и не начинала.
— Шампанским? Рик, ты забыл, где ты живешь? Сомневаюсь, чтобы Мэнни вообще его закупала — спрос тут невелик.
Рик помялся и провел рукой по волосам.
— Ну, тогда, сидра — «Помань» или «Бэбичем», как он там называется…
— Рик, не нужно. Я не большой любитель алкоголя, а ты завязал, помнишь?
Он секунду помедлил.
— Ты алкоголик, Рик. Ты не можешь пропустить рюмочку.
— Да ты у нас знаток!
— Хватит повторять это слово. Кто ты такая, чтобы объявлять меня алко… В общем, одним из них, — возмутился он, натягивая куртку. — Я вернусь через пять минут.
Тина покачала головой. Он никогда не изменится. Он даже был не способен произнести это слово вслух, не то что обратиться за профессиональной помощью. И если она ничего не сделает, он утащит ее на дно за собой.
Первые шаги Тины в жизни были гораздо более многообещающими, и от этого ситуация, в которой она оказалась сейчас, угнетала еще сильней. Тина была единственным ребенком, прекрасно училась в школе, затем перешла в гимназию. Результаты ее выпускных экзаменов были одними из лучших за всю историю школы, поэтому и она, и директриса считали, что следующим шагом будет университетское образование. Тина хотела изучать английскую литературу и стать журналистом. Судьба, однако, распорядилась иначе. Ее отец, Джек Мэйнард, внезапно умер в возрасте сорока пяти лет, и, несмотря на протесты школьных учителей и матери, Тина без колебаний оставила школу и нашла работу в небольшой страховой конторе, чтобы поддерживать семью. Ее обязанности не требовали никаких особых навыков, и зарплата была соответствующей, но Тина пошла на вечерние курсы машинописи и стенографии. Ее трудолюбие и упорство принесли свои плоды: Тина быстро поднималась по карьерной лестнице и вскоре стала лучшей стенографисткой в компании. Но работа была монотонной и к вечеру успевала страшно наскучить Тине. Лучшим моментом за день была поездка домой. Водитель автобуса № 192 был ужасно симпатичным и всегда ей весело подмигивал. Однажды он набрался смелости и пригласил ее в кафе, с тех пор они стали неразлучны. Тине пришлось распрощаться со своими мечтами о карьере журналистки, но Ричард Крейг был более чем достойной компенсацией.
Они перебрались в гостиную, где Рик заблаговременно включил электрический камин — без центрального отопления в доме всегда было холодно. Рик допивал третий бокал дешевого шампанского, и его речь становилась все менее связной. Беда была в том, что он никогда не успевал полностью протрезветь, и ему хватало одного стакана, чтобы захмелеть снова. Тина все еще потягивала первый бокал. Вкус шампанского ей не нравился, к тому же от него болела голова.
Рик развалился на диване перед телевизором и смотрел «Игру поколений».
— Тоже мне призы! Ты вообще видела такое? Набор для фондю — что это за хрень вообще?
— Это небольшая кастрюлька, в которой подогревают сырный соус, а в него макают кусочки хлеба.
— Гадость какая.
— Ну, это блюдо для гурманов.
Рик похлопал по дивану:
Тина поставила стакан и подошла к дивану.
— Там шампусика больше не осталось? — спросил он.
— Мне уже хватит? Нет, не кажется. Я в норме, Тина, не нуди, пожалуйста, все испортишь. Иди сюда.
Он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Тина машинально сжала губы и напряглась всем телом.
— Что теперь не так? — спросил Рик.
— Ничего, — легонько оттолкнула она его. — Давай я налью тебе еще.
Он крепко схватил ее за запястье.
— Это подождет.
Рик резко толкнул Тину на диван и, навалившись сверху, засунул ей в рот язык, отчего Тину чуть не стошнило. Она просила перестать, но Рик был сильней, и, несмотря на сопротивление, он без труда сорвал с нее штаны и раздвинул ноги.
— Рик, погоди, — просила она, пытаясь выиграть время. — Давай пойдем наверх, там удобней.
Он с силой ударил ее по лицу.
— За дурака меня держишь? Заткнись и получай удовольствие, корова фригидная.
Тина повернула голову вбок и закрыла глаза. Он не в первый раз насиловал ее, но она поклялась, что этот раз станет последним. Она терпела слишком долго. Она уйдет — на кону была ее жизнь.
— Где сигареты? — прохрипел он сиплым голосом и откашлялся, постучав себя по груди.
Тина с отвращением поморщилась:
— И тебе доброе утро. Спасибо, я в порядке. Как сам?
Тина швырнула ему пачку сигарет.
— Держи.
Он придвинул стул и сел за стол.
— Чай мне полагается?
Тина кивнула:
— Чайник вон там.
Рик глубоко затянулся и выдохнул дым.
— Ты права. Я полная свинья, и ты заслуживаешь лучшего. А теперь, пожалуйста, сделай мне чаю.
— Знаешь, нечего винить меня одного, — защищался Рик, — ты тут тоже виновата.
Тина поставила чашку и покачала головой.
Рик выпустил клубы серого дыма ей в лицо.
— А я помню, как ты меня вчера уговаривала не ставить — ну, и кто оказался прав?
— Это были мои деньги, — спокойно ответила Тина.
— Что твое — то мое, мы с тобой партнеры.
— Прекрасно, тогда отдай мне половину выигрыша.
Рик усмехнулся.
— Нет уж, это мои деньги. Ты же не одобряешь азартные игры, забыла?
Спорить с ним было невозможно, у Тины просто не осталось на это сил. Следующие слова прозвучали смелее, чем она сама ожидала.
— Я ухожу от тебя.
Рик поперхнулся, словно его ударили в грудь. Он схватил ее за руку.
— Черт, Тина. Да, я вчера немного увлекся, знаю. Но зачем так горячиться! Я люблю тебя, ты же знаешь.
В его голосе звучали знакомые нотки отчаяния. Тина знала: сейчас он скажет и сделает все, что угодно, лишь бы задобрить ее. Все это она проходила не раз.
— Ты так и не понял — я боюсь тебя, Рик. Боюсь, что ты сделаешь со мной в следующую секунду. Мне надоело появляться на работе в синяках и врать, надоело наступать на яичную скорлупу по всему дому, надоело жить в этом ледяном свинарнике и работать за двоих, чтобы платить за квартиру.
— Но…
Тина подняла руку.
— Я не закончила. Ты представляешь, что значит жить в страхе каждый день? Зато я прекрасно знаю! Я одна тащу на себе семью — ты не вкладываешь ни цента. Транжиришь деньги и высасываешь из меня все силы — вот и все.
— Как мило! Я, между прочим, вчера ужин тебе приготовил!
Рик тяжело дышал, сжав кулаки, но Тина не унималась. Ей никогда прежде не удавалось набраться духу и дать ему отпор, и она чувствовала небывалый прилив сил.
— Тебе нужна помощь, Рик, и я не могу тебе ее дать.