Спрятанное в нём заклинание сработало, и браслет неожиданно превратился в огромный молоток с красно-зелёной рукояткой и жёлтым телом. В удивительный молоток, лёгкий для самой Полики, но тяжёлый для врага.
Последнее Плетение подарило фее оружие.
– На! – закричала обрадованная девочка, выставив молоток перед собой.
И страшные сабли Истукана со звоном отскочили, не причинив Полике вреда.
Чёрный рыцарь покачнулся и сделал шаг назад.
Циркачи завопили:
– Фея!
И в следующий миг Полика изо всех сил ударила Истукана гигантским молотком, по пояс вогнав ошарашенного противника в землю.
Как гвоздь.
Глава XXVI в которой Ириска добирается до острова Непревзойдённых и встречается с Захариусом Удомо
Материк остался позади, и вот уже несколько часов они летели над бескрайним тёплым океаном, цвет которого менялся от нежно-зелёного на отмелях до густого синего на глубине. Летели над толщей воды, уходящей далеко-далеко вниз.
В синем небе над синим морем…
Здесь можно было не опасаться помощников Удомо, поэтому Петрович снизился, и «Бандура» шла на высоте птичьего полёта, позволяя пассажирам любоваться белыми барашками игривых волн, выпрыгивающими из воды дельфинами, стаями летучих рыб, огромными китами, черепахами и акулами – удивительными обитателями благодатного океана.
Ириска смотрела во все глаза, быстро перебегала от иллюминатора к иллюминатору, желая увидеть как можно больше, и в салоне летающей машины то и дело раздавался её весёлый смех. И восхищённые возгласы. И обращённые к друзьям призывы: «Да посмотрите! Посмотрите же на это чудо!» И тогда казалось, что они просто путешествуют, а не летят навстречу неизвестности.
Случалось, путешественники замечали корабли под шапками белоснежных парусов, но далеко, на самом горизонте, поскольку остров Непревзойдённых лежал в стороне от торговых путей, и когда перед летающей машиной появилась земля, вокруг не оказалось ни одного паруса.
– Ты уверен, что мы прилетели куда нужно? – тихо спросил Страус, когда «Бандура» зависла над затерянным посреди океана клочком суши.
– Абсолютно, – мрачно ответил Петрович.
– Уточни координаты, – предложил Дикий.
Он отказывался верить своим глазам.
– Я трижды вычислил наше местонахождение и ещё ни разу в жизни не был так уверен в том, что проложил курс правильно.
– Мы над островом, – грустно проронила Ириска. – Над тем самым островом.
Авессалом снял шлем и отвернулся.
– Нет! – выкрикнул Хиша. – Я не понимаю! Я не верю, что мы там, где нужно! Не верю! Не верю! Не верю!
Он едва не плакал.
– Что произошло? – тихо спросил Петрович.
Но ему никто не ответил.
Потому что никто не знал.
Они прилетели. А Дворец исчез.
Точнее, превратился в бесплотный мираж. Путешественники видели прекрасные башни, мраморные стены, чудесные статуи, фонтаны, скверы, беседки, домики, набережные – видели всё. Но всё это было нежной дымкой, накрывающей чудесный остров призрачным покрывалом.
Коралловый Дворец обратился в туман. Их путешествие закончилось ничем.
– Но как? – Дикий первым выскочил из «Бандуры», когда машина приземлилась на песчаный пляж, добежал до миража, прикоснулся крылом к подрагивающему изображению великолепного дворца, убедился, что в нём нет крепости камня, обернулся к друзьями и со слезами на глазах повторил: – Как?!
– Не знаю, – горько ответил подошедший Петрович. – Не могу понять.
– Дворец не разрушился, – заметила Ириска, задумчиво ковыряя ногой белоснежный песок. – Он просто стал миражом.
– Но как это могло произойти?!
– Память, – коротко ответил кто-то, и от неожиданности Хиша подпрыгнул до верхушки пальм.
А Петрович сжал кулаки и что-то пробубнил себе под нос. Но тихо пробубнил, чтобы девочка не услышала плохие слова.
А потом путешественники обернулись и увидели Захариуса.
Несмотря на яркое солнце, колдун появился на пляже в привычном наряде: бордовый фрак, чёрный плащ, цилиндр, ботинки… И ему не было жарко. Напротив, показалось, что от Удомо веет холодом.
И тленом.
– Память, – повторил чёрный маг, убедившись, что его видят и слышат.
– Уходи! – рявкнул инженер, загораживая собой Ириску.
– Пошёл прочь! – добавил Страус, вставая рядом с другом.
Но Захариус лишь улыбнулся, медленно прошёл мимо, оказавшись совсем рядом с линией туманного Дворца, остановился, задумчиво разглядывая призрачную дымку, и спокойно продолжил:
– Так случается с волшебными местами, когда уходит память. Коралловый Дворец стоял твёрдо до тех пор, пока в нём щебетали Непревзойдённые, пока их дыхание согревало камни, а горящие глаза освещали остров негасимым светом. Непревзойдённые наполняли Дворец жизнью, но теперь от пышного Двора осталась только ты… – По тонким губам колдуна змеёй скользнула усмешка. – А ты мало что помнишь, девочка, и потому Дворец бесплотен и почти невидим. А когда вы с сестрой уйдёте, Дворец исчезнет навсегда.
– Никогда, – прошептала Ириска.
Но Захариус не услышал.
– Потому что вместе с вами исчезнет прошлое, исчезнет память, исчезнет само имя Непревзойдённых. Потому что Забвение разрушает всё на свете, девочка. Не меч, не магия и не огонь – забвение. И это страшное оружие я обратил против вас.
Удомо более не походил на циркового фокусника. И хотя он был в любимом тёмно-бордовом фраке и привычном плаще, то есть выглядел так же, как раньше, Ириска видела, что чёрный маг изменился. Из его глаз исчезла лёгкость, делавшая Захариуса чуточку мягче, и теперь они были непроницаемыми и равнодушными.
А на свете нет большего зла, чем равнодушие.
– Я хочу поговорить, – произнёс колдун. – Пусть твои приятели уйдут.
– Даже не надейся! – немедленно отозвался Хиша и судорожно вцепился в сумку.
– Он опасен, – добавил Петрович.
– Пожалуйста, отойдите к «Бандуре», – попросила девочка. – Удомо ничего мне не сделает.
– Ты уверена? – прищурился Страус.
– Я мог уничтожить остров в тот миг, когда вы на него ступили, – хмыкнул Захариус.
– Не мог, – отмахнулась фея. – Но это ничего не меняет: пожалуйста, дайте нам поговорить.
Она помолчала, подождала, когда инженер и Дикий отойдут к летающей машине, и жёстко спросила:
– Для чего ты хочешь изгнать из Прелести фей?
– Ваше время прошло, – не менее твёрдо отозвался колдун. – Теперь это мир людей.
– Скучный.
– Настоящий.
– С тобой во главе? Хочешь стать королём?
– Императором.
– И ради этого лишаешь нас Прелести? Ради этого отнимаешь у всех нас добро и волшебство?
– Разве это мало – быть императором? – поинтересовался Захариус. – Что плохого в моём скромном желании?
– Всё, что ты делаешь, – плохо, – уверенно ответила девочка. – Мы, феи, придумали Прелесть. Мы сплели её в своих мечтах и населили добрыми обитателями. Мы!
– Мир, который вы создали, вырос и больше в вас не нуждается, – возразил Захариус. – Мы хотим жить сами.
– Мы не мешаем людям.
– Достаточно того, что вы есть, – ощерился Удомо.
– Прелесть – это мир фей.
– Теперь – это просто мир.
– Ещё нет!
– Но будет.
– Хочешь отдать Прелесть Плесени?
– Разумеется, нет. – Чёрный маг удивлённо поднял брови. – А почему ты так решила?
Но Ириска видела, что он врёт.
– Королева Гнил тебя обманет. – Девочка усмехнулась. – Чего бы она ни обещала – она обманет.
И поняла, что отыскала больное место: Захариус задумался.
– Гнил сама собирается править Прелестью и не сдержит своего слова.
– Она уже сделала всё, что обещала, – проворчал колдун.
– Что?
– Не твоё дело!
– Но ты можешь всё исправить! – в отчаянии выкрикнула девочка.
– Неужели? – притворно удивился Удомо. – Как?
– Отступи. Оставь мой остров и моих сестёр в покое. Прекрати преследовать фей.
На мгновение, на одно маленькое мгновение, Ириске показалось, что ей удалось убедить колдуна. На мгновение в его чёрных и до сих пор равнодушных глазах мелькнула какая-то светлая искра, словно память о давних временах, когда кудрявый мальчик Захариус дружил с феями, а феи любили его.
На мгновение.
А потом Удомо сжал кулаки и жёстко произнёс:
– Война уже началась, девочка. Вчера я навсегда изгнал из Прелести огромное количество фей, и мы оба знаем, что этого мне не простят. Поэтому давай не будем переливать из пустого в порожнее и поговорим о тебе. Я могу отправить вас с сестрой домой.
– Мы можем уйти сами, – вздохнула Ириска. – Самоцветный Ключ у меня.
– Так уходи, я не стану мешать. Я готов отдать тебе сестру прямо сейчас – только уходи.
– А перед уходом я должна буду посмотреть на Звезду Забвения и навсегда позабыть Прелесть?
– Таково условие, – кивнул Захариус. – И оно, согласись, очень мягкое. Я знаю, что ваш настоящий мир не здесь, что вы гости в моей Прелести, и поэтому прошу – уйди добром, не заставляй меня убивать тебя. Уйди. Тем более… Вы, феи, всё равно забываете о Прелести. Все вы.
– Я и так её почти не помню, – грустно улыбнулась Ириска. – Только обрывки и то, что удалось увидеть сейчас…
– Вот видишь! – обрадовался Удомо.
Он подумал, что девочка согласилась с его доводами, но ошибся.
Перед глазами Ириски появилась освещённая рассветными лучами Френца, очаровательное, переполненное гомоном Щебетание, удивительный Трамвай На Четыре Стороны, говорящий Страус, Утончённая с волшебной кисточкой, выпрыгивающие из воды дельфины, машина Петровича, задумчивый Папаша Чиско, дерзкая Рыча, весёлый цирк… А потом – зловещее чёрное Пятно, которое она уничтожила по дороге на остров.
Чёрное Пятно, готовое пожрать весь мир.
Ириска посмотрела колдуну в глаза, вновь улыбнулась и негромко, но очень уверенно произнесла:
– Я почти не помню Прелесть, Удомо, но это не значит, что я не буду за неё драться.
* * *– Как же так получилось?
– Какой ужас!
– Вы слышали? В Палоге, прямо в центре города, зажглась Звезда! Там как раз проходила большая ярмарка, и много наших исчезло…
– И ещё одна Звезда у Дворца Ослепительных!
– И в Щебетании Девяти Старых Клёнов!
– И у Дворца Изумительных!
Плохие новости приходили отовсюду, и взбудораженные феи не успевали ими обмениваться. Только они открывали рты, чтобы поделиться впечатлением об атаке на один Дворец, а в ПрелеСети уже появлялась информация о том, что страшный фиолетовый шар поразил другой. И печальный список навсегда ушедших волшебниц пополнялся новыми именами.
Прелесть пустела на глазах, а изумлённые и напуганные феи никак не могли опомниться.
– Я не верю!
– Зачем он это делает?
– Наверное, я отправлюсь домой. Нужно пересидеть это время.
– Домой – во Дворец?
– Домой – домой, в настоящий дом, на Землю. Прелесть становится опасной.
– Ты бежишь?
– Отстань!
Напуганные, встревоженные, растерянные и ничего не понимающие феи собрались у развалин Щебетания Серебряных Ручьёв и там делились новостями и чувствами. На разорённой поляне вновь стоял гомон, однако в нём не слышалось ни веселья, ни радости.
– Люди выгоняют нас.
– Они боятся?
– Ненавидят!
– Но что мы им сделали?
– Мы умеем творить волшебство, а они – нет. За это нас не любят.
– Нас любят!
– Нас очень любят!
– Кто как, а я – домой!
– Трусиха!
– Лучше потом вернуться в Прелесть, чем потерять память и покинуть её навсегда.
– А если Захариус победит?
– А что изменится?
– Он закроет для нас Прелесть.
– Что предлагаешь ты?
– Сражаться!
И все посмотрели на вскочившую на обломок башни Полундру.
Рыча давно явилась на поляну, но до сих пор бродила среди растерянных волшебниц, не привлекая к себе внимания, прислушивалась к их безрадостным разговорам и старалась понять, что феи собираются делать. А когда поняла, что ничего, – решила высказаться.
– Нужно сражаться!
И услышала в ответ поток возмущённых возгласов:
– Какая смелая!
– И дерзкая.
– Что она понимает?
– Почему она указывает нам?
Однако рыжая не обратила внимания на выкрики, заметив, что большинство фей готовы её слушать.
– Рано или поздно, в этом мире или в другом, будучи феей или обычной девочкой, вам обязательно придётся защищать то, что вам дорого. Или потерять то, что дорого. Рано или поздно вы окажетесь перед таким выбором.
– Мы можем договориться с Захариусом! – крикнула из толпы какая-то старшая, кажется, Розочка из Ярких.
– Попробуй! – предложила Полундра. И подняла над собой волшебную кисточку, которую подобрала на площади Изящных Эскизов. – Но сначала расскажи об этом Утончённым. Расскажи Добродушным. Изумительным. Своим Ярким – тем, кто ещё остался. Расскажи всем, чьи Дворцы оказались под ударом. Расскажи! – Несколько девочек подняли телефоны, и рыжая поняла, что её горячее выступление транслируется в ПрелеСеть. – Расспроси их о том, как лучше договориться с колдуном, который хочет изгнать из Прелести фей.
– Рано или поздно мы все покинем Прелесть, – заявил кто-то.
– Но она будет сниться вам в тёплых снах, будет учить добру и справедливости, будет наполнять вашу жизнь любовью! – громко ответила Полундра. – Прелесть останется с вами навсегда, а не будет вырвана из памяти по воле злого колдуна.
Рыча чувствовала, что ей удалось привлечь внимание фей, а главное – заставить их задуматься. Растерянные и напуганные поначалу, они потихоньку приходили в себя и со всё большим интересом прислушивались к словам рыжей.
У которой неожиданно появилась союзница.
К обломку башни протиснулась Малинка, взобралась, встала рядом с Полундрой и отобрала у неё кисточку:
– Это волшебная кисточка Ташки, моей подруги и здесь, и в нашем мире. Мы вместе пришли в Прелесть, вместе оказались во Дворе Утончённых и дружили так крепко, что никто на свете не мог нас разлучить. А теперь я осталась здесь, а Ташка… – У Малинки перехватило дыхание. – Ташка ничего не помнит о Прелести. Ничего…
Утончённая расплакалась. Остальные феи потрясенно молчали, не сводя глаз с осиротевшей кисточки, ставшей для них символом разыгравшейся трагедии. Немой свидетельницей страшного преступления.
Немым укором для тех, кто испугался.
– Только в Прелести вы становитесь феями, – мягко напомнила Полундра. – Здесь и нигде больше. Дома, в мире людей, вы – хорошие, красивые, умные, добрые девочки, но не феи… Так неужели вы откажетесь от волшебства? От мира своей мечты? Неужели испугаетесь?
– Захариус – величайший маг Прелести! – вновь подала голос Розочка. – Он очень сильный!
– И это говорит старшая фея? – презрительно поинтересовалась рыжая, заставив Яркую замолчать и покраснеть от стыда. Голос Полундры стал очень громким: – Захариус Удомо сильный колдун, это знают все. Но я видела маленькую девочку, ученицу Непревзойдённых, готовую насмерть драться с Захариусом за то, что он сделал. Драться за каждую из вас. Мстить за каждую Звезду Забвения, которая изгадила наш мир. Мстить за каждую вашу подругу, которая никогда больше не вернётся в Прелесть. Сражаться ради того, чтобы вы остались здесь. Я видела Непревзойдённую, которая почти потеряла память, но осталась большей феей, чем любая из вас. Я видела Непревзойдённую, которая не помнит Прелесть, но любит её больше, чем любая из вас. Я видела Непревзойдённую, которая прямо сейчас, пока вы собираетесь к своим мамочкам, идёт в бой против вашего злейшего врага, и я спрашиваю: вы на самом деле феи?
* * *– Не понимаю, почему ты упрямишься? – Удомо всё ещё надеялся, что Ириска согласится с его доводами и добровольно покинет Прелесть. – Через пять-шесть лет ты обо всём забудешь. Обязательно забудешь! Ты станешь взрослой и никогда больше не вернёшься в Прелесть! Зачем ты рискуешь?
– Ради друзей. – Девочка кивнула на Петровича и Хишу, которые нервно топтались возле «Бандуры».
– У тебя нет друзей.
– У меня их много.
– И где они?
– Я здесь! – Хиша первым понял, что разговор подходит к концу, и молниеносно оказался рядом с девочкой. – Не веришь – попробуй обидеть мою Непревзойдённую!
– Дикий Страус… – Колдун высокомерно скривил губы. – В каждой бочке затычка.
– Я не затычка! Я птица!
– Нелетающая.
– Ты уже отстирал костюм от орехового супа?
В ответ Захариус лишь рукой махнул, показывая, что не считает нужным продолжать разговор с Диким.
– Меня тоже не забудь. – Авессалом занял позицию с другой стороны от Ириски.
– Петрович… Сумасшедший изобретатель.
– Многие называют меня гением.
– Я думал, ты умнее, – хмыкнул Удомо. – Ты-то ведь должен знать, что со мной лучше не связываться.
– Знаю, – кивнул инженер, почёсывая бороду.
– И что?
– Я не могу не связаться. – Авессалом чуть пожал могучими плечами. – Ты разрушаешь Прелесть.
– Делаю её лучше!
– Нет.
– Не важно. – Колдун остановился, не стал продолжать спор и вновь перевёл взгляд на девочку. – Это всё? Больше никто не захотел рисковать ради тебя? Все отвернулись? Нет, не отвернулись – разбежались по тёмным углам и трясутся от страха! Феи сдались, Непревзойдённая, так сдайся и ты.
– Нет! – Ириска сжала кулачки. – Прелесть – это наш мир!
– За свой мир нужно сражаться, – убеждённо произнёс Удомо. – А твои жалкие подружки умеют только щебетать в ПрелеСети, обсуждая мальчиков и наряды, да фотографироваться, сложив губки бантиком.
– Нет…
– Так докажи! – неожиданно закричал колдун. – Покажи своих друзей! Покажи тех, кто не испугается моей армии!
И повинуясь неслышному приказу, на песок прекрасного пляжа стали выходить воины. До сих пор их скрывала от глаз колдовская пелена, но когда она исчезла, Авессалом не удержался от печального вздоха, а Дикий Страус крякнул, как селезень, и распушил на голове перья.
Потому что врагов оказалось очень-очень много.