— Пусть так. Но как насчет того, чтобы прислушаться к моей идее? Если честно, у меня всегда полно идей, но в большинстве случаев я просто не знаю, что с ними делать. А тут у меня уже готов целый план.
— Ладно, рассказывай.
— Как вам такое: искусства и ремесла жителей Саванны? Изделия, которые можно приобрести только в Саванне. Только Саванна, — повторил он, прищурив глаза. — А что, неплохое название. Надо будет записать. Искусства и ремесла Саванны, — продолжил Дункан, вынимая мобильный телефон и открывая органайзер. — Изделия местных жителей. Выставлены на продажу в великолепном двухэтажном доме, олицетворяющем старую Саванну. С чудесной галереей (в скором времени она и в самом деле будет чудесной). Я знаю одного парня, который делает замечательную мебель. А еще женщину, которой удаются стальные решетки. И мы могли бы… — Тут он замолчал, увидев, что Эсси смотрит на него в немом изумлении.
— Ты хочешь продать в своем магазине кое-что из моих вещей — из тех, что я сама вышивала?
— Эсси, я намерен продать дюжины ваших вещей, целые стопки. Я хочу, чтобы они были везде — по всему дому. Салфетки — или как вы там их называете? — на столы, покрывала — на диваны. Другие покрывала — на кровати. А как насчет скатертей? Или одежды? Шарфы, свитера…
— Конечно, только…
— Только подумайте, мы обставим там все комнаты. Совсем как в жилом доме. Спальни, гостиные, столовая. И везде разместим вашу работу. Само собой, для продажи, но и как часть обстановки. Ребячьи вещички — в детской, шарфы и свитера — в гардеробе. Вам не обязательно отказываться от продаж по Интернету. Просто мы могли бы сделать вашу работу более прибыльной.
— Знаешь, у меня кружится голова, — она прижала ладонь к щеке, словно пытаясь привести себя в чувство. — Почему ты решил, что я смогу это сделать?
— Вы и так это делаете. Продолжайте в том же духе, и все будет в порядке. Подождите-ка минутку. — Схватив Эсси за руку, он потащил ее из кухни в столовую. — Как это называется?
Она в недоумении уставилась на дорожку, оформленную в приятных пастельных тонах, которую специально вышила для столовой.
— Это просто дорожка.
— Дорожка. Пусть так. Пожелай вы ее продать — сколько бы денег вы за нее получили?
— Сейчас… — Эсси надо было посчитать. В свое время она сделала для одного клиента очень похожую, плюс было еще несколько коротких… Наконец она назвала приблизительную сумму.
Кивнув, Дункан тоже принялся быстро высчитывать.
— Я могу дать вам на пятнадцать процентов больше — и все же получить при этом неплохую прибыль.
Эсси слегка побледнела, затем щеки ее стали ярко-розовыми.
— На пятнадцать процентов больше? — Она схватила край дорожки. — Хочешь забрать ее прямо сейчас? Могу упаковать.
Дункан ухмыльнулся.
— Эту оставьте себе. И начинайте уже понемногу готовить другие. Впрочем, как я уже сказал, не стоит ограничивать себя одними дорожками. Мне потребуется немного времени, чтобы довести этот дом до ума, но уже к Рождеству мы сможем начать торговлю. — Он протянул Эсси руку: — Ну что, партнеры?
Удачно проведенным, по мнению Дункана, считался лишь тот день, когда уже часам к семи он мог расположиться на веранде — с пиццей и кружкой пива в руке.
Для начала он зажигал свечи — как раз столько, чтобы разогнать тьму и отпугнуть назойливых насекомых. Удобно расположившись в кресле, Дункан ставил босые ноги на плетеную подушечку и рассеянно прислушивался к тому, что вещал в соседней комнате телевизор. Обычно он поворачивал экран таким образом, чтобы при желании можно было смотреть баскетбол прямо через окно веранды. Но чаще он просто слушал комментатора, наблюдая за тем, как вокруг понемногу сгущается тьма.
Ему приходилось видеться днем с самыми разными людьми. Так что при всей своей общительности Дункан весьма ценил то время, когда ему удавалось побыть одному. Ему нравилось прислушиваться к звукам игры, но еще больше ему нравилось слушать звуки ночи.
Шорох ветра в верхушках деревьев, тихое гудение насекомых — все это просто завораживало его. Веранда, стул, подушечка для ног — что еще нужно человеку для отдыха? Время тоже устраивало его как нельзя лучше. Можно было распланировать дела на завтра или же позволить им идти своим чередом.
Сегодня ему хотелось задержаться на кухне у Эсси, пока Фиби не вернется с работы. И все же он уехал. Почему? На его взгляд, во всем следовало придерживаться золотой середины. Тот, кто слишком засиживается в гостях, рискует со временем превратиться в предмет обихода — или в предмет раздражения. К тому же довольно редкие визиты могли заинтриговать понравившуюся ему женщину, окружив ее атмосферой некоторой неопределенности.
Наконец, всякий раз когда он ее видел, ему так и хотелось заключить ее в объятия. С учетом того, что ей пришлось испытать, она явно была еще не готова к столь пылким отношениям.
Покончив с одним куском пиццы, Дункан стал примериваться к другому, но тут его внимание отвлек шум проезжающей машины. Через пару секунд он с удивлением обнаружил, что она свернула прямо к его дому.
Этот автомобиль он прежде не видел. Зато ему была хорошо знакома выбравшаяся оттуда женщина. «Что ж, — мелькнула у Дункана мысль, — это был даже лучший способ закончить день, чем пицца и пиво».
— Привет, Фиби.
— Дункан, — направляясь к веранде, она быстрым движением пригладила волосы. — Я была уже на мосту, когда мне пришло в голову, что тебя, должно быть, нет дома. Поворачивать было уже поздно, и я решила ехать дальше. Но ты, к счастью, оказался на месте.
— Да я часто тут бываю. Я, в общем-то, и живу здесь.
— Да, ты мне говорил.
— Хочешь пиццы? Или пива?
— Нет, спасибо.
Слегка удивленный ее суховатым тоном, он вопросительно приподнял брови.
— Может быть, хотя бы присядешь?
— Спасибо, я не устала. Дункан, я хотела спросить, что у тебя за планы в отношении моей матери?
«Вот оно что».
— Ну, я попросил ее выйти за меня замуж, но она так и не дала мне никакого ответа. Похоже, она просто не воспринимает меня всерьез. Поэтому я вынужден был ограничиться печеньем.
— А насколько серьезно ты относишься к ней? Или к себе?
— Может, ты мне просто скажешь, на что ты так разозлилась, и мы начнем прямо отсюда?
— Я не злюсь, но я встревожена.
«Черт побери, — подумал он. — Рассержена, да еще как».
— Что тебя беспокоит?
— Мама просто светится от радости. И все из-за того дела, которое ты ей предложил.
— Тебе не нравится, что она так радуется?
— Мне не нравится, что в итоге она может испытать разочарование и боль.
— Что должно стать естественным следствием предложенного мной проекта, — голос его был таким же прохладным, как отвергнутое ею пиво. — Который, кстати, не предполагает твоего участия, а значит, не должен тебя и беспокоить.
— Меня беспокоит все, что касается моей матери. Ты не можешь просто так прийти к нам и рассказать о том, что намерен открыть некий магазин в доме, который пока еще не купил. И что моя мать тоже будет участвовать в этом проекте. Я понимаю, у тебя свой метод ведения дел…
— Рад, что ты это понимаешь.
— Но мне, — неумолимо продолжала Фиби, — не нравится другое. Все эти разговоры привели ее в необычайное воодушевление. Она строит планы на будущее, обдумывает дизайн вещей, рассуждает о том, что сможет наконец помочь нам с расходами. И что ей останется, если ты вдруг изменишь свое решение или найдешь более интересный проект?
— Почему я должен изменить свое решение?
— В свое время ты открыл спортивный бар, но затем продал его. Ведь так?
— Продал часть акций, — поправил ее Дункан.
— Потом этот паб. И я не знаю, что там было еще.
Собственно, в этом и заключалась проблема. Она не знала. Внезапно ее мать оказалась на территории, которую Фиби еще не успела исследовать.
— Ты экспериментируешь, Дункан, и это замечательно. Для тебя. Но не для моей матери.
— Позволь мне подытожить это все. Итак, по твоему мнению, я человек безответственный и ненадежный.
— Нет, Дункан, — заметила она со вздохом. — Ты беспечный, и в этом немалая доля твоей привлекательности. Ты можешь позволить себе быть беспечным — и вовсе не потому, что ты так богат. Просто от тебя никто не зависит, и ты можешь делать все, что хочешь, принимая в расчет только свои собственные интересы.
— Так все-таки беспечный или легкомысленный?
— Я сказала именно то, что хотела сказать. Беспечный. Я не считаю тебя легкомысленным или безответственным, но мама очень ранима, и…
— Мама у тебя просто потрясающая. Знаешь, однажды я сказал, что неплохо бы ей переменить обстановку. Заняться чем-то еще. Ты же не думаешь, что она стала менее потрясающей оттого, что не может выйти из дома?
— Нет. Черт возьми, нет. — Чувствуя, что разговор уходит куда-то в сторону, Фиби попыталась сосредоточиться. — Понимаешь, ее столько раз обижали, столько раз загоняли в угол…
— Я не собираюсь делать ничего, что могло бы причинить Эсси боль.
— Намеренно — нет. Я и не думала, что ты на это способен. Но вдруг по какой-то причине ты раздумаешь покупать этот дом, и тогда…
— Я купил его сегодня.
Тут она замолчала, поскольку должна была переварить эту новость. Дункан тоже не произнес больше ни слова, он молча пил пиво и поглядывал на Фиби.
— Ладно, допустим, ты его купил. Но что, если ты решишь, что с ним не стоит возиться, или вдруг…
— Бог ты мой. А что, если голос с неба прикажет мне нацепить волшебные крылья и лететь на Кубу? Так мы можем перебирать до следующего четверга и все-таки ни к чему не придем. Поверь, я намерен завершить то, что начал. Я же не идиот.
— Я понимаю. Я не хотела обидеть тебя. Просто все это было так неожиданно, а для мамы это вообще грандиозно. Теперь я стараюсь учесть самые разные варианты. И я хочу понять, зачем ты втягиваешь ее в это. Я не знаю, что движет твоими поступками. И не понимаю, чего ты хочешь. От нее. Или от меня.
Дункан резко поднялся со стула.
— Иными словами, я использую ее, поскольку хочу найти подход к тебе. Что ж, с этого и начнем. Ты хочешь знать, что мне нужно от тебя?
— Да, хочу.
Он схватил ее, прежде чем она успела договорить. К черту его тактику выжидания. Он был так рассержен, что уже не думал о том, что правильно, а что нет. Побуждаемый собственным гневом, Дункан прижался губами к ее рту, чтобы показать, чего он от нее хочет.
Влечение и гнев боролись в его душе, пока он сжимал ее в объятиях.
Фиби оказалась прижата спиной к одному из столбов веранды. Каждая мышца ее тела дрожала, но не от страха или негодования.
Когда он наконец отпустил ее, в глазах его пылал огонь страсти.
— Ну как? — поинтересовался Дункан. — Полагаю, этот вопрос мы с тобой прояснили?
— Да. И поэтому…
Теперь это была уже ее инициатива. Обняв его рукой за шею, она прижала губы к его губам. Если бы не больное плечо, она с удовольствием обняла бы Дункана обеими руками. Губы их вновь слились в поцелуе, а тела рванулись навстречу друг другу.
После долгих месяцев сексуальной засухи она могла позволить себе это удовольствие. Прикосновение его рук к ее груди, прохладное дуновение ночного воздуха. И вот уже его пальцы расстегивают на ней рубашку, затем лифчик… Ощущения были настолько острыми, что с губ у нее сорвался тихий стон.
Побуждаемая желанием, она прильнула к нему еще сильнее. Когда же его пальцы коснулись пуговицы на поясе, влечение ее стало невыносимым.
Ей хотелось отдаться ему прямо здесь — не думая ни о последствиях, ни о правилах приличия. Желание полностью затуманило ей рассудок. И только сильная боль в плече — Фиби невольно вскрикнула — вернула ее к реальности.
Дункан отшатнулся, словно от удара.
— Бог ты мой.
— Все в порядке. Я просто неловко повернулась.
Но Дункан покачал головой, затем повернулся и нервно прошелся по веранде туда-сюда. Остановившись, он жадно глотнул успевшего нагреться пива.
— Черт! Ты же еще не поправилась.
Поставив бутылку, он закрыл лицо руками.
— Не переживай. Все не так уж плохо, — попыталась успокоить его Фиби.
— Ты еще не поправилась. И тут я… Ладно, подожди-ка еще минутку.
Он снова нервно заходил туда-сюда.
— Нет мне прощения. Я, конечно, здорово запал на тебя, но все же…
— Не извиняйся. Сам видишь, у нас это взаимное.
— Ладно… В любом случае это вполне может стать ответом на вопрос, который уже успел вылететь у меня из головы. А вот что касается второго вопроса… — Он так и не закончил фразу, только стоял и смотрел на нее — расстегнутая рубашка, всклокоченные волосы, ярко пылающие щеки.
— Ух ты. Ну-ка, подожди, — попросил Дункан, когда Фиби, взглянув на себя, стала быстро застегивать пуговицы. — Постой так еще минутку. Или две. Раз уж мне нельзя прикасаться к тебе, я хоть посмотрю. Фигура у тебя просто потрясающая. Знаешь, когда все… на месте. И то, как ты стоишь сейчас, и этот свет… Ох, ладно. Пожалуй, тебе и правда лучше застегнуться. А то я уже не ручаюсь за себя.
— Странный ты человек, Дункан.
— Это я уже слышал. Я хочу тебя так, что не могу спать ночами. И я не против этих ощущений, хотя всегда был за здоровый сон. Есть вещи, которые провоцируют бессонницу. И ты — в их числе.
— Спасибо, буду знать.
— Ладно, вернемся к нашему разговору. Думаю, ты уже поняла, что мне не нужно использовать Эсси, чтобы наладить отношения с тобой. И вот еще что. Тебе нужно больше считаться с ней. Как, впрочем, и со мной. И с собой тоже.
— Ты прав. Ты прав, а вот я… Мне стыдно, что я так повела себя. Единственным моим оправданием — раз уж мы заговорили тут об оправданиях — может служить лишь то, что я очень люблю ее.
— Понимаю. Тебе повезло, что у тебя такая мать.
Фиби провела ладонью по волосам. Совершенно очевидно, что он действительно так считает. Стоило ему увидеть ее мать, и он понял, какая это замечательная женщина.
— Ты прав. Знаешь, многие думают, что она для нас что-то вроде обузы. А вот ты нет. Мне жаль, что все так получилось.
— Мне тоже — за исключением того, что удалось прикоснуться к твоей груди. — Последнее замечание заставило ее рассмеяться. — Может, все-таки выпьешь пива?
— Нет, спасибо. Я ведь за рулем. Дункан, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я уже видела твои бары, и я знаю, что когда-то ты был барменом. Если бы ты купил себе автосервис или стал владельцем таксопарка, я бы поняла. Может, у тебя действительно есть что-то такое, я же не знаю. Вдобавок мне неизвестно, имеешь ли ты какое-нибудь представление о магазинах и продажах в розницу.
— Вот и выясним. Если серьезно, то я не собирался заниматься этим сам — есть у меня на примете подходящий человек. Проблема в том, что ты думаешь: этому парню ничего не стоит потерять пару сотен тысяч на своих проектах, вот он и затевает что ни попадя.
— В глубине души я верила в то, что ты все-таки с этим справишься. Пожалуй, я просто испугалась, когда пришла домой и увидела, что мама настолько счастлива, что ни о чем другом и думать не может.
— В начале их романа с Рубеном она тоже была счастлива.
Фиби прикрыла руками глаза.
— Знаешь, ни о чем таком я тогда не думала. Но теперь, когда ты сказал об этом…
— Вредина, — в его голосе уже не было прежнего накала.
— А ты как думал? С другой стороны, если бы ты не выступил с этим непонятным предложением, мама вряд пришла бы в такое воодушевление.
— Знаешь, я не стал бы этого делать, если бы не был уверен, что смогу продать целую кучу таких вещей.
— Вообще-то я и сама могла бы об этом догадаться. Просто мне надо было подумать, а не мчаться сюда сломя голову. Хотя… не могу сказать, что так уж жалею об этой поездке.
Дункан улыбнулся.
— Сколько ты еще будешь выздоравливать?
Протянув здоровую руку, она осторожно коснулась его волос.
— Когда это произойдет, я получу от своей личной медсестры уведомление о том, что могу наконец заняться физической деятельностью.
— Чудесно. Ну а пока как насчет того, чтобы провести со мной это воскресенье? Послеобеденный пикник с друзьями. Так мы получим возможность хоть немного узнать друг друга, прежде чем утонем в море безудержного секса.
— Ладно. Почему бы нет?
— Я заеду за тобой к двум часам.
— К двум. Хорошо. А теперь мне пора домой. — Поднявшись на цыпочки, она нежно расцеловала его в обе щеки. — Надеюсь, сегодня ночью ты тоже будешь думать обо мне.
Дункан смотрел ей вслед и думал о том, что ему и впрямь не избежать сегодня бессонницы.
Когда ее машина отъехала от дома, он вновь сел на стул, поставив босые ноги на плетеную подушку. Запивая холодную пиццу теплым пивом, он размышлял о том, каким на редкость интересным выдался сегодняшний день.
12
Звонок поступил на пульт в семь пятьдесят восемь. Парнишка оказался смышленым и не стал разыгрывать из себя героя. Вместо этого он что есть сил рванул от бунгало в Гордонстоне к своему дому, перепрыгивая по пути через невысокие заборчики. Добежав до телефона, он сразу же набрал девять-один-один.
Парень сообщил имена, адрес, описал ситуацию. По пути в восточную часть Саванны Фиби слушала запись звонка и думала о том, что у мальчишки есть все задатки стать хорошим копом.
Он усадил их всех за кухонный стол. Он — то есть мистер Бринкер. Там миссис Бринкер, Джесси, Аарон и даже малышка. Ах да, Пенни — на ее высоком стульчике. У него пистолет. По-моему, даже два пистолета. Джесси плачет. Боже, сделайте что-нибудь.
По мере того как Фиби с Сайксом приближались к симпатичным домикам на окраине Саванны, к ним поступало все больше и больше информации. Стюарт Бринкер, сорока трех лет, адъюнкт-профессор. Отец троих детей — Джессики, шестнадцати лет, Аарона двенадцати, и Пенелопы, двух лет. Недавно развелся с женой, с которой они прожили восемнадцать лет. Жена Кэтрин, преподаватель искусств, тридцати девяти лет.