Пустая забава. Одни разговоры!
Ну что же? Ну что же мы взяли взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И вместе с революцией
Всех взяли в плен...
Да, пленные — мы. В чужой стране — мы. Ну как нам домой вернуться как нам в себе, русским, себя утвердить?
Мы сами виноваты
Талантливые поэты — щедрые и добрые русичи: попроси пособить, обязательно помогут, попроси простить сказанное тобою грубое слово, тут же простят, а напишешь ты хорошее стихотворение, похвалят тебя первыми. Не бездарные поэты — вечно в обидах и претензиях, и кроме своих мелочных программ у них ничего под сердцем не шевелится.
Сергею Михалкову много было отпущено матерью, но, кроме ряда отличных басен он ничего больше не создал: весь энергетический пыл растратил на подлизывание начальственных задниц и на неуёмное пробивание дядь степ и прочих лживых и грубо сколоченных гимнов... Нравиться начальству и торчать возле — удел приспособленцев царских, советских и прорабских эпох. Потому никогда не осенит их страдание Александра Блока:
Лютый голос жгучей боли
Слёз потоком освежать.
Никогда не услышат они внезапный голос трагической минуты жизни, как слышал его Василий Дмитриевич Фёдоров, мудрый и окрылённый поэт России:
Обнови
От недругов и хворей
И от наговоров обнови,
Ты, моя,
Испытанная в ссоре,
В добром мире,
В неутешном горе,
В беспокойном счастье
И любви.
Арсений Ларионов и Сергей Михалков, вчера — отец и сын, сын и отец, — сегодня судят друг друга, втаскивая и нас в грязь, а нам, есенинцам, то Дмитрий Кедрин послышится, то Павел Васильев с Борисом Корниловым, то Сергей Есенин мае окликнет стоном:
Быть поэтом — это значит тоже,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души.
Эта удивительно благородная и глубокая беседа состоялась, организованная Бюро пропаганды литературы и дирекцией Дома Учителя, перед началом Праздника — 110-летием со Дня рождения гениального русского поэта Сергея Александровича Есенина.
В зале сидели тихие скромные люди. Головы их были седы и красивы. Рук устало лежали на коленях. Глаза — внимательные, чуткие. Каждое наше слово о поэте, о русской литературе, поэзии русской родные наши учителя встречали и принимали душою, сердцем, жизнью и собственной судьбою. А судьба русского учителя — без особых привилегий и льгот: скромная зарплата, скромная квартира, скромная награда. Но встречающие нас аплодисментами — как мы, влюблены в стихи Сергея Есенина, любое стихотворение для них знакомо и дорого.
Встреча встретившихся — Праздник и красота Русского Олова. Потому и в Доме Национальностей Столицы поэтический вечер, посвященный Есенину, прошел еще вдохновеннее и крылатее. Поэт Геннадий Гоц кратко рассказал о работе и программах Дома национальностей. Есенинская группа ученых, есенинцы ИМЛ, возглавляемые заместителем директора Александром Ушаковы, поделились радостями, находками и открытиями — они ведь издали полное Академическое Собрание Сочинений Поэта. Еще Юрием Львовичем Прокушевым подобрана “команда” неистовых и честных есенинцев.
Когда я читал стихотворение Сергея Есенина:
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым...
Кто хлопал в ладоши, кто вытирал слезы, кто улыбался и кивал, живал, поддерживая красоту и дружелюбие. Поэзия Есенина — храм: в ней и молитва, и колокольные звоны, и тяжкий снятой Крест Христа!
А на Высших Литературных Курсах при Литературном Институте им. A. M. Горького, беседуя со слушателями, Владимир Фомичев и я были очарованы молодыми поэтами: их верностью русскому слову, любовью их к гениальному поэту русскому, Сергею Александровичу Есенину. Владимир Фомичев рассказал им кратко о Смоленщине, яростно-героической, Земле русской обелисковой, вспомнил Александра Твардовского, Михаила Исаковского и других великих певцов русского Мира, Державы Русской, СССР!..
Я рассказал о доме Есениных, о матери и отце поэта, о сестрах и сын Константине, рассказал о Рязанском Крае, о праздниках Есенинских. Говорил о Прокушеве — великом подвижнике, до конца своих дней пронесшем есенинский свет над нами.
Спит ковыль. Равнина дорогая.
И свинцовой свежести полынь.
Никакая Родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Вспомнил скульптора, есенинца, Николая Александровича Селиванова, вспомнил племянницу Сергея Александровича Есенина, Светлану, которая столько организовала мероприятий в память о своем гениальном даже: и праздник у памятника Есенину на Тверском бульваре звенел и плакал, летел ж пел. Светлана Есенина — неудержимый организатор. Прозаик Лидия Сычёва, поэты Александр Бобров и Владимир Фомичёв, а рядом — студенты радовались и читали изумительные строки, строфы, стихотворений поэта.
В Рязань в составе писательской делегации СП России я поехать не мог: часовым разговором в эфире о Есенине меня одарило «Народное радио», его обозреватель Иван Сергеевич Вишневский: и как мы порассуждали!..
Полевое, степное ку-гу,
Здравствуй мать, голубая осина,
Скоро месяц, купаясь в снегу,
Сядет в редкие кудри сына!..
Вопросы. Ответы. Вопросы. Ответы. Стихи. Разговоры. И опять — стихи, Много друзей — есенинцев. Много, сотни и сотни, выпускников института и ВЛК, работающих на бессмертную память о Есенине. Я берегу их дружбу ко мне. Горжусь ими. Они не помогают. Я помогаю им. Годы летят, летят.
Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.
На перекличке дружбы многих нет.
Но, как говорят в народе, семья — не без урода. Об иной мокрый тюфяк на мусорной свалке запинается всякий, кто чистит свой дом, двор и душу: тюфяк этот пахнет всеми наркотиками и спиртами, дурной и обшарпанный. А иногда и похмельный одописец мешает красоте слова тюфяковыми афоризмами: то от имени Бондарева заявит личную глупость, то от имени русского офицера шалавый номер выкинет. Пил бы, болван, и не мешал красоте. А он, знай: то от Исполкома МСПС, то от ВЛК, то от Проскуринского Комитета, лежа на свалке, бубнит и чешется...
Чем чаще он таскает по склочной странице яркие имена поэтов и прозаиков, тем ужаснее веет от него исполинским перегаром, мурло халявное. Зациклился на имени Владимира Гусева, на моем имени. А я спас олуха от явной тюрьмы. Спас от увольнения с работы. Теперь спасаю — от оплеух, нависающих над его обросшей конфликтами физиономией.
Клопы, маломошки и блохи
Сидели на сыне эпохи.
Кусали...
Он дрыхнул, верзила...
А утром их сильно отрезвило —
Лежали без шороха, стона.
Итог:
Скончалися от самогона!..
Прикрываясь именем Юрия Васильевича Бондарева, они, до опохмелиния, в стрессе алкашном, орут: “Юристку убивают! Юристку насилуют!”
Опохмелясь, вопят: “Юристка пропала! Юристка сейф с нашими детскими метриками и бамперсами украла!” А юристка драчливее Жириновского...
Но я точно знаю: на юристке ночью внезапно женился бен Ладен, всунул ее в багажник самолета МЧС и собирается дорого продать ее музею Европы, Шавкат Ниязи, Ринат Мухамадиев, Владимир Фомичев и я сообщили о факте другу, классику Исхаку Машбашу, но тот лишь спросил нас: “Мужики, неужели бен Ладен решил заняться полезным делом?”
Мы все вместе захохотали над шуткой, сострив снова: “На Кавказе и без нее неспокойно. Слава Богу, что она с бен Ладеном смылась из России!”..
Без государства
Вот мне — через год, если я доживу, исполнится 70 лет. Я без перерыв протрудился 53 года на родной земле. Перед кем я должен извиниться, а?
Перед Горбачёвым? Перед Ельциным?
Перед Путиным?
Перед Фрадковым?
Перед Гайдаром, Чубайсом, Черномырдиным, Грефом, а?
На литфондовских территориях домов творчества восходят, как спелые грибы, виллы: кто продаёт землю? Кто продал наши издательства и журналы газеты, больницы, кто? А кто 300 квадратных километров отторгнул от нас передал их китайцам? И почему Гаагский Суд не арестует Шеварднадзе, он ведь пол-океана продал Америке, отняв у СССР? Разве Горбачев и депутаты пригорбачевские не предатели? А где остров Даманский, подаренный пьяным Ельциным КНР? Страна — Россия есть. А Российского Государства нет.
То, что происходит в Кремле, антинародного, антироссийского, антигосударственного, — в малых дозах творится в республиках и областях, районах и комитетах, союзах творческих и прочих организациях. При советской власти ко мне иногда забегал литхмырь: — Василич, а я не работаю. Я за столом творю! —.. И ныне эти хмыри не перевелись: — Василич, я не лезу в склоку, я творю! —.. Чего ты творишь, если ты робеешь замолвить слово против тех, кто продаёт, предаёт, пропивает и прожирает наше, горбом заработанное? Чуток мы сплотись — нет их, жуликов и христопродавцев бы!..
С 1991 года я умоляю собратьев решить вопрос о создании комиссии, наделённой правом разобраться — хотя мы имена опубликовать — литераторов, ограбивших Союз Писателей СССР, но славнее творцы, заикаясь и оглядываясь, убегают от смелых забот и поступков. Хмыри. Вильнопопые герои!..
Друзья! Друзья!
Какой раскол в стране,
Какая грусть в кипении весёлом!
Знать, оттого так хочется и мне,
Задрав штаны,
Бежать за комсомолом.
Возле мертвых и живых есенинцев пляшут бесы. То подавай им раскопку могилы Есенина. То нас, действующих есенинцев, они оболгут, стукачи. Молчим — визжат ж улюлюкают. Не задеваем — воняют. Провоцируют скандал за скандалом. Пытаются затащить, заманить, завлечь, заарканить в бесий круг наивных и безгрешных. Часто сия подлость им удается. Чего скрывают?
А что будет — если мы перестанем ссориться — с тайной отца и сына?
Кто хихикает там исподтишка,
Злобно отплевываясь от солнца?
………………………………….
... Ах, это осень!
Это осень вытряхивает из мешка
Чеканенные сентябрем червонцы.
Да! Погиб я!
Приходит час...
Мозг, как воск, каплет глухо, глухо...
... Это она!
Это она подкупила вас,
Злая и подлая оборванная старуха.
Это она, она, она,
Разметав свои волосы зарею зыбкой,
Хочет, чтоб сгибла родная страна
Под ее невеселой холодной улыбкой.
Борцы за талант и бессмертье Есенина, куда же вы дели Международную премию им. С.А. Есенина? я столько сил и тревог вложил в нее! Она была утверждена Губернатором Рязани Шпаком, Михалковым и Бондаревым, а вы пропили ее или прожрали? А где премия им. Александра Жарова, певца Ленинского комсомола? Я, Фомичёв, мэрия Серпуховская оформили ее и утвердили, но где она? Сии документы юристка украла?..
Наш, бондаревский, Исполком не собирается уже восемь месяцев. Мы не можем выйти на телефоны Ларионова и Облога, корифеев классовой борьбы за русское дело. А печатная дурь от них идет — от Исполкома МСПС.
Лауреаты Международной премии им. М. А. Шолохова, вчера вами зело уважаемые, сегодня у вас — враги:
Анатолий Жуков,
Сеид Досанов,
Николай Федь,
Сергей Есин,
Валентин Сорокин,
Ринат Мухамадиев,
Владимир Гусев,
Александр Николаев, генерал,
Геннадий Зюганов, лидер КПРФ?!..
Как не стыдно? С чего такая сатанинская дурь? С перепоя или с недопоя? Нагло перечеркнув наш, бондаревский, Исполком, вы, однако, напуганы Бояриновым. Но вы же сами избрали Бояринова заместителем Председателя Ревизионной Комиссии МСПС, а приписываете его мне. Я даже в те годы среди вас не значился, не работал в МСПС. С Бояриновым мы 10 лeт проработали в издательстве “Современник”. Хорошо проработали.
На каком Исполкоме МСПС и кто из нас голосовал за продажу имущества МСПС, когда ни нас, ни заседания подобного Исполкома не было? Кто вам разрешил заслонять собственную ложь нашими именами, кто? Кто же есть Исполком МСПС, вы или Исполком?.. И почему не щадите имя Бондарева? Я неугоден вам — не поддался на ваше науськивание, не принял вашего лал не научился от вас пропойству и обжорству. Лидеры комсомола, эх!..
От кого, от какого черта прятался Ларионов? Ильич в шалаше?
От кого пьяно увиливает хвостатый и бородатый Облог?
Какой джигит поцарапал и на коне умчал Братнину в горный аул?
Моя судьба — судьба, увы, нацбола:
Ни взяток, ни аренды, ни попойки, —
О, был бы я стукач из комсомола,
Давно бы стал прорабом перестройки!..
Спасибо не вам, а Есенину. Спасибо поэтам русским. Спасибо маминой песне колыбельной. Спасибо Александру Матросову. И Мусе Джалилю.
За нами — не приватизация. За нами — не распродажа писательских больниц и домов творчества. За нами — русское есенинское слово!.. Его соловьиное, колокольное, набатное слово русское не испугает ни автоматчик, ни стукач, ни олигарх! Пора собраться. Хватит грызться.
От одной беды
Целых три растут, -
Вдруг над Питером
Слышен новый гуд.
Не поймет никто,
Отколь гуд идет:
“Ты не смей дремать,
Трудовой народ.
А Есенинский Праздник в ИМЛИ, 30-го сентября, не Праздник — клен, багрянолистый, на древнем холме рязанском: кланялся в четыре русских стороны, шумел и волновался, звенел и кланялся великому поэту.
И мне наплевать на автоматчиков Михалкова!.. Бессмертие наше — в русском божественном и сверкающем слове Сергея Есенина. Музей Маяковского ликовал молодостью и красотою. Небольшой зал — полон. Владимир Гусев, Наталья Корниенко, Валерий Борисов, Алла Панкова, Валерий Хатюшин, русский песенный ансамбль были встречены студентами на ура. Натосковались видать, по родному слову, по родной песне юные сердца. Где услышать?..
Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты?
смерть?
иль исцеленье калекам?
Я хочу видеть этого человека.
Проведите, проведите русский народ к нему, проведите!..
2005
Заказной слепец и безгрешный стукач
Не исключено, что Ленин разделял намерения Зиновьева, Троцкого и др. и только воздерживался (по тем или иным причинам) от прямых требований превентивного уничтожения миллионов русских людей; однако в любом случае именно прямые требования играли необходимую и в конечном счете решающую роль в гибели в 1918-1922 годах каждого шестого человека в стране.
Вадим Кожинов
Л. Д. Троцким был разработан план разграбления и осквернения святынь Русской Православной церкви под видом помощи голодающим.
В. И. Ленин подкорректировал этот план...
Николай Коняев
Перестарался
Бедный, бедный стихомаратель Владимир Бушин: несколько уже десятков лет он хвастается тем, что его ранние рифмовки похвалил Сергей Владимирович Михалков. И что? А больше, значит, никто о них не промолвил ни одного приличного слова? Вот и заела тоска и зависть волосатого лирика.
Других-то хвалят большие поэты: то - Твардовский, то - Федоров, а Бушина - баснописец Михалков?.. Но и после фразы Михалкова - Бушин не знает меры: разносит, доносит, возносит, стучит, указывает, наказывает, уличает и поучает. Бездарность и зависть изогнули его, измяли и олоскутили: сложить бородку Яшки Свердлова, Левки Троцкого и Фельки Дзержинского - получится коноплисто-кокаиновая заросля Володьки, но бородища публициста, оклеветавшего и оскорбившего лучших писателей России, - не является правом завистника на стукачество.
Вот он - защищает Ленина. Вот он - защищает Советскую власть. Чего защищать вождя? Ленина сегодня два: борец за правду и чужак. Каждый из нас без бушинской грязи решит - кого и которого любить!.. Но Бушин-то хитрее вороватого хоря. Защищая вождя, может облаять, как старший бомж, не Солоухина, так Проскурина, не Сорокина, так Савельева, не Фомичева, так Астафьева и т.д. О, если бы его похвалил Александр Трифонович Твардовский - мы вообще пропали бы, - шутит Александр Байгушев, критик.
Ныне Бушин взялся выставлять Юрия Васильевича Бондарева, выдающегося писателя России, любимого писателя в нашем народе, - неким недорослем, ваняткой-ослушником, не сумевшем уразуметь провидческую энергию и свет бородатого христопродавца - Володимира Раздолбушина. А уразумел бы - стал бы великим и недосягаемым, как Владимир Сергеевич Бородай!..
Стучит он на друзей и на знакомых,
На Феликса похожий и крутой,
И сеет хоботковых насекомых
Вонючею пропеллер-бородой.
Чем тебе, Библейский Хам, не угодил Егор Исаев? Когда перешел твой иудовский путь Иван Акулов? А чего тебе, кроме добра и поддержки, графоману, да и твоим спецхоботковым жукам, плохого сделал Бондарев?
Бедный, бедный - только и надзирает за нами: кто с кем дружит, кто с кем в ссоре, кто кому задолжал гайдаровский рубль!.. Не публицист, а через забор плюющая сваха в соседскую буренку, молочко от которой ела утром, а к вечеру мозги у ей склокой перешибло.
Пытается ослюнявить Юрия Бондарева, столкнув лбами вокруг него целый патриотический отряд русских верных прозаиков и поэтов, относящихся к Юрию Васильевичу беззаветно. И - сидит, чешет насекомовую мешковатую бороду Иуды, ликующий от собственного маразматического стукачества.
Но ведь Юрий Бондарев - не Владимир Бушин. Но ведь романы Бондарева - не доносные излияния Бушина. Но ведь художественное слово Бондарева - не стукаческий невроз завистника и графомана. Бушин даже ни разу так и не почувствовал, не ощутил храмово пылающей свечи творчества в душе, звездного крылатого огня, оберегающего в человеке совесть и отвагу, ум и независимость, озаряющего путь и судьбу.
Вовик, брат околодевяностолетний, я сам давно старый, я щедро оплачиваю тебе слюни, ложь и оскорбления в мой адрес. Запомни, хотя вряд ли ты способен запомнить, - я первым ни разу никого не оскорбил, но подлости никому не прощаю. И не гнусь, не лизоблюдствую лакейски, как часто нам демонстрируешь ты: твоя хитрость - даже не лукавость, а насекомость, но лезешь, махая бородищей, защищать вождей, поучать народы, сирота хренова!