Вовик, брат околодевяностолетний, я сам давно старый, я щедро оплачиваю тебе слюни, ложь и оскорбления в мой адрес. Запомни, хотя вряд ли ты способен запомнить, - я первым ни разу никого не оскорбил, но подлости никому не прощаю. И не гнусь, не лизоблюдствую лакейски, как часто нам демонстрируешь ты: твоя хитрость - даже не лукавость, а насекомость, но лезешь, махая бородищей, защищать вождей, поучать народы, сирота хренова!
Лев Троцкий:
«У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».
Тов. Зиновьев:
«Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию, - инструктировал вождь, имея в виду пока РСФСР, - с остальными нельзя говорить - их надо уничтожать».
Но, как грамотно и убедительно доказал нам Вадим Кожинов, уничтожили-то гораздо больше и гораздо свирепее!..
Закукарекать захотел
Ленин лежит в Мавзолее, Троцкий, Зиновьев, Дзержинский - мне все это не понять. Слава Богу - ты есть!.. Защищай их, но перестань вонзать ягодовский насекомовый хоботок в русские души. Разве ты, обожаемый брат, не видишь - экран у кого в руках, газета у кого в руках, сцена у кого в руках, банки у кого в руках, предприятия у кого в руках?..
Кто спаивает нас?
Кто русских детишек продает на запчасти?
Кто запретил русскую песню отцов и дедов наших?
Кто отбирает у нас образование и науку?
Кто предает и продает землю русскую?
А ты русских поэтов и прозаиков искусно и нагло сталкиваешь лбами, клеветой насекомою осееваешь их. Есть ли русский писатель-патриот, не оплеванный тобою? Мало тебе русского бесправия? Мало тебе русского горя и нищеты? Зачем ты привязался ко мне? Ты - никто и ничто для меня. Но я высоко ценю тебя, ибо твое предательство русских - учит меня неодолимой русскости и стойкости в битве за нашу униженную Россию! Я обнимаю тебя, прощаю тебя: твоя ненависть к русским учит нас быть русскими, спасибо!..
Ты клевещешь на меня Юрию Васильевичу Бондареву. В свое время такие же, как ты, стукачи, надоносили на меня Шолохову. Но время - точные часы Вселенной. Время ставит на место даже не только стрелки, но и секунды. Зачем ты влез в грязную тайну двух писательских склок? Ты ведь нигде путем не работал. Жил и живешь на хребте у народа. И живи спокойно.
Володя, а у кого было больше ненависти к русским, у Зиновьева, у Троцкого или у Гитлера? Заказной слепец.
Разве важно, разве важно, разве важно,
Что мертвые не встают из могил?
Это - говорит Сергей Есенин. Но и я твердо знаю: мертвые сильнее нас, живых! Мертвые бередят нашу память. Мертвые окликают нашу совесть.
Написал бы ты маленький нормальный стишок или рассказишко, помыл бы ты в тазике оккупированную насекомыми бородищу - и очи бы твои, Володя, попрояснели, и сердце бы твое забилось благороднее! Молюсь за тебя.
У Егора Исаева, известнейшего поэта России, на даче закукарекал петух утром, а ты в этот миг потягивался на матраце и проволочным гребнем, лежа, пытался расчесать спутавшуюся в узлы бороду. Но тебе кто-то дозвонился и рассказал, что у Егора Исаева на даче кукарекает петух.
Ты тут же в «Советской России» выступил, как всегда, с огромной демагогической статьей - запретить петухам на дачах и в деревнях кукарекать и топтать кур, дабы не несли куры яйца, не появлялись бы в хозяйствах молодые петухи, высиженные клухами. Зачем тебе подобная жестокость? Или ты сам собираешься закукарекать? Драчливый филин.
Несгибаемого патриота России Владимира Фомичева принялись предатели гнобить судом за прекрасную русскую государственную газету, печатающую необходимую правду для страны, ты тут же отрекся, прикрыл мокрые ресницы и забыл про совесть и обязанность публициста защищать собрата. Тебя нет там, где нужен голос отваги. Даже насекомые в твоей бороде не шуршат, когда людям нужна честная помощь. Ты - уникум. Сундук с драгоценностями.
Шолоховскую премию-то мне вручал Михалков, а ты просишь Бондарева ее у меня отобрать? Доносчик. Ну и отберут? Борода же у меня не прорастет? Ты называешь меня антисоветчиком. Но антисоветчик - ты. За свою бороду и живот ты клевещешь на нас, кто не юлил перед продажным начальством ни на службе, ни в прессе. Мы были среди защитников Дома Советов, а ты в эти дни добивался запрещения кукарекать сельским петухам.
Владимир Иванович Гусев считает, что тебя стричь не надо, а Арсения Ларионова надо обородаить и вас за чаркой побратать: двух неистовых борцов за троцкистскую сионистскую верность разграбленной стране... А вот Владимир Тимофеевич Фомичев считает, что тебя надо остричь. Он просит меня добыть в мартене Челябинска выточенные стальные ножницы и обкарнать тебя, а ошметки бороды твоей вывезти из Москвы в Кыштым, на Урал, где хранятся международные ядерные пакости. Будем решать.
Ты не переживай. Вовремя остричься и обриться - лафа. Ты станешь не только умнее, но и добрее. Ты возвратишься к тому образу, какой задали тебе родители первоначально. Не отвергай их желание. Угомонись, Мазай.
Дедушка Бушин, глянь - трехлетнюю нашу с тобою внучку насилует марихуанный маньяк. Папа Бушин, глянь - двенадцатилетнюю нашу с тобою дочурку готовят к гражданскому браку, чтобы она никогда уже не испытала осиянности любовью, ребенком и семьей. Глянь, брат, что сотворили с нашей с тобою сестрою: ее развратили, раздели, распяли на хохмах Петросяна и Винокура, а маму ее нарядили в дурацкие лохмотья пьяной попрошайки и с такою же пародийною чучелой вывели на ТВ.
Грязные, заикаистые, похабные слова и мелодии льются в сердца наших жен и матерей. Имя этому - программа Даллеса. Имя этому - уничтожение русского и других народов России. Имя этому - раздор народов России и общая братская могила нам. А ты помогаешь черному преступлению, внося склоками раздоры в среду русскую, в обязанность соседскую. Почему ты раздоришь нас, а не миришь и не объединяешь?
Мазай, добряк царапистый, изучи грабительский сейф Яшки Свердлова, вскрытый после смерти Председателя ВЦИКа:
1. Золотых монет царской чеканки на сумму сто восемь тысяч пятьсот двадцать пять (108 525) рублей.
2. Золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями, - семьсот пять (705) предметов.
3. Семь чистых бланков паспортов царского образца.
4. Семь паспортов, заполненных на следующие имена:
а) Свердлова Якова Михайловича,
б) Гуревич Цецилии - Ольги,
в) Григорьевой Екатерины Сергеевны,
г) княгини Барятинской Елены Михайловны,
д) Ползикова Сергея Константиновича,
е) Романюк Анны Павловны,
ж) Кленочкина Ивана Григорьевича.
5. Годичный паспорт на имя Горена Адама Антоновича.
6. Немецкий паспорт на имя Сталь Елены.
Кроме того, обнаружено кредитных царских билетов всего на семьсот пятьдесят тысяч (750 000) рублей.
Документ этот читал Сталин. Обнаружил этот документ, работая над засекреченными архивами, Эдуард Хлысталов, великий следователь и великий публицист России, сын и защитник русского народа. Не опровергнуть.
За родными пролетарскими лозунгами и за родным нашим красным знаменем уже тогда появились в банках Европы и Америки счета:
Троцкого - 1 млн. долларов и 90 млн. швейцарских франков;
Ленина - 75 млн. швейцарских франков;
Зиновьева - 80 млн. швейцарских франков;
Ганецкого - 60 млн. швейцарских франков и 10 млн. долларов;
Дзержинского - 80 млн. швейцарских франков.
По каждому из опубликованных писем Дзержинского своей сестре Альдоне, жившей в Вене с мужем-миллионером, видно, что он отправлял ценные вещи даже ей. Горбачев и Ельцин, ленинцы, горбачевцы и ельцинисты, последователи троцких, зиновьевых и дзержинских, не уронили достоинства учителей: гробанули СССР и Россию не меньше и не менее активно в перестроечные годы. Потому, когда звонят и плачут колокола уцелевших обнищенных православных церквей, - слезы застилают мою тропу к храму...
Вова, почему увеличением рождаемости занимаются Слиска и Грызлов, Хакамада и Жириновский, госдумовцы, а не семья, русская или коми, башкирская или мордовская? От неперспективных деревень и хуторов гениальных экономистов, - Заславской и Арбатова, Немцова и Явлинского, трагично маячат на русском просторе заржавленные могильные кресты, но где же перспективные деревни и хутора? И никого за вредительство не осудили.
Товарищ Бушин, у меня нет надобности перебегством заниматься: между Михалковым и Бондаревым - путь мой прямой, а между провокаторами, тобой и Ларионовым, - еще прямее!.. В Ларионове я также ошибся, как я ошибся в тебе, лакее и ловкаче, марксисте и стукаче.
Здоровья тебе спортивного!
Удачи тебе в доносах!
Я куплю тебе алюминиевый тазик!
Умойся и почисть бороду!
Здоровья тебе спортивного!
Удачи тебе в доносах!
Я куплю тебе алюминиевый тазик!
Умойся и почисть бороду!
Неунывающий лжец
Ты лжешь - я перебежал из сторонников Бондарева в сторонники Михалкова теперь. А почему же теперь я выступал и выступаю против Михалкова? Где ж ты прочитал мою оду в честь Михалкова? Крутя всю свою сытую жизнь задницей перед начальством, ты и других видишь такими? Лжец неунывающий.
Мой отец лежит в могиле с немецким свинцом в теле, а ты сомневаешься, мол, хорошо ли он воевал, если его семью дважды раскулачивали? Как тебе не совестно? Ты и мать мою оскорбил, лежащую в земле русской, рядом с отцом, воином русским. Тебя раздражает, что я, как мои отец и мать, русский безоговорочно и неостановимо? А кто ты? Подделыватель чужих строк и переделыватель графоманистый:
Я прошел через такие грозы! - моя строка.
Ты переделал:
Я пережил такие грозы! - да, сразу верблюжья рассудочность и добавка странная, оптимистическая и сексуальная. Но неужель ты, хрыч, все ещё завлекаешь педофилов, рифмуя:
Я принимал такие позы! Неужель?
Тебе ведь никогда не звенел соловей в сердце. Тебе ведь никогда не плакала в душу кукушка. Ты ведь так и не услышал ни разу вздохи золотострунных горных ковылей. Электрический волосатый глухарь, не птица, а политический робот, упёршийся когтями и клювом в двери Мавзолея. Ты ведь так и мыслить: не считает человек Ильича святым - враг народа!.. А ты народ-то русский не чувствуешь, не знаешь и заочно ненавидишь.
Ты перевертываешь чужие боли, слова, чужие истины, чужие образы, чужие судьбы, клевеща, донося, хихикая и принимая сексуальные позы. «Маниакальная верность твоя распутству собственной совести заставляет тебя лгать и подличать на русском поле. Ты - собрат по борьбе с русскими патриотами Ларионову. Тот, обманув нас, прекрасную группу русских литераторов, склокой с Михалковым, хапужеством, - таскается по судам, прячась за имя Бондарева, а ты бородатую мосю, мусющу волосатую, прячешь за Михалкова.
Я пережил такие грозы!
Я принимал такие позы!
Нет, я не верю, что ты кому-то ещё нравишься, убей, не верю.
Бушин обзывает меня психом, с ножом за голенищем, антисоветчиком, фашистом, сороконожкой, антисемитом, сионистом, шовинистом, бездарем, ну, нет смысла перечислять его сопли. Я бы не таил на клеветника большой обиды, но он мать мою, родившую восемь детей, четыре сына и четыре дочери, крестьянку, колхозницу, записал в еврейки, чем унизил собственную генетическую «жилу»... А я за него, «полуеврея», переживаю.
Зависть у него ко мне, распахнутому и бесстрашному русскому поэту, так жгуча, что он даже не ощущает песенности русского моего стиха, коверкая слова мои русские и летящую энергию строки русской:
Я прошел через такие грозы,
И назло обманчивой судьбе
Вновь душа, как юная береза,
Синий звон баюкает в себе.
Наплывет и медленно отхлынет
Вековая музыка полей
Шорохом тоскующей полыни,
Вздохами горячих ковылей.
Далеко до той причальной грани,
Где луна покоится на дне.
Кровяными гроздьями герани
Вспыхнул день в озерной стороне.
Дом ты мой за скорым перевалом,
Щедрый стол, раздольная кровать, -
Неужели этого мне мало,
Чтобы никогда не горевать?
Красота и удаль русская, да? А Бушин испохабил графоманией каждую мою строку, приводя ее в подкрепление своей доносной аргументации. Обвинил он меня чуть ли не в деляческой измене советской армии - почему я не служил? Да в моей трудовой вписано, что я мобилизован на мартен. Чего же Бушин лжет и стучит? Высоковольтный бетонный столб... Так и не смог стать прозаиком, поэтом, а оформился в ненавистника русского народа.
Эх, просватать бы тебя, позирующую бабушку, за бен Ладена ради мира!
Врет, что я как главный редактор издательства «Современник» склонял к сожительству какую-то Дашу. Даши у нас вообще не было в коллективе. А Машу Шолохову у меня времени не было склонять: она занималась усмирением и литвоспитанием коллектива - отец-то ее в классиках, зачем ей работать? Она по шесть, семь месяцев в году находилась в «творческом» отпуске, как ты: твои одногодки шли на фашистские танки, Сергеич, а ты телефонные провода по закусочным тянул. А теперь меня, бушинского жида, героизму учишь.
Внутри себя ты знаешь, что ты графоман. Завидуешь. Благодаришь Сергея Михалкова, что он похвалил твою раннюю рифмованную графоманию. А если бы тебя Бондарев похвалил? Ты бы всех нас ослюнявил до потери сознания. В России в 2003 году умерло от наркотиков более 100 тысяч. Более 100 тысяч! За последнее время из России выехало 45 тысяч девушек и молодых женщин, 45 тысяч! Скажи, девяностолетний стукач, как же мы возродим деревню и город в России? Кем возродим, тобою? Тебя, одного, лишнего для России!.. Гей.
Ты поносишь Александра Байгушева, вставшего защитить меня от подлой клеветы. Ты поносишь Сергея Семанова. Поноси уж всех, кто помог мне стать свободным и отважным поэтом русским:
Сергея Наровчатова, Николая Воронова,
Михаила Львова, Александра Макарова,
Евгения Осетрова, Сергея Воронина,
Василия Федорова, Бориса Леонова,
Сергея Орлова, Льва Скворцова,
Георгия Маркова, Владимира Гусева,
Бориса Ручьева, Петра Проскурина,
Людмилу Татьяничеву, Михаила Шевченко,
Юрия Прокушева, Леонида Соболева,
Myстая Карима, Дмитрия Ковалева,
Расула Гамзатова, Бориса Можаева,
Юрия Бондарева, Ивана Акулова,
Егора Исаева, Сергея Поделкова!
Ты даже митрополита Иоанна облаял, перед которым все мы в долгу. Облай Л. Сычеву, Л. Ханбекова, А. Филиппова, Н. Захарова, авторов книг обо мне!
Александр Байгушев защищал меня и Прокушева, когда громили русское издательство «Современник», а ныне - взломал гранитную стену антирусского молчания вокруг меня. Тебя и взбесила его храбрость. Где ты околачивался, когда Сергея Семанова пытались исключить из партии вчерашние идейные ретивцы, а сегодняшние прорабы перестройки? За что исключить? За верность русскому достоинству. А как издевались над Владимиром Фомичевым?
Сергей Владимирович Михалков на партсобрании Московской писательской организации призвал исключить меня из партии за поэму о Г.К. Жукове, о любимом полководце, «Бессмертный маршал», стыдя меня, что я забыл о великом маршале СССР Брежневе!.. Ты, правдолюбец, почему сикал в штаны? Тогда. А теперь ты - воин. Теперь ты - героический доносчик на нас, витязей русских. И удивляешься - почему я принял диплом о Шолоховской премии из рук Сергея Михалкова? Да, принял. И знал - Бог наказывает холуев!
Накажет и тебя. Жаль, ты - графоман, и премии, носящей твое имя, боюсь, на Руси не будет у русских. А была бы - я бы возомнил получить ее: ой, пора клево давать пощечину стукачам!.. Выворачивать их наизнанку.
Что твои кляузные сопли перед моими поэмами:
«Красный волгарь» - о Разине,
«Бунт» - о Пугачеве,
«Евпатий Коловрат»,
«Прощание» - о Курчатове,
«Обелиски» - о павших за Родину,
«Дуэль» - о Пушкине,
«Орбита» - о Гагарине,
«Дмитрий Донской»,
«Плывущий Марс» - о мартеновском огне,
«Оранжевый журавленок» - о детстве!..
Среди нас, литераторов русских, ты похож на дьявола волосатого, а в православном храме - на Феликса Эдмундовича Дзержинского. Твой словарь и вздох твой - не от материнской колыбели, не от яблони цветущей, а от верблюжьей натуги. И на губах твоих - скорпионий скрипучий песок, а не имя России. Зависть - солярка твоего девяностолетнего топливного бака.
Ты мать оскорбил мою
Зачем ты, Сергеич, так ненавидишь русскую маму мою? Ты ни разу, даже издали, не видел ее. Она похоронила трех сыновей. Анна Ефимовна, и что? Ты ее отчество приторочил к отчеству Немцова - тоже Ефимыч, и что? Да ты обязан, лжец, знать - Ефимы на Руси почти как те же Иваны: широко идут среди родного русского народа! Вот ты - Сергеич. А не сводный ли ты братан болтуну и троцкисту Никите Сергеевичу Хрущеву, а не из дворянского ли ты рода вместе с Сергеем Владимировичем Михалковым, постельничий шут?
Сороконожки. Борода. И зависть.
Тебе ведь 90, ну, поплачь:
Все говорят - ты с детства был мерзавец,
Но забывают, что еще - стукач.
Почему бы тебе не выступить с благородной статьей о творчестве Анатолия Ткаченко? Вдохновенный, мудрый, добрый писатель. Горько страдает, видя погибающий русский народ. Прозаик и публицист, поэт оригинальный, сын и патриот России! Я, читая его, удивляюсь его мужеству и таланту.
Почему бы тебе не сказать слова поддержки о Михаиле Алексееве, защитнике Сталинграда? Сейчас он - больной. Солдата не балуют вниманием. Да и Акулова Ивана помянуть тебе не грешно было бы, а праведно: Иван Акулов является выдающимся прозаиком. Ты знаешь. Ты не такой наивный.
И Николая Воронова ободрил бы дружеским вниманием. Воронов - романист знаменитый, неколебимо честный. К своему 80-летию причалил. Где ты? Я беру писателей твоего поколения. Мог бы вспомнить Бориса Можаева, Федора Абрамова, Александра Яшина, Константина Воробьева, великих сеятелей любви к Земле Русской, а ты уставные строки Симонова зубришь, но Симонов и без твоей преданности лжи не забыт в печати и на экране: