И в а н (раздражаясь). Ну, ты - молчи! Ты меня всадила бы в историю, как я вижу...
Н а д е ж д а (упрекая). Да, мама! Вы ужасно... непрактичны, ужасно!
(Федосья вошла, остановилась у буфета и, качая головой, что-то бормочет.)
С о ф ь я. Яков, что же это?
И в а н. Ну, будет! Я весь дрожу!
Л ю б о в ь (Якову). Уйдём отсюда!
Я к о в (напрягая силы). Мне стыдно назвать тебя братом, Иван. Мне страшно за твою судьбу, за детей... я боюсь, что они назовут тебя...
Н а д е ж д а (громко). Вы не уполномочены говорить от нашего имени!
И в а н (встаёт). Что ты, брат? Разве я поступил так плохо? Что ты? Ты ошибаешься!
Л ю б о в ь (Якову). Иди! Нет слов, которые разбудили бы совесть этих людей, их мёртвую совесть...
А л е к с а н д р (гримасничая).
А Кассандра, обняв Александра,
Под чинарой сосёт пеперменты...
(Пётр протянул руки к отцу, желая что-то сказать, и тихо опускается на пол в обмороке.)
И в а н (тревожно). Что с тобой? Что с ним?
Л ю б о в ь (спокойно). Вы убьёте и этого мальчика...
С о ф ь я (в страхе). Да! Иван, да! И его - тоже...
Н а д е ж д а (отцу). Это простой обморок, папа! Он бегал, ему нельзя бегать. Уйдите отсюда, вам нужно успокоиться!
А л е к с а н д р (берёт его под руку). Идём, отдохни!
Ф е д о с ь я. Вот - задавили ребёнка...
И в а н. Подожди... Что он?
Я к о в. Уйди... прошу тебя!
И в а н. Конечно - дом твой, и ты имеешь право гнать меня... Но дети мои, я тоже имею право...
Н а д е ж д а. Ах, да иди же!
А л е к с а н д р. Ну, нервы же у всех здесь!
Ф е д о с ь я. Экая склока... экие несуразные...
(Иван, Надежда и Александр уходят.)
И в а н (уходя). Бедный мальчик... Его гоняют за какими-то там...
Я к о в. Вот, Соня, видишь? Ребёнок и подлец...
С о ф ь я (поднимая Петра). Не говорите ничего, ради бога! Помоги мне, Люба... Вера, помоги же...
Ф е д о с ь я. На-ко вот... берегла всех пуще глаза...
Л ю б о в ь. Таких детей надо держать в больницах, а подлецов в тюрьмах...
В е р а (кричит). Не смей так говорить о папе! Он не ребёнок и не подлец! А вот ты - злая кошка!
Я к о в. Вера, голубушка моя...
В е р а (горячо). Ты, дядя, тоже злой! Ты всю жизнь ничего не делал, только деньги проживал, а папа - он командовал людьми, и это очень трудно и опасно: вот, в него даже стреляли за это! Я знаю - вы говорите о нём дурно, - что он развратник и пьяница и всё, но вы его не любите, и это неправда, неправда! Развратники и пьяницы не могут управлять людьми, не могут, а папа - мог! Он управлял и ещё будет, - значит, он умный и хороший человек! Никто не позволил бы управлять собою дурному человеку...
Ф е д о с ь я (смеясь). И эта кукует - глядите-ка!
П ё т р (поднимаясь на ноги). Вера, наш отец - дурной человек...
В е р а (с большой силой). Ты - не понимаешь! Он - герой! Он рисковал жизнью, исполняя свой долг! А вы... что вы делаете? Какой долг исполняете? Вы все живёте неизвестно зачем и завидуете отцу, потому что он имеет власть над людьми, а вы ничего не имеете, ничего...
Ф е д о с ь я. Детки мои, детки!.. Охо-хо...
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Комната Я к о в а; он полулежит в кресле, ноги окутаны пледом. Ф е д о с ь я, с вязаньем в руках, сидит в глубине комнаты, на фоне ширмы. И в а н, возбуждённый, ходит. В камине тлеют угли, на столе горит лампа. Говорят тихо. В соседней комнате у пианино стоит Л ю б о в ь.
И в а н. Это твоё последнее слово?
Я к о в. Да.
И в а н (искренно). Изумительно жестокий человек ты, Яков! Это ты испортил мне жену, она была мягка, податлива...
Я к о в. Пощади себя! Ты стоишь на позиции унизительной!
Ф е д о с ь я. Вот когда так говорят, дружно, тихонько, так и слушать приятно голоса-то человеческие...
И в а н. Не учи, я старше тебя...
Я к о в. Я сказал, что не могу считать тебя порядочным человеком, а ты просишь у меня денег!
И в а н (почти искренно). Да, ты меня оскорбил, а я прошу у тебя денег! Да, ты был любовником моей жены, а я вот ползаю перед тобой! Не думай, что мне это весело, не думай, что я не хотел бы отомстить тебе, о-о!
Я к о в. Да не говори же ты пошлостей!
И в а н (с пафосом). Но ты болен - это защищает тебя! А я нормальный, здоровый человек, и я - отец! Ты не понимаешь душу отца, как русский не может понять душу жида... то есть - наоборот, конечно! Отец это святая роль, Яков! Отец - начало жизни, так сказать... Сам бог носит великое имя отца! Отец должен жертвовать для своих детей всем - самолюбием, честью, жизнью, и я - жертвую! Исполняя этот долг, я попираю моё самолюбие - иду в исправники... бывший полицеймейстер! Исполняя его, я слушаю оскорбления родного брата, и не я ли подставлял грудь мою пулям злодеев, исполняя великий долг мой!
Ф е д о с ь я. Этот уж закричал... не может потерпеть, у!.. Не глядела бы... (Встаёт и уходит.)
Я к о в. Забудь это... Пойми, несчастный человек, что ты погубил своих детей.. Где Вера?
И в а н. Её найдут! Она воротится, дрянь...
Я к о в. А Петя? Ты ему душу разбил!
И в а н. Это болезненный мальчик, ему нужно лечиться! Его нужно отвести от вас - вот главное! Вы мне испортили его!
Я к о в (обессилев). Я не могу говорить... до твоей души ничего не доходит.
И в а н (снова впадая в высокий стиль). Душа моя одета в панцирь правды, стрелы твоей злобы не коснутся его, нет! Я - твёрд в защите моих прав отца, хранителя устоев жизни! Иван Коломийцев непоколебим, если дело идёт о его праве быть верным самому себе!
Л ю б о в ь (входит). Прости, отец, я должна вмешаться и кончить эту беседу, тебе вредно волноваться. Иван Данилович, отец уже сказал вам, что он не даст денег, я прибавлю: он не мог бы дать, если бы даже и хотел. Деньги отданы госпоже Соколовой на залог за её сына.
И в а н (всплеснув руками). Какая злая ирония! Эх, Яков!
Л ю б о в ь (с насмешкой). Если бы вы заявили о вашей ошибке, деньги попали бы к вам...
И в а н. А место исправника - Ковалёву? Вы напрасно выскочили, Любовь Яковлевна, вы ещё молоды для того, чтобы понять всю сложность жизни и мою мученическую роль в ней!
Л ю б о в ь. Хорошо, но отцу - вредно...
И в а н. А мне полезно слушать ваши дерзости? У меня, должно быть, нет сил убедить тебя, брат! Что же я буду делать? Ты погубишь меня, Яков, если не дашь денег... и меня погубишь, и Софью, и детей...
Л ю б о в ь (холодно). Дети ваши уже погибли...
И в а н. Молчите вы... птица! Яков, судьба моя и всей семьи моей зависит от тысячи двухсот рублей... пусть будет ровно тысяча!.. Ты мягкий, не глупый человек, Яков; сегодня решается вопрос о моём назначении - Лещ поехал дать этому делу решительный толчок... Как только меня назначат, мне сейчас же понадобятся деньги! Я ухожу, оставляя тебя лицом к лицу с твоею совестью, брат мой! (Подняв голову, уходит. Яков со страхом смотрит ему вслед, Любовь усмехается.)
Я к о в (тоже слабо усмехаясь). Кошмар какой-то, а не человек! Ты видишь - он ужасно нравится себе! В молодости он играл на любительской сцене, и - смотри, в нём ещё не исчез актёр на роли героев... (Помолчав.) Он заставит меня дать ему эти деньги!
Л ю б о в ь (глухо). Я не могу себе представить человека вреднее, противнее, чем этот...
Я к о в (беспокойно). Люба, дорогая моя, как ты резко... зачем?
Л ю б о в ь (тихо и холодно). Скажи - что мне делать?
Я к о в (не сразу). Я не умею ответить тебе... Всё это случилось так вдруг и раздавило меня. Я жил один, точно крот, с моей тоской и любовью к маме... Есть люди, которые обречены судьбою любить всю жизнь одну женщину... как есть люди, которые всю жизнь пишут одну книгу...
Л ю б о в ь. И напишут плохо...
Я к о в (искренно и просто). Да! Желая скрыть своё ничтожество, они прячутся в ничтожный труд и обольщают себя сомнительным утешением: я весь в одном!
Л ю б о в ь (задумчиво). Ты искренен... но это лишнее...
Я к о в (тихо). Тебе не жаль меня?
Л ю б о в ь (тихо двигаясь по комнате). Мне горько и обидно, что я ничего не могу делать! Я хотела бы вытащить отсюда Веру и Петра, но я не знаю - как? Не умею...
Я к о в. В тебе есть что-то страшно холодное!
Л ю б о в ь. Вероятно, злоба на своё бессилие... (Помолчав.) Зачем ты отдал меня в эту яму пошлости и грязи?
Я к о в. Не спрашивай меня! Ты знаешь, Соня не хотела сознаться, что ты моя дочь...
Л ю б о в ь (усмехаясь). Однако вы, отцы и матери, ужасно легко и просто играете детьми.
Я к о в. Не будь жестокой...
Л ю б о в ь (холодно). Да... это бесполезно!
С о ф ь я (входит, убитая). Я не нашла её... ничего не узнала...
Я к о в. Какая ты бледная, страшная...
С о ф ь я (думая о другом). Там Якорев пришёл. Сегодня он почему-то груб и дерзок.
Л ю б о в ь. Мне кажется, он должен знать что-нибудь в этой истории с Верой...
С о ф ь я. Что будет с нею? Это бог мстит мне за тебя, Любовь...
Л ю б о в ь. Глупости, мама! Какое дело богу, природе, солнцу - до нас? Мы лежим на дороге людей, как обломки какого-то старого, тяжёлого здания, может быть - тюрьмы... мы валяемся в пыли разрушения и мешаем людям идти... нас задевают ногами, мы бессмысленно испытываем боль... иногда, запнувшись за нас, кто-нибудь падает, ломая себе кости...
Я к о в (тихо). Не говори так безнадёжно!
Я к о в (тихо). Не говори так безнадёжно!
С о ф ь я (стонет). Где она может быть, Вера?
Я к о в. Надежда тоже ищет?
С о ф ь я. И Александр и зять... Какой скандал!
Л ю б о в ь. Это хуже, чем скандал, мама!
С о ф ь я. Я знаю, знаю... Я ведь говорила: нас постигнет несчастие...
(Шумно идёт Иван, он тащит за руку Якорева. Околоточный смотрит исподлобья, но спокоен.)
И в а н (с яростью). Поздравьте - это мой новый зять! Каков мерзавец, а?
Я к о р е в. Вы не ругайтесь!
И в а н. Да я тебе рожу разобью!
С о ф ь я. Вы... Вера у вас?!
Я к о р е в. Я знаю, где она...
И в а н (грозно). Сейчас же подай её сюда, прохвост!
С о ф ь я (умоляя). Отдайте её... У вас ничего нет, её ждёт нищенская жизнь, она ведь ничего не умеет делать... вам нужно не такую жену...
Я к о р е в (опуская голову). Но она уже... мы женились...
С о ф ь я (падая на стул). Да?
И в а н (хватая Якорева). Ты лжёшь! Ты не сказал мне этого... Она не могла, не смела...
Я к о р е в. Не трогайте меня... дайте сказать...
Я к о в. Оставь, Иван!
Л ю б о в ь. Горячиться поздно. (Якореву.) Вы - её муж? Правда?
(Якорев молча опускает голову.)
И в а н (кричит). Он лжёт! С лица земли сотру...
Я к о р е в. Дайте объясниться...
Я к о в. Пусть он расскажет...
И в а н. Говори, собака!
Я к о р е в. Если вам дорога ваша дочь, не обращайтесь со мною грубо...
И в а н. Ты мне грозишь... Мне?
Я к о р е в. Вера Ивановна сама предложила мне увезти её...
И в а н. Лжёшь!
Я к о р е в. А теперь послала сказать вам, что если уж случилось это надо уступить её желанию. Вы обещали дать за нею Ковалёву пять тысяч, - мы с вас возьмём четыре... А когда вы будете исправником, то возьмёте меня к себе в уезд приставом...
И в а н (неопределённо). Ах, бестия! Каково?
С о ф ь я. О, боже мой!
Я к о в (торопливо, заикаясь). Надо уступить им! Это разумнее твоего плана, Иван, видишь? Я дам денег, и всё будет хорошо! Если они любят друг друга - не ломайте их любви! Нужно охранять любовь... это хрупкий цветок, редкий цветок... и только раз в жизни цветёт он, только раз!
Л ю б о в ь (холодно). Перестань! Тебе вредно... Пора брать ванну, идём!
Я к о в. Нет, подожди...
Л ю б о в ь (помогая ему встать). Пора! И тебе не следует вмешиваться в это дело - пойми, здесь бесполезно всё, а тем более твоя лирика... (Уводит его через дверь в углу.)
И в а н (Якореву, удивлённо). Но как ты смел? Как ты решился?
Я к о р е в (скромно). Если мне выпадает хороший случай, я должен им воспользоваться...
И в а н. Случай! Софья, а? Наша дочь только случай для околоточного!
(Софья неподвижно смотрит перед собою, пальцы её рук дрожат и щиплют платье.)
Я к о р е в (философски). Я начинаю околоточным, кто знает, чем я кончу?
И в а н. Острогом! Каторгой, скотина!
Я к о р е в. Иван Данилович, не кричите! Ведь я всё-таки теперь родня вам... (Видит Веру; она быстро и бесшумно идёт к отцу.) Вы! Зачем же вы...
И в а н (рычит). Позор мой... прочь!
В е р а. Папа!
И в а н. Убью!
С о ф ь я (не вставая). Вера... (Протягивает к ней руки.)
В е р а (твёрдо). Папа, я глупая девчонка, я получила за это жестокий урок. Не одна я виновата в том, что глупа...
И в а н. Ага, Софья! Вот, слышала? Она понимает, кто виноват!.. Продолжай, ну...
С о ф ь я (тихо). Вера, зачем ты сделала это?
В е р а. Якорев, вы уйдите... идите в гостиную!
Я к о р е в (покорно идёт). Хорошо... Только я не понимаю, что вы делаете?
И в а н. Она командует! Да понимаешь ли ты, что опозорила меня?
В е р а. Папа, я согласна выйти замуж за Ковалёва, слышишь?!
И в а н. Теперь? Да разве порядочный человек возьмёт тебя теперь?
В е р а (ласково, с горечью). Но, папа, ведь Ковалёв мерзавец, ты говорил!
И в а н. А ты - распутная!
С о ф ь я (встаёт, с угрозою). Молчи!
И в а н. Так? Ну и делайте, что хотите!
В е р а. Ты, папа, тоже будешь делать, что я хочу!
И в а н (прислушиваясь). Я?
В е р а. Ты сегодня же пригласишь Ковалёва, всё остальное - моё дело!
И в а н (подозрительно). А где приданое? Где ты возьмёшь пять тысяч, а?
В е р а. Это не нужно...
И в а н. Не нужно? Гм...
В е р а. Ковалёв богат. Ему нужна я, а не деньги... Денег он сам наворует...
И в а н (искренно, с ужасом). Как говорит эта девчонка!
С о ф ь я. Оставь нас на минуту...
И в а н (идёт, рад уйти). Да, я уйду... Я готов бежать от вас на край света, безумные люди! (Уходит.)
В е р а (смотрит на мать и говорит растерянно, грустно). Вот, мама, что со мной случилось... (Софья молча обнимает её.)
С о ф ь я. Дитя моё! Неужели ты его любишь?
В е р а (усмехаясь). Это такой маленький, жалкий трусишка.
С о ф ь я. Но как же ты могла?..
В е р а (пожимая плечами). Так... Дурной сон! Я думала - всё это выйдет иначе. Разве нет честных мужчин, мама? (Вздрогнув, она тихо плачет, смотрит на своё отражение в зеркале и говорит сквозь слёзы.) Бедная Верка, нос у тебя красный, лицо жалкое, и вся ты - как побитая собачонка... Мама, иди и пошли мне моего героя! Героя, мама! И не говори мне ничего, прошу тебя. Потому что ты ведь тоже виновата не меньше меня в этой истории, да, мама... И за эти три дня я уже наговорила сама себе таких вещей, что никто мне не скажет ни хуже, ни больнее... Я вдруг стала маленькой старушкой, сердце у меня задохнулось... Это на всю жизнь, мама! Ведь сердце умирает сразу, с первого удара! (Смотрит на мать и говорит беззлобно, но жёстко.) Я буду холодная и злая, как Любовь... Ах, господи, я тоже буду с радостью мучить людей, только попадись мне кто-нибудь! Такая дрянь эти люди, мама, такая жалкая дрянь! Иди, зови его!
(Софья уходит, Вера остаётся одна, схватывается руками за голову и несколько секунд смотрит в пространство широко открытыми глазами, губы у неё шевелятся. Слышит шаги Якорева, оправляет волосы, лицо её становится спокойно, деловито.)
Я к о р е в (укоризненно). Что же это вы делаете? Начали вполне серьёзно и - вдруг - явились сюда! Вы должны были, как условлено, сидеть и ждать, когда я добьюсь согласия на брак, и я уже почти добился... а теперь - я даже не понимаю...
В е р а (спокойно). Я раздумала. Решила выйти за Ковалёва.
Я к о р е в (не сразу, зло). Правда?
В е р а. Да.
Я к о р е в. Ну, это вам не удастся!
В е р а (сдерживая задор). Почему?
Я к о р е в. Я не позволю!
В е р а (задорно). О! Неужели? Серьёзно?
Я к о р е в. Как нельзя более... Только попробуйте!
В е р а. И - что же?
Я к о р е в. Немедленно ославлю на весь город. Вы понимаете? Не то что Ковалёв - лакей из трактира не возьмёт вас! Я шутить с собой не позволю... я не женщина...
В е р а (улыбаясь). Вы меня так испугали, что я когда-нибудь умру...
Я к о р е в (возмущён). Вы не шутите! Какое безобразие! Сама же затеяла всю историю, а потом...
В е р а (спокойно). А когда увидела, что вы мелкий трус, воришка и взяточник...
Я к о р е в (яростно). За эти слова я тебя заставлю много плакать...
В е р а (строго). Молчать, хам!
Я к о р е в (вздрогнув, вытянулся и изумлённо осмотрелся, как будто поискал, где спрятано начальство,, затем с угрозою). Хорошо!
В е р а (подходя к нему). Послушай, околоточный: той девушки, которая ночевала у тебя две ночи и одну из них - против воли своей - с тобой, этой девушки больше нет.
Я к о р е в (предчувствуя что-то опасное для себя, бормочет). Конечно...
В е р а. Ты поймёшь это не сейчас. Глупая девчонка умерла, и родилась женщина, которой нечего бояться, некого жалеть. Ты хочешь опозорить меня, но ведь ты уже лишил меня стыда, и позор мне не страшен. Что такое позор? Это когда будут говорить, что я жила с тобой? (Смеётся сухим смехом.) Пусть скажут. Я сама это знаю! Ну, что же? Теперь вот я буду жить с Ковалёвым, по закону, но не желая этого, как не хотела жить с тобой... не всё ли мне равно? Ты хочешь этому помешать? Ты, сделав меня бесстыдной, думаешь испугать меня? Чем же? Тем, что расскажешь об этом людям. А какое мне дело до людей? Ты, такой ничтожный, ничего не можешь сделать... Не всякий подлец вреден, иной только жалок... Ступай вон!
Я к о р е в (слушает её сначала со злой усмешкой, но слова её звучат всё тише и крепче, они пугают его, наконец он говорит, смущённо пожимая плечами). Вы однако... вы забыли, что первая начали дело...
В е р а (спокойно). Ступай вон, я говорю!
Я к о р е в (огорчённо). Если бы я знал, что вы такая...
В е р а. То... что?
Я к о р е в (соображая). Не связывался бы... Вы, в сущности, обманули меня... Повредить мне для вас не легко, я это понимаю. Отец и брат - оба в полиции... да если ещё муж... конечно, меня загрызут... Я готов дать вам честное слово...
В е р а (кричит). Уйди прочь!
(Он быстро уходит. Софья бежит, Вера бросается встречу ей.)
С о ф ь я (испуганно). Что ты кричишь? Он был груб с тобой?
В е р а (задыхаясь от возбуждения). Он вёл себя, как рыцарь, мама! Я сказала ему: дорогой мой, я тебя люблю...
С о ф ь я. Ты говорила - не любишь...
В е р а. Подожди, мама!.. На пути нашем к счастью сказала я, неодолимые препятствия... Я всё уничтожу или умру, ответил подлец... то есть - герой, мама' Мы говорили долго, красиво, и оба плакали от восторга друг перед другом, две чистые, две пылкие души.